Отверженные. Как жить в любви, когда кажется, что вы недостойны, обделены и одиноки

Лиза ТерКерст, 2016

Каждый из нас сталкивается с тем, что в какой-то момент жизни чувствует себя покинутым и одиноким. Мы пытаемся исцелиться от ран, переживаем новые и опасаемся оступиться в будущем, чтобы не остаться одним на своём пути. Но, к сожалению, некоторым людям только это и нужно: они пользуются этим и пытаются демотивировать нас, уничтожить волю и разрушить заветные мечты. В этой книге Лиза ТерКерст, сумевшая научить многих вере в себя, поделится историей и опытом собственной жизни – от болезненного детства до осуждений в уже взрослом возрасте. Она подскажет, как остановить саморазрушение, преодолеть подпитывающие нашу неуверенность страхи и поможет читателям понять, как из-за пережитого в прошлом портятся новые отношения, а главное, как это преодолеть и – жить в любви.

Глава 2. Три вопроса, которые нам стоит принять во внимание

Несколько лет назад мы устроили дома ремонт и разобрали часть стен в кухне вплоть до деревянных каркасов. В голове я уже себе напридумывала, как приблизительно всё должно в итоге получиться, но поскольку в строительстве я совсем не разбираюсь, то решила обратиться за помощью к одному компетентному знакомому. Я так радовалась его советам человека, знающего обо всех этих милых мелочах — где разместить электротехнику и осветительные приборы, какой цвет выбрать для шкафчиков… Но когда он, войдя в саму комнату, уставился на потолок с выражением серьёзнейшего беспокойства, я поняла, что что-то пошло не так.

Балки, проходящие вдоль всего потолка, были спрятаны за гипсокартоном. И теперь, когда мы вскрыли их мимоходом, он увидел, что одна из главных балок совсем не годится для опоры. Она обрывалась, не доходя до несущей стены примерно на четверть длины потолка. В попытке решить проблему кто-то когда-то надставил эту балку, прибив к её торцу ещё одну доску. Мало того, что опорные балки укрепляются совсем по-другому, так ещё и гвозди здесь уже едва держались.

Однако, покуда это была всего лишь одна доска, я не понимала, зачем делать из неё проблему. Остальные все в порядке и их вполне хватит. Давайте уже вернёмся к обсуждению декора.

Мой друг знал, в чём дело.

Он повёл меня наверх. В том самом месте, где снизу по потолку проходили стыкующиеся доски, пол второго этажа заметно просел. Стоило здесь хорошенько прыгнуть или уронить что-нибудь тяжёлое — и эта опорная балка запросто проломилась бы.

Мне незачем было утруждать его дальнейшими расспросами. Я уже поняла, что так жить нам больше нельзя, и вернулась вниз.

Со сломанными балками, конечно, ни о какой устойчивости говорить не приходится. С точки зрения строительства в этом не было ничего глубокомысленного. Вот только я, смотря на эти висящие на волоске доски, будто заглядывала внутрь себя.

Годами я ожидала устойчивости от сломанной личности.

Когда канавы и папы разочаровывают

В далёком детстве у меня было место, куда я уходила прятаться. Мы тогда жили в тёмно-коричневом многоквартирном доме. С нашей стороны рядом с деревьями и заброшенным теннисным кортом была бетонная канава. Не самое подходящее место для хрупкой девочки, любящей всё розовое и ненавидящей букашек. Однако, стоило мне один раз отважиться спуститься в канаву — и оказалось, что, спрятавшись, я чувствовала себя в безопасности.

Уверена, что, доведись мне взглянуть на неё сегодня со взрослой точки зрения, я не увидела бы ничего, кроме грязного водостока. Но, будучи маленькой девочкой, я любила это место, где можно было стать невидимой для всех. Люди проходили мимо, даже не догадываясь обо мне. А я, хотя и слышала каждое их слово, едва ли обращала внимание. Всё это было не более, чем белый шум.

Малыши дерутся за игрушки. Женщины распускают сплетни — как пушинки с одуванчика сдувают. А девочки-подростки заигрывают с парнями, которые несут всякие глупости.

Как только не кружится жизнь там, за канавой. Я же оставалась спокойна и безучастна. Я была наблюдателем, а не действующим лицом. Мне нравилось это ощущение, что все в жизни может происходить вокруг меня, но не со мной.

Мой мирок, ограниченный склонами этой канавы, был предсказуем — а потому казался надёжным и безопасным. Никто ни разу сюда не заглядывал и не хотел ко мне присоединиться. Вероятно, эта канава предназначалась для стока дождевой воды, однако в тот год в ней было сухо. Зачастую я приносила что-нибудь из своих детских сокровищ и аккуратненько раскладывала их здесь, наслаждаясь осознанием того, что могу хозяйничать в своём мирке.

Если что-то и могло измениться — так только по моей воле.

Странным образом, мне казалось, что, пока меня не видно, жизнь под контролем и я в безопасности. Пугающие перспективы, как дома, здесь меня не коснутся. Но нельзя же было сидеть в канаве постоянно. Всё равно каждый день приходилось возвращаться домой. А там, в коричневом многоквартирном доме, всё было так непредсказуемо.

Я не могла контролировать события вокруг меня, но они изрядным образом на меня влияли. Теперь я знаю, что у отца были проблемы и трудности, которых мне, ребёнку, было не понять. Но тогда я думала, что он просто ужасно не рад, если я дома. А значит, проблема во мне.

В каком-то смысле, возможно, отец и думал, что я — часть проблемы. Я усложняла его жизнь. Я стоила денег, которых у него не было. А что хуже всего, я была девочкой.

Он никогда не хотел, чтобы у него была дочь. А я отчаянно хотела быть желанным ребёнком. Это сложное уравнение, и оно так просто не решается. Больше всего я боялась, что когда-нибудь он просто перестанет приходить домой и я останусь без отца.

Изучая вопрос отвержения, я обнаружила, что чувствительность к отвержению в человеке подкармливают два основных страха:

• Страх быть покинутым

• Страх потерять свою личность

Будучи маленькой девочкой, я, конечно, не использовала эти слова. Но жало отвержения было мне хорошо знакомо. Когда мужчина физически находится рядом, но отсутствует эмоционально, в сердце у девочки может возникнуть чувство совершенной пустоты и беспомощности. Это верно в любом случае, независимо от того, кем он ей приходится — отцом, мужем или просто человеком, которого она очень уважает.

Так что, укутавшись в одеяло с героями Холли Хобби, когда из-за ночной темноты сердечко чуть ли не выпрыгивало из груди, я вновь и вновь твердила шёпотом: «Господи, пусть папа никогда меня не бросает. Просто сделай так, чтобы он не ушёл».

Отец подкармливал мои страхи каждый день. Он произносил слово «развод», словно это был его пропуск на свободу — не только от мамы, но и от меня. Он думал, в этом нет ничего особенного, что он говорит обо всех своих чувствах. Но поскольку его словам я всегда придавала большое значение, то при любой угрозе развода у меня по затылку пробегал холодок ужаса. Ведь если он уйдёт — кем буду я? Мне казалось, раз у девочки нет отца, ей нет места в мире. В конце концов, если он не может любить меня, кто тогда вообще меня полюбит?

Любовь — этим словом речь моего отца не блистала. Он говорил жёстко. Но больше всего меня пугало его молчание. От этого мне всегда хотелось убежать в канаву. Мы стремимся привязать душу к чему-то неизменному, чему мы можем доверять. Неважно, как эта канава выглядела, — важно было, насколько защищённой я себя в ней чувствовала.

Но чувствовать себя в безопасности и быть в безопасности — не одно и то же. Как-то раз пошёл дождь, и вода, хлынув в моё убежище, унесла все мои маленькие сокровища. Это была не надёжная гавань. Это была всего лишь канава, служащая для того же, что и все другие. И убедившись в этом, я больше туда не возвращалась. Любые якоря в этом мире в конце концов доказывают, что на них нельзя вполне рассчитывать.

Через несколько лет мы переехали в голубой дом с зелёным ковром. И отец перестал приходить домой. Последняя частичка того, что скрепляло мою безопасность и мою личность, откололась, когда он собирал свои вещи, почти не глядя на меня. Я прижалась лицом к окну и смотрела, как его машина пропадает в дымке. И вот он исчез.

Отвержение глубоко засело у меня в сердце. И я пришла к шокирующему выводу: «Я ничего не значу. Я ничего не стою для папы». И ещё опаснее: «Боюсь, я ничего не стою и для Бога». Вместе эти чувства стали моей новой личностью.

Кто такая Лиза?

Та, которая никому не нужна.

Вырвать старое

Когда отец ушёл, я попыталась поддержать то, что осталось от меня, чтобы не упасть в чёрную дыру, образовавшуюся внутри. Хорошие отметки. Достижения и похвалы. Весёлые друзья и досуг. Внимание мальчиков, чтобы чувствовать себя особенной. Я старалась находить утешение во всем, что только помогало чувствовать себя лучше.

Но чувства — слабая поддержка. Как и канавы, в которых нельзя по-настоящему спрятаться, и как отцы, которые уходят.

Как сломанную балку у меня в доме нельзя укрепить, просто прибив к ней парой гвоздей ещё одну доску, так и я не могла себя починить. Мне нужно было не просто лучше себя чувствовать, а совершенно по-другому определить свою личность. Истина должна была мне сказать то, что я сама думаю о себе. Иначе всё, что я о себе думаю, оказалось бы хрупким, зыбким, негодным основанием. Наши убеждения должны поддерживать нас, даже когда кажется, что жизнь разваливается на части.

Я же в тот момент не могла сказать, что мои убеждения меня поддерживают. В течение многих лет мне говорили, что нужно найти себя в тождестве со Христом. Я кивала. Я выучила наизусть стих 12 из 3-й главы Послания к колоссянам, о том, что я — одна из «избранных Божиих, святых и возлюбленных». Но когда казалось, что жизнь угрожает мне, я вновь начинала думать по-старому, чувствуя себя нелюбимой и ненужной.

И я смогла понять причину, стоя под сломанными балками в своей кухне. Нельзя было оставлять былую сломанную веру, приделать к ней сбоку Божью истину — и надеяться на стабильность. Я знала, что хватит оценивать доброту Бога по тому, как я чувствую жизнь в тот или иной момент. Чувства — это треснувшие доски. Лишь истина крепка, неизменна и незыблема целиком и полностью.

От старого образа мыслей надо решительно избавиться и научиться смотреть на свою сущность по-новому, с помощью Божьей истины. Мою личность нужно было привязать к истине о том, кто такой Бог и кто Он для меня. Только тогда я найду стабильность, которой мне не смогут дать никакие чувства. Чем ближе я сопоставляю свою истину с Его истиной, тем теснее я отождествляю себя с Богом — и тем больше моя личность действительно находится в Нём.

Дело вот в чём… Когда моя личность привязана к обстоятельствам, я становлюсь чрезвычайно неуверенной, потому что обстоятельства непредсказуемы и изменчивы. С успехами и неудачами я поднимаюсь и падаю. Я чувствую свою ценность, когда получаю комплименты, и мучаюсь от критики. Я изо всех сил стараюсь сохранить отношения, если чувствую свою нужность. И постоянно боюсь, что этот человек ускользает. Ведь я чувствую, что теряю не просто этого человека… но и значительную часть себя.

Моя страшная мантра: «Я должна делать так, чтобы всё было хорошо. — Чтобы я сама была в порядке»,

Если личность обусловлена обстоятельствами, то изматывающее маневрирование и контроль, необходимые для её защиты, разрушают наше сердце и скрывают лучшую нашу часть за преградами ненадёжности.

Пришло время прекратить ложь и разрушительный вред, исходящие от подобной косвенной личности. Мы должны привязать свою личность к нашему неизменному, непоколебимому, непреклонному, неопровержимо доброму и неоспоримо любящему Богу. Нити, которые действительно связывают меня с Ним, и истина о том, кем я являюсь в Нём, даются мне в те тихие мгновения, когда я говорю: «Я Твоя, Господи.

Я не такая, как говорит про меня тот парень. Я не такая, как говорит про меня та девушка.

Я не такая, как говорит про меня тот парень. Я не такая, как говорит про меня та девушка.

Я не такая, как говорят про меня «лайки» и комментарии в социальных сетях.

Я не такая, как говорят про меня отметки, списки дел, хаос и бардак.

Я не такая, как говорят про меня весы, и я не представляю собой сумму всех своих недостатков.

Я перестану заигрывать с неустойчивостью этого мира и тогда смогу полностью полюбить Тебя. Я любима. Я нужна. Я Твоя. Твоя навсегда».

Чем больше у меня такой близости с Богом, тем надёжнее моя истинная личность.

Теперь, когда мы знаем это, возникает вопрос, как это воплотить в жизнь?

Вырастить новое

Как это воплощать в жизнь среди каждодневных радостей и горестей, принятий и отвержений, прекрасного и скверного самочувствия и всех непредсказуемостей промежуточного характера? Надо воспитать «личность, обусловленную близостью», а это начинается с ответов на три вопроса:

• Добр ли Бог?

• Добр ли Бог по отношению ко мне?

• Верю ли я, что Бог — это Бог?

Подумайте хорошенько над этими вопросами, обратившись к истине, — и почувствуете, как вас поддерживают новые, более крепкие опоры.

Добр ли Бог?

Я привыкла относиться к Богу с определённой осторожностью. Стоит только посмотреть новости, и тут же задаёшься вопросом: «Как может Бог, если он действительно добр, допустить все эти ужасы, трагедии и беды?» В течение многих лет на вопрос: «Каким я представляю себе Бога?» — я отвечала, склонив голову и прищурившись: «Думаю, он непредсказуемый и жутковатый».

Я не отрицала Его силу и авторитет. Но в доброте Бога изрядно сомневалась. Однако, когда при ответе на этот вопрос мы обращаемся к истине, а не к своим чувствам, то понимаем доброту Бога в совершенно новом свете.

Его доброта очевидна с самого начала. Когда Он творил, лепил, раскрашивал и воплощал в реальность этот мир и всех живых существ, Его доброта проявлялась с каждой мыслью и прикосновением. «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой» (Бытие 1:31).

Когда Адам и Ева предпочли согрешить, их грех заразил и пронизал доброту всего, что создал Бог. Посему, хотя в этом мире и есть ещё что-то хорошее, мир больше не является совершенным отражением Божьей доброты.

В стихе 21 8-й главы Послания к римлянам Павел объясняет, что мир находится в «рабстве тления» или, как говорят некоторые версии Писания, в «рабстве разложения» (Новая американская стандартная Библия, «Голос»). Тление и разложение — свидетельство того, что мир сломан. Я сама вижу тому подтверждение каждый раз, когда возвращается купальный сезон. Да-да, настоящий целлюлит! Моё тело — в рабстве тления. Но это отдельный разговор.

Мир пребывает в состоянии тления и разложения. Мы видим это по ужасным погодным условиям, стихийным бедствиям и голоду, которые не были частью Божьего замысла. Рак, болезни и немощи не были частью Божьего замысла. Автокатастрофы, потопы и убийства не были частью Божьего замысла. Насилие, развод и разрыв отношений не были частью Божьего замысла.

Тому виной первый грех. Когда грех пришёл в мир, он разрушил доброту Божьего замысла. И грех, безусловно, разбивает Богу сердце. Но ни в коем случае грех не может затронуть доброту Бога. У Бога есть план, план добра: избавить этот мир от любого влияния греха.

Ибо грядёт Вечный:

да, Он идёт судить землю.

Он установит мир по Своим стандартам,

и Своей верностью Он будет проверять людей.

(Псалтирь 96:13, «Голос»)

И хотя в это смутное время последствия греха могут разбить нам сердце, доброта Бога всё исправит в этом мире. А пока мы должны крепко держаться истины о том, кто есть Бог, и о его неизменной природе: Бог есть добро. Его планы суть добро. Его требования суть добро. Его спасение есть добро. Его благодать есть добро. Его прощение есть добро. Его восстановление есть добро.

Конец ознакомительного фрагмента.