Малыш медвежонок

Лидия Тарасова (2018)

Малыш медвежонок не говорит. Багульник на поляне зацвел в третий раз, а сын медведя ещё не произнёс ни слова. И когда большая барсучиха, воткнув тетеревиное перо в хвост, решительно вошла в круг солнца, дабы испросить у богов первого медвежьего слова, он лишь растерянно улыбнулся. Нужны ли слова, если ими не описать тех снов, что видятся наяву? О чем говорить, если не о том, как каждую ночь вслед за игривой рыбой-луной он — сын медведя, ныряет в прохладное тёмное небо, а выныривает где-то в других мирах, о которых никто не слыхивал, даже барсучиха? Кто поверит, если сказать, что на том конце света небо — это земля, а земля — это небо? Большая барсучиха тяжело дыша, вытирает вспотевший нос и, протягивая пустоту в ладошке, говорит ему: «Ка-мень — твоё слово. Ка-мень.» Сын медведя молчит. Бережно, словно бабочку, берёт он в лапы пустоту, чтоб ночью тайком отпустить на свободу. Слова, пожалуй, нужны не всем.

Большие страхи и маленькие обиды

Медвежонок бежал домой. Мысли метались в его голове: а вдруг Ука, страшная Ука гонится за ним — маленьким бедным медвежонком. Да вот же она! Выросла огромной чёрной тенью из-за старой ели! «Йё-о-о!» — не успев затормозить, медвежонок влетел прямо в неё. «Ука» сердито зарычала. Огромные страшные зубы клацнули прямо над ухом медвежонка. Это была не Ука, а большой незнакомый медведь. И судя по скорчившейся в страшную гримасу морде он был очень зол.

– — Смотри куда идешь!, — Медведь заревел так, что кусты малины вокруг него затряслись от страха.

Малыш-медвежонок поджал хвостик и попятился назад. А злые глаза смотрели на него в упор. Вот сейчас медведь раскроет пасть и…

– — Ай-ай-ай, Малыш-медвежонок, ну, где же ты пропадал? Я тебя повсюду ищу, — раздался рядом мамин голос и в ту же минуту медведица-мама встала между сыном и большим медведем.

Она была ниже ростом, но уверенно стояла на задних лапах, заслонив собой медвежонка.

– — М-м-м-м-мэ, — обрадовался малыш внезапному появлению мамы и зарылся носом в теплый пахнущий малиновым пирогом мех.

– — Убирайтесь отсюда! Это моя малина! — зарычал злой медведь, обнажая клыки. С такими медведями шутки плохи.

– — Только хозяйка леса решает, где, чья малина! — ответила медведица и воинственно посмотрела на здорового медведя.

«Будь перед ней даже дракон, она бы не дрогнула», — подумал медвежонок, с восторгом глядя на маму.

– — Пошли, — коротко сказала медведица сыну и, крепко взяв его за лапу, повела к дому.

Всю дорогу она молчала и не обращала на медвежонка никакого внимания. Дома медведица завернула его в махровое полотенце, налила горячего молока и усадила за стол. Мама смотрела строго и как-то по-особенному тревожно.

– — Ты не должен был убегать так далеко один, — сказала она серьезно.

А маленького медведя переполняли эмоции. Конечно, он не должен был убегать, но разве сейчас это важно? Ему столько надо рассказать маме: про серого зверя, дурацкую кочку, бельчонка и вообще! Она ведь не знает!

И медвежонок, скинув с себя полотенце, забегал по кухне, оскалив зубки, как это делал бельчонок, затем встал на задние лапы и замахал передними. «У-у-у-у-у-у-у-у», — завывал он. Но мама лишь вздыхала в ответ.

– — Ведь я столько раз говорила тебе, что в лесу полно опасностей! А если б я не успела? А если б медведь тебя обидел? Я так испугалась. Так испугалась! — повторяла медведица, останавливая медвежонка, чтоб растереть замерзшие ушки, лапки, животик полотенцем. Кажется, она его совсем не слышала.

«Ну, конечно, тот медведь был страшным. Но ведь всё обошлось.» — медвежонка больше волновали загадочная серая кошка и страшная Ука, поселившаяся в их лесу. И тогда, чтоб мама наконец его услышала, медвежонок встал на стул, выпучил глаза, зарычал и что было сил топнул ногой. Стул предательски пошатнулся, медвежонок полетел вниз, а с ним чашка с молоком, тарелка с пирогом да хрустальная вазочка с вареньем.

— Ай-ай-ай, — огорчилась медведица-мама. — Как нехорошо, малыш.

И в этот момент она думала не о разбитой вазе, но об острых клыках возле ушей ее малыша.

— Йё-о-о-о! — заревел медвежонок от обиды. Глупая мама. Ничего не понимает! И показав язык, убежал в комнату.

Мама вздохнула, убрала на кухне беспорядок, согрела две кружки молока и села на поваленную березу, что служила крыльцом у входа в их берлогу. А ведь она правда испугалась. Большая медведица никого, ничего не боялась, одно её страшило — потерять своего медвежонка.

— Иди сюда, малыш, — позвала она примирительно. — Сладкое молоко ждет, когда кто-нибудь его выпьет.

Из спальни послышались робкие шаги. Заплаканный медвежонок вылез из берлоги и присел рядом.

— Понимаешь, я просто очень за тебя боюсь, — мама протянула теплую кружку медвежонку и внимательно посмотрела в его глаза.

«Неужели мама чего-то боится?», — не поверил медвежонок.

–Ты еще мал. Кто угодно может тебя обидеть. — в глазах у мамы был страх: тяжелый как камень и большой как дышащий огнем дракон, похищающий принцесс в сказках.

–У-у? — спросил малыш. Может ее Ука напугала?

— Не бойся. Ука нас не побеспокоит. Она далеко отсюда, — ответила мама и с тревогой посмотрела на колышущееся от ветра кусты шиповника.

Медвежонок вскоре заснул. Мама отнесла его в кровать, укрыла теплым пуховым одеялом, а затем вышла на улицу за кружками. За тучами не было видно звезд. И в черной темноте, казалось, словно где-то в кустах маячит тень огромного опасного зверя.