Мрак во тьме

Лимана

Книга основана на реальных событиях, повествует о судьбе девушки, чья жизнь полностью изменилась. Проблемы с работой, долги, развод, тюрьма, но в итоге она приобретает больше, чем теряет.

© Лимана, 2023

ISBN 978-5-0060-1629-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Идея написать эту книгу пришла мне в голову в самые сложные минуты моей жизни, минуты страха, отчаяния, безысходности. Это сейчас спустя некоторое время я понимаю, что безысходна лишь — смерть, все остальное — поправимо. Но тогда, в самом начале, мне казалось, что мрак в моей жизни — навсегда. Начиная свой рассказ, сразу оговорюсь, что имена, в нем изменены, мне бы не хотелось никого обличать в этой книге, так как это книга лишь о моем пути, пути — к Всевышнему. Моё детство прошло в маленьком провинциальном городе России, мне бы хотелось по обыкновению сказать, как это говорит большинство людей, что мое детство было беззаботным и счастливым, но в моем случае это не так, я мало помню каких — то счастливых, полных радости дней в своем детстве. Я выросла в довольно-таки большой семье, была третьим ребёнком, всего нас шесть детей, пять девочек и один мальчик. Наша семья никогда не бедствовала, но и излишеств, как и у большинства среднестатистических семей в тот период, у нас не было. Я росла в классической патриархальной семье, мама не работала, а занималась детьми и бытом, только когда мы все выросли и закончили школу, она поработала пару лет, всю нашу жизнь нас содержал отец, он работал, сколько я его помню с утра до ночи, без устали, были в нашей семье и сложные времена, когда мы переехали в Москву и отец какое-то время не мог найти работу, но и в эти непростые дни у нас всегда была еда на столе, и необходимая одежда. Отец мог сам ходить в рваных сапогах зимой, но он всегда следил, чтобы у нас была теплая обувь и одежда. Моя мама — для меня это олицетворение какого-то неземного спокойствия и доброты, крайне не конфликтный человек, чтобы с ней поссориться нужно очень и очень постараться, а отец же полная ее противоположность, очень вспыльчивый, импульсивный, нервный и временами суровый, таким я запомнила его в детстве, таким он остается для меня и на сегодняшний день. Естественно отца мы все жутко боялись, нам хватало всего лишь одного его взгляда, чтобы испугаться, он мог устроить сильный скандал, если что-то было не так как он этого хотел. Когда он приходил домой, мы все разбегались по своим комнатам, чтобы не попадаться ему на глаза, он никогда с нами не садился за стол поесть, ел он исключительно в одиночестве в своей комнате, телевизор в его присутствии нам смотреть не разрешалось, только когда он был на работе. Когда я на летние каникулы приезжала в гости к своему дяде, старшему брату отца, я всегда удивлялась, как они всей семьёй садились и пили чай, ели, разговаривали, шутили, для меня это было довольно-таки странным явлением, я никогда не могла себе представить такой картины со своим отцом, несмотря на то, что они с моим дядей росли в одной семье. В детстве мне всегда казалось, что отец нас не любит, с возрастом я поняла, что у него свое понимание любви, которое совсем не сходится с моим, он желал естественно всего самого лучшего для нас, просто не умел это проявить иначе, но когда тебя постоянно унижают и оскорбляют, то со временем становится совсем уже не важно из каких это делается побуждений, ты не способен любить этого человека, его агрессия, его желания показать, что ты ничтожество убивают любое светлое чувство в тебе и максимум, что ты можешь, это хотя бы не ненавидеть его. Вспоминать город, в котором я прожила с двух до четырнадцати лет я не особо люблю, он оставил мало приятных воспоминаний в моей памяти, это связано ещё с тем, что город маленький, сто тысяч человек населения, работы практически не было, так как не было ни заводов, мало предприятий, люди от безделья, от нищеты спивались, там я с сестрой пошла в первый класс, меня отдали в школу в шесть лет, чтобы я вместе с семилетней сестрой всегда была вместе, с ней мы проучились вместе все одиннадцать классов, а потом ещё шесть лет учились в одной группе в институте. Определенно, есть плюсы того, что ты учишься в одном классе со своей сестрой, например у тебя, всегда есть с кем поговорить в школе и вместе сделать уроки дома, но так же есть и немало минусов, например, когда обижают твою сестру — это хуже, чем обижают тебя саму, ты расстраиваешься гораздо сильнее, а когда объявляют оценки за контрольную работу ты должен дважды с замиранием сердца ждать результата, своего и своей сестры, и даже если ты получил хорошо, а сестра не очень, то и ты не находишь поводов радоваться, хотя и получил желаемую отметку. С первого по девятый класс школы мы ходили в этом городе. Большинство девочек в нашем классе были общительные и не конфликтные, но мальчики довольно-таки жестокие, они нас с сестрой оскорбляли, задирали, называя нас «нерусскими», ни родителям, ни брату, мы естественно не рассказывали ничего, так как не принято было в школах кому-то жаловаться. Я много раз дралась с ними, ругалась, школа в этом провинциальном городе сильно закалила мой характер и научила за себя постоять и не давать себя и своих близких в обиду. Я на всю жизнь запомнила свою первую учительницу начальных классов. Марина Константиновна была женщиной средних лет, высокая, худощавая, со смуглой кожей, пухлыми губами и аккуратным небольшим носом, и если бы не постоянная злоба в ее взгляде и неподавляемая несдержанность характера, то ее вполне можно было бы назвать привлекательной женщиной. К нам с сестрой она имела особую неприязнь, я и сейчас спустя столько времени не смогу ответить, за что именно она нас так не любила. Если у неё выдавалась возможность поставить нам с сестрой двойку или тройку, то она вся сияла от счастья и не скрывала своего довольства. В первом и втором классе я училась не очень хорошо-это связано с тем, что я пошла в школу плохо зная русский язык, дома с родителями мы общались исключительно на родном языке, но в третьем классе я стала учиться лучше всех одноклассников, и моя учительница была этим сильно огорчена, когда она объявляла за контрольную работу оценку пять — одной единственной ученице в классе — мне, то ее мрачный вид выдавал ее недовольство. Она могла за две ошибки в диктанте поставить нам с сестрой тройки, а остальным в классе за две ошибки она ставила четыре. В третьем классе, Марина Константиновна, видно в наказание мне за хорошую учёбу, посадила меня на самую последнюю парту с мальчиком, который при живой матери был сиротой, он в свои девять лет жил практически всегда один, и никто не заботился о нем, он всегда был крайне неопрятен и неряшлив и постоянно чесал голову, приблизительно через две недели после того, как меня с ним посадили у меня обнаружились вши и нас с сестрой с позором отправили домой. Такой счастливой, как в этот злосчастный день, я никогда не видела свою учительницу. Когда же спустя время, мы с сестрой вернулись к учёбе, наш класс объявил нам бойкот, и никто с нами не общался, не разговаривал, сейчас я уверенна, что это им подсказала Марина Константиновна, а тогда мне было очень обидно, я не понимала за что они с нами так. Помню как в один из дней после школы, мы шли с сестрой домой и обсуждали написанную в тот день контрольную работу, и вдруг мы увидели наших одноклассниц они окружили нас и передразнивали, и одна из них подошла ко мне и слегка коснулась моей щеки, это была даже не пощёчина, а какое-то случайное касание рукой щеки, но с целью, чтобы унизить меня. Эту девочку звали Вика, сама по себе она была доброй, но очень ведомой, в нашем классе училась очень красивая девочка Наташа, которую все остальные одноклассницы слушали бесприкословно, то ли за ее красоту, то ли из-за ее богатых родителей, а может быть и из-за всего вместе, но нам с сестрой это казалось смешным и скорее всего из-за этого, эта самая Наташа нас и возненавидела.

Вернувшись домой, мы впервые пожаловались маме на одноклассниц, мама же очень строгим и суровым голосом, что для нее в принципе было не характерно, сказала:

— Завтра не приходите домой, если в ответ не дадите этой девочке пощёчину, иначе вас так и будут постоянно бить.

Утром я шла в школу в особо унылом настроении, мстить мне очень не хотелось, но ослушаться маму я не могла. У нас был последний урок-физкультура, он проходил на огромном поле, была ранняя весна, в том году она выдалась особенно теплой, погода стояла солнечная, небо ярко-голубого цвета, деревья уже начинали цвести и воздух был пропитан надеждой на счастье, весна у меня с детства ассоциировалась именно с надеждой на счастье. Мы с сестрой стояли обособленно от остальных учеников нашего класса, все мои мысли на тот момент были, как бы дать ей пощёчину, но тут мы с сестрой увидели, что она сама с другой нашей одноклассницей подходит к нам, им что-то нашептала их «главная» в классе и они шли нам это передать, как только они подошли к нам, не дав им вымолвить ни слова, я со всей силы дала пощёчину Вике, они с подругой были явно не готовы к таким событиям и скорее всего поэтому не стали вступать с нами ни в драку, ни в спор, а тихо молча, развернулись и ушли. Вика покраснела до мочек ушей от стыда и к тому же у нее остался отпечаток моих пальцев на лице, мы с сестрой после уроков пошли довольные домой, рассказать все маме.

— Как ты думаешь я очень больно ее ударила? Все же мне не стоило так сильно бить, но я от неожиданности, я никак не думала, что она сама подойдет к нам.

— Все нормально, не переживай. Они сами виноваты, ты вообще самая младшая в классе, они все на год тебя старше, поэтому им изначально должно было быть стыдно тебя бить, — сказала моя старшая сестра.

— И вообще, знаешь, что я узнала, — продолжила она, — они планировали, нас рассорить и переманить тебя к себе, чтобы ты со мной не общалась.

Я рассмеялась.

— Не может быть?! Как им вообще могло такое прийти в голову, — недоумевала я.

— Да, странные они люди.

Знаю, что в моем поступке было мало похвального, но если бы я не дала отпор в тот день, нас били бы регулярно, так был устроен школьный мир в то время, думаю и на сегодняшний день мало что изменилось, к сожалению. В последствии с этой Викой, по иронии судьбы, в восьмом и девятом классе мы стали лучшими подругами. И когда я в последствие, вспоминала этот случай, Вика всегда хмурилась и уходила от темы, я думаю ей было стыдно за свое поведение в те годы, но подозреваю, что более всего ей было стыдно, за то что она позволяла собою так легко командовать и манипулировать. Думаю не трудно догадаться, что поход в школу для меня всегда был сопряжен со стрессом, наверное, поэтому я, приходя домой, первым делом шла не обедать, а садилась играть в куклы и переигрывала все моменты несправедливости, которые видела в школе, таким образом, я создавала свой мир — мир без жестокости, зла и ненависти, продолжалось это довольно-таки долго примерно до четырнадцати лет, мама списывала это на то, что я пошла в школу в шесть лет, и недополучила детства, но, на мой взгляд, это просто был мой способ борьбы со стрессом, который я испытывала в школе. Учась в девятом классе, мы с сестрой знали, что это наш последний год в этой школе, так как нашей самой старшей сестре надо было поступать на следующий год в институт, а отец с самого нашего рождения решил, что все мы, три его старших дочери будем врачами и учиться будем в Московском Вузе, нас никто не спрашивал, хотим мы этого или нет, и возражения естественно не принимались. Аргументировал он это тем, что профессия врача всегда будет востребована и во время войны и в мирное время. Я очень часто думала над тем, почему он все решения принимал за нас, почему не хотел спросить у нас чего хотим именно мы, внутри меня всегда был сильный протест, но я была так воспитана и так запугана, что не смела озвучить ему свое возражение. Единственный человек в нашей семье который смело и отчаянно отстаивал своё мнение и свои права — был брат. Он очень смелый, сильный духом и физически человек, я о нём в этой книге преднамеренно не буду много писать, так как в этот период он серьезно заболел и на данный момент находится в очень тяжёлом состоянии, но он очень мужественно переносит все испытания посланные ему Всевышним. Когда думаю о нём, то всегда вспоминаю один момент из детства, когда к нам в квартиру приходили гости мы все дети сбегали и прятались вместе в одной комнате, мы были очень стеснительными и застенчивыми, не выходили до тех пор, пока гости не уйдут. И гости всегда удивлялись, что в доме, где живет столько детей такая идеальная тишина. Помню, как в один из дней к маме пришла её подруга и мы все из кухни начали убегать в спальню, чтобы спрятаться, младших двух сестёр на тот момент ещё не было, мне было шесть лет, а брату два с половиной, и помню как я и две старших сестрёнки быстро спрятались в спальне, когда увидели мамину подругу, брат не успел убежать, а когда увидел постороннюю женщину начал рыдать и звать меня по имени, чтобы пришла и «спасла» его, он сидел на кухне в центре комнаты и плакал, мне жутко не хотелось выходить из своего «укрытия», но его жалобный плач не оставил мне шансов, я вышла, зашла на кухню подняла его с пола, взяла на руки и ушла с ним в спальню, он прижался ко мне и успокоился.

В 2001 году, продав всё своё имущество в том маленьком городе, и добавив сбережения, родители купили трехкомнатную квартиру в Москве в очень старом панельном пятиэтажном доме, который был под снос. Помню, как впервые зашла в подъезд нашего нового дома и была неприятно удивлена, вонь в подъезде стояла скверная, на ступеньках валялся мусор, краска на стенах уже вся обвалилась, потолки были грязно-желтого цвета, вид у дома был удручающий, я конечно не так представляла наше новое жильё в Москве. Но через пару лет эту квартиру нам поменяли на квартиру в новостройке, в том же районе. Сам район, в котором мы жили мне казался нереально огромным и красивым, я несколько раз выходя на улицу, подолгу не могла найти дорогу обратно домой. Наша новая школа была в два раза больше предыдущей и находилась в пяти минутах от дома. Недалеко от нашей квартиры был большой, красивый парк с прудом, где мы коротали солнечные летние дни с сестрами и мамой. Когда в сентябре мы с сестрой пришли в десятый класс, в новую школу, я была приятна удивлена, так как я как привыкла идти в школу как на войну, школа долгое время была для меня местом, где нужно всегда «быть наготове», но в московской школе всё оказалось не так, как в предыдущей, тут никому не было дела до нашей национальности, к нам относились наравне со всеми. На мой взгляд, московская публика более толерантна к иным национальностям, вероисповеданию, цвету кожи, нежели провинциальная, я говорю это, как человек, который долгое время жил и в провинции и в столице. Требования к знаниям в Московских школах были значительно выше и десятый класс я закончила с тремя тройками, отец был крайне недоволен нами, в школе тройки нам были непростительны, поэтому в одиннадцатом классе он лично следил, чтобы мы больше времени уделяли учёбе, и как следствие в последнем классе у меня уже не было ни одной тройки. На фоне такого сильного стресса к концу одиннадцатого класса у меня обнаружилась опухоль молочной железы, к счастью доброкачественная, но она сильно росла в размере, поэтому было принято решение сделать срочную операцию. В день операции я встала без намёка на тревогу или страх, я почему-то абсолютно не боялась операции, врачи приняли решение делать ее под местным наркозом, а родители дали свое согласие, о чем и они и я впоследствии сильно пожалели. Внутри железы ткани сильно зарубцевались и наркоз не подействовал, мне было шестнадцать лет, такой сильной невыносимо острой физической боли я не испытывала после того дня никогда. Орала я так, что мне кажется, слышала вся онкологическая больница, мама за дверью была в предобморочном состоянии, я лежала и не понимала, почему они меня не обезболят, хотя они обезболили меня и так трижды, но все было безрезультатно, я чувствовала невыносимую боль с каждым прикосновением скальпеля. Я очень долго морально и физически не могла оправиться после этой операции. В первый год после того, как мы окончили школу, мы не поступили в ВУЗ и это было очень сложное для нас с сестрой время, не успев оправиться после операции, я испытала еще один сильный стресс, наш отец как обычно это бывает в таких ситуациях нас унижал, называя глупыми, ни на что не способными, он ни на минуту нас не жалел, это связано еще с тем, что мой отец очень умный человек, он всегда был отличником, сам поступил из сельской школы в Московский университет и без чей-либо поддержки окончил его и ему казалось, что его дети должны быть самыми умными детьми на земле. В шестнадцать лет я впервые узнала, что такое депрессия, я не хотела ни есть, ни спать, не хотела вообще ничего, мне казалось, что моя жизнь рухнула, я окончила школу на четвёрки и пятёрки, и таких нас в классе было всего пару человек, отличников у нас не было, и мне было очень больно от того, что ребята, которые закончили школу на тройки, учатся в вузе, а я нет. Тогда я не понимала, какой это пустяк, на тот момент мне казалось это концом света, родителям, да и сёстрам я не рассказывала о своём состоянии, да и сама я на тот момент не понимала, что со мной происходит. Позже когда я столкнулась с депрессией в университете, то я поняла, с чем имею дело, и насколько не простое это заболевание. Но в первый раз спасала работа, после того как я не поступила в медицинский вуз, я устроилась на работу мерчандайзером, я взяла паспорт своей сестры, так как она на год была постарше, а мне было шестнадцать лет на тот момент, и шансов, что меня возьмут на работу было гораздо меньше, на фото если не вглядываться мы были с ней похожи. Я пошла на собеседование, и меня взяли в крупную снековую компанию, я работала на износ, не жалея себя, я вставала в семь утра и в девять часов уже выкладывала товар на витрину, и так я объезжала до десяти магазинов в день, заканчивая работу в девять часов ночи, вместо шести часов вечера, видимо подсознательно я понимала, что уйдя в работу мне будет легче выйти из этого состояния, так и произошло, через полгода, депрессия сама без лечения прошла, меня по окончанию первых трёх месяцев объявляли лучшим сотрудником, и выдавали премию, для меня это конечно были какие-то нереальные деньги. Большую часть денег я отдавала родителям, и немного оставляла себе на карманные расходы. Помню один забавный случай, связанный с этой работой, так как я из многодетной семьи, у нас у всех в семье имелся льготный проезд на всех видах общественного транспорта, на тот момент это была карточка, которую ты показываешь в метро работнику у входа, и кондуктору в автобусе. И вот стоял зимний месяц точно не вспомню какой, но помню, что было холодно и дороги были густо застелены снегом, я должна была ехать в магазин на юго-западе Москвы, выставлять продукцию фирмы, и вот когда я поехала туда никаких казусов не было, а на обратном пути оказалось, что все автобусы в тестовом режиме оборудовали электронной системой пропуска, в них отсутствовали кондуктора, только электронные турникеты, увидев этот турникет я вышла из автобуса, так как мой пропуск не был рассчитан на него. Я стояла и ждала следующий автобус, в надежде, что хоть он окажется с кондуктором, а не турникетом, но все было напрасно, все приезжающие автобусы были оборудованы новой системой пропуска. Как раз в этот день у меня не было ни рубля в кармане, до зарплаты оставались считанные дни, а проезд у меня был бесплатным, поэтому я решила, что пару дней прохожу без денег. Проезжало не мало маршруток и на секунду у меня мелькнула мысль, а может попросить у водителя довезти бесплатно, объяснив ситуацию, но гордость не позволила мне этого сделать, я стиснув зубы и смахнув накатывающиеся слезы — пошла к метро, ближайшее метро было приблизительно в пятнадцати километрах от меня, а самое главное я не знала дороги, но я сообразила, что нужно двигаться от одной остановки до другой, параллельно следя, куда едет тот номер автобуса, который мне нужен, проезжали они благо очень часто. Погода стояла пасмурная, небо было темно-серого цвета, оголенные ветви деревьев колыхал слабый ветерок, я шла быстрым шагом не задумываясь ни о чем, кроме того, как бы не сбиться с пути. Так я и дошла за четыре часа по заснеженной дороге до метро, уже успело стемнеть, не скрою, что в какой-то момент мне захотелось разреветься от отчаяния, тогда я ещё не знала, что у меня будет такое отчаяние, что я успею вдоволь нареветься. Спрятав свои эмоции далеко вглубь сердца, я вернулась домой замерзшая и зверски уставшая, но довольная собой. Придя домой позже обычного и с огненно-красными щеками, мама удивилась увидев меня.

— Сегодня холодно на улице, нужно было тебе взять выходной сегодня.

— Я не могу брать выходной, каждый раз, когда на улице плохая погода, в таком случае я ничего не заработаю.

— Тогда старайся хотя бы пораньше заканчивать, не стоит так перерабатывать.

— Хорошо, я постараюсь, — уставшим голосом произнесла я.

Я не стала никому дома рассказывать эту историю с проездным, так как вообще в целом редко делилась событиями из своей жизни. Помимо работы мы с сестрой через полгода записались на подготовительные курсы абитуриента, при медицинском вузе, в который собирались поступать, чтобы в этот раз уже иметь больше шансов для поступления, так как курсы были вечерние и не каждый день, у нас получалось совмещать их с работой. Конечно, в шестнадцать лет это был сильный стресс для меня, так как до этого я особо не спускалась в метро, не знала, как пользоваться картой метрополитена, мою жизнь составляли дом-школа-дом, а тут резко в шестнадцать лет моя жизнь сильно изменилась, я не говорю про физическую нагрузку, хотя и она была не слабой, но эмоционально мне было конечно очень нелегко, это очень хорошая школа взросления, но слишком резкая, я бы не хотела, чтобы мои дети в такой форме ее прошли, но у каждого в этой жизни свой путь. В конце по итогам тестирования на подготовительных курсах нас зачислили на платную основу лечебного факультета, мы с сестрой были несказанно рады, для нас это была огромная победа, так как теперь нам не надо было ежедневно выслушивать, что мы никчемные и глупые дети. Платно мы проучились три года, затем нас перевели на бюджетную основу, так как отец подготовил справки о том, что мы из малообеспеченной семьи, что было правдой, отцу было очень сложно оплачивать нашу учебу, работа в Москве приносила ему очень небольшой доход, поэтому оплачивать дорогостоящую учёбу троих дочерей ему было крайне сложно. Учеба в Вузе была очень сложной, но в то же время очень интересной, я вспоминаю ее с особой теплотой, хоть, также как и с одноклассниками, я ни с кем из одногруппников не поддерживаю общение, но воспоминания о них и о времени учебы с ними у меня остались только светлые. Я уже ранее успела упомянуть о депрессии, которая случилась со мной во время обучения в институте, она была гораздо сильнее, чем в шестнадцать лет. Так как в нашем Вузе все корпуса находились в разных районах Москвы, нам приходилось много ездить на общественном транспорте, это был период, когда в метро было много людей, которые просили милостыню, позже, когда я вернулась из города К. жить в Москву, не было такого количества людей просящих милостыню, но особенно в тот период много было женщин с маленькими детьми и даже с грудничками, заходили в вагон так же много инвалидов, и после нескольких месяцев наблюдения за этой жуткой картиной, я впала в сильную депрессию, мне до слез было жалко этих детей, которые должны были сидеть дома в тепле, а вместо этого ездили в грязном, тесном метро и попрошайничали с мамой, если конечно это была их настоящая мать. Пару раз я готова была уже схватить этих женщин за руку и умолять не мучить этих детей, ходить из вагона в вагон с протянутой рукой для маленького ребенка-это же пытка. Я искренне не понимала, почему общество и власть, на всё это спокойно смотрит, почему никто не может остановить страдания этих людей. Каждый раз, видя этих детей и инвалидов в метро, моё состояние ухудшалось. Я по прежнему никому не говорила об этом, у меня вновь пропал аппетит, сон, у меня была полнейшая апатия. Где-то год я выходила из этого состояния, без лечения, учёба и параллельно подработка увели меня из этого состояния. После окончания шести лет обучения на лечебном факультете пришло время определяться с дальнейшим направлением медицины, и так как я очень любила уход за лицом, баночки с кремами и масками, я решила выбрать специальность связанную, в том числе с косметологией, я поступила в ординатуру «дерматовенерология», к счастью с первого раза, и два года отучившись на этой кафедре, получила сертификат дерматовенеролога. Сразу после окончания ординатуры через два месяца я вышла замуж, нас с будущим супругом познакомила общая родственница, когда я ещё была студенткой второго курса, и все это время мы общались с ним просто по телефону, так как жили в разных городах, я в Москве, а он в другом городе на Кавказе, который в рассказе я буду называть-город К. Когда я выходила за него замуж я была уверенна в том, что этот человек один из самых благородных, порядочных, добрых мужчин, которых я когда-либо встречала, он не был ни красавцем, ни богатым, но меня это никогда не волновало, мне было важно, что он совершает намаз, держит пост, совершает пятничную молитву в мечети, делает постоянно мне наставления, благодаря которым я однозначно менялась в лучшую сторону. Выйдя замуж я переехала жить в этот красивый город на Северном Кавказе, не скажу, что мне очень тяжело дался переезд, да и с мамой и с сёстрами мы были все время на связи благодаря телефонам, поэтому я как-то спокойно переехала, и не испытала сильный стресс по этому поводу. Конечно, я скучала по родным, а так же я успела за четырнадцать лет жизни в столице привыкнуть и к быстрому ритму жизни мегаполиса и к его возможностям, тут же все было более скромное, меньше возможностей, но все это перекрывала погода и пейзажи, в этом городе солнце было практически каждый день, зима очень мягкая и не такая долгая, как в Москве. Постепенно, я привыкла к этому городу и полюбила его. После свадьбы через две недели я устроилась на работу врачом — дерматологом в поликлинику и параллельно косметологом в салон красоты, так как сидеть целыми днями дома я совсем не привыкла, для меня это было невыносимо сложно.

Начало моей мрачной истории берет с того момента, когда я устроилась на работу косметологом в салон красоты. Это был небольшой салон-красоты рядом с домом, где мы жили на тот момент с моим супругом. Я решила вначале в ближайшем салоне от дома узнать требуется ли им косметолог, прежде чем искать в других, более дальних местах. Когда я только зашла в него, я увидела просторное помещение, в светлых постельных тонах, без излишеств, скромно и со вкусом, помещение было довольно-таки не большим, около девяносто квадратных метров. Я зашла в кабинет косметолога, чтобы подождать владелицу салона, кабинет был уютным, светлым и чистым, но в нем была минимальная оснащённость, кушетка, стул, маленький шкафчик, с небольшим количеством баночек кремов и масок. В кабинет зашла молодая девушка приблизительно моего возраста, высокая, стройная, ее русые волосы были аккуратно заплетены в короткую косу, у нее была красивая улыбка и приятный голос.

— Здравствуйте, это вы интересовались работой косметолога? — спросила она, зайдя в кабинет.

— Да. Я живу тут не далеко, и ищу работу врачом-косметологом. Решила зайти в ближайший салон и поинтересоваться есть ли у вас вакансия «косметолог».

— Вы врач? — немного удивлённо спросила она.

Просто в городе К. косметологом работают девушки с любым образованием, но только не с медицинским, это большая редкость для этого небольшого города, попасть к косметологу с высшим медицинским образованием, по крайней мере, на тот момент это было так.

— Да, я недавно окончила ординатуру по специальности дерматовенерологии, и у меня множество сертификатов по косметологии. Я жила в Москве, но выйдя замуж, переехала сюда и поэтому ищу работу косметологом, врачом — дерматологом я уже устроилась работать в поликлинику.

— Понятно, у нас есть один косметолог, но у неё нет никакого медицинского образования, ни высшего, ни среднего. Мастер она хороший, но я бы конечно дополнительно рассмотрела ещё одного косметолога, так как я готова расширяться. Какие процедуры вы выполняете?

— В принципе я умею делать все эстетические процедуры в косметологии, но мне не хотелось бы многими из них заниматься, коррекция бровей, восковая эпиляция, шугаринг — это всё конечно мне не интересно. Хотелось бы делать в основном инъекции, пилинги, аппаратные процедуры.

— Какой аппарат вы посоветовали бы приобрести в наш салон, чтобы на нем работать? — заинтересованно, спросила она.

— Трудно сказать, какой именно пойдёт в этом салоне, нужно подумать и всё зависит ещё от бюджета.

— В районе трёхсот тысяч рублей мы готовы вложиться с моей напарницей, так же мы готовы дать рекламу, рассказывать нашим постоянным клиенткам, о том, что у нас новый косметолог с высшим медицинским образованием, новые аппаратные процедуры, дать рекламу на местном телевидении. Вы обдумайте и скажите нам, какой аппарат вы нам рекомендуете, мы с моей компаньоншей примем решение.

— Хорошо, я тогда к вам завтра после работы зайду и дам ответ. После обеда, часов в пятнадцать вам будет удобно, если я подойду?

— Да, удобно. Буду ждать вас завтра с ответом.

Она продемонстрировала свою сильную заинтересованность и я ошибочно решила, что она выполнит все свои обещания. Я вышла из салона полная энтузиазма, придя домой я выбрала аппарат на сайте фирмы, в которой уже покупала ранее аппарат, для другого салона Москвы и этот контакт у меня остался, я позвонила менеджеру этой фирмы и спросила есть ли в наличии данная модель аппарата, она была вполне по приемлемой цене, после того как мне подтвердили, что аппарат есть в наличии и его могут доставить в мой город, я набралась смелости и спросила, а что я буду иметь с этого, ведь я продаю уже второй аппарат владелицам салонов, а сама с этого ничего не имею, на что мне предложили, заработок в размере десяти процентов от продажи аппаратов, если я и дальше буду осуществлять заказы в их фирме. Сказать, что я обрадовалась это как ничего не сказать, зарплата врача была мизерной, услуги косметолога были относительно Москвы очень низкими, у супруга была средняя зарплата, по меркам этого города, но ее месяцами задерживали, мы с мужем жили в съемной квартире, и я мечтала, что мы накопим и купим свой большой дом с красивым садом. Поэтому новой перспективе продавать аппараты и иметь с этого десять процентов, я очень обрадовалась. С этим салоном мы долго не проработали, они не выполнили ни одного своего обещания, не дали рекламу ни мне, ни аппарату, который приобрели, ни своему салону, аппарат не пользовался особым спросом, а приблизительно через год моей работы с ними, владелица салона решила закрыть свой бизнес, и мне в очень требовательной форме сказала выкупить аппарат.

— Ты же понимаешь я не окупила и половину стоимости этого аппарата, а ты ещё продолжишь работать косметологом и заработаешь на нем. Я тебе продам его естественно не за полную стоимость, а за половину, — в тоне, не терпящем возражения сказала она.

— Я не заставляла вас покупать его, вы сами предложили выбрать аппарат, я это и сделала, то, что вы не дали рекламу и ничего не сделали, для того чтобы люди узнали о процедурах на данном аппарате, это ваша вина, а не моя.

— Я тебя ни в чем и не обвиняю. Просто мы со своей напарницей хотим открыть пекарню и у нас большие вложения, мне нужно продать все, что есть в этом салоне. Ты умеешь работать на этом аппарате, не захочешь работать — продашь, у меня нет сейчас времени возиться с ним. Владелица салона была настойчива и не собиралась сдаваться, она проявила все виды психологического воздействия на меня, что мне ничего не оставалось, как выкупить его. Я была, да и остаюсь, абсолютно не конфликтным человеком, но не уверенна, что и сейчас поступила бы так же, но тогда я все же в ущерб себе выкупила его, а позже на сайте в Москве перепродала его ещё дешевле, из-за этого аппарата я ушла в свой первый минус в этой истории. Но если бы этим минусом все ограничилось бы, то этого рассказа точно не было бы. В самом начале сотрудничества с фирмой дистрибьютором аппаратов мой доход был мизерным, продажи в этом маленьком городе были несущественными, зарплаты у людей, у большинства маленькие и аппаратная косметология не пользовалась особым спросом, поэтому в городе К. я продала всего два аппарата. Так как родители мои жили в Москве, я довольно часто ездила в столицу, и в каждой такой поездке я занималась тем, что обходила потенциальных клиентов лично, принося с собой наш прайс, одно дело скинуть его на электронную почту хозяину салона и совсем другое дело прийти самой, показать, рассказать со знанием дела об аппаратах, об их эффективности, до замужества и переезда в город К. я успела поработать на многих косметологических аппаратах, когда училась на последнем курсе института и в ординатуре, я параллельно успевала работать в разных салонах. Поэтому опыт работы на аппаратах и знание в этой области у меня были хорошие, что давало мне дополнительное преимущество в продажах. И в такие поездки мне удавалось продать один-два аппарата, это была практически моя полугодовая зарплата в поликлинике. В самой же поликлинике я ушла в отпуск, так как через год я стала мамой самой лучшей девочки на свете, я знаю, что практически каждая мама считает своего ребёнка лучшим, но для меня она правда очень особенная, позже через три года Всевышний подарил мне ещё одну дочь, а через два года и сына. На фирме, с которой я сотрудничала, через четыре года произошли изменения в работе, они поменяли свою систему продаж, теперь они не закупали аппараты заранее, а делали предзаказ, проще говоря, когда клиент выбирал необходимый ему аппарат, его в наличии — не было, мы оформляли заявку и после прибытия в Москву аппарата, клиент оплачивал его и забирал. Это было вполне разумно, так как закупать дорогостоящие аппараты, платить за их место аренду, это всё в последнее время стало не рентабельно. Но очень быстро начальство осознало, что и такая система продаж, часто подводит, так как почти половина заказа по прибытию не забиралась, получалось фирме за свой счёт приходилось делать возврат и отправлять его обратно, поэтому приблизительно через полгода, они приняли решение брать предоплату с клиентов в размере десяти процентов от стоимости аппарата. Для меня же новая система работы была очень проблемной, так как для оформления заказа я должна была вкладывать свои деньги, чтобы завод отправил нам нужные модели аппаратов, а уже после прибытия я с прибылью десять процентов забирала их. Когда появилась первая заявка с заказом, я позвонила своей двоюродной сестре, которая так же жила в городе К.

— Привет, Алиса! Как ты, как дети?

— Привет! Всё хорошо, как твои дела? — спросила она немного удивлённым голосом. Так как мы с ней мало общались, только если виделись у общих родственников, могли поздороваться и поинтересоваться друг у друга как дела.

— У меня тоже всё хорошо. Я хотела у тебя спросить, а точнее предложить, не хочешь ли ты подзаработать. Я никому из наших общих родственников не рассказывала, я работаю в фирме дистрибьюторов косметологических аппаратов, и там можно неплохо заработать.

— А как я могу это сделать? — спросила, Алиса, имея в виду, что ни в продажах, ни в косметологии ничего не смыслит.

Алиса младше меня на десять лет, окончив школу она сразу же вышла замуж и появление двух маленьких детей не дало ей возможности думать о дальнейшем поступлении в ВУЗ.

— У нас на фирме сейчас идут изменения в работе, они уже не закупают аппараты, в наличии нет ничего, а когда появляется заказ от клиента, я вкладываю свои деньги, и через месяц, когда приходит аппарат, получаю свои деньги обратно плюс десять процентов от той суммы, которую вложила.

— Нужно вкладывать деньги? — с интересом спросила она.

— Да. У меня сейчас пришла заявка на аппарат от клиента, но моих денег не достаточно, чтобы его оформить, если хочешь, можем и твои и мои деньги объединить и вложить, каждый получит десять процентов от своей суммы.

— Было бы не плохо. Я скажу мужу. А это надёжно, потом не скажут, что деньги пропали?

— Всё надёжно, если даже деньги пропадут, я тебе со своих денег отдам. Ты в любом случае ничего не потеряешь.

Это мое обещание она мне потом ещё много раз будет припоминать. О том, что я заверяла её, что всё надежно, что я со своих денег всё верну. Но это все будет чуть позже. Могу абсолютно честно сказать, что ни с одного человека, который вкладывал свои деньги я не зарабатывала ни рубля, мне хватало того, что я могу отправлять в работу свои деньги. Хотя многие мои родственники и подруги думали иначе, до меня доходили их разговоры о том, что я им даю лишь десять процентов, а себе зарабатываю как минимум двадцать процентов с их суммы, но желания им что-то доказывать и объяснять у меня абсолютно не было. Когда через месяц пришёл заказанный нами аппарат, и мы с Алисой получили свои деньги, то решили с ней и дальше продолжить сотрудничать, как раз в тот момент прибыла заявка на немецкий аппарат, а европейские заказы хороши были тем, что ждать доставки надо было всего две недели, то есть заработок был тот же, а ждать в два раза меньше, что не могло ни радовать.

— Я скажу мужу, чтобы он попросил у друзей деньги для работы, и половину заработка оставим себе, половину отдадим его друзьям.

— Да, и вам хорошо будет и им, — обрадовавшись, сказала я.

— Я очень хочу накопить и купить квартиру, мне надоело жить в съёмной квартире, — мечтательно произнесла Алиса.

Так как руководитель фирмы, не должен был больше вкладываться в бизнес, он решил его расширять и заниматься дистрибьюцией не только косметологических аппаратов, но и медицинского оборудования: узи, рентген, компьютерные томографы. В связи с расширением ассортимента, выросла и клиентская база, соответственно выросло и количество заказов, а так как теперь заказы требовали денежных вложений, мне приходилось привлекать всё новых и новых людей, я тогда подключила и родную младшую сестру, она вышла замуж и как раз на тот момент переехала жить в один город со мной, сестра же в свою очередь с мужем брали деньги у друзей и родственников для того чтобы и тем и себе на равных долях подзаработать, мне все время приходилось вовлекать все больше и больше новых людей, в основном это были все мои двоюродные братья и сестра, мои родные сестры, тети, одним словом большая часть людей были родственниками, так же были две подруги и коллега по работе, которая стала мне очень родным человеком во время работы, а затем возненавидела меня всем сердцем. В итоге в обороте у меня оказалось очень большая сумма денег, это были деньги посторонних мне людей, которых я не видела и не была с ними знакома, но я была рада, что есть эти люди, так как нам это позволяло оформлять много заказов, не просто была рада, а в принципе я и просила их вовлекать, уговаривала, говорила, что если что — то случится я беру всю ответственность на себя, вела я себя крайне опрометчиво, пребывая в каких-то иллюзиях я потеряла ощущение страха, ведь ответственность за такие деньги всегда должна сопровождаться страхом. Люди, конечно, очень боялись, так как в последнее время участились случаи мошенничества, финансовых пирамид, хоть и с очень большим страхом, но всё же они приносили мне свои деньги, не малые деньги, их доверие ко мне было безоговорочным, потом они мне это очень много раз припоминали, что доверяли мне больше, чем самим себе, а я их доверие не оправдала. На самом деле страх за чужие деньги был во мне на протяжении всего этого времени, но вот чего во мне не было, так это страха, что с работой будут неполадки. По истечении нескольких лет мы с моей подругой, тоже врачом, которая жила в этом городе, решили, что было бы не плохо попробовать заключить договор, и работать самостоятельно, самим на себя, потому что наверняка начальство имело далеко не десять процентов с продажи аппаратов, а как минимум тридцать, а может и пятьдесят процентов.

— Нам обязательно надо рискнуть, ведь в дальнейшем мы можем зарабатывать совсем другие деньги, нежели сейчас.

Все это говорила Нино за чашечкой чая у меня дома, она часто приходила ко мне домой и мы часами с ней обсуждали рабочие дела. Нино было сорок два года, она одна воспитывала сына, с мужем они развелись около десяти лет назад, но сын остался с ней. У нее была своя лаборатория, где она сама за всем следила, в прошлом она работала врачом — терапевтом в поликлинике, где мы с ней и познакомились. Нино была очень умная, и у нее был успешный опыт самостоятельного бизнеса. Поэтому я всегда прислушивалась к ее советам и предложениям. И было принято решение найти завод, для начала китайский и заключить с ним договор, а затем и с европейским, планы у нас были большие, если бы я тогда знала, что это решение станет началом моего ада на яву, я бы никогда в жизни не стала бы этого делать, даже под угрозой жизни. Все, что касалось заключения договора, поиска завода все было на мне, так как я часто летала в Москву, я хорошо знала все аппараты, соответственно мне было легче все организовать, Нино же отвечала больше за финансовую составляющую работы. Через две недели после принятого нами решения я полетела в Москву осуществить, как мне тогда казалось великие планы. Я нашла Китайский завод — производитель косметологических аппаратов, и начала наводить справки как с ним заключить договор, моя уверенность немного пошатнулась, когда я узнала, что не малая сумма должна быть на депозитном счете нашей фирмы при заключении договора с этим заводом, и много других нюансов связанных с юридической частью. Я позвонила своей подруге Нино из Москвы, чтобы принять решение, точно ли стоит начинать свое самостоятельное дело.

— Нино, там не маленькая сумма должна быть на счету, нам такую сумму трудно будет осилить.

— Возьми из тех денег, что есть в обороте. Но попробовать нам обязательно стоит. Плюс я еще по возможности вложу.

— Хорошо, ты права. Попытаться мы должны, ведь у нас есть и денежные средства и клиентская база, у нас точно должно получиться, — как будто успокаивала я саму себя. Хотя внутри меня было какое-то плохое предчувствие. И я должна была прислушаться к своему внутреннему голосу, но я этого не сделала. Нами было принято решение приостановить сотрудничество с прежним работодателем, так как деньги, находившиеся в обороте в этой фирме нужны были нам для депозита в завод, с которым мы самостоятельно заключали договор. Я не сказала на прежней работе, что перестаю с ними работать, просто постаралась объяснить, что возникли некие финансовые трудности и сейчас я не смогу в том объеме, что и раньше оформлять заказы, но небольшие заказы всё же смогу осуществлять, я не хотела совсем терять эту работу и действительно периодически оформляла заказы в этой фирме. Но всем, кто вкладывал свои деньги я не сказала ничего, не потому что не хотела делиться с большим процентом, как раз то я планировала их обрадовать, и, как и раньше все, что им причитается отдавать. В тот момент я испугалась, что они не разрешат пустить свои деньги в депозит. Забрав их, они бы лишили меня возможности заключить договор с заводом. И это была одна из моих серьезных ошибок, со своими деньгами я имела право делать всё что захочу, но подвергать риску чужие деньги, я не имела ни малейшего права, или как минимум я должна была спросить у них разрешения, но я этого не сделала из трусости, что они заберут, а так же из самоуверенности, что у меня точно всё получится. Через три недели я приехала обратно домой и решила дистанционно заниматься заключением договора, подготовкой документов. В итоге время тянулось, а я продолжала всем выплачивать проценты, сама не осознавая, что депозитных денег все меньше и меньше, а дела не продвигаются особо, но я очень наивно верила, что все получится, что когда я заключу договор с новым заводом, в первые месяцы в счёт покрытия минуса, который уже образовался не маленький, я планировала отдавать как прежде десять процентов всей выручки людям, чтобы покрыть минус оставшимися процентами, а в последующие месяцы, когда минус выравнится, объявить всем радостную новость о повышении прибыли от продаж. На протяжении всего того времени я и на секунду не допускала мысли, о том, что деньги людей, которые были у меня — я не верну, моя уверенность, что все будет хорошо была странным образом непоколебима, практически до последнего момента.

Временами я впадала в полную прокрастинацию, оттягивала важные дела до невозможного долго на потом. И в один роковой для себя день, когда я решила задать вопрос менеджеру по договору, мне сообщили что завод с которым я готовилась заключить контракт закрылся из-за Covid-19, и заключение даже онлайн договоров стало невозможным, не говоря уже об отправке аппаратов в Россию. Мной овладел страх, сильнейшая паника, которая нарушала сердечный ритм, дыхание, речь, сон, аппетит, в эти дни я не жила, а существовала, да в принципе весь тот период, когда отдавала несуществующие проценты — я не жила, а пребывала в каком-то полусне. Все же взяв себя в руки, я начала искать другие выходы из сложившейся ситуации, тогда, через одну знакомую в Москве я узнала, что есть завод в Германии, с которым тоже можно дистанционно заключить договор и заниматься дистрибьюцией аппаратов. Паника настолько овладела мной, что я действовала очень нелогично, не последовательно, так как от одной мысли, что мне придётся сказать, что возникли проблемы в работе, я приходила в жуткий ужас. Я очень трепетно относилась к чужим деньгам, даже когда задержка в прибытии аппарата занимала пару дней, и я пару дней не могла отдать деньги, то я себе места не находила, а тут сказать им, что есть какие-то проблемы, для меня это было невыносимо. Пока я собирала информацию о немецких аппаратах их завод закрылся из-за все той же вспышки ковида. Не смотря на сильный страх и панику, я все же старалась не падать духом и пыталась искать решение из этой трудной ситуации. Дни пролетали быстро, а дела не продвигались и в один из дней я с ужасом обнаружила, что денег в обороте у меня уже нет, что даже проценты мне не из чего отдавать, и вместо того чтобы всем это объявить, я взяла ещё через свою коллегу по работе, подругу, сестер, деньги под маленький срок и большие проценты и раздавала эти деньги людям которые сильно меня беспокоили, такое безумство с моей стороны, связанное с жутким страхом и стыдом, я совершала около шести месяцев, пока не поняла, что утопаю все глубже и глубже, я понимала, что иду ко дну, но слепо верила, что ещё смогу заключить удачно договор с заводом. Многие родственники и подруги начали уже подозревать, что что-то не так, что я слишком часто начала просить деньги для работы и подозрительно сильно увеличивать проценты от прибыли, но, тем не менее, их вера в меня брала верх и они продолжали вкладывать. Никогда не забуду тот момент, когда я приняла решение остановиться и сказать, что возникли проблемы, это какой-то несовместимый с жизнью страх, как будто по твоим венам течёт не кровь, а раскаленная лава, я перестала есть, пила только чай и кофе весь день, спать я тоже стала очень мало, час спала, два ходила по комнате из одного угла в другой, и думала, как выжить в этом аду, ведь мои долги перед людьми исчислялись миллионами, такие суммы обычному человеку на работе врачом, да и косметологом не скоро заработать. Больше всего на свете я не хотела кому-либо навредить или же причинить зло, но вскоре для всего своего окружения я стала центром зла. Я решила объявить всем о проблемах, но, не говоря все как есть, боялась паники и скандала, я сказала мужу и его родственникам, своим родным и двоюродным сёстрам, братьям, что рабочий счет заблокировали, что с деньгами надо будет подождать, пока ни проценты, ни свои деньги они снять не смогут. Во мне был какой-то нечеловеческий страх, я безумно боялась рассказать все как есть, боялась, что люди меня не простят, ведь я без их ведома, подвергла такому неоправданному риску их деньги. Оттягивая неизбежный момент, я сделала себе ещё хуже, ведь ложь только портит репутацию, которую я и так зарывала в яму, я действовала весь тот период очень глупо и опрометчиво, мной двигала паника и трусость. Трудно понять откуда взялось это искажение реальности в моем сознании. Сейчас оглядываясь назад, я отчётливо понимаю, что мне нужно было изначально кому-нибудь раскрыться, супругу или родной сестре или маме, тогда бы удалось уменьшить масштабы бедствия, суммы были бы не столь велики, но я отчаянно не хотела ни с кем делиться, напротив сильно боялась, что кто-то узнает о возникших у меня проблемах. В тот период, в один из дней, мне позвонила родная сестра моей коллеги, которая вложила очень много чужих денег в оборот. Она позвонила, чтобы задать вопросы по работе, а потом поделилась со мной своими переживаниями. Знаешь, мне сегодня приснился сон, будто бы я осталась на улице бездомной, что у нас нет денег, я так плакала во сне. Скажи мне честно, у нас точно всё наладится, мы сможем вернуть свои деньги?

— У нас обязательно всё нормализуется. Деньги в ближайшее время я всем верну — ответила я очень неубедительно.

— Если их не вернуть, я сойду с ума, как такому количеству людей я буду возвращать долги, я и за десять жизней не смогу это сделать.

— Не переживай, тебе не придётся ничего возвращать, все деньги верну — я. Камилла была очень доброй и порядочной женщиной, она очень достойно вела себя со мной, хотя ей было очень тяжело, ее сильно мучили люди. Спустя месяц после последнего нашего с ней разговора, мне позвонила дочь Камиллы, я взяла трубку и там были страшные крики, к её матери во двор пришла женщина, требовать свой долг, она орала и ругалась так, будто бы окружающие были плохослышащими людьми, Камилле в этот момент стало плохо, она упала в обморок. Я стояла вся побледневшая, не в силах не пошевелиться, не вымолвить слово. Я не знала, что делать, эта женщина требовала свои деньги, а отдать мне было нечего ей, у Камиллы и так были проблемы с сердцем и из-за этой ситуации ее здоровье могло ухудшиться, я точно не смогла бы продолжить жить с осознанием того, что кто-то из-за меня погиб. Это были одни из самых страшных минут отчаяния в моей жизни. Пока люди ждали я пыталась взять кредиты, попросить долг у своих знакомых в Москве, все было безрезультатно. Но я настойчиво старалась все уладить, не рассказывая всю правду людям, продолжая обманывать их. Я была уверена, что все закончится наилучшим образом для нас всех в ближайшее время, но так точно не бывает, ни одна ложь в этой жизни не принесет добрый исход. Шли дни, недели, люди уже теряли терпение, так как они не получали ни проценты, ни свои деньги, ни толком информацию о том, что случилось. А я все также боялась рассказать правду. Я поехала в Москву, чтобы «разрулить» ситуацию, так я сказала всем своим знакомым и родственникам, а сама искала вариант, где найти деньги и отдать особо конфликтным людям, которые уже начали угрожать. Звонила моя коллега по работе, она говорила, что наглотается таблеток, что она не может больше так жить, ее племянницы звонили мне через день, проклинали, оскорбляли, плакали, требовали отдать деньги матери и тети. Они орали на меня в трубку, что если с их мамой что-то случится, то они мне этого так не оставят, что они будут мстить мне. После таких разговоров мне было особенно тяжело, у меня стоял ком в горле, я не способна была уже ни плакать, ни говорить, как же я была бы рада, если в эту минуту Всевышний меня забрал бы к себе. Сказать, что мне было плохо в те дни — это словно ничего не сказать, я вставала каждое утро с дикой тошнотой, меня очень тошнило от своей жизни, и что самое ужасное я не видела просвета в сложившейся ситуации. Вся моя жизнь превратилось в темный тоннель, куда совсем не проникают лучи солнца. Если бы я не проявила стойкость в те страшные дни, то я поддалась бы эмоциям, которые владели мной и просто кинулась бы под поезд, оставив после себя многомиллионные долги и детей без их мамы, но смиренность, которую даёт вера во Всевышнего спасла меня в то сложное время. Ни один мой день не проходил без того, чтобы я не корила себя за страдания, на которые обрекла людей. Был последний месяц года, шел густой снег, небо было окутано серым облаком, я прилетела в Москву со своими детьми, для того, чтобы якобы проследить за разблокировкой счета и максимально ускорить этот процесс, так я сказала людям, но все мои мысли естественно были как бы спасти ситуацию и избежать ещё большего скандала. Мой еще на тот момент супруг звонил мне каждый час, он сильно переживал и нервничал, все его родственники и друзья знали его как порядочного и очень честного человека, и для него сложившаяся ситуация была крайне неприятной.

— Скажи мне всё как есть, ты явно что-то недоговариваешь, — каждый раз просил он меня.

— Все хорошо, я справлюсь, я подключила уже нужных людей — уверяла его я.

Я страшно боялась рассказать ему правду, боялась, что он разочаруется во мне, возненавидит меня.

— У меня есть знакомые люди тут, которые готовы сегодня же вылететь и помочь тебе, можем спасти хотя бы часть денег. Ты же понимаешь люди уже на пределе, они уже устали ждать.

— Я всё понимаю, но подождите ещё немного, всё уладится скоро.

— Сколько, сколько ещё ждать, назови дату, когда всё это закончится, — уже яростно кричал он в трубку.

— Дату я назвать не могу, но приблизительно две недели я постараюсь всё это уладить.

— Ты же понимаешь, что все набирает очень серьёзный оборот, если мы не можем вернуть всю сумму, то хотя бы половину бы вернуть, чтобы отдать посторонним людям их деньги, с нашими родственниками мы смогли бы договориться.

— Да, я поняла тебя, дай мне еще немного времени.

Когда через две недели я поняла, что у меня ничего не выходит, а люди уже агрессивно настроены, то я попросила приехать мужа в Москву, дабы все рассказать ему как есть, потому что он уже места себе не находил, он уже перестал есть и спать из-за этой ситуации. Когда он прилетел, мы сели за стол, и я все ему рассказала, он был в шоке, но он не орал на меня, ни ругался, хотя я ожидала именно такой реакции, так как все восемь лет, что мы были женаты, он вел себя крайне вспыльчиво, нервничал по каждому пустяку, поэтому я была готова к любой его реакции.

Конец ознакомительного фрагмента.