Screenplay 3. Потерянная

Лиза Даль, 2017

Ты разрабатываешь уникальный план, преодолеваешь кучу препятствий, рвёшься к цели, не обращаешь внимания ни на обстоятельства, ни на свои страхи, ставишь на карту практически всё, что имеешь. И у тебя получается. Ты до такой степени поражена этим фактом, что не веришь ни своим глазам, ни другим органам чувств, трубящим о Его присутствии в твоей жизни. Но постойте… Что-то явно идёт не так, и вообще, какого чёрта здесь происходит?!

Глава 4

После утренней прогулки до ближайших кустов Руслан выдал нам ручку и бумагу. На ней были написаны инструкции для доверенного лица Рональда. Я должна была перевести их на английский. Рональду предлагалось написать текст, который я скажу в телефон от его имени. Таким образом, получалось требование выкупа. Руслан объяснил, что, как только оно будет составлено, меня отвезут в какое-то место, где мы по телефону свяжемся с доверенным лицом, чтобы я зачитала это требование.

Во время утреннего кофе наша петиция была составлена и закончена. Я читала текст, выведенный аккуратной рукой похищенного. Не удержалась от того, чтобы оценить его почерк с точки зрения графологии.

Буквы крупные, оригинальные в начертании, поля широкие, завитушки, кружочки вместо точек. Глядя на общую картину почерка, среди прочего я заключила, что он принадлежит щедрому талантливому человеку с нестандартным, ассоциативным мышлением, для которого творчество — это своеобразный побег в мир грёз и фантазий. Самовыражаясь таким образом, он будто компенсирует неудовлетворённость в реальной жизни. Его почерк лишь подтверждал мои домыслы относительно его натуры и характера.

Общее настроение письма было дружеским, если не сказать фамильярным. Стало понятно, что человек, к которому обращался Рональд, как минимум очень близок ему. В требовании он просил снять с его счета сто миллионов долларов (на этом месте я всё же поперхнулась кофе), часть денег разменять мелкими купюрами, на оставшиеся купить некрупных бриллиантов и следовать дальнейшим инструкциям.

Сообщалось также, что ни в коем случае нельзя звонить в полицию. Руслан особенно настоял на этой строке и даже, пытаясь придать своей физиономии осмысленное выражение, будто он что-то понимает на английском, проверил чтобы она появилась в требовании. Наверное, он действительно что-то понимал, потому что, пробегая глазами по письму, он вдруг нахмурился, сунул бумагу мне в лицо и спросил, тыча грязным пальцем в абзац.

— Что это за хрень? При чём здесь озеро.. как там его?

— Рональд упоминает историю, известную только ему и его доверенному лицу. Чтобы не оставалось сомнений, что это пишет именно он.

Руслан недоверчиво переводил взгляд с Рональда на меня и обратно. Прошипел:

— Я надеюсь, вы двое хорошо понимаете, что всякие фокусы со мной не пройдут?

— Мы понимаем.

— Я так же надеюсь, вам обоим дороги ваши пальцы?

Злость старила и уродовала его.

— Нам дороги наши пальцы, — ответила я спокойно.

— Остынь, придурок, — сказал Рональд, с сочувствием глядя на раздувающиеся ноздри Руслана.

— Что он там лепечет? — прищурился тот.

— Говорит, отличный свитер, — бросила я в его сторону.

Руслан нахмурился ещё больше.

— Я бы на его месте не подвергал себя такой опасности, — невозмутимо продолжал Рональд. — Его глаза сейчас просто выпадут из глазниц.

— Говорит, ему нравится такая крупная вязка, — перевела я.

— Он что, смеётся надо мной?

— Нет, что ты, — округлила я глаза. — Его религия запрещает ему смеяться над вооружёнными идиотами.

— Пошли вы оба…

Руслан вышел, хлопнув дверью, но через секунду просунул голову в щель.

— Выезжаем через час, — сказал он мне, — собирайся.

— Ещё кофейку? — Рональд потянулся к печи за котелком.

Мы обсудили погоду, потом свои сны, потом он уговорил меня съесть половинку печенья, потом я слушала его наставления о том, как надлежит мне вести себя с бандитами, чтобы не провоцировать их на нехорошие действия. Угрюмо кивала, глядя в окно.

— Крошка, — сказал Рональд, бросив взгляд на мой подбородок.

Я обмахнулась.

— Не здесь, — он качнул головой и протянул руку.

Не знаю, почему я увернулась. Но я увернулась, породив секундное замешательство и в его взгляде, и в своих чувствах. Быстро смутилась, быстро пришла в себя, приблизила к нему лицо и всё-таки позволила смахнуть крошку.

Тёплый палец аккуратно скользнул по краю моей нижней губы. Сначала меня прострелило электричество, потом я на мгновение ощутила потрясающей ясности вспышку памяти.

Я, маленькая, сижу на пуфе, кто-то завязывает мне шнурки, а я кривляюсь и дрыгаю ногой. И у меня возникло удивительно приятное чувственное ощущение, ощущение из раннего детства, когда тебе ни до чего нет дела, потому что ты ничего не решаешь. У тебя есть кто-то большой, сильный и умный, разбирающийся во всех тонкостях этого огромного непонятного мира. Кто-то, кому доверяешь без оглядки, не ставишь под сомнение объективность его суждений и можешь позволить себе просто жить. Тихо развлекаешься собственным существованием на радость себе и окружающим.

Ощущение было мимолётным и исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив после себя острую, как зубная боль, тоску. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, я незаметно развязала под столом свой шнурок и приняла прежнюю позу. Смотрела в окно, потягивала чай, гадала, долго ли придётся ждать клёва. Выдвинув ногу из-за стола, обеспечила прекрасный обзор приманки. Поболтала ею ненавязчиво, но Рональд, осторожный, как марлин, не спешил попадаться на крючок. Начал воодушевлённо рассказывать какую-то историю, сделал нам новый чай, спрашивал меня о чём-то, а я отвечала, импровизируя на ходу или опуская нежелательные подробности. Так и забыла, отвлечённая его уловками, о своём развязанном шнурке.

Вспомнила, когда сама же об него и запнулась, вставая из-за стола. Сделала два неуклюжих шага, треснулась локтем о железную спинку кровати и упала на скомканный матрас.

— Ой, — сказала я и растерянно уставилась на висящий шнурок.

Рональд усмехнулся, подошёл и присел на корточки рядом с моей ногой. Пока мы оба смотрели на его занятые работой пальцы, я вся трепетала от волнами накатывающих эмоций. Пальцы справились слишком быстро. Наслаждаясь отголосками его прикосновений, я погрузилась в раздумья насчёт следующей подобной кампании и пребывала в них до тех пор, пока дверь не распахнулась.

Дежавю.

Именно это я чувствовала, пока ехала в машине. Снова я с завязанными глазами, снова сижу сзади, снова за рулём Денис, а Руслан снова на пассажирском сиденье. Антона очень не хватает. В этой ситуации особенно. Я вспомнила, как он на меня смотрел. Успокаивающе — вот как. Пока эти двое издевались над моей растерянностью, Антон, хоть и собственноручно засунул меня в машину, старался меня успокоить. Тогда я чувствовала страх, но то, что чувствовала я сейчас, было ещё хуже. Унижение. Отвратительное ощущение того, что тебя используют по своему усмотрению.

Внезапно я похолодела. Вспомнила, как иногда ловила на себе скользкие взгляды Руслана, блуждающие в моём декольте или недвусмысленно останавливающиеся на бёдрах. Он всегда совершенно очевидно и явственно меня хотел и даже не пытался это скрывать. Иногда позволял себе отпустить сальную шуточку в мой адрес, но я никогда не реагировала. Его слова пролетали мимо, никак меня не касаясь, я была выше того, чтобы обращать на него внимание, и не обижалась, как не обижаются на душевнобольных детей. Но это в других условиях. В тех условиях он был никем — простым рабочим, которого всегда можно заменить, сейчас же Руслан имеет власть. Хочешь узнать человека — дай ему власть. Так говорят. У меня свело горло. Не хватало ещё, чтобы он… Проклятье! Меня чуть не стошнило от отвращения, когда я представила его руки на своём теле, его слюнявый рот около лица. «Господи боже, уймись же наконец!» — приказала я себе. Это же только страхи, ничего больше!

Колёса больше не шуршали по гравию, машину не раскачивало на ухабах — мы выехали на шоссе. Куда они меня везут? Боятся, что звонок отследят? Или в лесу просто не ловит мобильная связь? Мы ехали уже больше получаса, и всё это время мне приходилось слушать какую-то чудовищную безвкусную музыку начала двухтысячных. Я беспокоилась, что от неё у меня начнётся мигрень.

— Можно выключить эту галиматью? — попросила я.

— Скажи: пожалуйста, — услышала я голос Руслана.

Ну вот, началось. Уже выпячивает свою власть. Дешёвка. Я промолчала.

— Что, милая? Считаешь ниже своего достоинства вежливо разговаривать со мной?

Я по-прежнему молчала.

— Отвечай мне, когда я с тобой говорю! — взбесился Руслан.

— Ответить на глупость можно только глупостью, а я этим не страдаю.

— Вот сука! — я слышала, как Руслан разворачивается на своём сиденье и замахивается на меня, но не шелохнулась. Продолжала сидеть прямо.

— Уймись, Рус! — проворчал Денис.

— Если бы мне не нужен был твой язык, я бы отрезал его прямо сейчас, — прошипел Руслан.

— Если бы у тебя было достаточно мозгов, ты бы и не нуждался в нём.

Руслан внезапно рассмеялся.

— Слышь, Дэнчик, как поёт наша птичка? Как будто ей не подрезали крылышки и не засунули в клетку.

— А ты поёшь так, как будто я не отрежу твои яйца и не засуну их в твою глотку, — сказала я спокойно.

Руслан подавился воздухом.

— Лиза! — крикнул Денис. — Угомонись! Рус, сядь за руль, пока вы не передрались здесь. У нас дела, вы забыли?

Мы ехали ещё какое-то время. Машина притормозила на обочине. С меня сняли шапку, сунули под нос листок с требованием. Руслан набрал номер на телефоне и дал мне его в руки.

— Без глупостей.

Трубку сняли после третьего гудка. Я ожидала услышать мужской голос, но ответила женщина:

— Офис мистера Гольдмана.

— Могу я поговорить с мистером Адамом Гольдманом, пожалуйста.

— По какому вопросу?

— Я звоню по поручению мистера Рональда Шелтона.

— Одну минуту, пожалуйста. Оставайтесь на линии, пожалуйста.

— Ну и как тебе Адам? Наверняка пытался заигрывать с тобой, старый блудливый пёс.

Рональд не сразу начал меня расспрашивать. Сначала он, обеспокоенный тем, что я ничего не ела за завтраком, пытался меня накормить. Целую минуту, наверное, я уворачивалась от сандвича, но в конце концов, только из вежливости, откусила кусочек. Это единственное, что я могла сделать, чтобы не обидеть его, больше он ничего не сумел в меня впихнуть.

— Мистер Гольдман передавал привет и сказал, что всё устроит, — улыбнулась я беззаботно.

— Правда? — удивился Рональд. — Это всё?

— Ну, конечно же, нет! Он был в таком шоке, что секретарше пришлось отпаивать его какими-то каплями, и мы целых полчаса ждали, пока он придёт в себя. Почему ты не сказал, что он сердечник? Я, может, как-то помягче преподнесла бы ему эти новости.

— Да он вроде не жаловался… — рассеянно пробормотал Рональд.

— Потом он требовал к телефону тебя, чтобы убедиться, что с тобой всё хорошо, и ни в какую не соглашался на дальнейшие переговоры без этого.

— И что?

— Мне велели спросить у него его адрес. Сказали, что вышлют твой палец с твоим же автографом ему по почте. Ну, чтобы сверить почерк.

— Это, несомненно, убедило бы Адама. Он не настаивал на каком-то конкретном пальце?

На мгновение колени наши под столом соприкоснулись, и в этот момент в мою коленку переместились все мои органы чувств, я стала одной сплошной коленкой, горящей от его близости.

— Потом он связывался с твоей ассистенткой, с продюсером и ещё чёрт знает с кем, чтобы удостовериться, что ты действительно исчез, — продолжила я, тщательно выговаривая слова, чтобы отвлечь себя от нахлынувших эмоций.

— И это логично, — одобрил Рональд.

— Потом он пытался торговаться, начал с десяти миллионов.

— Да, торговаться он любит. И что же?

— Мне жаль, но у него не получилось сэкономить тебе денег.

— Старый волк теряет хватку. Обычно ему удаётся, у него просто дар экономить деньги.

— Ну у него же еврейская фамилия?

— Жаль, что эта фамилия подвела его именно сейчас.

— В конечном счете он попросил три дня.

Я умолчала о том, что это я предложила такой срок, боясь, что мистер Гольдман провернёт операцию по вызволению Рональда за сутки. Он согласился, к моему облегчению.

— Три дня… — протянул Рональд задумчиво. Взгляд его скользнул по полу, остановился на колоде карт, валяющейся почему-то в углу, и снова обратился ко мне: — Умеешь играть в покер?

— Нет, не умею, — смущённо улыбнулась я. — Научишь?

Я умею играть во все виды покера, и умею очень хорошо. Как и любой владелец казино. Просто мне хотелось, чтобы Рональд вложил в меня свои силы, мужчины ценят то, во что они вкладываются.

Хоть мне и неловко было хитрить с ним, но почему-то я всё равно это делала. Успокаивала свою совесть тем, что я ведь хочу, чтобы Рональду я понравилась такая, какая есть. Настоящая. А настоящая я такая — вечно что-нибудь хитрю, мошенница, одним словом. Вот, если бы я не лгала и не плела интриги, вот тогда бы я прикидывалась, и это уже была бы не я.

Так что я позволила себе немного подурачить Рональда, а ему позволила получить удовольствие от того, что он может научить меня чему-то, несомненно, очень полезному. Игре в покер, например. Мне стоило огромных усилий сохранять лицо, когда он в чём-то ошибался. Комбинации-то он знал, но с остальным были сложности. Тогда я решила немного потянуть время, сделала вид, что именно комбинации никак не укладываются у меня в голове, и развлекалась вовсю, проверяя его психику на стрессоустойчивость.

Сидя по-турецки на кровати, друг напротив друга, мы разглядывали карты.

— Когда все карты по порядку, это что? — спрашивала я, сосредоточенно хмуря брови.

— Стрит, — в пятый раз терпеливо отвечал Рональд.

— А фулл хаус — это когда одной масти, да?

— Нет. Когда одной масти — это флеш.

— А фулл хаус? — рассеянно хлопала я ресницами.

— Это когда три одинаковые и две одинаковые.

— А что там старше, флеш или фулл хаус?

В итоге Рональд решил, что я быстрее обучусь в игре, и раздал нам карты. Две себе, две мне. Мне нравилось смотреть, как двигаются его руки, поэтому, получив свои карты, я кинула их обратно к нему и попросила сдать ещё раз, заявив, что карты меня не устраивают. Рональд покорно продемонстрировал моим жадным глазам ещё одну раздачу. Мне выпало две тройки, Рональду валет и король одной масти.

Конец ознакомительного фрагмента.