История одной мусульманки

Лиз Эмир, 2023

“История одной мусульманки” – это автофикшн, повесть основанная на реальных событиях. Главная героиня – обычная женщина, которая поделилась историей своей жизни из мусульманской, уральской деревушки, где все устои шариата и Корана нарушаются в угоду свекровей, их сыновей и жестоких мужей. Героиня в течении многих лет подвергаются насилию, унижениям и достигает успехов в жизни наперекор всем невзгодам. Переживет тяжелейший развод и будучи журналисткой решает написать книгу об этой истории. Она встретит любимого и выйдет за него замуж. Обретет счастье, гармонию и исцеление в семье.

Первая глава. Мое царство под мостом.

«Мне страшно! Я напугана!» — промелькнула первая мысль. Я была чем-то напугана, но не помнила чем. Сердце бешено колотилось в груди и в висках стучала кровь. Я бежала по моей любимой тропинке. Она узенькая такая, чистая, гладкая, очень прямая. Мне нравится, что по ней можно бежать в одних сандаликах, в белых гульфиках. А еще, я в восторге, что по краям, с обеих сторон, растут необыкновенные, фиолетовые, яркие какие-то цветочки. Не знаю как они называются. Мне кажется, они волшебные… Я присела, чтобы рассмотреть их поближе. Сильно так наклонилась и принюхалась, ну чтобы не срывать, пусть растут себе на здоровье. Пахнет землей, у цветов не было аромата, а вот от земли вдруг повеяло такой свежестью, что я аж повалилась на полянку, точнее на спину и завыла от боли.

— Мммм…. Больно, — вдруг вспомнила я. По-моему, меня били, недавно. Вчера или позавчера, возможно и позавчера и вчера тоже, короче, неважно это все. Растворилась в небесах. «Боже, небо какое же ты голубое!». Как же мне приятно лечь на прохладную траву и ощутить, что спинка больше не ноет… от синих длинных ран, которые уже проявились, наверное… Прикрыла глаза. «Такие веки тяжелые, уфф больно глазам»… А может я просто ударилась лицом обо что-то, когда хотела спрятаться за угол дивана от прямых ударов. «Ну, на прошлой неделе, например, носила же я большой такой синячок, пришлось ждать, пока пройдет…» — думала я обо всякой ерунде, засыпая. Не знаю. А еще, чувствую, что мне глубоко печально, грустно от слез.

Вечером я обязательно пойду к бабушке и покажу ей мои длинные ранки на спине. Они большие у меня, фиолетовые такие, полоской располагаются от шеи до пояса, в зависимости от размера, там есть большие и толстые, есть потоньше и поменьше, их много там. Даже во сне я думаю об этих полосках на спине, потому что они постоянно ноют и болят, а еще они бесконечно появляются заново и снова болят. Конечно же, бабушка не обнимет меня, а нагрубит, оттолкнет и скажет:

— Иди давай, исчезни с глаз моих долой, сами виноваты, вечно отца своего бесите и злите, бегаете там, шумите, орете. Я его воспитала достойным, он один у меня, я ему пряники приносила, когда другие дети голодали… Он один у меня-сын, а вас вот сколько, трое. Бесите его, злите, вот и получаете каждый день, справедливый он у меня, хороший, а вы — маленькие голодранцы, вечно чем-то недовольны. Драть вас надо, еще больше вас надо драть… Была б моложе добавила бы. — И толкнет в спину и грубо так, аж слезинка покатится с уголка правого глаза от возникшей боли и обиды что ли. Вечно она оттуда стекает, как предательница маленькая. Я не хочу быть слабой, я хочу быть очень сильной сестрой для своих мелких еще братика и сестрички. Ан нет, вот она тихо идет по лицу, теплая даже горячая, единственная опора, слезинка моей несчастной шестилетней жизни от роду. Несмышлёной девчонки, ненужной ни одному человеку в этом огромном мире, ни разу не слышавшая, что она любима кем-то. «Возможно меня любит мой негритенок», — думала я во сне. Это моя черненькая десятисантиметровая куколка, с которой я провожу самые счастливые минуты своего дня, в огороде, чтобы никто не нашел ее. Как будто мы живем с ней вместе в том пластмассовом домике из прутьев, в бумажной коробке из-под печенья.

— Вот видишь какая ты у меня, красивая, — приговариваю я, надеваю на нее юбочку с блестками, белую маечку, которую кропотливо шила вчера перед сном, под одеялом. Конечно же, под одеялом, никто не должен видеть мою куклу, и знать про наш детский уголок, иначе она исчезнет, погибнет, ее выбросят. Мне казалось, что в нашем доме все пропадают, как в волшебной сказке. На той неделе пропали котятки, их было три. А в прошлом месяце исчез обожаемый нами пес Дружок. Куда он пропал? Мы искали его целую неделю, но он как в воду канул после того, как ушел с отцом в лес. Короче, нельзя говорить о секретных любимцах никому. Иначе ведьма тут как тут, заберет и мою куколку тоже.

— Чего ты улыбаешься, глупышка моя, чернявая, — смеюсь и присаживаю подружку на мягкую софу. Да-да, в нашем девчачьем домике есть уютное зелененькое кресло. Я его соорудила из спичечного коробочка, получилось очень мило.

— Чего ты, а? Я читала про волшебство в сказочных книгах, которые у папы в шкафу стоят. Там злые колдуны забирают непослушных мам, детей, животных. Могут и нас с тобой забрать, поэтому потише тут!, — мечтательно добавляю я, потому что чувствую, что немного устала от ежедневных ссор родителей и то, что мы ночуем иногда в бане, ну или у соседей. В те моменты я тихо плачу под одеялом и хочу вернуться в свою кровать, ненавижу маму и отца, думаю о плохом. Ай, ладно, неважно это все!

А еще, у моей куколки есть самая настоящая кроватка, женственная такая с пуховым одеяльцем из кусочка шерстяной ткани. Если честно, этот кусок шерсти мне пришлось украдкой забрать из лукошка бабушки. Она потом долго искала его, чтобы заштопать носки.

— Но всё, ха-ха-ха, шерстяное одеяло у нас, — оно очень пригодилось моей кукле. — Так что, бабушка, извини. А еще, я смогла сшить подушечку и смастерить прикроватную тумбочку из колпачка духов. Получилось восхитительно, уютно. Она кладет на эту тумбу прочитанную за день книжечку.

Я тоже мечтаю о таком женственном уголочке себе, но мои желания никогда не сбудутся. Я это знаю, мне грустно от этих мыслей, но что может сделать маленький человек? Вот, если бы мама попросила купить новую кроватку или пуховое одеяло, тогда бы да. Но она давно перестала просить о чем-то отца, говорить и улыбаться тоже. Она давно ни о чем не просит папу, что-нибудь сделать своими руками там, например. Какую-нибудь беседочку или прикроватную тумбочку, как у нас. Он бы мог, он бы все сделал для нее, но она все время молчит. А это значит в доме больше никогда не появится ничего нового или красивого. А он так и будет угасать на глазах, потому что мамочка больше не разговаривает.

Во сне я продолжаю идти по моей волшебной тропинке, а она вдруг завернула направо и убежала вниз незаметной змейкой под мостик. «Ух ты какая, хитрая», — улыбнулась я.

— Никто тебя не заметит, потому что ты моя секретная тропка.

Да, она только моя, я иду по ней и чувствую как приближаюсь к моему великому царству. Оно там, воооон там… Спряталось под обычным дорожным мостом, чтобы никто не заподозрил о его существовании. «Это только мое королевство и я тут Королева, — заупрямилась я про себя. — Только бы никто не нашел его», — вдруг закралась противная мысль. На меня нахлынул невероятный страх, что он будет обнаружен, сердце начало страшно стучать, в виски хлынула кровь. Я побежала со всех ног в сторону моего и только моего Королевства. Я бежала и чуть не ревела от страха, что мой мир под обычным дорожным мостиком будет кем-то обнаружен, что кто-то может проникнуть туда и увидеть моих верных слуг, нарушить покой всех и разрушить мою Душу. Слезы предательски начали подступать к горлу, а я никак не могла добежать до дорожного мостика. Мысли начали путаться, но вдруг на горизонте…

Вот она, мой самый лучший друг и стайка первых верных поданных. Это любимая речушка, нежная прозрачная мягкая, всегда такая звонкая и веселая, подмигивает ведь еще… А на донышке построились в рядок золотистые и серебряные рыбки, это мои солдатики. Смотрят на меня, приветствуют, улыбаются во все свои рыбьи ротики. Губки у них тонкие и широкие, во всю мордочку, как будто они ну очень рады меня видеть, ну прямо сильно счастливы, что пришла их Хозяйка.

— Дождались. Люююююбят меня, — обрадовалась я, — ждууууут! Чего вы тут? Глазки свои раскрыли, пучеглазые. Красииивые мои. Скучали? Я тоже очень скучала по вам. Ну-ка все по местам, у меня есть желание. В моем королевстве должен быть принц, нет? Ну ладно, ладно, буду жить тут одна, точнее только с вами. Я — королева моего прекрасного царства.

— Ну а вы как тут, красавицы, анютины глазки. — Синие, красные, желтые. По серединке у каждого цветочка расположилась и живет моя Дюймовочка. Маленькая такая девочка, еще одна подруга моей жизни, живет внутри цветка, радуется. Живая такая, очень-очень милая.

— Надо с вами быть осторожными, чересчур вы у меня нежные, принцессы, — бережно рассматриваю их.

Ладно, пойду схожу к моим стрижам-стражам. Ну, похоже же. Стрижи, как стражи, рыцари-хранители царства. Воооон они там на берегу. Спрятались в норках своих. Орут на всю деревню, чирикают, ничего не боятся. Смелые, отважные, быстрые. Залетают в норки, вылетают оттуда. Снова туда и снова на выход. Мне все время любопытно заглядывать в их домики, которые круглыми дырочками расположены на обрыве берега. Можно спокойно подойти к ним и заглянуть внутрь, но ничего не видно. «Очень глубокие», — думаю и немного с сожалением, отхожу от обрыва. Понятно, что никогда не смогу рассмотреть квартирку стрижей. Что там? Как там у них все устроено? Есть ли кухня, а спальня, а где спят детки, а родители? Такое любопытство берет. Эх…

— Ну ладно, роднульки мои, пойду я. Папа ждет. Вы же знаете, какой он у нас, строгий. Пойду я, а вы будьте осторожны, внимательны и берегите себя.

С каким-то поникшим от тяжелого предчувствия настроением, поплелась домой, ноги совсем не несли меня. Совсем не хотелось возвращаться, так и жила бы здесь, в моем Королевстве с рыбками, лягушками, птицами, цветочками. Тут и обитала бы, где всегда царил покой, дружба и хорошее настроение.