Роза для Марса

Лиза Гамаус, 2023

Она хочет покоя и только бы больше не работать, а на голову падает инопланетянин с предложением спасать мир. Ну, может быть, не весь целиком, но слетать на Марс придётся. Это не сложно – через портал, он покажет как. Если ей, конечно, понятно значение тех технологий, которые надо привезти. Но почему именно она? Это покойный муж был астрофизиком, а она-то работала в торговой компании. И почему она соглашается, чувствуя, что где-то есть подвох. Она нравится инопланетянину?

Глава 3. Вам грозит опасность

Ташина и Павлика квартира располагалась на последнем этаже дореволюционного дома. После капитального ремонта, когда все коммуналки расселили, в квартиры заехали более-менее состоятельные жильцы. На лестничной площадке было по две квартиры — слева и справа от широкой, с восстановленными кованными периллами лестницы. Их квартира номер девять состояла из длинного коридора, по обе стороны которого рядком начинались высокие двери: в большую гостиную, метров тридцати, две изолированные спальни с отдельными ванными комнатами, кабинет, маленькую подсобную комнатушку, просторную кухню со вторым выходом на чёрную лестницу. Так давно уже никто не строил, так строили до революции или, как стало принято говорить, до большевистского переворота 1917 года. Преимуществом последнего этажа стала возможность поставить в гостиной настоящий камин с дымоходом. После смерти Павлика Таша редко им пользовалась, он, скорее, оставался декорацией и подставкой для фотографий. Хотя она когда-то очень любила усесться с книгой перед камином и смотреть не в книгу, а на огонь. Становилось тепло, поленья умиротворяюще потрескивали, и Таша через какое-то время засыпала.

Какой в мае камин, когда на улице почти плюс двадцать? Но она всё равно уселась напротив пустого камина и задумалась. Взгляд неосознанно перешёл на фотографии. В основном там стояли их с Павликом фото. На одной из них Павлик улыбался один, крупным планом — в костюме, довольный, а сзади стояли какие-то люди, непринуждённо беседуя. Кадр был выхвачен с его очередной заграничной поездки… Таша вскочила с кресла и бросилась к фотографии. Ей не показалось. На заднем фоне стоял и разговаривал с каким-то мужчиной Роза. Его невозможно было не узнать, он обладал слишком характерным лицом, правильным и очень запоминающимся. И фокус был не размыт.

Она взяла фотографию в руки, почувствовав прохладу серебряной рамки, в которую она была вставлена, и замерла. Потом повернула голову к большому зеркалу на противоположной стороне комнаты. У зеркала красовался витиеватый позолоченный полу столик-приставка с двумя большими старинными бронзовыми подсвечниками, привезёнными ею самой из Франции, а рядом с одним из подсвечников стояла длинная узкая фарфоровая вазочка. В вазочку она поставила ту самую сегодняшнюю розу. Цветок ожил и краснел так сильно, что взглянув на него, Таша вздрогнула. Она всегда говорила Павлику, что розы, как бы это ни звучало банально и привычно, оставались её любимыми цветами. Кто-то любит ромашки, ландыши, экзотические каллы, герберы или лилии, цветов огромное количество, но она любила розы. И Павлик ей дарил чаще именно розы. Однажды он даже привёз букет необыкновенно красивых роз из какой-то поездки. Каждый стебель был упакован в пластиковую капсулу со специальным раствором, так что он довёз букет в целости и сохранности.

Не выпуская из рук фотографии, Таша быстро прошла в кабинет, села за стол и открыла ноутбук. Но новых писем не было. Она быстро пересняла фото Павлика на телефон и отправила его Розе, приписав «Это вы на заднем фоне?» Она очень разволновалась. Значит, Павлик всегда держал изображение Розы на самом видном месте. Зачем? Кто знает, может, они всё-таки продолжали общаться все эти годы? Но в чём состояло их общение? «Я предложу вам несколько другую форму, поскольку вы не сможете заявить о себе также, как ваш муж», — вспомнила она Розины слова. У неё появилось такое чувство, что Роза уже всё за неё решил — какая форма, как заявить о себе.

Последнее, что ей хотелось — это заявлять о себе. Она уже подумывала пойти на курсы по живописи, притвориться там домохозяйкой, помалкивать и рисовать натюрморты или срисовывать с фотографий, превращая всё в абстрактное и цветастое. Познакомиться там с разными бывшими бухгалтершами или математичками и перебирать околесицу бытия на переменах. Ни в коем случае не умничать и носить самые затрапезные треники. Если бы не фотография на камине, она точно выбросила бы сегодняшнюю встречу из головы.

Прошла в ванную комнату и встала под душ. Вода всегда помогала или немного изменяла ход мыслей. Выйдя из душевой кабины, намазала лицо ночным кремом. Она ленилась делать это каждый вечер, но сейчас она как бы тянула время, потому что знала, что тут же побежит к компьютеру смотреть ответ. Натянула пижаму, потом махровый халат и прямиком отправилась в кабинет.

Роза прислал несколько фотографий с того же места, где Павлик стоял на фото на камине. Она раньше этих снимков не видела. На одной фотографии он разговаривал с каким-то мужчиной в бабочке, на другой стоял в окружении людей, видимо, участников встречи.

«Почему вы исчезли из ресторана сегодня, не попрощавшись?» — написала Таша.

«Простите, обстоятельства. Мне срочно надо было уходить. Постараюсь так больше не делать.»

«Больше?» — переспросила Таша.

«Можно вас пригласить завтра на прогулку? В вашем парке, где вы обычно гуляете днём? Часов в 12.00?»

Таша не стала отвечать.

Ночью ей приснился Павлик. Они как будто сидели на морском волнорезе, Таша и Павлик, вокруг летали чайки, а в воде плавали огромные рыбы, похожие на карпов из аквариума рыбного магазина. Рыбы выскакивали из воды и ловили сочками чаек.

— Вон смотри за тем карпом, у него кольцо в носу, — сказал Павлик. — Это Филимонов. Помоги ему.

— Как? — спросила удивлённо Таша.

— Прыгай в воду, ты же отлично плаваешь. Прыгай, не бойся!

И Таша прыгнула прямо с волнореза. И сразу проснулась. На часах было половина шестого утра. Она потянулась за чашкой с водой на прикроватной тумбочке, отпила пару глотков и опять заснула, но уже без снов.

Утром сделала йогу, позавтракала и вспомнила, прямо, когда ела, что знает этого мужика с бабочкой на фотографии. Его звали Антон Александрович Филимонов, коллега Павлика по институту. Точнее, Павлик был его непосредственным начальником. Филимонов был моложе Павлика лет на десять. Она видела его пару раз, не больше. Один раз около института, когда заехала за мужем, и они подошли вместе к машине, второй раз в театре, случайно. Филимонов был с дочерью-подростком, очень полной девочкой в очках. В антракте они поздоровались и сказали друг другу что-то незначительное. Таша никак не могла вспомнить, что за спектакль они смотрели и в каком театре. Кажется, в «Современнике». Но ничего из их разговора так и не вспомнила.

Филимонов, получается, занимался экзопланетными системами, как и её муж. И если учесть, что со смерти Павлика прошло столько времени, а технический прогресс не стоит на месте, кто знает, что они уже понаоткрывали, и чем он занимается в настоящее время. Может быть, Розу интересует Филимонов? Но она вряд ли сможет помочь. Павлик и Филимонов не были близки, Филимонов никогда не приходил к ним в дом, да и она вообще почти ничего не слышала о нём от Павлика. Просто запомнила его имя, память её редко подводила. Хотя, про Розу она тоже ничего не слышала раньше.

В парке пахло распускающейся зеленью, везде пестрели только что посаженные клумбы с тюльпанами, дул лёгкий майский ветерок. Народу было полно: мамаши с колясками, бегущие спортсмены-любители, велосипедисты, мальчишки на разных «бордах», бабушки и дедушки, сидевшие на всех скамейках, даже самых отдалённых, гуляющие парочки, у которых эти скамейки отняли. В глубине визжали и смеялись две разноцветные детские площадки, заполненные до предела детьми и их родителями из ближних домов. Даже в вольере для собак стоял лай. Таша шла своим привычным маршрутом, посматривая по сторонам. Роза нашёл её минут через пять.

— Наташа, я не буду вам долго морочить голову. Вы, наверное, поняли уже… — начал Роза.

— Вас интересует Филимонов? — попыталась она намекнуть, что о чём-то догадывается.

— И да и нет. Интересует, но я хотел бы объяснить, — замялся Роза.

— Наконец-то! Не знаю, о чём будет речь, но можно было бы начать именно с этого, а не заставлять меня думать Бог знает что, — она всё-таки улыбнулась. В ней как будто проснулось давно забытое кокетство. Сейчас при дневном свете она разглядела Розу получше, его спортивную стать и приятную улыбку на толстоватых губах.

— Я не человек. Точнее, я не земной человек. Я человек с другой планеты, — выпалил Роза.

— Опять вы за старое, — вздохнула Таша. Потом передумала и спросила, — с экзопланеты, я полагаю?

— Да. Из другой звёздной системы. Это примерно правильный ответ.

— И давно вы здесь?

— Двадцать два земных года.

— А сколько вам лет? То есть земных лет? Выглядите вы довольно молодо по нашим меркам.

— Мы дольше живём, чем здесь, но понимаете, я нахожусь в вашем измерении, ем вашу еду, заражаюсь вашей культурой, эмоциями, скорее, уже заражён, так что сколько я проживу, и считается ли мой реальный возраст, неоднозначный вопрос.

— И вы не боитесь мне открыться? Вот так сразу? А вдруг я упаду в обморок?

— Вы? Сомневаюсь.

Мимо промчался мальчишка на «доске», выкрикивая шутливо «поберегись!». Таша отпрянула, а Роза попытался её поддержать. На мгновение Таша почувствовала его запах — обычный человеческий запах вперемежку с чем-то воздушным или морским, чем-то лёгким.

— Вы здесь легально? — вдруг спросила Таша, — я слышала краем уха когда-то от мужа, что инопланетянам нужно получить разрешение на пребывание на Земле. Есть такой тайный космический комитет. Я права?

— Вам грозит опасность, — тихо сказал Роза. — Обычная земная угроза благополучию или здоровью. Среди вас много алчных эгоистов, которые не задумываются, что принося вред другим, они вредят себе.

— Меня хотят убить? — Таша встрепенулась, — а вы, наверное, хотите меня спасти?

— Я должен вам помочь.

— Может, меня приревновала к мужу какая-нибудь подруга? Я, знаете, раньше очень нравилась мужчинам, пока это меня хоть как-то интересовало и доставляло приятные эмоции. Сейчас я смотрю на него, любого, и всё про него знаю. Мне не хочется впутываться в отношения, то есть делать рискованные эмоциональные инвестиции, как говорили у меня в офисе, — Таша остановилась, — так что там? Скажете?

— Я не могу. Вы сами должны его вычислить и обезвредить. Иначе не сработает.

— Кого? Я должна предотвратить собственное убийство?

— Про убийство я ничего не говорил. Cначала подумайте, почему у вас есть враг, кто он и насколько опасен.

Таша увидела освободившуюся скамейку.

— Я, пожалуй, присяду.

Она села на краешек скамейки. Роза тут же уселся рядом.

— Вы не возражаете, если я с вами посижу?

— Да нет.

— На самом деле, наверное, на сегодня информации достаточно. Если у вас появятся какие-нибудь мысли, или захотите меня о чём-нибудь спросить, я всегда готов с вами встретиться. Этот парк прекрасен для встреч.

— Вы исчезнете или уйдёте обычным способом? — пошутила Таша. Потом добавила, — Роза, но у меня нет настолько серьёзных врагов. Их нет! Я никому не сделала ничего плохого. Может быть, какие-то обиды или зависть. Но это всё не так серьёзно, чтобы мне мстить. Я никому не мешаю.

— Спасибо, что приняли меня таким, какой я есть. Это дорогого стоит. Вы не пожалеете. До свидания, Наташа! — Роза как-то странно кивнул на прощанье, встал со скамейки и пошёл по аллее в сторону Садового кольца. А Таша постепенно начала отходить от его гипноза. Она так и подумала, что рядом с ним говорит не совсем то, что должна говорить, как будто находится под гипнозом. Он оставил приятное впечатление. С ним было удивительно легко. Это было не сексуальное влечение, а ощущение некоей созвучности, принятия. Она удивилась неожиданным признаниям самой себе. И причём тут Филимонов?