Соблазни меня в сумерках

Лиза Клейпас, 2009

Поппи Хатауэй обожает свое экстравагантное, шумное семейство, однако для самой себя она желала бы иной жизни, тихой и респектабельной. Но планам девушки не дано осуществиться: в нее влюбляется весьма непростой мужчина – богатый владелец роскошного отеля Гарри Ратледж. Человек с железной волей и темным прошлым, который всегда получает то, чего хочет, – а Поппи он хочет больше всего на свете. Ловко скомпрометировав девушку, Гарри немедленно «спасает ее честь», женившись на ней… и почти сразу же обнаруживает, что он, великолепный любовник, попросту понятия не имеет, как быть хорошим мужем за пределами спальни. Так необычно начинается их с Поппи супружеская жизнь, полная самых невероятных приключений – то забавных, то опасных…

Глава 3

Гарри подошел к камину и уставился на огонь.

— Поппи Хатауэй, — прошептал он, словно это было магическим заклинанием.

Пару раз он видел ее издалека, когда Поппи садилась в карету перед отелем, и на балу, который давали в «Ратледже». Гарри не присутствовал на балу, но наблюдал за танцами с балкона. Несмотря на красоту и волосы цвета красного дерева, он не обратил на нее особого внимания.

Однако личная встреча явилась для него открытием.

Он шагнул к креслу, собираясь сесть, когда заметил порванный бархат и клочья ваты, оставленные хорьком, и, улыбнувшись, сел в другое кресло.

Поппи. Какой безыскусной она выглядела, расхаживая среди его сокровищ и болтая об астролябиях и францисканских монахах. Она говорила так оживленно и красочно, словно разбрасывала конфетти. Она излучала лукавство и бодрость, которые могли бы раздражать, но вместо этого доставили ему удовольствие. В ней было то, что французы называют изюминкой, какая-то… живость ума и души. А ее лицо было одновременно невинным и знающим.

Он хотел ее.

Обычно Джей Гарри Ратледж получал любую вещь, прежде чем успевал захотеть. В его упорядоченной жизни еда подавалась до того, как он успевал проголодаться, галстуки заменялись раньше, чем приобретали несвежий вид, отчеты появлялись на столе, не дожидаясь указаний. А женщины всегда были доступны и говорили ему то, что, по их мнению, он желал услышать.

Гарри сознавал, что ему давно пора жениться. Во всяком случае, так утверждали большинство его знакомых, хотя он догадывался, что, надев петлю себе на шею, они хотели, чтобы он сделал то же самое. Гарри относился к этой идее без энтузиазма. Но Поппи Хатауэй была слишком соблазнительной, чтобы сопротивляться.

Сунув руку в левый рукав, он вытащил письмо, адресованное Поппи Хатауэй достопочтенным Майклом Бейнингом. Гарри задумался, вспоминая, что ему известно о нем. Бейнинг обучался в Винчестере, где его склонность к наукам нашла свое применение. В отличие от других молодых людей он никогда не влезал в долги и не был замешан в скандалах. У него была приятная внешность, привлекавшая женщин, а еще больше их влекли титул и состояние, которые он должен был унаследовать со временем.

Нахмурившись, Гарри начал читать.

«Любовь моя!

Вспоминая о нашей последней встрече, я целую место на своем запястье, куда капнули ваши слезы. Как вы могли не поверить, что я оплакиваю каждые день и ночь, проведенные в разлуке с вами? Я не в состоянии думать ни о ком, кроме вас. Ни на секунду не сомневайтесь, что я схожу с ума от любви.

Если вы потерпите еще немного, я найду возможность поговорить со своим отцом. Когда он поймет, насколько глубоки и неизменны мои чувства к вам, уверен, он одобрит наш союз. Мы с отцом очень близки, и он всегда говорил, что желает для меня такого же счастливого брака, какой был у него с моей матерью, упокой Господь ее душу. Вот кто оценил бы по достоинству, Поппи, ваш рассудительный и счастливый характер, вашу любовь к семье и дому. Если бы только она была здесь, чтобы помочь мне убедить отца, что для меня не будет лучшей жены, чем вы!

Дождитесь меня, Поппи, как я жду вас.

Навеки ваш, М…»

Гарри издал тихий смешок, глядя на охваченное пламенем полено, которое с треском раскололось, дохнув жаром, и рассыпало искры. Лицо его было неподвижно, но мозг лихорадочно работал, строя планы. Бейнинг готов ждать? Непостижимо, если учесть, что каждая клеточка в теле Гарри была заряжена нетерпением.

Сложив письмо с осторожностью человека, имеющего дело с ценной бумагой, Гарри сунул его в карман сюртука.

Семья Хатауэй снимала в отеле «Ратледж» апартаменты. Оказавшись в безопасности своих комнат, Поппи устроила Доджера в его любимом спальном месте — корзинке, устланной изнутри мягкой тканью. Хорек даже не проснулся, обмякший, как меховой коврик.

Выпрямившись, Поппи прислонилась к стене, закрыла глаза и испустила долгий прерывистый вздох.

Зачем он это сделал?

И, что более важно, почему она это позволила?

Это был не тот поцелуй, которым мужчина одаривает невинную девушку. Как она могла поставить себя в такое положение? Поппи сгорала со стыда за собственное поведение. Поступи так другая, она осудила бы ее самым суровым образом. Ведь Поппи так уверена в своих чувствах к Майклу.

Почему же тогда поцелуй Гарри Ратледжа вызвал в ней такой отклик?

Жаль, что она не может ни с кем посоветоваться, но самое лучшее, что она может сделать в данной ситуации, так это забыть о встрече с Гарри Ратледжем.

Придав своему лицу беспечное выражение, Поппи постучала в дверь комнаты своей компаньонки.

— Мисс Маркс?

— Я не сплю, — отозвался слабый голос.

Поппи вошла в крохотную спальню и обнаружила, что мисс Маркс стоит возле умывальника в ночной рубашке.

Она выглядела ужасно: бледная, со взлохмаченными русыми волосами… Обычно ее волосы были заплетены в косы и уложены в аккуратный пучок. Развернув пакетик с порошком, она высыпала его содержимое на язык и запила глотком воды.

— О боже, — мягко произнесла Поппи. — Я могу чем-нибудь помочь?

Мисс Маркс покачала головой и поморщилась:

— Нет, Поппи. Спасибо.

— Опять кошмары? — спросила Поппи, участливо наблюдая за своей компаньонкой, которая подошла к комоду, чтобы достать чулки и белье.

— Да, мне не следовало спать так долго. Прости меня.

— Мне нечего прощать. Я всего лишь хотела бы, чтобы ваши сны были более приятными.

— В большинстве случаев так и бывает. — Мисс Маркс слабо улыбнулась. — Моя самая большая мечта — оказаться в Рамзи-хаусе, среди цветущих деревьев и живых изгородей, где гнездятся поползни. Среди покоя и безопасности. Как мне этого не хватает!

Поппи тоже скучала по Рамзи-хаусу. Лондон, с его суетой и бесконечной чередой развлечений, не шел ни в какое сравнение с Гэмпширом. К тому же она соскучилась по своей старшей сестре Уин, муж которой управлял поместьем.

— Сезон почти закончился, — сказала она. — Мы скоро вернемся домой.

— Если я доживу, — пробормотала мисс Маркс.

Поппи сочувственно улыбнулась:

— Почему бы вам не вернуться в постель? Я положу вам на лоб холодный компресс.

Мисс Маркс была воплощением истинно британского характера, испытывая глубокое презрение ко всему сентиментальному и чувственному. Будучи молодой женщиной, немногим старше Поппи, она обладала сверхъестественной выдержкой и встречала любое бедствие, и ниспосланное свыше, и сотворимое самим человеком, не моргнув глазом. Только однажды она вышла из себя — когда находилась в обществе Лео, старшего брата Поппи, сарказм которого мисс Маркс не выносила.

Два года назад ее наняли гувернанткой — не для того, чтобы дать младшим сестрам академическое образование, а чтобы преподать им бесчисленные правила этикета, помогающие молодым девушкам вращаться в высшем обществе. Теперь она занимала должность компаньонки и дуэньи.

Поначалу Поппи и Беатрикс были обескуражены обилием светских правил.

— Мы превратим это в игру, — объявила мисс Маркс и сочинила несколько стихотворений, чтобы девушки выучили их наизусть.

Например:

Воспитанные особы, сидя за столом,

Не разговаривают с набитым ртом

И не размахивают руками,

Вооружившись вилками и ножами.

Или когда дело касалось прогулок на публике:

На прогулке веди себя чинно,

Не бегай и не смейся беспричинно,

Не здоровайся с каждым прохожим

И не задирай юбку, показывая ножки.

Для Беатрикс имелись специальные четверостишия:

Собираясь в гости, помни,

Что не все любят животных,

Оставь своих питомцев дома,

Чтоб не шокировать знакомых.

Нестандартный подход сработал, вселив в Поппи и Беатрикс достаточно уверенности, чтобы принять участие в лондонском сезоне, не боясь опозориться. Вся семья была в восторге от талантов и изобретательности мисс Маркс. Кроме Лео, который иронически заметил, что Элизабет Браунинг может не опасаться конкуренции. На это мисс Маркс ответила, будто она сомневается в умственных способностях Лео, позволяющих ему судить о поэзии.

Поппи не представляла, почему ее брат и мисс Маркс испытывают такую взаимную неприязнь.

— Думаю, они тайно влюблены друг в друга, — предположила Беатрикс.

Поппи была так поражена этой идеей, что рассмеялась:

— С чего ты взяла? Они постоянно ссорятся, стоит им оказаться в одной комнате, что, слава богу, не часто случается.

— Ну, если исходить из брачного поведения некоторых животных, например хорьков, не исключено, что это такой стиль ухаживания…

— Ради бога, Беа, перестань говорить о брачном поведении, — перебила ее Поппи, подавив улыбку. Ее девятнадцатилетняя сестра имела обыкновение пренебрегать условностями. — Это вульгарно, и потом… откуда ты знаешь о брачном поведении животных?

— В основном из книг по ветеринарии. А также из наблюдений. Ведь животные не страдают стеснительностью.

— Пожалуй. Но постарайся держать подобные мысли при себе, Беа. Если бы мисс Маркс услышала тебя, она сочинила бы очередное стихотворение и заставила тебя выучить его.

Беатрикс устремила на нее невинный взгляд голубых глаз.

— Юным особам не следует интересоваться… как живые существа родятся…

— Иначе их компаньонки разозлятся, — закончила Поппи.

Они рассмеялись.

— Ладно, но я не вижу причин, почему они не могут увлечься друг другом, — сказала Беатрикс.

— Не представляю, чтобы Лео увлекся умной женщиной, — возразила Поппи. — Конечно, мисс Маркс весьма привлекательна, особенно в последнее время. Она была такой бледной и худой, когда появилась у нас, что я даже не задумывалась о ее внешности. Но теперь она немного округлилась и очень похорошела.

— Да, — согласилась Беатрикс. — И выглядит намного счастливее. Когда мы встретились впервые, я подумала, что ей пришлось пережить что-то ужасное.

— У меня тоже возникла такая мысль. Интересно, мы когда-нибудь узнаем правду?

Поппи не была уверена в ответе, но, взглянув этим утром на измученное лицо мисс Маркс, подумала, что, возможно, ночные кошмары их компаньонки связаны с ее таинственным прошлым.

Войдя в гардеробную, Поппи прошлась взглядом по ряду аккуратных, тщательно отутюженных платьев неброских расцветок со строгими белыми воротничками и манжетами.

— Какое платье вам подать? — спросила она.

— Любое. Не важно.

Поппи выбрала платье из темно-синей шерсти и положила его на неубранную постель, тактично отвернувшись, пока мисс Маркс снимала ночную рубашку и облачалась в сорочку, панталоны и чулки.

Меньше всего ей хотелось волновать мисс Маркс, когда та страдала от головной боли, однако события этого утра были таковы, что требовали признания. Если есть хоть малейший шанс, что правда о ее утренних похождениях выйдет наружу, будет лучше, если она подготовит свою компаньонку заранее.

— Мисс Маркс, — осторожно начала она. — Не хотелось бы усугублять вашу головную боль, но мне нужно кое-что вам сказать… — Она замолкла, когда мисс Маркс бросила на нее короткий, полный муки взгляд.

— В чем дело, Поппи?

Пожалуй, она выбрала неудачный момент. Собственно… так ли уж необходимо что-либо говорить? Скорее всего она никогда больше не увидит Гарри Ратледжа. Вряд ли он посещает те же места, что Хатауэи. И зачем ему доставлять беспокойство девушке, которая не заслуживает его внимания? Он так же далек от ее мира, как и она от его.

— Вчера за ужином я чем-то капнула на лиф моего розового платья, — на ходу сочинила она. — И теперь там жирное пятно.

— О боже! — Мисс Маркс на секунду задумалась, перестав застегивать крючки корсета. — Надо протереть ткань губкой, смоченной в растворе нашатырного спирта. Надеюсь, это поможет.

— По-моему, отличная идея.

Чувствуя себя чуточку виноватой, Поппи взяла ночную рубашку мисс Маркс и аккуратно сложила.