Алмаз для сестры

Лилита Край, 2023

Игнат уверен, что такой как он, не может иметь семью. Его деятельность, гарантирует, постоянную опасность для близких людей. Он влюблен в названную сестру, но делает все, чтобы она ненавидела его, ради ее безопасности. Но Нинэль считает, если чувства взаимны, люди должны быть вместе. И тут встает вопрос, на что способна влюбленная женщина? На многое. А если у женщины, много связей, отсутствует чувство самосохранения, а еще она машина для убийств, которую создавали с детства? Она способна на все. Абсолютно на все, только не на здравомыслие.От автора: Это третья книга цикла "Необыкновенные истории". Можно читать отдельно, но для общего понимания, все же советую прочесть первые две. Так как, главные герои в этом цикле, связаны событиями, и встречаются в качестве второстепенных героев в каждой книге. Хотелось бы предупредить, книга не самая легкая, в эмоциональном плане.

Глава 1. Другая жизнь

Готовы к новой истории? Тогда начнем пожалуй. Жили были:

Игнат и Нинэль. Брат с сестрой. Но не торопитесь с выводами. Все по порядку.

Их история началась с момента, когда они жили в животиках, будущих мамочек. Наталья, лежала на сохранении, в больнице. Они с мужем ждали появления на свет мальчика. Там и познакомилась с Дианой. У них сроки беременности одинаковые были, вот и сдружились. До самых родов, были неразлучны. Готовились к появлению малышей, часами проводили в магазинах, скупая детскую одежду и необходимые принадлежности.

К сожалению, Диана умерла при родах, подарив на свет белокурое чудо. Наталья не раздумывая, забрала девочку к себе, так как не было родственников у малышки. Назвали ее Нинэль, так Диана хотела. Богдан, муж Натальи, был рад, что теперь у него не только сын есть, но и дочка. Для него, никогда не было понятия, чужие дети.

С мужем, сразу обговорили, скрывать от Нинэль не станут, что не родные родители. Наталья хотела, когда девочка подрастет, чтобы знала, какая замечательная у нее была мама.

К огромному несчастью, жизнь, казалось бы счастливой семьи, кардинально поменялась. Когда Нинэль и Игнату исполнилось два годика, Наталью убили. Богдан на этом фоне, помешался на мести. Вот только найти виновника не удавалось, что больше превращало мужчину в обозленного на весь мир убийцу.

Конечно, все было неспроста. Богдан после армии, начал работать наемником. Деньги хорошие платили за работу, а тех кого убивал, считал животными. Так легче было воспринимать то, чем он занимается. Со временем втянулся, и каждое убийство для него, становилось необходимым как наркотик.

К моменту встречи с Натальей, у него, уже было достаточно врагов. Но он рискнул, ведь любил девушку безумно. Так получилось, он увел ее у друга. Ухаживал, придумывал изощренные подарки. Любовь штука такая, не спрашивает, просто волшебным образом, затягивает в свои сети, и становится плевать, кто там еще претендовал на его женщину. Женился, сына родили, и дочка есть. Что могло быть лучше?

Лучше, и правда могло быть, а случилось как случилось. Дети росли, а он все больше становился жестким, безжалостным, и далеко не самым лучшим отцом.

С пяти лет, Игнат и Нинэль начали изучать разнообразные боевые искусства, точнее Богдан заставлял их этим заниматься. Когда исполнилось десять, они получили от отца в подарок, первые в жизни пистолеты. Мило, не правда ли?

К четырнадцати годам, ребята больше походили на машин убийц, а не на подростков. Хотя Нинэль, все же старалась не потерять, хотя-бы женственность, которой и так оставалось немного. Занималась стрип-пластикой, Pole-dans. Последнее, ей очень нравилось. Благодаря хорошей физической подготовке, она творила невероятные трюки на пилоне.

Игнат относился к сестре, довольно строго. Не замечая, что он для нее, всегда был больше, чем брат. Скорее не так, делал вид, что не замечае. Нинэль уже и не вспомнит, в какое время настал тот момент, когда поняла, что любит его.

Игнат был копией отца. Грубый, порой жестокий. Богдан сам его таким сделал. Не замечал, что сыну отец нужен, а не только тренер, который вечно недоволен результатами. К Нинэль, отец был немного мягче, хотя ей тоже частенько перепадало, за лень. Только не лень это была, а желание обычной жизни.

Оба знали, чем занимается отец, знали кто он есть. Богдан твердил об этом, с момента как начал тренировать их, не скрывая порой подробностей того, что он творил. Считал, только так, дети смогут защитить себя в будущем. Знание, это сила.

Годы шли, убийца Натальи не найден, а врагов становилось все больше. Богдан хотел быть уверен, что не потеряет детей, так же как потерял жену. От того с каждым разом, требовал лучших результатов, чем ребята показывали.

Игнат рос с такими же устоями в голове. Любой девушке рядом с ним, будет опасно находиться, а это значит, ее может постичь та же участь, что и маму. Решил, что никогда у него не будет жены и детей. Не хотел, чтобы страдали так же, как и они. Достаточно того, что их жизнь с сестрой, невыносима.

Винил отца, за все подряд. За то, что маму убили. Не помнил её конечно, но наверняка знал, будь она жива, все сложилось бы иначе. За то, что Богдан скинул все обязанности на Игната. За то, что воспитал Нинэль именно он, а ей тоже хотелось, чтобы отец был рядом чаще. Он пацан, переживет, а она девчонка. Им отец, всегда больше требуется. Богдан был постоянно в разъездах, в погоне за призраком, который убил мать, и воспитанием занимался не часто, но с особой тщательностью. Ненавидел за то, что заставил рано повзрослеть, когда хотелось играть в пластикового супермена, а не отжиматься по сто раз, в душном подвале.

К пятнадцати годам, Игнат убедился окончательно, что влюблен в сестру. Очень сложно было, контролировать себя рядом с ней. Она очень красивая стала. Всегда была ангелочком в их семье, но с возрастом становилась все краше. Голубые глаза, в которых можно разглядеть облака, белые, словно снег волосы. Только летом, они приобретали оттенок пшеницы, выгорая на солнце. Длинные ноги, идеальные изгибы тела. Все то, что Игнат ценил во внешности девушек.

А у него их было достаточно, и все конечно же, старше были. Внешне, он выглядел на все двадцать, поэтому и девушек выбирал опытных. Спортивный, крепкий. Взгляд дерзкий, наглый и знающий себе цену. Деньги имелись, да и уже в этом возрасте, его опасались многие. Старались, лишний раз не связываться. Неуравновешенный малый был.

От сестры, грозным видом отпугивал всех смазливых сосунков, так он их называл. Нечего слюни распускать, она принадлежит только ему, она же его сестра. Ну и еще, только он, будет любить её. Его бесило, что она притягивала взгляды всех парней в школе, ревновал жутко. Нинэль, по началу нравилось происходящее. Думала, что так он проявляет чувства к ней. Со временем поняла, что чувства, не здоровые получаются. Он делал все, чтобы она общалась только с ним. У девушки, даже подруг не было. Все кто желал получить это звание, всего лишь пытались подобраться ближе к Игнату, через нее. И единственная радость, от всего происходящего, которую Нинэль таила в своем сердечке, была в том, что он не обращал внимание на девочек из школы. Встречался с другими, и об этом мало кто знал.

К шестнадцати, Нинэль это стало бесить. Это уже называлось, и сам не ам, и другим не дам.

С самого детства, она делала все, чтобы Игнат обратил на нее внимание, как на девочку, девушку. Перестал кричать, рычать, и быть для нее вечно суровым братом. Она хотела, чтобы заметил наконец, что любит его. Каждое утро, готовила ему завтраки, придумывая блюда все интереснее и искуснее. Только в моменты, когда он уплетал приготовленное, она видела в его глазах, что-то доброе, похожее на любовь. Всегда говорил, что все очень вкусно, благодарил, дарил взгляд наполненный нежностью. Но стоило, выйти из-за стола, он превращался в бесчувственную глыбу льда.

На совместных тренировках, которые проходили ежедневно, Нинэль становилась для него и вовсе бойцом, соперником, но никак не девушкой, даже не сестрой. Порой выходила из зала в синяках, поднималась в свою комнату и только там плакала, чтобы брат не видел. Однажды, она при нем заплакала, за что выслушала очередные недовольства. Больше он её слез не видел.

Наконец, одиннадцатый класс. Нинэль ждала этого. Мечтала поступить на экономический, вот только отец настаивает на военном университете. Против его воли не пойдешь. Если захочет, потом и экономический можно закончить.

В один из будних дней, Нинэль лежала в кровати и плакала. Игнат неподрасчитал силы на тренировке, и ей не хило прилетело по ребрам. Она блок поставить не успела. В итоге наорал на нее. Плевать ему было, больно ей или нет. Да и плакала она, скорее от обиды, хотя больно тоже было. Немного отлежалась, спустилась на кухню. Скоро обед. Всегда в определенное время, она накрывала на стол. Не нужно было спрашивать брата, будет ли он кушать. Приходил как положено, а если не приходил, Нинэль вываливала все в мусорку, глотая горькие слезы от обиды.

— Посмотри на меня, — рыкнул Игнат, от чего Нинэль не произвольно вздрогнула. Она его не боялась, просто неожиданно было. Повернулась и уставилась в его черные, как смоль, глаза.

— Ты ныла опять?

— Тебе какая разница? Хочу ною, хочу смеюсь, — огрызнулась и отвернулась, продолжая нарезать хлеб. Разорался опять, — причитала мысленно. Девушка росла очень жестокой, по отношению к окружающему миру. Так ее Игнат учил жить, она и жила.

— Хватит дерзить, — уселся за стол и продолжил, — когда тебя будут бить другие, им будет плевать, больно тебе или нет.

— Да мне срать, как будет с другими! — вспылила Нинэль, откидывая нож на стол.

— Я сказал хватит! Разговаривай, как положено.

— Положено для кого? — поставила тарелку с супом перед братом.

— Ты же девушка, а не базарная бабка, — грубо ответил, взял ложку и принялся за еду.

— Давно ли ты заметил, что я девушка? — Нинэль прошла к холодильнику. Острая боль отдала в грудную клетку. Вдох, выдох, снова боль, которая расходилась по всей спине.

— Почему хромаешь?

— Кажется, ты сломал мне ребра. Увези меня в больницу, — хрипло проговорила, удерживаясь руками за стены.

— Не говори ерунды, — отмахнулся он от сестры, продолжая есть и рыться в телефоне.

Все делает, лишь бы не заниматься, — думал Игнат, зная, что сестра, та еще актриса. Но факт, что боль неподдельная заметил. Ушиб, не более. Переживет.

Нинэль не стала дальше разговаривать с братом. Сама виновата, что не верит ей. Она частенько давила на жалость, избегая лишних нагрузок. Конечно он видел ее насквозь, но иногда, делал поблажки, и позволял заниматься меньше, чем было запланировано отцом. У них на каждый день, была инструкция. Богдан когда приезжал, проверял, на сколько отработана была программа. Чаще всего, был недоволен, но ребята привыкли и к этому.

Взяла сумочку, вышла на улицу. Присела на скамейку у ворот, и вызвала такси. Добравшись до больницы, обратилась в кабинет неотложки. Ей сделали рентген, УЗИ, компьютерную томографию.

Диагноз: Неосложненный, единичный перелом ребра. Объяснив врачу, что это травма случайная наложил повязку и отпустил, не забыв выписать кучу лекарств. Взяла справку для Игната, о том, что как минимум три недели не сможет заниматься. По другому и не поверит.

Вернулась домой. Брата не оказалось дома. Выпила таблетки, которыми закупилась в аптеке у больницы. Поднялась в комнату. Прилегла на кровать и уснула.

Игнат приехал к вечеру. Спустился в подвал, который отец переделал в спортивный зал. Не обнаружив сестру, разозлился. Ну сколько можно? Разве не понимает, что тренировки нужны, для ее же безопасности? — Быстрым шагом поднялся в ее комнату, со психу схватил за плечи и хорошенько тряханул.

Нинэль громко закричала от боли, слезы потекли ручьем, от чего Игнат оторопел. Опустил девушку на кровать, немного отстранился.

— Ты идиот?! — громко прокричала, схватившись за бок рукой, — вон справка, на тумбочке! Возьми и проваливай! Как же я устала от твоей грубости! — Нинэль не хватало воздуха, боль не давала вдохнуть полной грудью, повязка передавливала. Делая короткие выдохи и вдохи, немного успокоила дыхание. Прилегла на подушку и отвернулась к стене.

Игнат пробежался глазами по справке, сжал ее, и выбросил в сторону. Аккуратно прилег на край кровати, положил ладонь на талию девушки, лицом уткнулся в ее волосы.

— Прости, Нин, — еле слышно проговорил, пытаясь успокоить рыдания сестры.

Он и не осознавал до этого момента, насколько безжалостен. Все чаще ловил на себе, её влюбленные взгляды и бесился из-за этого. Хотел, чтобы она ненавидела его. Заигрался.

— За что, ты так не любишь меня? — шмыгая носом, спросила Нинэль.

— Это не так. Я хочу, чтобы ты, не любила меня.

— Тогда не мешай мне жить, и я попробую. Ты же мне прохода не даешь. У меня же только ты и отец есть! Ни подруг, ни друзей, ни товарищей! Всех от меня разогнал! — шептала трясущимися губами. Давила ладонью на сломанное ребро, заглушая боль душевную. Как же невыносимо сложно, любить кусок льда. Красивый, прозрачный, но такой мертвый и холодный. Но даже это, не заставит ее, разлюбить его. Ни один парень, с которыми она общалась, не похож на него, а значит ей они не нужны. Игнат это высокая планка, и мало кто, сможет перепрыгнуть её.

— Исполнится восемнадцать, делай что хочешь. Я уеду, и у тебя будет полная свобода.

— Куда уедешь? — Нинэль запаниковала, ведь он никогда не оставлял её одну. Всегда был рядом. Решил бросить одну? Она же и жить без него не умеет?

— Отец меня в спец войска отправляет. Там отслужу, дальше контракт.

— А я?

— А ты, как и хотела. Будешь жить обычной жизнью, найдешь нормального парня, и я не буду тебе мешать, — Игнат гладил сестру по волосам, а второй рукой, нежно сжимал талию, прижимаясь к ее спине плотнее.

— Обычной жизнью? Ты это серьезно? — вспылила девушка.

— У тебя получится, — Игнат даже не задумался, что оставит девушку на произвол судьбы. Да она сильна физически и умна. Но это не поможет ей жить в обычном мире. Она не знает как это, жить и общаться с простыми людьми. С теми, у кого отец не убийца, с теми, у кого братья не излучают безграничную опасность и жестокость. Что ждет такую как она? Выдрессированную, обученную убивать? При чем, убивать нельзя, нужно уметь защищаться, не более, — Игнат только и делал, что напоминал об этом.

Поцеловал сестру в макушку, поднялся с кровати и вышел из комнаты. Он спустился в подвал, как часто это делала, когда Нина спала. Долбил боксерскую грушу, до тех пор, пока силы не покидали. Чувствовал боль внутри себя, постоянно. Он чудовище. От того, сердце обливалось черными, как его душа, слезами. Мало того, что он сделал сестру своей собственностью, ограждая от всех, к себе ближе не подпускал, еще и ребро сломал. На сколько он черствый? До самых костей.

К сожалению, он никогда не сможет дать ей того, что она хочет. Для него в этой жизни одна дорога. Он эту дорогу давно распланировал. Он не пойдет по стопам отца, он будет служить, — рассуждал на тот момент, не представляя, что ждет его в будущем. И Нинэль с ним, не по пути. С ним, она не будет счастлива. Она, достойна лучшего. Она та, кого он будет любить всегда, но на расстоянии.

Практически месяц, ушел на восстановление девушки. Игнат готовил ей завтрак, приносил в комнату. Нинэль возмущалась, но спорить с ним было бесполезно. Да и не пыталась она больше одного раза. Где это видано, чтобы брат ухаживал за ней. Она столько счастья, за всю жизнь не испытывала.

Каждый вечер проводили вместе, играли в карты, смотрели фильмы. Нинэль любила лежать головой на его коленях. Иногда, когда Игнат о чем то задумывался, он гладил ее спину. Девушка в такие моменты переставала дышать, наслаждаясь минутками его слабости.

Время пролетело мгновенно. Когда врач сказал, что Нинэль здорова, она расстроилась. Боялась, что брат станет прежним, когда она выздоровеет. Но нет, его отношение к ней не изменилось. Конечно он так и остался грубияном, бесчувственным и жестоким, но голос его стал мягче, и взгляд в ее сторону, был всегда нежным. Странно, — думала Нинэль, — хотел, чтобы не любила его, а сам меняется на глазах.

Видела в нем много противоречий, и борьбы с самим собой. В моменты, когда он обнимал ее, а потом резко убирал руки, Нинэль раздражали. Ну почему, он не может быть, обычным парнем? Почему не может обнимать её? Очевидно же, что он хочет этого. Он хотел быть рядом с ней, но раз за разом, отталкивал, делая еще больнее.

Игнат на тот момент думал о другом. Близко, слишком близко подпустил к себе Нинэль. Это нужно исправить. Она должна ненавидеть его, должна понять, что любить его не стоит. Заявился домой с очередной девушкой. Красивая, но пустая. Он ее за хорошую сумму нанял. Очередная шлюха. Только секс. Только механика, ни одной эмоции. Только желание, убить чувства Нинэль. Он же справится, переживет, если возненавидит его, — уверял себя, планируя очередной концерт.

Нинэль на кухне сидела. Смотрела, как Игнат целует девушку. Это казалось очень страстным моментом, словно он любит её. Словно, она одна для него существует, в этом мире. Как же сука больно, — думала Нинэль, желая одного. Убить эту шмару, чтобы не видеть, как он обнимает её, как прижимает к себе. Как дарит ей то, чего лишает ее.

— Ты зачем её сюда припер? — вспылила на брата. Но Игнат сделал вид, что не может оторваться от своей куклы. А когда наконец отстранился, не выпуская из объятий, одарил Нинэль брезгливым взглядом, усмехнулся и ответил:

— Ну я бы еще тебя не спрашивал, кого мне приводить, а кого нет.

— Это наш дом! Это был мой уголок, где не было твоих шлюх! Где не было чужого запаха! Уходи, и шваль свою забери! — кричала Нинэль.

Игнат зыркнул ядовито, подошел к сестре, схватил за шею и сжал, несильно, но довольно чувствительно, чтобы поняла, что не шутит.

— Послушай девочка, ты не будешь указывать мне, никогда. Я буду трахать кого хочу, когда хочу, где хочу. Ты все поняла? — грубо обратился к сестре, лицо которой уже покраснело от того, как сильно он сдавливал горло. Он прекрасно знал, что любила его безумно, что плакала по ночам из-за его безразличия. Ненавидел себя за это, вот только от своих страхов, избавиться не мог. Не нужен он ей, и точка. Он так решил, и по другому не будет! И как бы больно не было ему, он сделает так, чтобы она ненавидела его.

Нинэль никогда не умела защищаться от него. Не хотела. Позволяла, делать себе больно. Она считала, что Игнат поймет, что задыхается от его поступков, задыхается от его поведения, задыхается без него. Но все, что он делал, это убивал в девушке, то прекрасное и светлое, что еще оставалось, но уж точно не предполагал, какие будут последствия.

— Конечно братик, я все поняла, — Нинэль прохрипела, но улыбнулась на столько язвительно, как только могла, — добивай меня дальше, я потерплю. Я же тряпка, об меня можно вытирать ноги, и на чувства мои, можно плевать. Можешь пойти в мою комнату, и трахнуть её там. Чтобы наверняка, добиться чего ты хочешь.

Игнат зло оттолкнул от себя сестру, от чего она упала на пол. Схватилась за горло, и истерически рассмеялась. Особенно увидев лицо гостьи, которая как истукан замерла у двери, где и оставил её Игнат.

— Иди, успокой кралю свою, — сквозь смех кричала Нинэль, — да так, чтобы я слышала!

И он увел, только в свою комнату. Нинэль все слышала, как и просила. А когда сил не осталось, она шла в подвал. Там тихо. Там одиноко. Там можно подумать. Там можно мечтать, о жизни, которую ей, никогда не прожить. В истерике билась, разбивая кулаки об деревянного манекена. Ну почему? Что за любовь у него такая? А может она придумала сама, что он любит её? Нет. Она знала наверняка. Видела, как прячет свои чувства, заменяя их на жестокость и безразличие.

Нинэль перестала готовить ему завтраки, перестала ждать. Тренировалась в пол силы, за что все больше получала от Игната, как морально, так и физически. Он кричал на нее, а она лишь молча улыбалась. За неделю, она и словом с ним не обмолвилась. Специально злила его. На одной из тренировок, Игнат повалил ее на спину и навис над сестрой. Смотрел в глаза, черпал из них жизнь, которой не находил в себе.

— Долго молчать будешь?

— А зачем говорить? Ты сделал все, чтобы не мешала жить тебе, при этом не даешь жить мне. Это эгоистично. Стоит ли мне, что-либо доказывать тебе?

— Не стоит.

— О чем и разговор.

— Что ты чувствуешь ко мне? — спросил Игнат.

— Я люблю тебя, и если ты считаешь, что своими поступками изменишь это, то зря. Это глупо Игнат, — Нинэль приподнялась на локтях, поцеловала его в нос и проговорила, — можешь утверждать, что хочешь, можешь спать с кем хочешь, но любить, ты всегда будешь, только меня. И только поэтому, я не сдаюсь. И не сдамся, пока не увижу в твоих глазах, что не любишь.

И хотелось бы, наврать ему. Показать, что у него получилось. Что ненавидит его, но нет. Невозможно соврать, невозможно скрыть свои чувства, невозможно спрятать свою боль. От того, становилось еще хуже. Он же видел все, что испытывала каждый день, проглатывая его поступки, что оставляли глубокий след, в ее сердце. Сложно жить, умея считывать эмоции людей. Это значит, каждый предстает перед тобой обнаженным, с открытой душой. Иногда хочется, не видеть и не знать, того, что делает больно. Но считывать людей, это часть плана отца. Нужно видеть опасность до, вот что важно, а остальное не имеет значения.

— Буду Нинэль. Но сделаю все, чтобы ты не любила. Пойми, тебе не место рядом со мной.

— Ты так сильно боишься моей смерти, что готов страдать сам, и заставлять страдать меня?

— Смерть вещь относительная. Я не хочу быть виноватым, если с тобой что-то случится. Если тебя не будет рядом со мной, ты будешь в безопасности.

— Снова глупо. Какова вероятность того, что завтра мне на голову не упадет кирпич?

— В этом будет виноват случай, — прошептал Игнат и припал к губам девушки.

Нинэль впервые целовалась с парнем. Старалась повторять за его действиями. Потом и вовсе, потерялась в своих ощущениях, наслаждаясь мимолетной слабостью. Не могла поверить, что он наконец ее поцеловал. Чувствовала теплоту во всем теле, по которому разлилась сладкая истома, и сердце ее замирало от восторга. Не стеснялась своей неопытности, показывая телом и каждым вздохом, на сколько он желанный для нее.

Зачем эта ложная стыдливость, эта сдержанность, которой так гордятся девушки? Нужно быть собой, открытой для того, кого любишь. И она не скрывала, пытаясь насытить его своей любовью.

Игнат же пытался запомнить вкус девочки, ведь завтра он уезжает. До выпуска из школы всего месяц. С документами все решил, отец помог. Если останется, даст ложную надежду Нинэль. Как бы он не пытался заставить её ненавидеть себя, эта девчонка не собиралась сдаваться. Вот только, он непреклонен. Все будет так, как решил еще в детстве. Семья, не вписывается в его образ жизни, это очень опасно.

Он уже втянут в разборки отца, во взрослую игру, которой нет конца, из которой нет выхода. И любовь в этой игре, обязательно сыграет злую шутку. Она будет слабостью. И будет, и есть. Игнат не может себе позволить такой роскоши, как любовь, как его маленькая девочка. Как и у отца, у него будут враги. Уже есть, а он только жить начинает.

Уехал ночью. Оставив на тумбочке, у кровати письмо для Нинэль. Так и не смог сказать лично, что уезжает. Не хотел видеть ее слезы. Она должна забыть его, и он постарается как можно дольше не появляться в её жизни.

Нинэль проснулась с улыбкой на лице. Дотронулась до губ, тоненькими пальчиками, вспоминая его вкус, его прерывистое дыхание. Когда целовал ее, ледяное сердце Игната, потихоньку начинало таять, она чувствовала это. Открыла наконец глаза. Пора вставать, нужно готовить завтрак. Сегодня, хотелось приготовить что-нибудь особенное. Спустила ноги с кровати, потянулась. Нащупала ногами мягкие тапочки. Поднялась, заправила кровать. Достала из-под подушки, толстенную тетрадь в кожаном переплете. Открыла, начиркала пару строк, и снова убрала под подушку.

Нинэль с шести лет, вела дневник. Записывала все, что не могла высказать вслух, делилась с тетрадью мыслями. Скорее, она так общалась с Игнатом. Видеть, что чувствует человек, это одно, а вот читать, что чувствует, совсем другое. Это была единственная вещь, которую брат пообещал не трогать, и не читать, пока она сама не позволит ему.

Краем зрения, заметила конверт на тумбочке, нахмурилась. Взяла его, присела на кровать. То, что это написал Игнат, было очевидно. Отца уже пол года дома не было. Открыла, достала лист. Не было слез, не было больше истерик, только злость.

«Прости, что прощаюсь в письме. Так будет лучше. Я очень прошу тебя, постарайся начать новую жизнь, без меня.»

Игнат и не подозревал на тот момент, как три строчки, на тетрадном листе, могут изменить его Нинэль.