Попаданку приглашали? Сочи,1979

Лиза Гамаус, 2023

Продолжение "Попаданку приглашали? 1983 – Тунис. Две новые части.Часть 2. Круизы по Чёрному морю на лайнерах, где есть все удобства дорогого курорта, – мечта, а не отдых для трудящихся СССР. Ещё и всегда найдётся прямо на корабле настоящий «бизнесмен»: кассетофоны, джинсы, сигареты, выпивка, западные шмотки. Были бы денежки. А если их нет, то можно расплатиться по-другому. Оплата может в разы превышать пару джинс и кассетофон, смотря, кто ваш муж, и какие у него связи. А бывают и совсем особенные случаи, ради которых открывают порталы…Часть 3. В этот раз задание касалось моего профессионального опыта – ювелирного искусства. Может, не совсем искусства, хотя крупный бриллиант – это всегда единичный экземпляр и всегда история. История как раз тянулась аж с Древнего Вавилона, минуя царей и Ленина. Как сделать , чтобы не получить фальшивку, пережить на глазах чужую смерть и увидеться с парнем из параллельного вектора, встреча с которым затмевает все опасности… А на дворе Олимпиада-80.

Глава 1. Сочинский порт

Сияние летнего сочинского солнца перепутать можно разве что с африканским: ярко, жарко, всё тело мокрое, дышать нечем. Но у моря всегда легче. Огромное, сине-голубое, сливающееся с небом, тёплое, обещающее. Во всяком случае, я всегда видела в нём именно что-то обещающее, и обязательно в хорошем смысле. Старая привычка ассоциировать море с каникулами, а позже с концом сессии.

Шпиль трёх-ярусной башни сочинского порта светился, как волшебный меч героя-победителя из фильма про фэнтезийную реальность. Я стояла на самой верхней палубе и смотрела на удаляющийся порт. Жалко, что не успела рассмотреть красоты внутреннего убранства зала ожидания — лепнину, росписи, часы, цветную керамику, так как меня никто не спрашивал, что бы я хотела. Я открыла глаза в одноместной каюте-люкс, проснувшись, как мне показалось от звука двигателя корабля.

Один из лучших советских круизных лайнеров «Шота Руставели» отплывал в очередное туристическое плавание по побережью Чёрного моря.

В каюте было уютно и очень старомодно, что сразу напомнило мне квартиру моих родителей, особенно диванчик, журнальный столик и кругленькое креслице, привинченное к полу. Рядом с креслицем стоял мой, на самом деле не мой, но предполагалось, что мой, черный лаковый чемодан с круглыми углами. В чемодане я нашла аккуратно сложенную одежду: два летних платьица, брюки, шорты, кофточки, купальники и прочее. Кто-то явно постарался, подбирая мне гардероб. Неведомый стилист в этот раз положил две новые пары обуви, видимо, сообразив, что купить я на корабле вряд ли что смогу. На дне лежала косметичка и дамская сумочка, в которой я нашла двадцать американских долларов мелкими купюрами и двести советских рублей бумажками по двадцать пять и десять. Ну что ж, встретили меня вполне гостеприимно. В паспорте была опять я: имя моё, адрес проживания мой, то есть московский, родительский.

Оставалось выяснить, какое было число, куда плывёт корабль, и что от меня требовалось. Волнительно, как ни как, когда вообще ничего не знаешь. Я всегда имела в виду, что тут, в этих затерянных параллелях, могут запросто и прикончить, если что, и что потом, никто ж не знает, — правил я никаких не читала и спрашивать не с кого.

По палубе гулял лёгкий морской ветерок, шпиль Сочинского порта уже почти исчез из поля зрения, — кругом вода и летающие чайки, время от времени садящиеся на парапет. Наглые и красивые только в полёте.

— Вы знаете, что на этом корабле очень любил отдыхать Владимир Высоцкий и Марина Влади? — рядом со мной пристроился пижонистого вида мужчина лет тридцати пяти. В правой руке у него горела сигарета, явно импортная. Я отлично помнила, как горели «Столичные» и как горел «Кэмел» или «Мальборо». Мужчина наслаждался кораблём, собой на нём, морем и возможностью вот так вот подойти к молоденькой девушке и блеснуть эрудицией.

Понятное дело, что кабы кто в такие круизы в советское время не ездил, и грубить ему или холодно безмолвно отворачиваться не имело смысла, раньше запросто вот так подходили и знакомились даже на улице, а уж на круизном лайнере, само собой разумеющееся дело.

Секунд десять я думала, что ему ответить, так как вариантов было множество. Он решил, что я застеснялась или потеряла дар речи. Очень могло быть, что передо мной собственной персоной стоял какой-нибудь крутой чиновник, член партии и прочее, или деятель культуры из невидимых — художник, писатель, дирижёр.

─ Я слышала историю о спасении немецких журналистов капитаном Назаренко в семидесятые, и что Высоцкий написал об этом песню. Он дружил с капитаном.

Я выдала информацию, которая моментально возвысила меня в глазах моего удивившегося собеседника.

─ Не могу вспомнить, как она называлась… — нахмурилась я, делая вид, что вспоминаю.

— «Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты!» ─ подхватил мужчина, прочитав эту строчку чуть ли не в ритме песни, — Лёня.

— Исидора, — я произнесла своё прекрасное имя медленно и чётко, чтобы он не переспрашивал.

Он испуганно хлопнул глазами, как мультяшный филин.

— Вы впервые на круизе? — Лёня спросил первое, что попалось под язык.

— Да, — сказала и многозначительно замолчала.

— Простите за нескромный вопрос, вы одна путешествуете?

Не много ли вопросов за первые пять минут, хотела я его спросить.

─ Ещё одно да, ─ в этот раз я сказала более приветливо.

─ Уверен, вы останетесь довольны.

Разговор не клеился.

— Мне тоже так кажется.

— Очень приятно было с вами познакомиться, Исидора, увидимся чуть позже.

От такой наглости я чуть не присела. Чем я его так напугала, что он поспешил в другую сторону, я не очень поняла. Может быть, своей уверенностью и абсолютным спокойствием. На вид мне было не более двадцати, но Лёня ожидал от меня чего-то другого. Интуитивно.

Я постояла ещё минут пять, мысленно послала нового знакомого куда подальше и направилась в салон. Дело шло к вечеру, народ подтягивался на посиделки. Дамы выглядели нарядными, со свежей косметикой и пышными причёсками, на столиках стояли напитки, а в маленьких вазочках модные тогда оливки. Помню, когда я впервые их попробовала, то особого восторга не почувствовала. На мой вопрос, что это: ягода, фрукт или овощ, никто сходу ответить не мог. Оказалось, что это само по себе растение семейства маслиновых.

Ко мне подсела симпатичная дама, лет тридцати, в декольтированном узком платье с большими пластиковыми клипсами в ушах, настолько необычными, что даже я, в каких только бутиках мировых столиц не побывавшая в настоящей жизни, такого чуда не встречала. Красота на грани эпатажа.

— Мне кажется, наш знаменитый повар вас не впечатлил, — она улыбалась.

— Какой повар?

— Леонид Моро, знаменитый кок «Шота Руставели».

— Атмосферно, — подмигнула я даме, — если честно, не успела с ним и словом перемолвиться, он куда-то от меня убежал.

Подошёл официант и поставил перед дамой с клипсами изящный трёхугольный бокал с мартини.

Я задумалась, что бы мне заказать. С алкоголем я никогда не была в очень близких отношениях, но мне захотелось потрепаться с незнакомкой.

— Принесите мне тоже мартини, пожалуйста, — сказала я вытянутому в стойке официанту в белой наглаженной рубашке.

— Значит, я не воспользовалась шансом, упавшим мне с неба. Начинаю сожалеть, — пошутила я.

— Говорят, у него потрясающие связи. Кого он тут только не встречает. Девушки от него без ума. У него можно заказать модную одежду, джинсы, всё, что угодно, даже портативный японский кассетник, и за полцены.

От какой цены моя собеседница отсчитала половину неизвестно какого кассетника с чёрного рынка, я уточнять не стала.

— Ну, я думаю, он никуда отсюда не денется, так что я буду иметь в виду. Исидора, — представилась я.

— Ой, какое красивое имя! Ирина, очень приятно.

Она держалась немного манерно, видимо, её заграничные шмотки вселяли уверенность и чувство превосходства. В целом она выглядело симпатичной и ухоженной.

— Вы одна путешествуете? — спросила Ирина.

— Да, я получила этот круиз в подарок, но мне надо писать курсовую, точнее, написать вторую часть. Это долго объяснять, просто у меня есть, над чем подумать, и мне не будет скучно. Хотя, конечно, я обожаю море и всё такое. А вы тоже одна?

— Нет, я с братом. Нас послали родители. Один бы он ни за что не поехал. Композитор. Чокнутый. С ним очень тяжело. Вещь в себе. Я просто согласилась из-за отца, он очень просил с ним поехать. Я вас познакомлю. Его зовут Фёдор Дольский, вы не слышали случайно?

— Увы!

— Симфонии разные, всё сложно, — она махнула рукой.

В салоне вдруг включили музыку — Донну Саммер. Мы замолчали. Я поглядывала по сторонам. Никаких наводящих знаков нигде не было. Но я пока не беспокоилась. Имея тунисский опыт за плечами, я помнила, что сначала надо было изучить обстановку.