Любовница своих братьев

Лили Рокс, 2023

– Порезала меня, дрянь? А ты строптивая, ну ничего! Мне такие нравятся! – Олег наклоняется, касаясь носом лохматых растрепанных светлых волос. – Послушай, стерва, не вырывайся, иначе мне придется сделать тебе больно, – шепотом произносит он ей на ухо. – Ты сама загнала себя в эту ловушку, мы предлагали тебе альтернативный вариант.Алисе кажется, что ее ненависть сейчас способна сжечь весь мир дотла. Однако, факт остается фактом, этот ублюдок трахнет ее. А дальше… а дальше будет еще страшнее. Они будут убивать ее и любимого Оскара.

Нельзя нарушать правила

Умолкнув, Эвелин позволила себе вольность, она начала пристально, словно под микроскопом, рассматривать рыжеватую щетину, пробивающуюся на щеках и подбородке. Ее цвет не имел ничего общего с темно-русым цветом волос и бровей и… эх… шикарных ресниц. А еще ее манили губы. Их четкое очертание и естественная яркость, порождали в сознании юнца развратные мысли.

— А ну-ка дыхни! — ни с того, ни с сего, требует Гибсон.

Твою ж мать! Он до сих пор не поверил?! А Эвелин стоит и блаженно улыбается во весь рот. Ну, как объяснить, что ни при каких обстоятельствах девушка не позволит себе соврать этому чудищу. Не умеет она врать! Не отводя взгляда, Вуд вытягивается стрункой и дует на губы Дэвида. Языки пламени, танцуя разбегаются по всему телу. Вот бы набраться смелости… и сделать… Караул… сколько всего хочется… здесь и сейчас!

— Ты сама наливала? Или кто-то…

К черту все! Эвелин подается немного вперед и робко целует в губы. Она действует по наитию… За этот поцелуй не грех и жизнь отдать.

У губ Дэвида был слегка солоноватый вкус, на ощупь они были жесткими и горячими. Рыжая ни грамма не смутилась, когда не получила ответного поцелуя. Ну и Бог с ним, пускай продолжает стоять как кремень. Она и сама все сделает.

Кончиком языка она проводит по неподвижным губам, а затем всасывает нижнюю губу, пробуя ее на вкус. Из груди девушки вырываются стоны, которые она даже не пытается сдержать. Боже, это могучее тело источает столько силы, а невероятный запах просто сводит с ума… Никогда от него Рыжая не откажется и ни на что не променяет. Ни разу в жизни Эвелин не было так хорошо.

Дэвид пытается отстраниться и оттолкнуть Вуд, но та рефлекторно обвивает его шею руками, сжимая покрепче. Нет уж, теперь точно не вырвется. И вдруг Эвелин чувствует, как с грубым напором горячий язык раздвигает ее губы, и на затылке ощущается давление руки, пытающейся сгрести в охапку огненную шевелюру. Глаза распахиваются сами, как только Эвелин осознает, что получила ответ на свой призыв, и они наконец целуются.

Шумно выдыхая, девичье тело вжимается в Гибсона, в надежде затушить тот жар, который сжигает ее изнутри. Неожиданно одежда жутко начинает мешать. Нужно поскорее от нее избавиться. Нет, будет правильней, если Дэвид избавит Вуд от нее. Как же сейчас необходимо чувствовать прикосновение крепких рук, сладость страстных поцелуев, хочется всем телом ощутить его любовь. И Рыжая готова пойти на все, лишь бы это не прекращалось.

Трясущимися пальцами девушка пытается расстегнуть рубашку Дэвида, но мелкие пуговицы не поддаются. Естественно она очень сильно волнуется, потому что впервые в своей жизни она кого-то раздевает. Мысленно представив, как касается языком смуглой кожи, ощущает раскат неконтролируемой дрожи по всему телу.

Наконец-то несколько пуговиц не выдерживают натиска Эвелин и поддаются настойчивым пальцам. Ну стоит только ей положить свою ладонь на твердую широкую грудь, Давид приходит в себя, и все это безумие прекращается также резко, как и началось. Гибсон тяжело дышит, заметно как дергается его кадык, парень отступает назад и отрывает рыжеволосое чудо от себя.

Эвелин расстроена и опустошена. Складывалось впечатление, что у нее отобрали самую желанную вещь на свете, только на мгновение позволив прикоснуться к ней. В ее голове мелькает мысль о то, что нужно остановиться, но она тут же прогоняет ее прочь.

Девочка не теряет надежды и вновь пытается прильнуть к манящим горячим губам, но ощущает, как крепкие руки перехватили ее запястья, и с силой сжали их, не давая возможности приблизиться.

Как же Вуд сейчас хочется оказаться не месте той самой девушки, в том самом отеле из горького рассказа Дэвида, продолжить наслаждаться его поцелуями, ощущать ласки мужчины всем своим телом, повторить все то, что происходило с ними в номере… до эпизода с насилием, разумеется. Краем глаза, вдруг, замечает, как сильно сжимаются челюсти Дэвида. Твою ж мать! Неужто все было сказано вслух?!

— Рыжая, я тебя по-хорошему спрашиваю, кто, кроме меня, угощал тебя коктейлем? — злобно требует Гибсон, и его крепкие руки встряхивают Эвелин за плечи.

— Дэйв, не будь таким занудой… устроил переполох из-за какого-то коктейля. — лепечет девушка, ощущая горячую пульсацию в вагине, требующую продолжения.

Божечки, какой же кайф приносят эти ощущения! Но нужно больше. Этого очень мало. И нужно получить все и сейчас, не выходя из комнаты.

— Эвелин! — девочка непроизвольно жмурится от стаи мурашек, которые покрывает все тело, когда блондин произносит ее имя низким охрипшим голосом. — Посмотри на меня. Это была Алиса? Ее рук дело?

— Да нет же, я ничего такого не пила, только твой коктейль. — словно заведенная, твердит Эвелин.

Дэвид слегка надавливает на плечо девчонки, заставляя ее опуститься на кровать, в кармане брюк нащупывает телефон, достает его и набирает номер:

— Лесли, выручай! Быстро мчись ко мне! — сбивчиво, произносит блондин. — кажется мою знакомую отравили наркотой. Что за дурацкий вопрос? Конечно я дома. Твою мать, если бы я знал, то не звонил бы тебе. В конце концов, врач у нас ты. Будешь на месте, сам определишься что нужно сделать. Да пофигу что! Хоть анализы, хоть капельницу, хоть клизму, все что угодно лишь бы очистить ее организм от этой дряни. Ок. Понял. Ждем.

Отложив телефон в сторону, Дэвид возвращается к Эвелин, и начинает хмуриться, изучая ее лицо. От такой близости горячая волна желания вновь прокатилась по всему телу Эвелин, наполняя жаром внутренности. Матка пульсирует, и эта пульсация сводит с ума. Пытаясь с собой совладать, Вуд обнимает себя руками. Ее тело лихорадочно трясется.

— Зачем ты так? Я не пью алкоголь…и…и…не употребляю наркотики… Там был только твой коктейль… и ты же сказал, что он безалко…

— Останься здесь. — перебивает девчонку Дэвид. Развернувшись, он направляется к выходу из комнаты, громко хлопая дверью.

Эвелин не понимает, что происходит, и растерянно пялится на стену. Дрожь в теле усиливается, слышится стук зубов. Медленно поднявшись с кровати, она направляется к двери, с трудом переставляя ноги.

В голове кружат вертолеты. Добравшись до лестницы, девушка останавливается, и удивленно обводит глазами нижний этаж. С чего такая тишина? Либо у диджея колонки накрылись, либо он оглох. Народ больше не веселиться и не танцует, а замерев, пялятся на Гибсона.

— Стоп, машина! — злобно командует хозяин. — Кина больше не будет! Липездричество кончилось!

— Эй, Дэйв, какого хрена?! Ты нас сам сюда позвал! Что происходит? — раздаются возмущенные голоса.

— Вечеринка скоропостижно закончилась. Но никто никуда не расходится все остаются на местах. — его голос тяжел как металл. — Где эта гребанная мудозвонка?

— Бро, ты что, совсем с катушек слетел? — пробираюсь сквозь толпу кричит Оскар. — Это же твоя вечеринка! Забыл? И о ком ты спрашиваешь?

— Согласен, вечеринку замутил я. Но я не мучил организацию наркопритона у себя на дому! И поэтому я еще раз спрашиваю: где твоя долбанутая на всю голову сестрица?

— А мне почем знать? Если не ошибаюсь, то они налаживали контакт с Рыжей… Постой, про какой наркопритон сейчас идет речь и причем тут Алиса? — недоверчиво поинтересовался Мартинес.

— Оскар, погоди секунду, я сейчас тебе все объясню. А пока я хочу, чтобы все остальные меня услышали. Все знают мои правила! Поэтому пока гондон, притащивший в мой дом наркоту, не будет стоять передо мной, никто даже с места не сдвинется. Я понятно объяснил?

Сердце Эвелин колотилось так, словно собиралось разорваться в клочья. Нужно было срочно спуститься вниз, и убедить Дэвида в том, что она ничего не принимала, это какая-то досадная ошибка, да она дала маху и испортила другу вечеринку, поэтому вся ответственность лежит на ней и ни на ком больше. Девушка пытается пошевелиться, но не может сделать и шаг. Усевшись на ступенях, она лбом прижимается к холодным перилам, и сквозь эхо слышит, как Гибсон орет на Оскара, выпытывая, где его сестра.