Вам поможет Николай Чудотворец

Лилия Гурьянова, 2009

Образ святителя Николая можно встретить почти во всех православных русских домах. Причина такого почитания проста – мгновенная помощь от Бога, посылаемая по молитвам Николы Угодника. Тот, кто хотя бы раз обращался к Николаю Чудотворцу с молитвами, будет просить помощи у этого святого всегда. Николаю Чудотворцу мы молимся о помощи во всех трудных обстоятельствах своей жизни, ему рассказываем о самых заветных надеждах. Обращайтесь и вы к нему с просьбами, он услышит каждого и никого не оставит без внимания.

Введение

Пожалуй, ни одному святому угоднику в православной Руси не воздвигалось исстари столько храмов, монастырей, церквей и соборов, как св. Николаю Чудотворцу. Александр, епископ Веронский, путешествовавший по России в XVI в., писал:

«Русские, между святыми особенно почитая св. Николая, едва не воздают ему божеского поклонения; во имя его воздвигают они особенные храмы и рассказывают о нем много чудесного».

А Жан Леклерк, знаменитый библеист XVII в., в своих трудах писал:

«У русских св. Николай считается патроном их отечества… русский люд даже верит, будто св. Николай Чудотворец мог бы быть Богом, но не захотел этой чести, и во всяком случае после Бога заступает первое место». Образ святителя Николая можно было увидеть практически в любом православном русском доме; перед его образом люди всегда молятся о помощи во всех бедах, болезнях и трудных обстоятельствах жизни. Вера русского народа в доброту и силу Николая Чудотворца всегда была так велика, что в народе сложилась поговорка: «Проси Николу, а он Спасу скажет». Имя святителя — Николай — в переводе с греческого значит «побеждающий народ». По этому поводу протоиерей Александр Шергунов сказал в своей проповеди:

«Победить народ — значит привести его к стопам Спасителя. Победить народ — значит возродить его духовно, освятить людей, забывших о небесном Отечестве и заблудившихся во мгле земных страстей… Он (святитель Николай. — Прим. авт.) победил нас, молящихся ему. К нему русский народ прилепился всей душой… Войдите сегодня в любой храм, и вы увидите море свечей и народу, как на Пасху… Пасхальный святой — в нем радость и ликование, и несокрушимая твердость и крепость…»

Случилось так, что мне с Тихого океана, где я служил на крейсере, через всю матушку-Россию пришлось перебираться на Черное море по приглашению моего товарища. Но, приехав в Одессу, я с огорчением узнал, что друг ушел в плавание за границу. Винить его в этом было нельзя — он собой не распоряжался. Но я сам виноват в том, как распорядился своим временем и своими деньгами. Молодость и бесшабашность — плохие советчики, и я вскоре остался без средств к существованию, растратив свои флотские деньги. И решил я поехать в Донбасс на заработки (в то время в Одессе шла бойкая вербовка на шахты).

Так, совершенно не планируя этого раньше, я оказался в Донбассе на одной из старых, малопроизводительных шахт. Порой я уставал так, что, приходя в общежитие, валился на койку замертво, прямо в одежде. Новые друзья старались не шуметь, пока я спал. Скоро я втянулся в работу, мозоли на огрубевших руках приходилось срезать ножом, но мне нравилось, что я не сник и не сбежал, как некоторые.

И все бы хорошо, но случилось беда… В тот день мне так не хотелось спускаться в шахту! Душа словно чуяла беду. Когда мы шли по штреку к забою, вдруг сверху — треск, грохот, удар в левое плечо и руку, дикая боль в ноге, и в завершение — удар в голову и полет в никуда. Темнота…

Очнулся я, засыпанный породой и грязью. Трудно было дышать. Обвал… Как нас учили, я начал понемногу шевелиться, искать свободное пространство вокруг себя. Левая рука была неподвижной, пошевелил пальцами правой — работают! И стал я по камешку освобождать себя от плена земли, часто теряя сознание от боли. Но я не хотел умирать заживо погребенным и верил, что завален частично. И моя отчаянная борьба завершилась победой — я освободился из-под завала. Вокруг была кромешная тьма. И тишина. Я крикнул, позвав своих товарищей, но мне никто не ответил. Ощупав себя, я обнаружил на левой руке несколько ран, из них сочилась кровь. Нога нестерпимо болела, но крови не было, я решил, что здесь закрытый перелом. Разорвав тельняшку, я кое-как перевязал руку. Снова стал кричать, но только эхо подземного царства насмешливо отвечало мне.

Я забылся тяжелым сном, но вдруг отчетливо услышал хохот и визг. Я пополз по штреку, волоча больную ногу. Шум и лай то усиливались, то отдалялись. Я отдыхал, стараясь найти хоть немного капающей сверху воды. И вдруг совсем рядом услышал ехидное хихиканье, громкое хрюканье и задорное улюлюканье. И я… перекрестился! Это я-то, флотский комсомолец! Но чудо — мерзкие звуки прекратились! И я пополз в противоположную сторону. Но куда? На этой старой шахте много выработок. Значит, мне долго придется блуждать по ним и, возможно, навечно остаться в этом подземелье. Я забылся в тяжелом сне. Мне снилось детство и моя мама, стоящая на левом крыле Покровского Собора перед иконой святителя Николая. Она дала мне свечку и прошептала: «Это твой небесный покровитель Никола-Чудотворец. Поставь ему свечку. Если будешь молиться ему, он всегда придет на помощь, спасет от любой беды. Всегда помни это… Всегда…» Я перекрестился и прошептал: «Никола-Чудотворец, спаси меня!» — и… проснулся. Проснулся внезапно, словно кто-то коснулся меня. Спокойный мужской голос произнес: «Встань и иди за мной». Я подумал о сломанной ноге, но тот же голос твердо настаивал: «Следуй за мной!» И я встал! Но, все-таки боясь наступить на больную ногу, я пошел, держась за мокрую стену штрека. Голоса я больше не слышал, но словно видел во мраке того, кто притягивал меня, словно магнит. Время от времени я останавливался, чтобы отдохнуть, и тот, впереди меня, тоже останавливался и ждал. На очередной остановке блеснул свет, и я узнал его! Это был Никола с иконы Барнаульского Покровского собора!

«Ну вот и все, — сказал он, — скоро к тебе придут вон оттуда». Я посмотрел в направлении, куда он указывал, а когда обернулся, возле меня уже никого не было. Я опять впал в бессознательное состояние, из которого меня вывели спасатели, решившие проверить старые штольни. На все вопросы о моем спасении я отвечал только: «Никола, Никола…» С этого времени меня прозвали Никола-сибиряк.

Девять дней выбирался я после обвала, блуждая по штольням, а погибло тогда одиннадцать человек.

После выписки из больницы друзья с почестями проводили меня на родину — родной, цветущий Алтай. Встречала меня со счастливыми слезами моя поседевшая мама. После моего подробного рассказа мама поведала мне: «В тот день, когда ты попал в беду, я пошла в огород полить грядки. Все было хорошо, я была вполне здорова, но вдруг в глазах потемнело, мне было так плохо, что я с трудом добралась до дома. Я выпила корвалол, прилегла на постель и задремала. Мне приснился ты, окутанный черным облаком, в котором временами вспыхивала молния. Я была очень больна, и еще этот сон. Он снился мне несколько дней. Только теперь я понимаю, что черное облако — это мрак шахты, а свет — святитель Николай, твой спаситель, слава ему и Господу Иисусу Христу, без воли Которого ни один волос не упадет с головы человека!» На другой день мы поехали в Покровский собор помолиться о моем чудесном спасении, поблагодарить Господа и Николу-Чудотворца.

Николай Блинов, г. Новоалтайск