Счастье на осколках

Лилия Фандеева, 2022

Есть близкие люди, есть чужие. Иногда близкие предают, а чужие протягивают руку помощи. Есть те, кто идёт с тобой по жизни, не влияя на неё, есть те, кто меняет ход событий в твоей судьбе. Невозможно предугадать, кто останется с тобой. Можно с кем-то идти одной дорогой, а смотреть в разные стороны. Можно идти по разным дорогам и встретиться на перекрёстке.

Глава 3

В конце января в квартире Ольховских был наведён порядок, и можно было выставлять её к сдаче в аренду.

— Вынесу мусор и будем считать, мы с задачей справились.

— Мусор вечером не выносят — денег в доме не будет, — Даша слегка улыбнулась. Я сделаю это утром. Саш, я как-то за всем этим «погромом» забыла одну простую вещь. Мы с мамой придумали ход: в дни зарплаты деньги, оставшиеся от предыдущей зарплаты, складывали в одно место. Это могла быть тысяча, две тысячи рублей. Место им определили спонтанное. Вторая полка кладовой, состоит из трёх рядов нешироких досок, которые по толщине разные. Вот между двумя тонкими мы и складывали свои «капиталы». Неси отвертку. Откручивай шурупы.

— Даш, деньги на месте, держи.

— Сумма конечно небольшая, но значительная. Восемьдесят девять тысяч и двести долларов, — посчитав деньги, хозяйка сложила их в пакет.

— Даш, у тебя финансовые проблемы? — заканчивая работу, спросил Александр.

— С деньгами у нас всё в порядке. У бабушек пенсия, у меня зарплата. Баба Тоня раз в три месяца получает плату за аренду своей квартиры. Мне выплатили приличную сумму морального ущерба, но я смогла оплатить из них только покупку медицинского костюма и белого халата. С одной стороны, они для меня как красная тряпка для быка, с другой стороны на мне забота о двух пожилых женщинах, памятник для мамы.

— Пусть лежат и будут тебе резервным фондом. Тебе что нужно к весне?

— Я об этом не думала. Наверное, в первую очередь набрать свой прежний вес и часть проблем исчезнет сама собой.

— А теперь подумай, купи себе удобную обувь и одежду, и ходи на работу как на праздник.

— Ужин мы с тобой заработали, получили заслуженную награду. Я позвоню бабушке и скажу, что приеду завтра.

— А я?

— А ты после ужина поедешь домой.

— Как скажешь.

Провожая Сашу у порога, Даша позволила себя поцеловать. Поцелуй был далеко не дружеский. Он сбросил с себя куртку, не прерывая поцелую, подхватил её на руки и бережно опустил на кровать. Он не спешил, слишком долго ждал этого момента и не был уверен, что Даша позволит это. Дарья позволила…

— Ты понимаешь, что дружеские отношения закончились?

— Почему? Что преступного в том, что нас охватила страсть, и мы не смогли побороть искушение?

— Как-то это всё неправильно.

— Чтобы ты сейчас не говорила и как не рассуждала — это было превосходно. Теперь мы ещё лучше будем понимать друг друга. А повторять это или нет — время и обстоятельства подскажут. Ты не замужем, я не женат, и если мы обманываем, то только себя. Спи, правильная ты моя.

На квартиру весной нашёлся арендатор. К этому времени Даша закрасила седину на висках, начала «оттаивать». Постепенно появился аппетит и вкус к жизни. Она уже не пряталась в своей раковине, а была на виду. С Сашей они встречались не чаще раза в неделю в выходной, и если у них не было дежурств. Это были прогулки в парке, посиделки в кафе или «полежалки» в его квартире. На работе у одного и второго дела шли хорошо. Молодые доктора набирались опыта и учились самостоятельности. Им было по двадцать шесть лет. Он любил, она позволяла себя любить, оба мечтали поехать осенью вместе в отпуск, но совместную жизнь не планировали. Они, встречаясь раз в неделю, не уставали друг от друга. Было о чём рассказать и что послушать. На две недели в отпуск они выбирались вдвоём. Родители Александра и его сестра прекрасно знали Дарью и отношение своего сына и брата к ней, но на браке не настаивали. Бабушкам Даши Саша нравился. Они не понимали, почему внучка не выходит за него замуж. Продолжалось это три года, пока весной двенадцатого года Дарью Андреевну не навестила «потенциальная» невеста Александра. Девушке было лет двадцать.

— Меня зовут Вероника. Это я вам звонила, — сказала она, глядя в глаза Дарьи.

— Присядьте и расскажите, чем я обязана.

–Я знаю, что вы учились вместе с Каневским, он давно вас любит и не скрывает этого. Я работаю с ним в одном отделении год, а встречаемся мы три месяца. Почему вы, а не я? Я его люблю и я моложе вас.

— От меня вы чего хотите? Да, мы дружим многие годы, но я ничего не слышала о вас. Вы свои отношения держите в тайне? Почему? Саше двадцать девять и ему пора создавать семью. Что он сам говорит?

— Что у него есть любимая женщина, а меня отправляет на аборт.

— Вы хотите, чтобы я на него повлияла? Скажите как? Я могу поговорить, но повлиять на него не могу.

— Просто прекратите с ним встречаться по выходным и всё.

— А как я объясню ему своё решение?

— Придумайте что-нибудь.

— Извините, но я не люблю ложь и сама стараюсь не лгать. Вы не боитесь, что беременность не спасёт ваши отношения, если он вас не любит.

— Это уже не ваше дело. Он вас быстро забудет и у нас всё наладится.

— Здесь вы ошибаетесь. Не может наладиться то, чего нет. Вы не нервничайте, вам это противопоказано. Я не буду встречаться с Сашей, но поговорю и объясню своё решение.

Через два дня Александр пригласил Дашу в ресторан, отметить Международный женский день.

— Дашка, что с настроением? Держи — это тебе маленький презент к празднику, — говорил он, протягивая ей продолговатый футляр, в котором лежали большие женские прямоугольные часы на браслете.

— Спасибо. Это то, что я хотела. Ничего не хочешь мне сказать по дружбе?

— Ты о чём?

— О беременной медсестре Веронике.

— Ты ревнуешь? — Александр смутился.

— Нет. С чего ты взял? Я, можно сказать, рада за тебя. Теперь ты перестанешь вытирать мне сопли, и займёшься своей жизнью. Когда свадьба?

— Какая свадьба? Я не люблю её. Раз уж так случилось, буду помогать ей, но зачем жениться?

— А когда спал с ней и не предохранялся, любил? Это твой прокол и думаю, не единственный. Ты не учитываешь один факт. Вы работаете вместе и брак единственный способ не испортить свою репутацию. Ты не только себя подставляешь, но и отца. Можно уволиться, разговоры улягутся, но отношения испортятся. Она сейчас в таком же положении, в котором в своё время была я.

— Даша…

— Не перебивай меня. Я знаю, что дети рождаются не всегда от большой любви, но они не отвечают за промахи своих родителей. Вы встречаетесь три месяца, ты спишь с ней и умудряешься встречаться со мной. Вот этого я от тебя не ожидала. Ты сам себя как чувствуешь в сложившейся обстановке? Да, наши отношения были без обязательств, но мы были друзьями. Проще было расстаться, чем лгать. Зачем, Сашка? Это не измена или предательство, это унижение. Ты встречался со мной в выходной, говоря о любви, о том, что скучал, а сам среди недели развлекался с медсестрой. Тебе, оказывается, всё равно с кем, где и как? Это не укладывается у меня в голове. Ты переплюнул даже Грачёва.

— Да не спал я с ней. Она ни разу не была в нашей квартире. Кувыркались во время дежурства в клинике.

— Пусть и так. Но ты не мальчик и мог предположить, чем такое кувыркание может закончиться.

— Даш, ты же понимаешь, что беременность — это пропуск. Ей нужна городская прописка, обеспеченная жизнь, клубы и тусовки, а любовь надуманная. Мы с ней разные, никогда не будем счастливы.

— Саш, я всё сказала и ты моё мнение знаешь. За подарок и цветы спасибо, хотя, по-хорошему, их нужно было бросить тебе в лицо. Я этого не делаю только в память о нашей многолетней дружбе. Наших прогулок больше не будет, а вот на свадьбу я, пожалуй, приеду, чтобы окончательно исчезла иллюзия. Удачи тебе, Каневский.

Четырнадцатого апреля Александр Каневский женился. Даша поздравила молодых в ресторане, и почти сразу ушла, на выходе столкнувшись с отцом Александра.

— Ты почему так рано уходишь?

— Не хочу нервировать вашу невестку. Ей всякое волнение противопоказано.

— Давай прогуляемся. Сашка за тобой ухаживал с первого курса, но ты вышла замуж, и он уехал дальше от тебя. Через два года вы вновь встретились, и я надеялся, что у вас всё сложится. Вы три года были вместе. Почему теперь он там, а ты здесь?

— Такого друга как Сашка, у меня никогда не было и уже не будет. В своё время я сделала неправильный выбор. Отказала раз, второй, а третий мне уже не предложили, хотя я была к этому готова. Сразу мне казалось, что не честно вешать на него свои проблемы. Я принимала его помощь, но знала, что это временно. Он вернул меня к жизни после всего пережитого, и я, как не странно, влюбилась, но, дважды отказав, не имела морального права признаться. Я сама во всём виновата, Николай Иванович. Мне жаль не Веронику, а нерождённого ребёнка. Пусть он будет счастлив. Сашка будет хорошим отцом.

— Как тебе работается?

— Гожусь пока в ассистенты, а срочные полостные операции, в дни дежурств, приходиться делать самостоятельно. Мне как-то с этим «везёт».

— Даша, а к нам пойдёшь работать в клинику?

— Хотела бы, но не пойду. Пусть ваш сын живёт спокойно. Вы сами понимаете, что предлагаете мне?

— Ты подумай над моим предложением. Тебе не хочется работать в хорошей клинике с новейшим оборудованием и достойной зарплатой? Сашка сделал свой выбор, неосмотрительно предав тебя. Почему ты ради его спокойствия должна чем-то жертвовать. Испытательный срок месяц. Пройдёшь — будешь работать постоянно. Трёх дней тебе хватит?

— Я согласна, Николай Иванович! Нужно двигаться дальше.

В отделении клиники Дарью встретили насторожено. Её опыт в четыре года мало кого волновал и был для коллег ничтожным, а женщина в мужском коллективе была не к месту. Хирургу Осипову пришлось взять её под свою опеку на месяц. Она не заглядывала ему в рот, не задавала вопросов не по делу, но как губка впитывала в себя всё новое и была отличным ассистентом.

— А девочка наша не так проста. Что-то мне подсказывает, что она ещё утрёт нос нам всем, — рассказывал он коллегам о Дарье. — Такое впечатление, что она либо прошла хорошую школу, либо это её природный дар.

— Роман Геннадьевич, тебя никто не заменит. Начнёт работать самостоятельно, тогда и посмотрим.

Дарья Андреевна Ольховская прошла испытательный срок и с июня была принята на работу в клинику. Общалась с Александром, как и с другими коллегами только по работе, под пристальным взглядом постовой сестры Вероники, напоминающей о себе каждое утро, пока Дарья не поставила её на место.

— Нравится тебе это или нет, но я буду работать здесь до тех пор, пока сама этого хочу. Ты получила то, что хотела. Пожалуйста, держи дистанцию. Не забывай, нас связывает работа, но это я врач, а ты медсестра. Не порть сама себе нервы.

В скором времени Вероника ушла в отпуск по беременности, а двадцать пятого октября родила дочь, которую назвали Виктория.

Осенью две тысячи двенадцатого Антонина Ольховская заболела и «сгорела» за каких-то пять месяцев. А ровно через год умерла Мария Кузьминична Ольховская. Ей было семьдесят пять. Отец на похороны матери не приехал. Не приехал он и позже. Даша стала наследницей по завещаниям однокомнатной квартиры в старой пятиэтажке и домика в пригороде. Однако, после смерти бабушки, ей уже не так нравилась загородная жизнь, и ей всё реже хотелось сюда приезжать. Она могла вернуться в квартиру, но по совету Марины продала квартиру бабы Тони, наконец, сделала ремонт в своей квартире, купила мебель и машину с пробегом. Машина для неё стала не роскошью, а средством передвижения. Ремонт делался месяца три, но это была абсолютно другая квартира. Одна комната была сделана для Вари, но не для ребёнка, а для подростка. Всё было самое необходимое. Кровать, шкаф, стол с креслом, полки с игрушками. Вторая спальня оставалась за Дашей. Обе были светло-бежевого цвета с подвесными потолками и точечными светильниками. Санузел стал совмещенным, с плиткой на стенах и полу, где разместилась и стиральная машина. Кухня была встроенная. Комната была с раздвижными дверьми, светло серыми стенами и глянцевым потолком. Здесь был диван, кресло, небольшой набор для гостиной, плазма на стене и ковёр на полу. Нетронутой осталась только кладовка, где заменили только двери, одинаковые с остальными. Марина, принимавшая работу вместе с Дашей, осталась довольно работой.

— Теперь тебе ни что не напоминает о прошлом. Остаётся разобрать сундуки бабушек и там тоже будет порядок. Будешь продавать дом?

— Нет. Это будет моя загородная резиденция. Сосед слева готов купить его уже сегодня, но что-то меня удерживает от этого шага.

Через неделю разбирая бабушкины сундуки, Даша наткнулась на старые письма, фотографии, готовя вещи для передачи церкви. Она знала, что её прадед, отец бабушки Кузьма Ольховский, прошёл всю войну и именно оттуда привёз три картины, которые позже подарил внуку, которые со стен в квартире сняла правнучка Диана. Читая старые письма, и оставляя несколько семейных фотографий, она вспомнила своё детство, ведь оно прошло в этом доме, среди этих вещей. Складывая вещи в одну сумку, а в пакет то, что подлежало сжечь, она вышла на задний двор. Вернувшись в дом, она спустилась в подвал. Здесь бабушка держала домашние заготовки, которые она делала ежегодно. Десятки банок компота, солений и варенья стояли на полках. Запах гниющей прошлогодней картошки, заставил её взять ведро и выбрать её остатки из закрома. Вынеся в компостную яму одно ведро, она спустилась второй раз. Её внимание привлёк свёрток в углу на дне закрома. Закончив с картошкой, взяла банку компота, свёрток, поднялась наверх и оставила подвал открытым. Расстелив на столе старую газету, она развернула кусок мешковины, под которым оказалась квадратная жестяная коробка. Бабушка Тоня говорила, что раньше в них продавали чай. Она держала в такой же коробке свои разноцветные бусы. Протерев коробку снаружи, Даша открыла коробку и улыбнулась. Она нашла настоящий «клад». «Скорее всего, всё это настоящее, иначе бы не хранилось в подвале, — подумала она и вспомнила отъезд отца. Именно перед отъездом он ссорился с бабушкой из-за каких-то монет. Она аккуратно развязала узелок мужского носового платка и высыпала содержимое коробки на стол. Два браслета, две броши, шесть колец с камнем на полфаланги и явно «солидных» пальцев, ожерелье и серьги из одного семейства и десять николаевских червонцев 1906 года. Профиль Николая второго с надписью император и самодержавец. — Сколько же всему этому лет и как оно попало к бабушке? Кто мне теперь скажет и что мне с этим делать?» Она набрала номер телефона Марины и та приехала в течение часа.

— Что у тебя случилось?

— Маришка, я клад нашла. Взгляни.

— Ты о нём раньше знала?

— Я его никогда не видела и сегодня могла не заметить. Ты же знаешь, бабушка кроме крестика никогда ничего не носила, а на бабе Тоне я видела только серьги простые и бусы. Они и сейчас в коробке на комоде. Я до него ещё не дошла.

— Не могла Мария Кузьминична не оставить тебе подсказку. Вспоминай, может, был разговор о наследстве, об украшениях Кто кроме неё мог опустить коробку в подвал?

— Не было разговора на эту тему. У бабули в последние полгода были проблемы с памятью, и она записывала в блокнот, который я ей и купила, что сделать, что спросить или сказать. Он у неё лежал на кухне в столе.

— Листай. Это должно быть ни одно предложение, а минимум десяток, часть короткого текста можешь пропустить.

— Мариша, я кажется, нашла. Прочти сама.

«Вынуть картошку из погреба и рассказать Лапушке о фамильных реликвиях дворянского рода. Теперь это не опасно. Дед мой, Аристарх Ольховский, в день венчания моего отца и мамы, сделал ей царский подарок. Так говорил мой отец. А кольца моей бабушки Натальи Львовны Селезнёвой в девичестве. Браслеты отец привёз из Германии вместе с картинами. Картины он подарил сыну, а браслеты хотел подарить внучкам. Я не могла позволить, чтобы Андрей вывез то, что напоминало мне о семье. Теперь это всё принадлежит Дашеньке, моему ангелу. Дай ей Бог встречу с Варенькой», — закончила читать Марина. — Мария Кузьминична, как и ты, у нас дворянских кровей.

— Это было написано за десять дней до смерти. Что мне с этим делать?

— Оставь себе что-нибудь на память, а остальное сдай, как антиквариат. У меня есть один знакомый пройдоха, но хороший знаток таких вещей.

— Мне нравится браслет без камней. Он скромнее остальных сокровищ.

— А мне больше нравится с рубинами, если это они.

— Забирай его в память о бабушке.

— Ты его цену представляешь?

— А здесь цена роли не играет. Это память, а она деньгами не измеряется. Ты для бабушки была второй внучкой.

— Забирай это добро с собой, а завтра жди моего звонка. Да, монеты все не бери с собой и захвати блокнот.

Клад оказался настоящим. Через три дня Даше предложили за украшения приличные деньги, а монету она продала только одну. Обменяв полученные рубли на доллары в банке и взяв справку об их покупке, они сидели в кафе.

— Считай, что в твоей жизни наступила белая полоса.

— Да, кто бы сказал, что я в один день стану миллионершей, я бы не поверила. Не смути меня запах гниющего картофеля, я бы туда и не сунулась. Закажу бабушкам одинаковые памятники и летом поставим.

— Даш, тебе как работается с Сашкой?

— Нормально. Мы видимся редко и только на пятиминутках или в операционной. Он сейчас замещает заведующего отделением. При разговоре смотрит сквозь меня или не замечает. Мариша, мне не в чем обвинить его. Я сама от него отказалась и ни один раз. Особой потери я не чувствую. Виделись мы не так часто, и как-то я не успела привыкнуть, да и времени уже прошло достаточно.

— Будет и на твоей улице праздник.

Даша воспользовалась своим тайником в кладовой, разложив между досками валюту и монеты в целлофановых пакетах. Она

подружилась с соседкой, купившей квартиру Сергея. Екатерина Котова работала помощником нотариуса. Ей было тридцать пять лет, а сын учился в нахимовском училище Питера. Продолжала дружить с семьёй Марины, которая теперь жила в другом районе. Отношения с Грачёвыми не сложились после выхода из изолятора. В клинике дела шли на удивление хорошо. Николай Иванович Каневский, ни разу не пожалел, что взял на работу Ольховскую Дарью, которая действительно была врачом от Бога, не боялась рисковать и всегда одерживала «победу». Её одинаково любили и пациенты, и коллеги. В апреле четырнадцатого года главный врач пригласил её к себе в кабинет.

— Дарья Андреевна, я не юноша и буду говорить открытым текстом. Мне пятьдесят четыре, тебе тридцать один и ты мне симпатична со всех сторон: ты прекрасный человек, хороший врач и очаровательная женщина. Я знаю, что ты мечтаешь попасть в Монреаль. Я устрою тебе туда поездку на конференцию, а ты удовлетворишь мой интерес. Разовый эпизод тебя ни к чему не обязывает. Я рад бы сделать тебя своей любовницей, но не могу этого сделать из-за сына, да и ты на это не пойдёшь. А вот такого рода сделку ты можешь принять. Понимаю, что говорю абсурдные вещи, но я предпочитаю называть всё своими именами. Подумаешь?

— Нет.

— Почему? Ты передумала встретиться с дочерью?

— Вы меня не поняли. Я согласна. Но это произойдёт в Канаде.

— Ты мне не доверяешь?

— Там не будет свидетелей.

— Значит договорились? Это будет в конце мая. Принеси мне свой загранпаспорт, и готовь доклад минут на двадцать. Нужен твой свежий взгляд на ситуацию. Москвичей трудно удивить, но ты уж постарайся.

— А вы уверены, что у вас получиться?

— Думай, чтобы у тебя встреча состоялась. Стал бы я тебе предлагать близость, не уверенный в успехе.

Вернувшись в ординаторскую, Дарья разволновалась.

— Даш, что случилось?

— Твой отец берёт меня с собой в Канаду на конференцию.

— А что попросил взамен? — он ухмыльнулся. — Когда же он перебесится?

— Ты о чём? Попросил приготовить доклад на двадцать минут и паспорт. Хочет удивить москвичей.

— А не боится, что они перетянут тебя к себе? Это то, что ты хотела столько лет. Ты легально летишь в Монреаль и уже там звонишь своему папаше. И не думай о конкурентах. У нас нет докторов свободно говорящих по-английски.

— Не скромничай. Утешь себя тем, что это не стажировка, а собрание бездельников на три дня.

Вечером она встретилась с Мариной и рассказала о предложении Каневского старшего.

— Знаешь, Сашка не верит в его бескорыстие. Он так на меня посмотрел, как будто знает, что предложил отец. Мариш, я не могу отказаться. Что мне делать?

— Пока ни о чём не думать, а после встречи с дочкой, закроешь глаза и раздвинешь ноги. Можно конечно, этого не делать, но твоя принципиальность тебе этого не позволит. Да, мерзко, но другого выхода нет и оно того стоит. Ты увидишь дочь, а страдать о морали будешь потом. Только не вздумай позвонить своей семье заранее. Только по прилёту, а лучше перед конференцией. Придумай, чем его можно запугать на канадской земле.

Конец ознакомительного фрагмента.