Ракушкино детство. Невыдуманные истории. Часть 1

Лилия Волкова, 2010

Реальные рассказы о маленькой девочке Маше, детство которой пришлось на 70-е годы прошлого столетия. С Машей происходило много разных историй. Как и все дети, Маша мечтала. И даже предпринимала первые шаги для осуществления каждой своей мечты. Жизнь нынешних детей сильно отличается от жизни детей того времени. В те времена не было ни телефонов, ни компьютеров. Чёрно-белые телевизоры-то были не у всех. Всё свободное время дети проводили на улице. Но была жизнь. Простая. Без понтов.

Сирень

Однажды утром Ракушку разбудили доносившиеся с улицы голоса — форточка была открыта. К тому же кровать стояла прямо у окна. Было очень рано.

Маша не хотела открывать глаза, но природное любопытство заставило её приподнять голову и посмотреть в окно. Она увидела каких-то мужчин с топорами. Они ходили между деревьями, и что-то громко обсуждали.

По доносившимся обрывкам фраз Ракушка поняла, что их пригласила Баб-Бэл. Чтобы они вырубили сирень. Вот мужчины и ходили, прикидывали, как им лучше рубить: территория-то небольшая, а деревьев много.

Самой Баб-Бэл с ними не было. Мама в выходной день ещё спала.

— Мам, вставай! — Ракушка разбудила её.

— Что случилось, Маш? — не открывая глаз, спросила мама.

— Посмотри, нашу сирень собираются рубить!

Мама встала, посмотрела в окно. Накинула халат, пригладила рукой волосы и вышла во двор. Ракушка прильнула к окну.

Она услышала, как хлопнула дверь комнаты Баб-Бэл. Значит, она тоже вышла на улицу. Ракушка услышала, как Баб-Бэл сказала маме:

— Рано ещё, поспали бы. Мы тут сорняки будем рубить.

— Сорняки — это наша сирень? — спросила мама.

— Сирень тоже! — сказала, как отрезала, Баб-Бэл.

Мама посмотрела на мужчин с топорами, покачала головой и сказала:

— Если захотите, Бэлла Леонтьевна, будете рубить только тогда, когда мы отсюда уедем.

На что та ответила ей, что долго ждать придётся. И поскольку она здесь хозяйка, то может делать всё, что посчитает нужным.

А мама сказала, что если она хозяйка, то это не значит, что она может губить такую красоту.

Баб-Бэл поджала губы и покраснела. Она не любила, когда ей кто-то перечил. Завязался спор. Мама старалась, как можно спокойнее разговаривала.

Ракушка накинула халат и вышла на улицу. Она стояла на крылечке и, как обычно, теребила рукой в кармашке свои ракушки. Маша очень нервничала, но ничем помочь не могла. Потому что знала, что если она что-то стала бы говорить, это ещё больше рассердило бы Баб-Бэл.

Наконец, Баб-Бэл не выдержала. Она молча, не глядя на Ракушку, прошла в дом, громко хлопнув дверью. Девочка сразу подбежала к двери: проверила, не на замке ли. Ведь ключ ни она, ни мама не взяли. Всё произошло быстро. Слава Богу, дверь приоткрылась. Маша с облегчением вздохнула. Уж очень не хотелось в такую рань идти к соседям. Видимо, мама заранее поставила замок на предохранитель, когда выходила.

Мама подошла к Маше, обняла её и сказала:

— Пойдем в дом. Пусть что хотят, то и делают. Я уже всё сказала.

А мужчины с топорами стояли, не зная, как им поступить. Баб-Бэл так и не вышла на улицу второй раз. Ракушка смотрела в окошко, наблюдала за ними. Посовещавшись, мужчины махнули руками, и ушли. Больше никто, никогда не приходил рубить сирень.

Действительно, весной, когда сирень расцветала, казалось, что кругом всё в сиреневых облаках. В воздухе стоял такой необыкновенный запах — аромат её цветов. Уже одно такое цветущее дерево смотрится красиво. А если их несколько, да ещё разных сортов: и белая сирень, и нежно-сиреневая, и тёмно-фиолетовая, то хоть садись и пиши картину.

Что Ракушка иногда и делала, когда её никто не видел. Потому что если кто-то видел, всегда старался посмотреть, что же «там такое» она рисует. Девочке это очень не нравилось. Она сразу краснела и убирала всё. Почему-то рисование в то время было для неё чем-то таким тайным.

Ракушка очень любила сирень. И сиреневый цвет для неё был самым красивым и любимым.