Мёртвые люди – уже не люди

Лина Ди

В Моргевилле происходит череда убийств беременных женщин, которым вырезают сердца. На месте преступления оставляют одинаковые записки, розы и другие знаки. Со временем почерк преступлений меняется, и следствие подозревает в убийствах уже не одного, а нескольких маньяков. Что именно ими движет и почему они считают своих жертв мёртвыми до совершения преступления? Кто они, эти жертвы? И кто они, эти убийцы, и как они связаны между собой?

ГЛАВА 5. ВЕЧЕР ХЭЛЛОУИНА

***

— Новая жертва — модель Иви Летиция Престон, 31 год. Со слов её представителя, тоже была беременна, предположительно на третьем месяце. От того самого актёра Роберта Клиффорда, — с такой новостью Фингел вошёл в застеклённый кабинет и закрыл за собой дверь. — …но даже и это не самое ужасающее.

— Убийство произошло в другом городе? — уверенно спросил профессор.

— Нет, — удивился Фингел. — Это произошло в частном доме, окружённом охраной.

Проследив за мыслью профессора, Моро прикусил губу, нервно поморгал глазами, снял на некоторое время очки, и все резко переглянулись.

— Значит, убийца ещё в Моргевилле… Минуту, необходимо осведомить шерифа, чтобы расставили полицейских на выезде из города…

Профессор Юханссон задумался. Моро вцепился в него взглядом и пару раз кашлянул. Ещё некоторое время они растворялись в дикой тишине. Мысли мужчин стучались в закрытые черепа, пытаясь вырваться наружу. Но все молчали, как по приказу.

— Это только начало? — спросил Моро.

— Да, — голодный, но сосредоточенный Уильям снова взглянул на фотографии. — Чистая работа. Мёртвые беременные женщины — это, можно сказать, двойные убийства, большинство из девушек, как я понимаю, помолвлены, сердца, извлечённые с помощью скальпеля… свежесрезанный цветок, напечатанная записка «1, 2, 3, 4, 5… мёртвым ведь нельзя рожать». Что известно о психологическом портрете жертв?

— Пока не так много. Мы работаем над этим.

Лэйн очень медленно перевёл взгляд на Фингела, будто тоже что-то осмыслил.

— В психиатрической клинике никто не лечился официально. Если кто-то из них и обращался за психологической помощью, это происходило в частном порядке. Но мы уделим этому особое внимание. Спасибо, профессор Юханссон, за…

Тут Хоггарт вспомнил кое-что ещё:

— Эта модель… в прессу просачивалась информация, что её изнасиловали, кажется, в прошлом году.

Опять повисло молчание, которое уже напрягало профессора, и он встал. Тем более что он не любил думать о сложных вещах в присутствии кого-то.

— Дело совсем непростое. Я готов помогать, чем могу. Если вы сможете держать меня в курсе.

Профессор, страдавший диабетом, уже почти не соображал от головокружения и, приподнявшись со стула, пошатнулся. Нащупав в кармане брюк конфетку, он засунул её в рот. Шоколад приятно растаял во рту, и тот тяжело вздохнул, собираясь покинуть кабинет.

— Простите, что задержали вас так надолго, — извинился Хоггарт и улыбнулся на прощанье профессору вымученной улыбкой.

***

Бланшефлёр сидела на террасе, думая о последних убийствах. Девушка не чувствовала себя жестокой, она убивала и раньше, и очень много, к тому же «этих», как и Этьен, действительно считала уже мёртвыми. В силу психических особенностей ей было легче, чем Этьену. Она не испытывала ни к чему и ни к кому эмоциональной привязки, ни о чём не тревожилась, не понимала, что такое страх или печаль, и всегда была уверена в своих поступках.

Сейчас у них был план, и она действовала не по чьему-то приказу, а во благо нового мира, чтобы остановить распространение генов с испорченной психикой. Она, как и брат, полностью отдавала отчёт своим действиям и к чему они в итоге могут привести. Поэтому такие ярлыки, как «серийные маньяки», их вовсе не пугали. Напротив, они хотели обозначить свой «посыл» максимально чётко, чтобы и другие люди в скором времени могли присоединиться к ним, понимая всю важность этой идеи. Но, по правде говоря, ей просто нужно было убивать. И Этьен предоставлял ей возможность удовлетворять свою потребность.

Однако пока даже психиатр не мог определить цель убийств и предположить вероятный портрет убийцы. А значит, они реализуют беспрепятственно ещё больше планов, и детективы потратят ещё больше времени, чтобы выявить какие-то связи и закономерности.

«Это должно было случиться рано или поздно. И если бы ОНИ не додумались до этого, то нужно было придумать их или тех, кто смог бы так точно изменить этот мир всего лишь…» — напишут о них чуть позже сумасшедшие люди, которые сделают их персонажами детского комикса. Но это случится потом.

Бланш подошла к белоснежным розам, растущим в теплице, и выпустила в один из цветков сигаретный дым. Эти розы посадила у дома когда-то бабка. Мать терпеть их не могла, но они удивительным образом продолжали расти из года в год. А Этьен увидел в них что-то особенное и создал для них новые условия, чтобы они не увядали как можно дольше не только у дома.

Сигаретный дым кружащей в бутоне розы напомнил ей молочную реку, у которой вечно кружил сильный туман, будто неразделимый с нею. У этой реки под названием Блайнд Бланш ребёнком проводила много времени, сбегая к ней вместе с братом от родителей. Ещё до того, как их начали закрывать в погребе под железным замком. Она вспомнила брошенную лодку, привязанную к причалу. Из реки торчали длинные железные металлоконструкции, выброшенные «восвояси», так и не ставшие новой частью железной дороги. Они воображались им настоящими монстрами с длинными изгибающимися щупальцами… Как-то однажды дети даже пытались утопить их длинными палками, но, скорее всего, их длина уходила под воду на десятки футов.

Та самая река до сих протекала в Моргевилле… как и истоки рода Бланшефлёр и Этьена, которые берут начало именно в этом городе, хотя родились они в другом.

Поэтому они начали приводить в исполнение свой план, начав именно с Моргевилля, который покинули много-много лет назад.

***

За сентябрём в Моргевилль постучался октябрь…

Раскрашенные в сочные цвета деревья, залитые сильным дождём, посыпались листвой. Тёмные тучи, облепившие небо, заволокли свет, а накануне Хэллоуина и вовсе складывались в необычные знаки в виде черепов, как страшное предзнаменование, на которое никто не обращал внимания, кроме маленьких деток, тыкающих крошечными пальчиками вверх. Но мамочки были слишком заняты, чтобы уделить этому внимание. Они вообще ни на что не отвлекались, хотя многих из них нельзя было назвать даже собранными.

Журналисты и пресса неустанно разнюхивали новые подробности по делу загадочного маньяка, вырезающего сердца у беременных женщин, следуя по пятам за детективами, которые часто разделялись для опросов, чтобы сэкономить время… время, которого у них совсем не было. Потому что они знали, что новая жертва появится совсем скоро.

После убийства невесты актёра, известной модели Иви, общественность всколыхнулась сильнее. Известные личности подогревали хаос в Моргевилле и соседних городах, так что страх породил суету. Да и многие молодые беременные женщины не находили себе места… в основном «нормальные», которые мечтали о детях и хотели жить.

Той ночью не могли уснуть не только детективы Моро и Лэйн, но и психиатр Уильям Юханссон…

Подкрадывалась долгожданная ночь Хэллоуина. Солнце померкло, то поднимался, то успокаивался огрызающийся, как дворовая собака, ветер. Но вечер упорно не сдавался царице тьмы ночи. Сквозь сумрачный туман на улицу выползли дети, точно призраки, укутанные в странные одеяния. Кто-то из детей даже замотался, как мумия, бумагой. Они рисовали страшный грим всем, что попалось под руку: соком, мякотью обычных овощей, косметикой мам и сестёр…

Тем временем мистер Моро сидел в баре под названием «Бродяга», допивая очередной стакан чистого бренди, пытаясь отвлечься от своих мыслей. Он хотел напиться, чтобы освободить сознание от логических мыслей и с помощью бессознательного понять, что же он всё время упускает. Ему нравилось искать себе оправдание в бокале с бренди.

***

Праздник пришёл. Публичные пространства и большинство зданий уже были украшены, как и придомовые участки, традиционными жуткими атрибутами: призраками, надгробьями, паутиной, монстрами, пугающими ведьмами и, конечно же, злобными тыквами.

Придерживая старые «фонари джека», кучка малышни с разукрашенными лицами, а именно: Итан, Элис и Агата и совсем маленький Боби, брат Итана, — вырвавшись из-под родительской опеки, сопротивляясь нарастающему ветру, подходили к первой двери на тёмной соседней улице. Они собирались потребовать от хозяев угощение и, затеяв маленькую пакость, шаловливо посмеивались.

…Во дворе у дома Элингтонов ребятам встретился прыгающий по остывшей траве белый шустрый заяц. Подойдя вплотную к двери, они задрали головы, разглядывая высоко висящий фонарь из тыквы, яростно посмеивающийся огоньками пламени, освещавшими страшную кривую улыбку…

Не дождавшись стука в дверь, к ним вышел вместе с супругой Анной одетый с иголочки мистер Райан Эллингтон, выглядевший как джентльмен. Из коридорного холла вылился наружу яркий свет и осветил блестящие глаза Анны и её жемчужное ожерелье, в полумраке изысканно и маняще переливавшееся холодными оттенками.

В ответ на известный вопрос «Сладость или гадость?» мистер Райан с улыбкой насыпал им в протёртую шляпу дюжину конфет. Ребята похихикали вслед закрывающейся двери и странному зайцу и поспешили в следующий дом, оставив подозрительный свёрток у двери, который несли очень осторожно, подушечками пальцев…

Следующим по списку значился дом вечно счастливых соседей по фамилии Боуман, которые махали всем подряд с дурацкой приторной улыбкой, как будто в действительности что-то скрывали. А за их домом стоял дом, где жила девушка Нэнси. Ветер смешался с синим туманом, и дети потеряли чёткую видимость, но продолжали идти… ведь такие приключения случались нечасто, а этот праздник они ждали с последнего дня благополучно почившего лета.

Шляпа, проделавшая долгий путь в руках Агаты, ждала новых угощений, и желудки ребятишек поскуливали, потому что, сбежав, дети невольно пожертвовали ужином…

Дом Нэнси, в отличие от многих других домов, совсем не был украшен к празднику. Не огороженный никакими заборами, он стоял на небольшой возвышенности, окружённой опавшей золотистой листвой. Подойдя ближе, Боби пропищал, что дверь приоткрыта, и замёрзшие дети, врезавшись друг в друга паровозиком, остановились. Любопытство объяло каждого изнутри, к тому же лютый ветер уже раздирал по кусочкам их самодельные хлипкие костюмы и, приподнимая короткие и длинные волосы, задувал в уши, танцуя ледяным танцем вокруг шей.

Детвора постучалась, затем более настойчиво поколотила в дверь, но никто не ответил. Тогда самый мелкий из ребятни бесстрашно толкнул дверь — та открылась. Не раздумывая, Боби юркнул внутрь, желая хоть немного согреться. Мальчишка прокрался в холл на цыпочках, отважно крикнув тоненьким голоском: «Сладость или гадость?» — и остановил взгляд на подпрыгивающих от сквозняка перьях на висящем ловце снов. В ответ в маленький нос через крошечные ноздри ударил резкий тошнотворный запах. Его брат Итан и остальные отодвинули мелкого на задний план и, закрыв рукавами носы, проследовали в одну из комнат, откуда струился зловонный запах. Как скажет потом один из мальчиков, тогда они подумали, что, пока хозяева отсутствовали или просто-напросто вышли, в доме сдохло какое-то животное, но, когда они прошли дальше, все разом побелели от страха. А Агата от неожиданности и вовсе взвизгнула, напугав Боби и всех остальных ещё сильнее, до колик в животе…

Лежавший на кровати труп девушки уже начал разлагаться, вся кровать и стены были разукрашены запёкшейся кровью, точно маньяк, совершивший преступление, был совсем не в себе и неистово кружился с окровавленным сердцем, валяющимся на кровати, и разбрызгивал кровь по стенам и полу. На тумбочке — ни кольца, ни розы, но покоилась, как и остывшее тело, очередная сумасшедшая записка с уже знакомой надписью и ещё какие-то вещи. Но для детей это всё не имело никакого значения.

Детвора даже не взглянула на зеркало, а в этой комнате оно висело с другой стороны. Самый старший из ребят, Элис, вывел всех из комнаты и, захлопнув дверь, схватился за голову. Нужно было непременно сообщить в полицию, и они, несмотря на страх, так и сделали.

Позвонив в полицию из гостиной, они бегом ринулись из дома маленькой стайкой и, не дожидаясь полицейских, прямиком помчались на свою улицу, где жили, потому что, помимо ужасающей картины, боялись ещё и гнева родителей. По дороге Агата рассыпала из шляпы почти все собранные конфеты, но детишкам уже не хотелось конфет. Они навсегда запомнили ужасающую картину и зловонный запах. И, несмотря на то что были маленькими, у них не возникло сомнений в том, что они видели настоящего мёртвого человека.

Конец ознакомительного фрагмента.