Мой наполовину

Лила Каттен, 2023

Она:Я не умею доверять людям. Я боюсь, что они могут принести новую боль. Мой сын никогда не узнает своего отца, а я вряд ли смогу полюбить… Не после того, что со мной случилось. Но эти мысли растворяются, когда моя жизнь переворачивается с появлением его. Я учусь доверять ему… А потом жизнь снова делает крутое пике, в котором невозможно остаться прежней. Он:Я женат много лет. У меня есть сын, которого я очень люблю и жена. Я никогда не думал, что в моей жизни будет место другой женщине. Мой путь был ровным, спокойным и размеренным. Но однажды я совершил одну ошибку… Ту, которая делит напополам все… Я полюбил… другую…

Глава 2

Расцеловываю сына. Переодеваю и кормлю.

Злость на мать стирается смехом моего малыша, его любовью. Мне не привыкать к ее словам, отношению к внуку, которого она таковым не считает. Но я просто жду. Жду, когда он подрастет и мы наконец-то съедем отсюда. Гордей пойдет в сад, а я буду спокойно работать.

Мне удалось немного поднакопить денег. Благо пособия детские сейчас дают приличные, матерям-одиночкам. Карта регулярно пополняется, а я чувствую, что все у нас получится. Выхожу из спальни, когда сын, поиграв немного засыпает. Все осложняется сейчас еще зубками, которые начинают лезть.

Мама на кухне готовит ужин и недовольно смотрит, когда я раскладываю детское питание в холодильник.

— В наше время не было никаких пюре и соков. Кормили грудью и кашами, а потом и со стола всем, что ели сами.

— Мы не в твоем времени живем. Я могу позволить себе покупку прикорма для сына, я это делаю.

— Может она, — фыркает, продолжая помешивать мясо на сковороде.

— Я у тебя на сына ни копейки не взяла с момента его рождения и на шее твоей не сижу. Так что не лезь в мой карман, — укладываю последние соки и убираю пакет в полку.

— Если не буду лезть, по миру пойдем.

— Мы? Или ты? — выпрямляюсь и смотрю на ее эмоции, которые бегают по лицу. — Вряд ли ты за нас с Гордеем переживаешь.

— Упрекаешь меня деньгами? Я смотрю за твоим… этим выро…

— Не смей, — угрожающе шепчу и смотрю на нее не менее дико. — Ты меня уже достала. Сидишь дома, не работаешь. Я тебя кормлю, одеваю, оплачиваю коммунальные услуги за всех нас. И в ответ прошу просто сидеть с моим сыном. Твоим внуком, это что сложно?

— Сложно, если он рожден в грязи, а его отец…

— У моего ребенка нет отца, мама. У него есть только я. Я его мама, папа, бабушка и кто угодно. Я, — прикрикиваю срываясь. — Когда же ты поймешь наконец, что я ломаюсь изнутри, когда ты все это произносишь. Это я пережила боль, я… — бью себя в грудь, роняя горькие слезы обиды. — Не ты. И я решила, что мой малыш родится. Я… Твоя дочь… А он, лишь маленький ребенок. Мой ребенок, — снова бью себя в грудь и, захлопнув дверку гарнитура, ухожу из кухни.

Дрожащими руками открываю дверь балкона и выхожу на него. Голова идет кругом и кажется, что я вот-вот упаду, но, хватаясь за поручень, удерживаюсь.

Напоминаю себе купить за таблетки от головной боли, которая часто бывает из-за недосыпа или тяжелого трудового дня, когда пойдем с Гордеем на плановый осмотр к педиатру.

Умолкаю изнутри и стараюсь ни о чем не думать, но все равно среди тишины, насильно натянутой мной в мозгах будто пеленой, бьется осознание, что она никогда не примет мое решение.

Больше в этот вечер мы с мамой не говорили и не пересекались практически. В основном так и проходят наши дни, когда мы обе дома. Сначала претензии и громкие слова, потом молчание.

Укладываю сына спать, искупав и «успокоив» его набухшие десна, приступаю к изучению языков.

Недавно я узнала, что у нас в отеле открыта вакансия на должность администратора на входе или портье, кому как удобно.

Заработная плата хорошая, график отличный. Поэтому я, не раздумывая, решила себя попробовать, но проблемой стали языки. Так как отель высокого уровня и в нем останавливаются люди разных стран, необходимо знать два основных на отлично: немецкий и английский. И если со вторым я была в ладах, кое-что знала, то немецкий оказался для меня неведомым зверем.

Вакансию пообещали придержать, а мне дали время на обучение.

Завтра завершающий этап. Если меня возьмут на эту работу, я все равно продолжу заниматься и учить их до совершенства. Но, главное — сейчас научиться объяснять элементарное и уметь понимать гостей.

До трех занималась и легла спать совершенно обессилев.

Проспала до десяти, порадовавшись, что я сегодня в вечернюю смену. Сыну уже лучше было. Температура не поднималась, носик в основном чистый, кашля нет.

Быстро наступил обед, а там время подбежало к отметке трех часов.

— Не хочу уходить от тебя, родной, — шепчу, зацеловывая его ароматную щечку. — Но мне нужно. Ты меня простишь, солнышко?

Он счастливо хватает за волосы и тянет их со звонким «тя-тя-тя».

— Полагаю это мое наказание? — аккуратно забираю их обратно и заглядываю в светлые глазки. — Я люблю тебя, малыш. Помни об этом, ладно?

Поднимаю Гордея на руки и выношу из комнаты. Кладу в кроватку, где много его любимых игрушек, на которые он переключает внимание.

Несколько секунд смотрю, как он, ловко перевернувшись на животик, сразу с ними начинает играть и, скрепя сердцем, выхожу в коридор.

Заглядываю на кухню к маме и прошу единственное, что важно мне.

— Прошу, присмотри за ним.

— Присмотрю, — бросает со злостью. — А как иначе?

— Спасибо, мам.

Она так и не оборачивается, а у меня нет времени ждать, поэтому я обуваюсь и ухожу.

Каждый раз делать это все сложнее. Сердце просто выскакивает из груди, а душа падает на землю от безысходности. И я молюсь… Чтобы все было хорошо, чтобы скорее вернуться обратно.

Приезжаю к четырем на работу и сразу же погружаюсь в мини-собеседование. Просто общение на английском, немецком. Попытка понять что-то на том же итальянском. В общем, происходит то, чего я боялась.

Стараюсь не запинаться, не икать, вспоминаю все что могу и как могу, выпутываюсь из щекотливых ситуаций. Хорошо, что сегодня это проверка языка. Потом уже будут оценивать работу как портье. Мне пошли на уступки, за что я благодарна. Надеюсь, что еще и удовлетворены останутся быстрой подготовкой.

Девочки показали мне пальцы большие, направленные вверх, и я воодушевилась, уходя в ресторан.

Смена сегодня «богатая». Народа уйма. Практически без отдыха «летаем» все вместе по залу, зарабатывая деньги.

В два ресторан уже почти закрывается и тут нам звонят из номера и заказывают поздний перекус.

Алла Ильинична принимает его и отдает мне.

— Простите, но я не могу.

У нас с официантами договоренность, что все, кроме меня, берут заказы в номера. Вопросы были, но я дала понять, что не отвечу. Просто попросила и все. Они, итак, не против, порой дают большие чаевые. Но администратор не в курсе.

Это сложно. Жить вот так и не уметь многие вещи. Не иметь силы перебороть страхи после случившегося. Не иметь сильного плеча за спиной. Ведь даже мама, рядом, но не со мной заодно.

У меня нет времени на жалость к себе, но все не так просто. Потому что я пока что даже не хочу думать о мужчинах, об отношениях и прочем. Это не для меня. Я стараюсь себя обезопасить от любых подобных моментов.

— То есть как это не могу, Саша? Бери заказ. Жди, когда Алексей приготовит и наверх. Не могу, — повторяет мои слова с усмешкой уходя, дав понять, что разговор окончен.

Бегу к Лёне и прошу его взять заказ.

Он, конечно, соглашается, но, когда Алла узнает об этом, тут же наступает.

— Я что-то не поняла, ты на определенных условиях здесь работаешь, Александра?

— Нет, разумеется. Просто…

— Просто вдруг решила, что тебе все можно? Штраф — тысяча рублей.

— Но… Лёня же все сделал. Клиент доволен и сыт, — возмущаюсь слабо.

— Клиент — да, а я — нет. Наводим порядок в зале и по домам, — командует для всех и уходит.

Злая, жутко уставшая и расстроенная, я вышла на прохладный ночной воздух. Общее такси уже стояло в ожидании нас, что я считала большим плюсом и была благодарна работодателям.

Приехала домой к трем, приняла душ, перекатила кроватку сына в комнату и, погладив его маленькую ладошку, легла спать, радуясь, что завтра у меня выходной. Но разбудили меня уже в половине седьмого утра.

— Боже, — вскочила и не сразу поняла, что происходит. Хорошо, что у меня стоит режим звука очень тихий, на подобные случаи. — Алло, — говорю шепотом, выходя в гостиную.

— Ох, наконец-то. Саша… Саша, выручай.

— Алла Ильинична? — удивленно спросила, потому что, не посмотрела даже кто звонит. — Что случилось?

— Марина не вышла сегодня, у нее там матери плохо, а у нас в конференц-зале большой завтрак на компанию итальянскую в тридцать человек.

— А, Нина одна там, что ли?

— В том и дело, даже бармена подключила я и сама с тарелками бегаю. Они через сорок минут спустятся. Ты ближе всех живешь. Пока будешь собираться, я такси вызову.

— Я… Погодите, я с мамой не договаривалась за сыном посмотреть. Мне нужно хотя бы спросить у нее.

— Саша, я тебя умоляю, перезвони мне через минуту и скажи, что ты на выходе. Я жду…

И сбросила.

Прикрыла глаза, а открыв их сразу побежала к матери, услышав ее на кухне.

— Мам…

— Угу, и тебе доброе утро. Снова подсовываешь мне своего… сына.

— Мам, я тебя прошу, я до обеда и сразу вернусь.

— До обеда она, — кривляется, ставя чашку чая на стол. — Чего встала, иди.

— Спасибо, — сдержанно благодарю и, перезвонив администратору, убегаю одеваться.

***

Не чувствуя ног после того сумасшествия, которое творилось в ресторане, спускаюсь в раздевалку, но не успеваю даже шкафчик открыть, как Алла приходит и огорошивает меня словами:

— Саша, переодевайся и ко мне. Тот заказ, что ты отвозила в бизнес-центр… Его просят повторить, и чтобы привезла его именно ты.