Мрачные сказочки Гренлока

Лило Грин, 2022

Эта история о том, как маленькая вредная ведьма случайно предотвратила Апокалипсис, случилась из-за того, что Автор перечитал фэнтези, и ему срочно нужно было отрефлексировать. Главная героиня сего сатирического абсурдного фэнтези – обаятельная любительница неуместных объятий, острословка, супердева, и в целом олух судьбы. Повесть состоит из нескольких сказочек, в которых Зелин и ее друзья ввязываются в совершенно дурацкие приключения. По традиции: в тексте присутствуют драконы, вампиры, оборотни, некрасивые деканы, бешеные фамильяры, модные василиски, пытающиеся восстать ведьмы, скучающие приведения, пираты и даже пришельцы. Все, что вы так любите! И чтобы было совсем абсурдно, Автор взял в заложники супермена. Особое предупреждение: в тексте присутствуют сцены насилия над жанром фэнтези. Уведите от экранов излишне чувствительных людей. Если вы сами излишне чувствительны – читайте на расстоянии. Приятного прочтения!

Сказочка третья, о сотворении мира, курицах и яйцах

— Когда-то давным-давно-предавно, миллиарды и квинтилиарды столетий назад, в общем, так давно, что ученые не придумали для этого цифр, в космосе плавало маленькое зернышко. Точнее, пребывало, летело, или что-то в этом роде. Здесь важно то, что оно летело и никого не трогало. Так прошли еще миллионы лет, пока однажды его не проглотила огромная черепаха, которая тоже никого не трогала, всего лишь путешествовала по своей орбите и случайно открыла рот, так как увидела очень красивую комету. Спустя еще какой-то длинный промежуток времени, семечко внутри черепахи проросло и превратилось в могучее дерево, которое, спустя еще сотни лет, развило над черепаховым панцирем пушистую и привлекательную крону. Как можно догадаться, еще через какое-то время на дереве выросли плоды. Древние цивилизации Авесказары уверяют нас, что это были китята. Они висели на ветках головами вниз и раскачивались, пока не дозревали в больших китов, не отрывались и не уплывали в великий космос. Когда же они возвращались к родному дереву, которое, к слову сказать, было китодубом, чтобы свить гнезда, то приносили с собой много космической пыльцы. Со временем эта пыльца, в изобилии кружившая вокруг черепахи и дерева, образовала оболочку, которая становилась все толще и прочнее, пока не превратилась в кору. Так, согласно преданиям, появилась наша планета Авесказара-1. Ученые присвоили ей порядковый номер, дабы утвердить ее изначальность перед возможными другими Авесказарами из параллельных миров.

Тут я саркастически ухмыльнулась — больно кому это нужно! С другой стороны, странное соперничество с воображаемыми врагами многое говорило о жителях нашей планеты и их детских комплексах.

— Так вот. Существуют небезосновательные предположения, что великая черепаха Анума и великое древо на ее панцире до сих пор существуют в чреве Авесказары, и что если спуститься в глубокий-глубокий кратер какого-нибудь вулкана, например, Эцнаткаухурашкавиланотцотля, можно запросто попасть к Ануме на обед, так как наверняка она очень голодная и злая. Когда Анума чихает, на земле происходят землетрясения. А еще…

Маман зевнула, закатив глаза. До моего зловредного появления она сидела в кресле-качалке посреди своего любимого зимнего сада и наслаждалась звуками природы из магического патефона.

— Зелин, что ты хотела сказать? Не обязательно было начинать от сотворения мира, чтобы озвучить свою просьбу. Однако, судя по всему, ты хочешь сообщить мне нечто очень неприятное? — догадливо поморщилась маман.

Я вздохнула, закусив губу. Маман была не глупа. И даже в своем глубоко беременном положении прекрасно различала все оттенки человеческих эмоций и не теряла ни блеска разума, ни внимательности. Но я все равно почему-то рассчитывала усыпить ее бдительность, а, может, и ее саму.

— Понимаешь, мамочка, авесказарцы очень чтят свою историю, иначе откуда бы появилось столько черепаховых памятников по всей планете? А вспомни эти китовые амулетики? Правда, милые? Защитят от сглаза, от дурных намерений, от облысения и поноса…

— Да-да, и женихов отвадят. Ну, и что?

Маман была непробиваема и скептически относилась к верованиям каких бы то ни было людей. Мне оставалось лишь выжать слезу, чтобы воззвать к ее материнскому инстинкту, который наверняка должен был усилиться в ожидании младенца. Я глубоко и трагично вздохнула — этому искусству я училась с того самого момента, как у меня появился младший брат, и мне пришлось конкурировать с ним в борьбе за родительское внимание. Произошло это восемь лет назад. Справедливости ради, надо отметить, что лучше всех в нашей семье умел вздыхать отец. На втором месте прочно утвердилась моя старшая сестра Амалия. И только потом я. Но так как поблизости не было ни того, ни другого, я могла быть уверена, что мое мастерство не померкнет в блеске ничьего иного. А вот первенство в закатывании глаз, кстати, бесспорно принадлежит маме, и сейчас она это умело демонстрировала.

— Зелин, ближе к сути. Если ты хотела уморить меня до полусмерти, то у тебя почти вышло еще на третьем досолнечном периоде истории космоса.

— Ну, что ж… — я поморгала в надежде на случайно выпавшую слезу, но мои слезные каналы, как на зло, были сухи, подобно арыкам в опустевшем древнем Самгериконе. — Видишь ли, мама… как я, надеюсь, я смогла показать тебе ценность истории и реликвий в глазах современного общества, к коему я, несомненно, отношусь, стремясь чтить память предков. Знаешь ли ты сколько ученых сообществ посвятило свою жизнь изучению культуры древних народов и их мифов, а также истории зарождения магии…

Я украдкой взглянула на маман. Глаза у нее слипались, и единственным, что мешало ей сейчас же предаться неге, была я. В попытке перехватить инициативу и закончить этот утомляющий разговор, она оперлась рукой о щеку и попыталась сконцентрировать на мне убийственный взгляд.

— Мне нужны ключи от бабуленькиного домика! — выпалила я и застыла, прижав руки к сердцу и задержав дыхание.

Маман разочарованно фыркнула.

— И почему ты не пошла с этим к отцу, ты же знаешь, что ключи у него?! Боги, я столько времени страдала почем зря!

Маман была прямолинейна. Но мое умение все скривлять и запутывать было достойно похвалы, так что я не отступала.

— Потому что, моя милая, любимая, обожаемая мамуля, ты же знаешь, как папа относится к бабуленькиному наследию?

Мама нахмурилась, что-то прикинув в голове, и покачала головой.

— С болезненным подобострастием.

— Вот! И я сказала бы так же! — я подняла указательный палец для усиления акцента. — Он страшно боится ее проклятия, и все-все время со дня ее смерти запрещал нам подходить к ее дому ближе, чем на десять метров! Он ни за что, ни за что не позволит мне туда попасть, а мне это очень нужно, иначе я завалю диплом, меня выгонят с позором, а ты будешь нелепо выглядеть в своем траурном платье пятилетней давности над моим кремово-бархатным гробом. Все будут тыкать в тебя моноклями и говорить, что ты перестала быть модной!

— Почему это пятилетней? — тут же спросила маман.

— Потому что ты не успеешь сшить новое! Кто-нибудь из тридцати восьми моих кузенов подсыплет мне ядовитое зелье в зубную пасту!

— Да с чего ты это взяла?!

— Ну, ладно, — согласилась я, — ты права — скорее, в мой завтрак. Или в крем для лица. Или в гель для душа. Или они могут, ну, знаешь, натереть токсичным порошком мой корсет. Или…

— Ох, — маман махнула рукой и вздохнула тяжело и трагично, даже лучше, чем я. — В дедушкином склепе есть запасной ключ.

— Правда? — мое лицо просветлело.

— Думаю, да. Ты же знаешь кодовое заклинание, найдешь сама, — маман зевнула.

— Спасибо, моя милая, обожаемая мамуленька! — я подпрыгнула на месте и набросилась на нее с объятиями. — Только не говори папе, ладно?

— Да-да, осталось тебе убедить в том же своего брата.

— Что?

Я встрепенулась, резко обернувшись. Как я могла забыться и позволить себе ослабить бдительность? Мелкий засранец притаился в кустах и все подслушал! Подтверждением тому был шелест листьев и его удаляющееся хихиканье. Я тут же бросилась вдогонку.

— Стой, гаденыш!

Мы с Кристианом порой не плохо проводили время. Примерно до того момента, как ему стукнуло шесть, и он, несомненно, переняв мамулин интеллект, начал понимать, когда его нагло используют. О, могу вам сказать, он быстро реабилитировался, и его умение манипулировать обществом было за гранью моего понимания. Способствовала тому его смазливая мордашка. Если, дамы, вы хотите узнать, как выглядели в детстве герои ваших любовных романов, то вот он — удирающий будущий Казанова, который когда-нибудь лишит рассудка не одну трепетную леди! Однако, не смотря на его юркость и скорость, мои ноги все же были длиннее, а желание выжить в этой борьбе — сильнее. Так что я успела поймать его за шиворот, пока он не проскочил в щель в заборе и не скрылся в прилеске.

— Не смей рассказывать папе! — как можно грознее зашипела я.

— Ой, да что ты мне сделаешь? — Кристиан извивался, как уж, и дважды попытался меня укусить, но так как я уже давно знала все его приемчики, у него это ни разу не вышло.

— Я надеру тебе уши и нашлю страшную чесотку! — внушительно пообещала я. — А еще расскажу девочкам из твоего класса, что ты до сих пор писаешься в постель!

— Это не правда! Не правда! Не правда! — заорал оскорбленный Кристиан.

— Это ты им доказывай!

Кристиан надулся, как злобный воздушный шар и покраснел.

— Сделка!

— Какая тут может быть сделка? — возмутилась я, уперев руки в бока.

— Я не говорю отцу, а ты научишь меня разжигать огонь из воздуха!

— Ты что совсем оборзел?! Вообще-то это я тебя шантажирую, значит, это я выдвигаю условия!

И тут мой братец жутенько возвел бровь и взглянул на меня с искусственным умилением. Голосок у него при этом стал сладеньким и пугающим.

— Но ты же знаешь, Зелин, что когда-нибудь я тоже закончу магический университет?

Я побледнела, мои губы сделали грустную дугу.

— Ладно, — согласилась я. — Ты не говоришь отцу, а я покажу тебе легкое заклинание со светом.

— С огнем!

— Нет, со светом! Иначе за тобой придет Орден! — зловеще произнесла я.

Кристиан до чертиков боялся Ордена. Вероятно потому, что мечтал стать пиратом или черным некромантом, о которых читал много книжек, а Орден частенько портил жизнь и тем и другим, изобретая удивительные способы казни.

— Идет! — он протянул мне свою худощавую руку и самодовольно улыбнулся.

— Договорились, — я сделала как можно более важное и внушительное лицо и закрепила наше рукопожатие простейшим заклинанием обоюдной клятвы. — Но не сегодня, мне некогда.

— Нет, сегодня!

— Послезавтра!

— Завтра!

— Я сказала послезавтра!

— Я поступлю на некромантию, так и знай!

— Ладно, завтра! Но тебя не возьмут!

— Почему это не возьмут?!

— Ты блондин!

— А я покрашусь!

— Тогда дядя Геральт тебя утопит!

— Это еще почему?

— Потому что мальчики не красятся!

— А я, а я…

Кажется, Кристиан был готов расплакаться или искусно делал вид. Тем не менее, я сжалилась.

— Да ладно, я пошутила. Возьмут тебя, не переживай.

— Я так и знал, что ты врешь, ведьма!

— Простой констатации факта маловато, чтобы меня огорчить! — презрительно фыркнула я.

— Рыжая! Рыжая! Рыжая — бесстыжая!

Он довольно залыбился и припрыжкой поскакал в сад. Я цикнула раз пять, наблюдая за сверканием его светлой макушки между кустов. Ничего, ничего, вот получу первую степень нума и тогда посмотрим!

Жаль, мне некогда было предаваться мечтам. Нужно было успеть забрать в студсовете агитлитературу и листовки с приглашениями на бал Ворожей, который должен был случиться совсем скоро. А после этого меня ждал Луки для одного неприличного дела. Я снова трагично вздохнула. Луки всегда втягивал меня в какие-то сомнительные приключения. Пару раз я даже была свидетельницей разборки межу оборотнями Востока и Запада. До сих пор не понимаю, что меня хранит. Ах, да…

Я посмотрела направо. Фуф преспокойно сидел на изгороди, щурился на солнце, и жевал гусеницу. Вокруг него мирно и красиво порхали ничего не подозревающие бабочки. Заметив мой взгляд, он протянул мне вторую половину своего обеда, громко чавкнув. Я сморщилась и поспешила улизнуть. Спрятаться от Фуфа у меня бы не получилось, но я до сих пор тешила себя надеждой, что хотя бы какое-то время я могу провести без его вездесущего общества.

***

Вечером сего же дня я стояла на пороге дома почтенного нума Урвина Батиста, ряженая в прекрасное голубое платье, которое так чудно контрастировало с моими волосами, и мерзла. Было довольно прохладственно, ведь весна еще только наступала, но Луки стащил с меня плащ, чтобы открыть «прекрасную перспективу». В общем, я сильно подозревала, что мне в скором времени понадобится рецепт от бывшей Хамса как навести кое-на-кого «неизбывный угорь». Не смотря на поздний час, нум Батист открыл почти сразу и вместо приветствия вылупил глаза. На нем был длинный полосатый халат, из-под которого выглядывала белоснежная шелковая рубашка. Мне даже показалось, что ее верхняя пуговица тоже пялится на меня на манер глаза. К моему счастью, сообразительность нума вернулась на место в рекордные сроки — он отмер, хитро заулыбался и пригласил меня внутрь.

— Вы совсем продрогли, Зелин! Что это — новая мода молодежи — не носить плащей?

— Н-н-не т-то чтобы, — стуча зубами, отозвалась я.

— Прежде, чем я узнаю, чему обязан визиту в столь темное время суток, не желает ли леди горячего чаю? — наконец, сообразил нум.

Я закивала головой, как те статуэтки с черепахами, что можно в изобилии встретить на рынках нашей родной Критии. Но потом опомнилась и добавила:

— Только если леди сама его приготовит, или если вы сперва отопьете из ее кружки.

Нум Батист одобрительно улыбнулся одним уголком губ, по-кошачьи сузив глаза.

— Помилуйте, дорогая, разве я могу причинить вред внучке Зловещей Розамунды? Мне, если хотите знать, дорога не только жизнь, но и посмертие.

Я вздохнула.

— Ладно, тащи… кхм, несите чаю. Леди действительно желает горячего чаю, — умоляюще протянула я.

Нум Батист обольстительно ухмыльнулся.

— Сперва принесу вам кое-что теплое.

Вообще-то, если честно, он был довольно хорош собой для человека его возраста. Под возрастом я, разумеется, подозревала предполагаемый возраст — что-то около сорока — сорока пяти лет, так как о реальном количестве кругов, которые нум Батист намотал в космосе вместе с Авесказарой, не ведал никто. Все мы знали, что наши обожаемые преподы балуются запретными заклинаниями. Запретными для нас, разумеется. И кто знал насколько сильно они умели растягивать свои жизни? Нум, ко всему прочему, неплохо следил за собой и, в целом, был довольно обаятельным мужчиной, если бы не эти его мелкие усишки и налакированные на пробор волосы. Фи-и-и… Однако бабуленька, когда была жива, еще на свое стопятидесятилетие утверждала, что в ее молодости так было модно. Исходя из этой информации можно было предположить, что нум Батист либо излишне увлекался историей, либо до неприличия вытянул свою жизненную линию, наподобие той единственной жвачки, которую выдали ребенку сильно строгие родители.

Пока я согревалась и размышляла, нум вежливо проводил меня в гостиную, довольно милую для человека его пола. Я имею в виду, что в ней явственно ощущалась женская рука. В цветочных обоях, в бесконечных кадках со штамбовыми деревцами и свисающих с полок вьюнах, в картинах с кудрявыми багетами, в вазах и шторах, в лакированных статуэтках, и во всем остальном… Поймав себя на этой мысли, я окинула спину нума Батиста, отправившегося мне за пледом, подозрительным взглядом. Не мог же он сам, в конце-то концов, так красиво и изысканно все обставить? Ну, да ладно.

Вернулся он довольно скоро и принес в руках чистой воды чудо — нежную пуховую пелерину, что вновь пробудило во мне нехорошие подозрения.

— Присаживайтесь, Зелин.

Он отодвинул для меня плетеный стул за круглым столиком, накрытым кружевной скатертью, а сам отошел хозяйничать на кухню, отделявшуюся от гостиной небольшой арочкой. Окна гостиной и кухни выходили в сад. Там, за этими милыми вечноцветущими клумбами и экзотическими деревьями, начинался заповедник нума Батиста, тянущийся довольно далеко, чуть ли не до Жемчужной улицы, где жил сам ректор. Поговаривают, что нум Батист, издавна находящийся с ним в некоторой вражде, специально поселил на границе своего сада крикливую пуншу — птицу, любящую встречать первые лучи солнца отвратительным воем. Почему именно такое могло сойти ему с рук — оставалось загадкой.

Я с тревогой взглянула в окно. Мне показалось, будто я услышала шорох, и что нум тоже его услышал. Опасаясь преждевременного раскрытия злокозненного плана, я поспешила к нуму для помощи в приготовлении чая.

— А что у вас за травы? — я заинтересованно сунула нос в тут же окутавший меня аромат чего-то пряного и цветущего.

Должно быть, я подошла слишком близко, потому что нум сотворил пронзительный взгляд и с усиленным вниманием уставился на мои украшения.

— Святые небеса, Зелин, сколько же на вас защитных артефактов? Серьги, колье, браслет, брошь, пуговицы, пояс, булавка? Вы либо собрались убить меня, либо ограбить.

— Чт-т-о-о… чт-то… что вы такое говорите? — я удивленно расширила глаза и оскорбленно сдвинула брови.

На самом деле я страшно испугалась внезапной прозорливости нума и тут же укорила себя в том, что недооценила его способностей. Нум же рассмеялся, снимая чайник с огня и заливая кипяток в стеклянный заварник.

— Я пошутил, Зелла. Но, должен признать, лучше бы вы сняли всю эту дрянь и носили настоящие бусы.

Он отправил мне медленный тягучий взгляд, от которого у меня по лопаткам разбежались мурашки. Никакие артефакты не смогли бы меня от них защитить. Но, в чем-то он был прав — такие безделушки всегда были тяжелыми и громоздкими, так что до изящества тут было далеко.

— У такой девушки, как вы, должны быть качественные и яркие украшения.

— Это потому что я не красивая?

— Напротив. Вы прекраснее утренней зари. И вы достойны лучшего.

— Вы мне льстите.

— А вы набиваете себе цену, — усмехнулся он, ставя на поднос две кружки на блюдцах, чайник и сахарницу с костяной ложечкой.

— Хм.

Я не нашла, что остроумного ответить, предпочтя молча последовать за красноречиво указующим взглядом нума обратно в гостиную. Там мы сели по разным сторонам столика и принялись сосредоточенно всматриваться друг другу в душу, для чего нум слегка сместил с центра стола вазу со свежесрезанными цветами. Я отпила чай под неотрывным его взглядом.

— Недурственно.

— Благодарю, Зелин. Ну, раз вы все еще живы, может быть, наконец, расскажете мне то, что хотели?

— Я… я… ну, я…

Вообще-то я не определилась с речью. Я разрывалась между одной хорошо сконструированной ложью и другой, чем и было вызвано мое нелепое заикание. Однако, ни с того, ни с сего, я вдруг решила сказать правду. Но не ту, которую должна была, разумеется. В этом-то то, как вы понимаете, и состоит мастерство лжи.

— Мне неловко об этом говорить… — я грустно опустила ресницы.

— Мне подлить виски в ваш чай? — с готовностью отозвался он.

Я манерно вздохнула.

— У меня возникли сложности с дипломным проектом.

Нум взглянул на меня с интересом.

— Какого же характера?

— Абсурдного, — поспешила ответить я.

— А если точнее?

— Совершенно абсурдного.

— И все же?

— Не совместимого с моим дальнейшим обучением.

— Угу… — нум кивнул, задумчиво откинув голову. — И вы решили обратиться ко мне, зная, что дипломная работа в корне исключает возможность чьей-либо помощи?

Я сделала печальное лицо. Почти не специально. Нум глядел на меня изучающе и с любопытством.

— Что ж, могу сказать вам по секрету, Зелин, что есть отдельная графа в бланке оценок, который раздается членам аттестационной комиссии.

— И что это за графа? — оживилась я.

— Это графа о том, на какие ухищрения идет студент, чтобы выполнить невыполнимое.

— Позволю себе заметить, что невыполнимое задание из всей нашей группы получила только я.

Нум смерил меня еще одним колючим взглядом, будто нарочно протискивающимся в мое подсознание.

— Видимо, вам сильно не повезло с наставником, — совершенно без иронии произнес он.

— Вы знаете, — тоже серьезно добавила я. — И что будет в моей графе?

— А этого мы никому не скажем, — он отпил чай из своей кружки, как заправский злодей. — Итак, чего вам не хватает?

— Вообще-то много чего… но, нет ли у вас случайно толченых крыльев полосаторогой блеклокрылой короедки?

— Зелин, как вы могли такое предположить, короедка занесена в красную книгу еще лет сто назад!

Моя чашка обиженно звякнула о блюдце.

— И я, конечно же, знала об этом! — чистосердечно соврала я. — Но что же мне делать?

— Вас втянули в какую-то опасную игру, Зелин. Сколько ингредиентов в вашем зелье?

Я мысленно воспроизвела список у себя в голове.

— Пятьдесят пять.

Нум Батист посмотрел на меня так, будто увидел призрак.

— Еще один секрет? — предположила я.

Он медленно кивнул и отвернулся, приняв вид философа-меланхолика.

— Это известно лишь тем, кто имеет степень нума выше третьей. Все зелья, включающие в себя пятьдесят пять ингредиентов, имеют необратимую силу. Отдавая что-то своему создателю, они забирают это у другого, — он взглянул мне в глаза. — Здоровье, красоту, молодость, жизнь…

— Но… но… но как же я могла получить такое задание?! — искренне ужаснулась я.

— Вы покажете мне список?

— Я не могу, вы же знаете.

— Потому что не доверяете мне?

— Первый закон ведьмы — не верь никому, потому что все врут. Ведь и вы помогаете мне не просто так…

— Верно, — согласился нум.

А я приготовилась к перечислению неприличных вещей, которые нум запросит взамен на свою помощь, одновременно прикидывая на что я могу пойти и до чего доведет меня эта скотская ситуация.

— Буду с вами откровенен. Я хочу, чтобы вы избрали меня своим альговеем. Но не подумайте, будто у меня есть в отношении вас какие-либо порочные планы, — тут же поспешил заверить меня нум. — Все просто. Я собираюсь открыть свою фабрику редких химикатов, и хочу, чтобы вы поработали в моей будущей лавке. Всего один год. Потом вы получите первую степень нума и будете свободны, как ветер.

— Почему я? И почему всего год?

Я не верила своему счастью и судорожно искала подвох.

— Год — потому, что больше с вами мучиться я не вынесу. А вы — потому, что вы внучка Зловещей Розамунды, вот почему. Во всем Гренлоке не сыщется более скомпроментированной ведьмы.

— Простите, вы сейчас про меня или про бабуленьку? — уточила я.

— Про Розамунду, естественно. О ваших подвигах я еще ничего не знаю, но, уверен, вы тоже достигнете успеха.

Я промолчала, обдумывая принять эту фразу за комплемент или за оскорбление.

— И ваше участие сделает отличную рекламу моему магазину, — продолжал нум. — Только и всего.

— Только и всего? — переспросила я. — Скажите, нум Батист, а вы и моя бабушка…

Он издевательски скривил бровь.

— Хотите спросить не являетесь ли вы моей родственницей и нет ли у вас случайно права звать меня дедушкой?

— Ну, вообще-то я хотела спросить были ли вы знакомы… — сконфуженно поправила я.

— Нет. Я приехал в Гренлок совсем недавно, и не имел чести быть знакомым с вашей бабушкой, хотя многое о ней слышал.

— Так вы мне поможете?

— А вы согласитесь у меня работать?

— А почему для этого вам обязательно нужно стать моим альговеем?

— Потому что это гарантия того, что вы будете работать именно у меня.

— Да… я слышала, что вы почти ни с кем здесь не ладите, почему…

— Почему я все еще здесь живу?

— Ну, и это тоже.

— Ах, Зелин….

Нум приготовился преподнести мне нравоучительную историю, как вдруг на улице послышался шорох. Мы синхронно повернули головы и разом вздрогнули, при этом я даже успела сипло взвизгнуть, а нум Батист — помянуть чрево Авесказары и болотных леших. Скажу честно — звук раздавался издалека, и виной ему совершенно точно был Луки, но нас напугал вовсе не он, а мерзавец Фуф, который почему-то решил прикрыть моего блохастого друга и со всей силы шлепнулся о стекло. Сползая вниз, он скрежетал по нему когтями, прижавшись к поверхности мордой и злобно на нас поглядывая.

— Эт-то… это мой фамильяр… — объяснила я, не отнимая руку от сердца.

— Да, я наслышан…

Макушка Фуфа скрылась за подоконником. Он прерывисто рявкнул и усиленно зашуршал кустами, воспроизводя драку двух, а то и более, котов.

— У вас случайно нет какой-нибудь особо опасной отравы? — шепотом спросила я.

Нум посмотрел на меня с сочувствием.

— Мне сказали его подарила вам бабушка.

— Да.

— Тогда нет, простите, Зелин. Но… я могу дать вам крылья короедки.

— Но вы сказали…

— Я не говорил, что у меня их нет. Однако…

— Я согласна. Я буду у вас работать!

Нум улыбнулся и протянул мне руку, помогая встать.

— Тогда я приглашаю вас в мой маленький реликварий.

***

Столько баночек и скляночек я видала только в фондах университетской лаборатории. Я, между прочим, забыла упомянуть, что нум Батист, хоть и был, судя по всему, достаточно древним, любил догонять и обгонять время, активно используя все новейшие достижения магии и техники. В ГУТсе он преподавал элементарную механику, в которой я никогда ничего не понимала. Именно поэтому его внимание ко мне еще в прошлом году показалось мне странным. Хотя, кого я обманываю — я ведь красивая. И рыжая. Среди брюнеток. Я всегда привлекаю взгляды, где бы ни была. По большей части они завистливые, поэтому у меня так много артефактов. Но я отвлеклась.

«Маленький реликварий» нума Батиста был маленьким только в длину и ширину, в высоту он был двухэтажным и плотно увешанным полочками и шкафчиками. Пока я разглядывала все это нагромождение вещиц, нум успел вытащить откуда-то бархатную коробочку и извлечь из нее одну колбу с серо-зеленым порошком. Он внимательно вчитался в надпись на колбе под тусклым светом свисающей с потолка на регулируемом проводе лампочки.

— Да, это точно оно… Да твою ж, гоблинова нога!!

Раздался страшный лязг. Я тоже подскочила. Баночка выскользнула из руки нума, но я успела ее поймать. Это был Фуф. Он вынырнул из темноты коридора и снова врезался в стекло, напугав нас до сердечного приступа. Зацепившись присосками на подушечках пальцев, он прилип к стеклянной двери и корчил нам рожи, противно высовывая язык. Нум Батист перевел на меня взгляд. Я пожала плечами.

— Вы ему не нравитесь.

— У меня два вопроса — как он сюда попал и неужели есть кто-то, кто ему нравится?

— Ну… я не знаю ответа на первый вопрос, а на второй… скажу вам по секрету, что Фуф питает подозрительную слабость к оборотням. Как минимуму к одному. Из чего я делаю вывод, что вы не оборотень.

— Спасибо и на том, — нум Батист перевел дыхание. — Что еще в вашем чудовищном списке?

— Кость плоскозубки?

— Нет, это вам лучше поискать в палеонтологическом музее.

— Яд крестолобика?

— Н-нет.

— Пыльца окали?

— Нет.

— Ну… я еще не выучила все наизусть.

— Сдается мне, ваш рецепт кого-нибудь убьет.

Нум посмотрел на меня с высоты в угрожающем свете одинокой лампочки. Вышло зловеще. Я вздохнула. И тут за узким окошком разлился красный мерцающий свет. Нум обернулся и бросился на улицу, позабыв про затаившегося Фуфа. Я поспешила за ним. Вдвоем мы выбежали на крыльцо, чтобы застать замечательную картину убегающего Луки с чем-то в руках. Мое сердце застыло — все кончено… а ведь я уже почти договорилась… Но на мое удивление нум Батист не стал доставать магический арбалет, чтобы прицелиться Луки в задницу, и даже не поминал всуе еще не упомянутые части гоблинских тел. Он расслабленно сложил руки в карманы своего старомодного полосатого халата и с укором взглянул на меня.

— Ах, Зелин…

— Только не говорите, что я ведьма…

— Ведьма, и еще какая. Чем он вам насолил?

— А что?

Вопрос застал меня врасплох.

— Вы ведь знали, что моя охранная система сработает независимо от того будет меня отвлекать красивая девушка или нет? Вы ведь были на моих лекциях. Хоть и ничего не поняли.

Я пожала плечами, скромно потупив глазки.

— Ну, в общем, да. А что с ним будет?

— Это животное, — нум нацелил на Луки указательный палец.

— Простите, но это уже слишком, — оборвала его я, — он хоть и оборотень, но…

— Да гоблин с вашим оборотнем, я про то, что он пытается украсть.

— А…

— Так вот, это пузатая хохлатка.

— И… и… — я силилась обосновать выбор Луки, но не могла.

— Она очень редкая.

— Ааа…

— Но это не просто хохлатка. Это боевая хохлатка.

Я посмотрела на Луки с курицей в руках и обратно на нума. Надо сказать — глядеть как Луки удирает, нелепо подпрыгивая над колючими кустами с жирной хохлаткой наперевес, у которой подергиваются крылья и лапы, а голова остается на одном месте, доставляло мне невероятное удовольствие. Я сдерживала смех изо всех сил.

— А чего же она так смиренна? — удивилась я. — Не вырывается даже…

— Она обучена не проявлять агрессию на домашней территории.

Я проследила путь моего парня и поняла, что он почти достиг цели. Забор у нума Батиста был невысокий. Луки перемахнет через него одним прыжком буквально через пол минуты.

— Я повторю свой вопрос — что он вам сделал?

— А с чего вы взяли, что он мне что-то сделал?

— С того, что я только что рассказал вам о том, что вашего друга ждет нелегкая встреча с боевой хохлаткой, а вы улыбаетесь так, что сейчас самое время писать с вас портрет для рекламы моего будущего магазина.

И все равно я не могла перестать улыбаться.

— Хорошо, нум Батист, если вы все еще хотите, чтобы я у вас работала, я буду вспоминать этот случай, когда вы будете писать с меня портрет для вашей рекламы.

Нум тоже улыбнулся.

— Он был к вам невнимателен?

— Вы читаете мысли? — изумилась я.

— Нет, предположил наугад. На что еще обижаются женщины?

— Да… это уже не важно.

— Жду не дождусь, когда вы приступите к работе.

— Это почему?

— Мне нравится ваш изящный ход мысли. Он даже не поймет, что вы ему отомстили.

— Ну… Ах! — я прикрыла ладонью рот, потому что Луки перепрыгнул через забор.

Крики, рычание, кудахтанье и много перьев — вот, чем закончился этот вечер.