Увидеть свет. Роман

Лидия Струговщикова

Иногда мы так сильно любим, что не замечаем очевидного, порой терпим боль, которую не заслуживаем. В жизни Вики присутствует молодой, уверенный в себе, мужчина, в которого она готова влюбиться без оглядки. Но появляется парень из прошлого и воспоминания так сильны. С чем придётся справиться этой молодой девушке? Какой выбор ей нужно будет сделать? Об этом расскажет этот откровенный роман.

ГЛАВА 4

Вика сидела на парапете, свесив ноги по обе его стороны и глядя вниз с высоты многоэтажного дома на одной из улиц Москвы. Она размышляла о самоубийстве.

Не о своём конечно.

Она достаточно любила собственную жизнь, поэтому у неё не возникало желания её закончить.

Она думала о других людях и о том, как они, в конце концов, приходят к решению положить конец собственной жизни, путём падения с большой высоты. Сожалеют ли они об этом в конечном итоге? Когда они уже падают, за секунду до удара о землю, во время этого краткого свободного падения их должно настигать сожаление. А может они вообще в этот момент ни о чём не думают.

Вика много думала о смерти. Особенно в этот день, так как незадолго до этого — всего несколькими днями ранее — на поминах после похорон своего отца, она произнесла самую запоминающуюся речь, которую доводилось слышать жителям её городка. Ладно, возможно, она не была самой запоминающейся. Вполне вероятно, что её кто то посчитал ужасной. Может быть её мама обиделась за это на неё, но как вышло, так вышло и уже ничего не изменить.

Эта речь не была выдающейся, как на похоронах знаменитостей, она была запоминающейся по-своему.

Поначалу Вика нервничала. Ведь это были похороны великолепного человека, владельца самого успешного агентства по торговле недвижимостью в черте города, мужа самой уважаемой учительницы во всём городе и отца странной девушки с непослушными рыжими волосами, которая однажды влюбилась в бомжа и навлекла позор на всю семью.

Как только закончились похороны, Вика первым же рейсом вылетела в Москву. Размышляя над произошедшим ей нужно было почувствовать высоту и она поднялась на первую высокую крышу, которая находилась недалеко от того дома, где она жила. Она сделала это не потому, что думала о самоубийстве. Она не собиралась прыгать с этой крыши, а всего лишь нуждалась в свежем воздухе и тишине. Именно этого ей сейчас не хватало, ведь она жила в квартире пятиэтажного дома, без доступа на крышу и с соседкой, которой нравилось собственное пение.

Вика не рассчитала, что наверху будет так холодно. Не то чтобы невыносимо, но некомфортно. По крайней мере, она видела звезды. Мертвые отцы, невыносимые соседки по квартире и сомнительные речи не кажутся такими ужасными, если ночное небо достаточно ясное, чтобы ощутить величие вселенной.

Ей всегда нравилось, когда небо заставляло её ощутить себя незначительной. В эти моменты она представляла себя маленькой хрупкой бабочкой. Ей нравился этот вечер.

Но тишина и уединение длились до определенного момента. Она наслаждалась этим вечером.

Пока, к её огромному сожалению, с шумом не распахнулась дверь. Ей оставалось только ждать, кто же ещё сегодня решил посетить эту крышу. Дверь шумно закрылась, Вика услышала быстрые шаги. Она даже не удосужилась поднять глаза. Кто бы это ни был, он, скорее всего, даже не заметит её, оседлавшую парапет слева от двери. Человек вышел на крышу в такой спешке, что определенно решит, будто он один. И в этом никто не был виноват.

Вика тихо вздохнула, закрыла глаза и прислонилась затылком к стене позади себя, проклиная вселенную за то, что она привела сюда этого человека и нарушила её уединение. Наименьшее, что вселенная могла для неё сделать в этот вечер, это обеспечить, чтобы вошедший оказался женщиной, а не мужчиной. Если ей послали компанию, то пусть она будет женской. Она довольно крепкая и в большинстве ситуаций смогла бы, вероятно, постоять за себя, но ей было неприятно оказаться на крыше ночью наедине с мужчиной. Она могла испугаться и захотеть уйти, но уходить ей на самом деле не хотелось. В этот момент ей было довольно хорошо.

Наконец она позволила глазам проделать путь до силуэта, перегнувшегося через парапет и поняла, что ей не повезло. Это определенно был мужчина. Хотя он и перегнулся через парапет, Вика поняла, что он высокого роста, широкоплечий. Мужчина отчаянно сжимал голову руками как будто пытался усмирить свои мысли. Она могла только догадываться о чём он думал, наблюдая как его спина резко вздымается и опускается в такт тяжёлому дыханию, когда он втягивал воздух и с силой выталкивал его обратно.

Казалось, что он был сильно подавлен. Она подумала было заговорить или кашлянуть, чтобы дать ему знать, что он не один. Пока она над этим раздумывала, мужчина развернулся и пнул ногой парапет, как будто таким образом выталкивал из себя свою злость.

Мужчина вел себя так, словно не подозревал о её присутствии. Он не ограничился одним пинком. Раз за разом он колотил ногой по парапету, который мог выдержать всё. Видимо всё здесь было сделано на века.

Мужчина, должно быть, понял, что ему не справиться, поэтому перестал пинать и успокоился. Он встал, опустив руки и сжав пальцы в кулаки. Честно говоря, Вика ему немного завидовала. Он просто взял и выплеснул агрессию на неодушевлённый предмет, как чемпион. У него явно выдался отвратительный день, как и у неё, но, если она сдерживала агрессию, то этот парень реально дал ей выход.

Её выходом из стресса было рисование. Она просто брала в руки бумагу и карандаш и делала зарисовки. Но после того как два года назад она переехала в Москву, у неё не было достаточно времени для своего любимого занятия. Возможно, ей стоило так же научиться выходить из стресса, как этот парень.

Вика ещё немного посмотрела на парня, гадая, собирается ли он что-то предпринять. Но он просто стоял, уставившись на парапет. Его кулаки разжались. Руки уперлись в бока, и она впервые заметила, что рубашка явно маловата ему в бицепсах. Во всем остальном она сидела нормально, но руки у него были очень мощными. Парень принялся рыться в карманах, нашел то, что искал, и — она была уверена, в попытке справиться с оставшейся агрессией — закурил косяк.

Вике было уже двадцать четыре года, она уже работала и пару раз точно так же выпускала пар с помощью косячка. Она не собиралась осуждать этого парня за желание покурить траву в одиночестве. Вот только он не был в этот момент один, он просто пока ещё об этом не знал.

Он сделал длинную затяжку и начал было поворачиваться обратно к парапету. Выпуская дым, но всё таки заметил её. Как только их глаза встретились, он замер. При виде Вики на его лице не появилось ни шока, ни удивления. Между ними было метров десять, но звезды светили достаточно ярко, и она могла видеть его взгляд, медленно скользящий по её телу, не выдавая ни единой мысли. Этот парень умел держать лицо. Его глаза сузились, губы крепко сжались.

— Как тебя зовут и что ты здесь делаешь? — Спросил он.

Его голос я ощутила где-то глубоко внутри, она почувствовала это сразу и посчитала, что это плохо. Голосам следует останавливаться в ушах, но иногда голос проникает дальше и отдается где то внутри. У него оказался один из таких голосов. Глубокий, уверенный, немного похожий на бархат.

Вика не ответила, и он снова затянулся.

— Вика, — наконец произнесла она после паузы и возненавидела собственный голос. Он прозвучал слишком тихо, чтобы незнакомец его услышал, не говоря уже о том, чтобы зазвучать у него в глубине.

Парень чуть приподнял голову и слегка качнул ею в мою сторону.

— Не могла бы ты слезть оттуда, Вика? Пожалуйста.

Только после этих слов она заметила его позу. Он выпрямился и застыл, как будто испугался, что она вот-вот упадёт. Но Вика отлично знала, что с ней не могло случиться ничего подобного. Парапет был очень широкий, да и сидела она ближе к внутреннему краю, да и ветер дул не со стороны крыши, а со стороны улицы.

Вика посмотрела вниз на свои ноги, потом снова взглянула на него.

— Нет, спасибо. Мне здесь неплохо.

Он чуть повернулся, как будто не мог смотреть прямо на неё.

— Пожалуйста, слезай. — Сказал он твёрдо, приказным тоном.. — Здесь, на крыше много места.

— Какое тебе дело до меня, — отмахнулась от него Вика

В ответ на неподчинение он подошёл на пару шагов ближе.

— Ты всего в шаге от того, чтобы упасть и разбиться насмерть. Хватит с меня такого на сегодня. — Он жестом снова пригласил её слезть. — Ты заставляешь меня нервничать. И к тому же ты портишь мне кайф.

Вика округлила глаза и перекинула левую ногу через парапет.

— Нельзя впустую потратить косячок. — она спрыгнула и вытерла руки о джинсы. — Так лучше? — поинтересовалась она, направляясь к нему.

Он с шумом выдохнул, как будто он на самом деле затаил дыхание, видя её на парапете. Она прошла мимо него, направляясь к той части крыши, откуда открывался лучший вид. По дороге она заметила, насколько он симпатичный. К её сожалению.

Кстати слово «симпатичный», это было мало сказано, на самом деле парень был красив. Ухоженный, шикарно пахнувший, на вид старше её на несколько лет. Он прищурился, следя за ней, а его губы как будто сжались, хотя это было не так. Когда она дошла до той части крыши, откуда открывался вид на улицу, она облокотилась на парапет и стала смотреть на машины внизу, стараясь делать вид, что он не произвёл на неё впечатления. По одной только его стрижке она могла сказать, что он из тех, кто производит сильное впечатление на людей, а она не желала превозносить его. Хотя он ничего такого не сделал, чтобы она могла подумать, будто он этого от неё ждёт. Но на нём была дорогая повседневная рубашка. Вика точно знала, что ни разу не удостоилась внимания никого, кому такая рубашка была бы по карману.

Она услышала шаги у себя за спиной, и через секунду он стоял рядом с ней. Уголком глаза она наблюдала, как он в очередной раз сделал затяжку. Потом он предложил косячок ей, но она жестом отказалась. Не хватало только оказаться под действием травы в присутствии этого парня. Его голос уже сам по себе был наркотиком. Ей захотелось снова его услышать, поэтому она задала ему вопрос:

— Так что тебя так сильно разозлило?

Он посмотрел на неё. Их глаза встретились, и он просто смотрел на неё тяжёлым взглядом, как будто все её секреты были написаны у неё на лице. Никогда она не видела таких тёмных глаз, как у него. Может быть, и видела, но они казались ещё темнее из-за того, что принадлежали такому темпераментному мужчине.

Он не ответил на её вопрос, но её любопытство требовало удовлетворения. Раз уж он заставил её спуститься с уютного и комфортного парапета, то пусть и развлекает ответами на её вопросы. К тому же она надеялась услышать его голос, а он по прежнему молчал.

— Это из-за женщины? — поинтересовалась Вика. — Она разбила тебе сердце?

Он усмехнулся, услышав это.

— Если бы только мои проблемы были такими банальными, как разбитое сердце. — Он повернулся так, чтобы смотреть на неё. — На каком этаже ты живёшь? — Облизав пальцы, он сжал кончик косяка, загасил его и спрятал в карман. — Я тебя здесь никогда раньше не видел.

— Это потому, что я здесь не живу. — Она вытянула руку в сторону своего дома. — Видишь вон то высокое здание в двух кварталах отсюда?

Он прищурился, вглядываясь в даль.

— Вижу.

— Я живу в доме рядом. Он слишком маленький, поэтому его отсюда не видно. В нём всего пять этажей.

Он снова повернулся к ней, опершись локтем о парапет.

— Если ты живёшь там, то почему ты здесь? Твой друг здесь живёт или кто-то ещё?

От этих слов она почувствовала себя какой то дешёвкой, которую якобы снял какой то парень из этого дома. Не ужели он, таким образом выяснял подробности её жизни и тем самым клеил её. Вика подумала, что более искусные приемы пикапа он использует с женщинами, которых сочтет более достойными этого.

— У вас тут красивая крыша, — оценила она.

Он поднял бровь, ожидая от неё более подробных объяснений.

— И? — Продолжил он.

— И мне захотелось свежего воздуха. Нужно было найти место, чтобы подумать. Ближайшим жилым зданием, с достойной террасой на крыше, оказался этот дом.

Парень посмотрел на неё с улыбкой.

— По крайней мере, ты экономна. Это хорошее качество.

Вика кивнула, потому что действительно была экономной. И это действительно хорошее качество.

— Почему тебе, вдруг, потребовался свежий воздух? — спросил он.

Она хорошо знала, почему она здесь. Потому что, не так давно, она похоронила отца и много думала о прошлом, от этого у неё появилось такое чувство, будто ей не хватает воздуха. Но об этом ей не хотелось говорить с человеком, которого она видела впервые.

Вика посмотрела перед собой и медленно выдохнула.

— Мы могли бы просто помолчать немного?

Ей показалось, что он испытал облегчение, когда она попросила о тишине. Он перегнулся через парапет и опустил одну руку, уставившись вниз на улицу. Он оставался в таком положении некоторое время, и всё это время она не сводила с него глаз. Вероятно, он знал об этом, но ему явно было всё равно.

— В прошлом месяце с этой крыши упал парень, — сказал он.

Она могла бы обидеться из-за того, что он проигнорировал её просьбу о тишине, но он заинтриговал её.

— Несчастный случай?

Он пожал плечами:

— Никто не знает. Это произошло поздно вечером. Его жена готовила ужин, а он сказал ей, что поднимется сюда, чтобы сделать несколько снимков заката, так как был фотографом. Полиция считает, что он слишком сильно перегнулся через парапет, чтобы снять панораму города, и соскользнул вниз.

Вика посмотрела на парапет, гадая, как кто-то мог намеренно оказаться в такой ситуации, чтобы случайно упасть. Но потом вспомнила, как сама только что сидела на парапете.

— Когда сестра рассказала мне о том, что случилось, я мог думать только об одном: успел ли он сделать снимок. Я надеялся, что фотоаппарат не упал вместе с ним, потому что это была бы настоящая потеря, понимаешь? Умереть из-за любви к фотографии, но так и не сделать последний снимок, который стоил тебе жизни…

Вика рассмеялась, хотя не была уверена, что ей следовало над этим смеяться. Ей стало смешно от того, что он рассуждал о какой то фотографии, в то время как из за неё человек лишился жизни. Так что её смех больше напоминал саркастический.

— Ты всегда говоришь то, что думаешь?

Он пожал плечами:

— Большинству людей — нет.

Она улыбнулась. Ей понравилось, что, не зная её, он всё же по какой-то причине не включил её в это самое большинство.

Он прислонился спиной к парапету и скрестил руки на груди.

— Ты здесь родилась?

Она покачала головой:

— Нет, я переехала сюда, когда окончила колледж.

Он сморщил нос, и это было очень сексуально. Она видела перед собой парня с дорогой стрижкой, одетого в дорогую рубашку, который не стеснялся корчить рожи.

— Значит, ты приехала покорять столицу, так? Иногда здесь бывает не слишком — то приятно.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила она.

Уголки его губ дрогнули в улыбке.

— Туристы обращаются с тобой как с местной, а местные как с туристкой.

Вика рассмеялась:

— Да! Очень точное описание.

— Я здесь всего два месяца. Поэтому думаю, что твои дела лучше, чем у меня.

— Что привело тебя сюда?

— Магистратура. И моя сестра здесь живёт. — Он постучал ногой о пол. — Прямо под нами, на самом деле она замужем за программистом, и они купили квартиру на самом верхнем этаже.

Вика посмотрела вниз.

— Получается, мы сейчас стоим над ними?

Он кивнул.

— Муж моей сестры просто счастливчик, он работает дома. Ему даже не нужно вылезать из пижамы, а он зарабатывает приличную сумму каждый год.

И в самом деле, счастливчик, промелькнуло в голове у Вики.

— А что за магистратура? На кого ты учишься?

Он снова кивнул:

— Архитектура и строительство. Мне осталось учиться меньше года магистратуры, а после я стану настоящим специалистом.

Стильный, умеет говорить, умный и курит травку. Подумала Вика и вопрос напросился сам собой.

— Если ты получаешь профессию, требующую ответственности, стоит ли в этом случае курить траву?

Он фыркнул:

— Может быть и нет. Но время от времени можно доставить себе это удовольствие, можешь мне поверить. — Он закрыл глаза, как будто наслаждался ветром, обдувавшим ему лицо, и снова посмотрел перед собой. Он уже не выглядел таким устрашающим.

— Хочешь узнать кое-что интересное?

— Разумеется, — откликнулся он, снова глядя на — неё.

Она указала на север.

— Видишь вон то строение? С коричневой крышей?

Он кивнул.

— За ним есть здание, на крыше которого расположен бассейн. Всё по закону, просто кто то купил весь верхний этаж и устроил бассейн на крыше. С улицы этого не видно, и здание настолько высокое, что многие люди даже не знают об этом.

Он явно был удивлён.

— Правда?

Вика кивнула:

— Я рассматривала этот дом через спутник, когда рыскала в интернете. Судя по всему, разрешение на строительство было выдано. Как такое возможно?

— Вся крыша в твоем распоряжении.

В этот момент Вика подумала о том, что если бы у неё был такой дом, она бы посадила на крыше сад. И ей было бы где рисовать время от времени и выпускать пар.

— Кто там живёт? Кому принадлежит вся крыша с бассейном? — спросил он.

— Никто не знает. Это одна из самых больших загадок.

Он рассмеялся и внимательно посмотрел на неё:

— Есть ещё какая-нибудь большая загадка?

— Твое имя. — Как только она это произнесла, она тут же примолкла. Это прозвучало как заигрывание. Ей оставалось только посмеяться над собой.

Он улыбнулся:

— Меня зовут Роман. Роман Краснов.

Она вздохнула, обдумывая его имя.

— Замечательное имя.

— Но в нём нет ничего особенного.

— Звучит неплохо.

— А тебе нравится твоё имя, Виктория?

Она наклонила голову к плечу и выгнула одну бровь.

— Моя фамилия… Картинина.

Он помолчал, а после произнёс

— Мы своих имен не выбираем, Виктория Картинина. Твоё имя тоже неплохо звучит.

— К счастью или к несчастью для меня, пока неизвестно — сказала она. — А моя любовь к рисованию только усугубляет ситуацию. Я люблю что-то рисовать. Это моя страсть. Я всегда мечтала открыть свою студию для рисования и небольшую галерею, но я боюсь, что, если это сделаю, люди сочтут, что я решила зарабатывать за счёт своей фамилии и моё желание рисовать так же сочтут несерьёзным. Они решат, что работа художником вовсе не работа моей мечты и не моё призвание.

— Может быть, и так, но какое это имеет значение? Всё зависит от того, как ты сама себя покажешь.

— Полагаю, ты прав. — Она поймала себя на том, что шепотом произносит «Галерея Виктории Картининой», и заметила, что он улыбается. — На самом деле это замечательное имя. Но у меня диплом по бизнесу. Это не станет помехой, как ты думаешь? Я работаю на самую крупную маркетинговую фирму в России. Когда то давно я закончила художественную школу и работала художником оформителем, пока училась в колледже.

— Иметь собственный бизнес — это замечательная идея, — сказал он.

Вика подняла бровь.

— Если только он будет прибыльным.

Он кивнул в знак согласия.

— Почему твои родители решили тебя так назвать? — Продолжил он свои расспросы.

— Виктория — это имя родители решили дать мне не просто так. Отец как раз победил в каком то конкурсе, в тот день когда я родилась. Поэтому, это имя первым пришло им на ум.

— Твои родители, должно быть, настоящие чудаки.

— Мой отец умер не так давно.

Роман посмотрел на неё:

— Отличный ход. Это точно не выдуманная история.

— Я говорю серьёзно. Поэтому я сегодня сюда и пришла. Думаю, мне просто нужно было подумать о прошлом, о родителях.

Он с подозрением смотрел на неё какое-то время, чтобы убедиться, что она его не разыгрывает. Он не извинился за свои слова. Вместо этого в его глазах появилось чуть больше любопытства, как будто он ей поверил.

— Вы были близки?

Это был сложный вопрос. Она опустила подбородок на руки и снова посмотрела вниз на улицу.

— Не знаю, — ответила Вика, пожав плечами. — Как дочь я его любила, но как человека просто ненавидела.

Она чувствовала, что он какое-то время смотрел на неё, а потом сказал:

— Мне нравится твоя честность.

Она покраснела от этих слов.

Оба молчали, пока он не заговорил:

— Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы люди были более открытыми?

— Это как?

Роман поддел большим пальцем кусочек отслоившейся штукатурки, потянул, пока она не отвалилась, и бросил вниз.

— У меня такое чувство, будто все притворяются не такими, какие есть на самом деле, хотя в глубине души мы все далеко не белые и не пушистые. Некоторым из нас просто удается это скрывать лучше, чем другим.

Либо он уже был под кайфом, либо любил заниматься самокопанием. В любом случае Вику это устраивало. Больше всего она любила разговоры, в которых не было настоящих ответов.

— Не думаю, что скрывать что то — это плохо, — сказала она. — Суровая правда не всегда красива. Бывает ложь во благо, её называют благородной ложью. Скажем, солгать тяжело больному человеку о том, что его дела не так уж плохи, чтобы уберечь его от лишних волнений.

Его взгляд задержался на ней.

— Суровая правда, — повторил Роман. — Мне это нравится. — Он развернулся, ушёл на другую сторону крыши, где стоял небольшой ряд пластиковых кресел, как на стадионе. Он уселся в одно из этих кресел. Вика подошла и заняла место через одно кресло от него. Некоторое время они сидели молча, любуясь звёздами и ночным небом.

— Скажи мне какую ни будь суровую правду, Вика.

— О чём именно?

Он пожал плечами:

— Мы сейчас не будем говорить о лжи во благо. Расскажи о чём-то не очень хорошем, чем ты не гордишься. Что поможет мне в душе почувствовать себя не таким уж неудачником.

Он смотрел в небо, дожидаясь её ответа. Её глаза пробежались по линии его челюсти, по изгибу щёк, по контуру губ. Его брови задумчиво сошлись на переносице. Вика не понимала почему, но, казалось, что ему был нужен этот разговор. Она подумала о его вопросе и попробовала найти честный ответ. Когда она его нашла, тогда отвернулась от него и тоже уставилась в небо.

А после начала свой рассказ:

— Мой отец часто бил мою мать. Меня — нет. Но когда они ссорились, он настолько выходил из себя, что поднимал на неё руку. Когда это случалось, в последующие дни, он старался это компенсировать. Он приносил маме цветы или водил нас в кафе или ресторан. Иногда он покупал мне что-нибудь, потому что знал, как я ненавидела их ссоры. Ребёнком я ждала, когда они поссорятся. Ведь я знала, что если он её ударит, то следующие дни будут замечательными. — Вика помолчала. Она не признавалась в этом даже самой себе. — Разумеется, если бы я могла, то сделала бы так, чтобы он никогда её не бил. Но в их браке побои были неизбежны, и это стало нормой для нашей семьи. Когда я подросла, я поняла, что, не реагируя на это, я становлюсь такой же виноватой. Большую часть своей жизни я ненавидела отца за то, что он такой плохой человек, но я не уверена на сто процентов, что я лучше его. Возможно, мы оба плохие люди.

Роман задумчиво посмотрел на неё.

— Вика, — многозначительно произнёс он, — плохих людей не существует. Мы просто люди, которые иногда поступают плохо.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но его слова заставили её замолчать. Наверное, это в каком-то смысле было правдой. Не существует абсолютно плохих людей, как нет и абсолютно хороших. В каждом человеке есть и хорошее и плохое, только в разных пропорциях. Некоторым из нас просто приходится больше потрудиться, чтобы не совершать ничего плохого ни в желаниях, ни в мыслях, ни в действиях.

— Теперь твоя очередь, — напомнила она ему.

По его реакции она поняла, что ему не слишком — то хочется играть в свою же игру. Роман тяжело вздохнул и провел рукой по волосам. Он открыл рот, собираясь заговорить, но тут же закрыл его. Немного подумав, он наконец произнес:

— Сегодня я видел на стройке тело маленького мальчика. — Его голос звучал уныло. — Ему было всего пять лет. Они с 7-летним братом пошли играть на стройку. Младший брат оступился и упал с третьего этажа.

У Вики сжалось сердце. Пожалуй, для неё это было слишком тяжёлой правдой.

— Приехала скорая и полиция, старший брат привёл родителей. «Бедные родители», — говорили все, кто это видел. Но мне ни капельки не было их жаль. Мне хотелось, чтобы они страдали. Мне хотелось, чтобы они почувствовали всю тяжесть своего преступления: ведь они оставили детей без присмотра. Мне хотелось, чтобы они знали, что они не только потеряли одного ребенка, но и разрушили жизнь другого, того, кто повёл его на стройку и не уследил за малышом.

О, Господи. Вика не была готова к такому тяжёлому рассказу.

Она не могла даже представить, как семья сможет с этим справиться.

— Бедный ребёнок, — сказала она. — Не могу представить, как на нём скажется то, что произошло.

Роман щелчком сбросил что-то с колена.

— Это отразится на всей его жизни не лучшим образом, вот что случится.

Она повернулась в его сторону, чтобы видеть его.

— Это тяжело? Видеть подобные вещи?

Он едва заметно покачал головой:

— Мы в своей жизни сталкиваемся со смертью, но когда дело касается смерти детей, это особый случай. — Роман снова встретился с Викой взглядом. — Расскажи мне ещё что-нибудь, — попросил он. — У меня такое ощущение, что моя история оказалась куда более жёсткой, чем твоя.

Она не была с ним согласна, но всё же рассказала о своём ужасном поступке, который совершила.

— Перед похоронами отца мама позвонила мне и попросила приехать. Я ответила, что мне бы не хотелось присутствовать на столь скорбном мероприятии, так как я могу разрыдаться и мне будет трудно в последующие дни. Но это была ложь. Мне просто не хотелось там присутствовать, потому что, по моим ощущениям, там должны присутствовать только те, кто уважал покойного. А я не испытывала уважения к отцу.

— Ты не поехала на похороны отца?

Вика повернулась к нему и произнесла:

— Поехала. — Она продолжала смотреть на него. — Хочешь знать, как всё прошло?

Роман улыбнулся:

— Обязательно.

Она сложила руки на коленях и сделала глубокий вдох.

— После кладбища были помины и каждый вставал и говорил что то хорошее о моём отце. Я понятия не имела, что говорить. Когда мы приехали с кладбища я сказала матери, что мне не хочется ничего говорить за столом. Она ответила, что это просто и что отец хотел бы, чтобы его дочь сказала что ни будь о нём. По её словам, мне нужно было всего лишь сказать что ни будь хорошее об отце. Ну… именно это я и сделала.

Роман приподнялся на локте, явно заинтригованный. По выражению её лица он догадался, что дальше произошло что то из ряда вон выходящее.

— О нет, Вика! Что ты сделала?

— Вот что. Позволь мне продемонстрировать тебе. — Она встала перед ним и откашлялась. — Благодарю вас всех за то, что вы присоединились к нам в этот скорбный час, когда мы оплакиваем нашу потерю. Мне бы хотелось почтить память моего отца, рассказав вам что то хорошее о нём…

Вика посмотрела на Романа и пожала плечами:

— Вот и всё.

Он чуть не вскочил с кресла.

— То есть как всё?

Она снова уселась в своё кресло.

— Я стояла добрых две минуты, не говоря больше ни слова. Я не могла сказать ничего хорошего о моём отце, поэтому я просто молча стояла перед людьми за столом, пока моя мать не поняла, что я делаю, и не попросила меня сесть, оправдывая меня перед людьми тем, что я переживаю от горя.

Роман покачал головой:

— Ты шутишь?

Вика кивнула:

— Я этим не горжусь. Тут нечем гордиться. Я хочу сказать, что если бы он был очень хорошим человеком, то я бы стояла там и говорила о нём целый час.

Роман улёгся обратно.

— Просто супер, — протянул он, качая головой. — Ты типа моя героиня. Ты только что поджарила жмурика.

— Это мерзко.

— Ну… да. Суровая правда причиняет боль.

Она рассмеялась.

— Твоя очередь.

— Твою историю мне не переплюнуть, — сказал он.

— Уверена, ты сможешь меня догнать.

— Не думаю.

Она округлила глаза.

— Ты можешь. Не заставляй меня чувствовать себя худшим человеком из нас двоих. Поделись со мной своей самой свежей мыслью, которую большинство людей не произнесли бы вслух.

Роман заложил руки за голову и посмотрел ей прямо в глаза:

— Я хочу тебя трахнуть.

У неё приоткрылся рот. Но она снова его захлопнула.

Вика почти лишилась дара речи.

Он бросил на неё невинный взгляд

— Ты просила поделиться самой свежей мыслью, вот я поделился. Ты красивая. Я парень. Если бы ты была из тех девушек, что на одну ночь, я бы отвел тебя вниз, в мою спальню, и трахнул бы тебя.

Вика не могла даже смотреть на него. После его заявления на неё сразу нахлынуло множество чувств.

— Что ж, я не из числа девушек на одну ночь.

— Я это понял. Теперь твоя очередь.

Роман был таким беспечным, он вел себя так, будто только что ничего такого не говорил.

— После такого мне нужно время, чтобы собраться с мыслями, — со смехом сказала она и попыталась вспомнить что-то наименее шокирующее, но никак не могла отделаться от мысли о том, что он ей только что сказал. Возможно, из-за того, что он был образованным человеком, ей даже в голову не приходило, что он может с лёгкостью употреблять слово «трахнуть».

Она собралась с духом… и начала:

— Ладно. Раз уж мы об этом заговорили… Моим первым парнем, с которым я занималась сексом, был человек, у которого не было дома и нормальной семьи, готовой поддержать его в трудную минуту.

Он вскинул голову и посмотрел на неё.

— О, эту историю я хотел бы услышать в подробностях.

— Я выросла в небольшом городке. Мы жили в трёхэтажном доме, напротив нашего дома был такой же трёхэтажный дом. Никто, кроме меня, не знал, что на чердаке соседнего дома живёт парень. Я носила ему еду, одежду и всякие мелочи. Мы были близкими друзьями с этим парнем. Пока отец это не обнаружил.

— И что же он сделал?

Вика стиснула зубы. Зачем только она заговорила о том, о чём всё ещё заставляла себя не думать каждый день?

— Он избил его. — Это было сказано максимально откровенно. — Теперь твоя очередь.

Роман молча смотрел на неё некоторое время, как будто знал, что это не вся история. Но потом он отвёл глаза.

— Меня отталкивает мысль о женитьбе, — заговорил он. — Мне почти тридцать, но у меня нет ни малейшего желания обзавестись женой. И особенно я не хочу детей. Единственное, чего я хочу от жизни, это успех. Большой успех. Но если я открыто признаюсь в этом, то это прозвучит высокомерно.

— Профессиональный успех? Или положение в обществе?

— И то и другое, — ответил Роман. — Любой может иметь детей. Любой может жениться. Но не каждый может стать специалистом в своём деле. И я очень горжусь своей профессией. Я не просто хочу стать отличным специалистом. Я хочу стать лучшим в этой области.

— Ты прав, это звучит высокомерно.

Он улыбнулся:

— Моя мать боится, что я трачу жизнь впустую. Потому что занят только работой.

— Ты образованный человек и твоя мать тобой разочарована? — Вика засмеялась. — Боже. Невероятно. Бывают ли родители довольны своими детьми? Бывают ли дети достаточно хороши для них?

Роман покачал головой:

— Мои дети не будут мной довольны. Немногие так увлечены работой, поэтому им со мной не повезет. У меня их никогда и не будет.

— Думаю, тебя можно за это уважать, Роман. Многие люди отказываются признавать, что они слишком эгоистичны, чтобы иметь детей.

Он покачал головой:

— О, я слишком эгоистичен, чтобы иметь детей. И я определенно слишком эгоистичен, чтобы находиться в отношениях.

— И как же ты этого избегаешь? Просто ни с кем не встречаешься?

Он посмотрел ей в глаза, и на его лице появилась легкая усмешка.

— Когда у меня есть время, находятся девушки, которые удовлетворяют мои потребности. В этом отношении у меня всё в порядке, если ты спрашиваешь об этом. Но любовь меня никогда не привлекала. Это всегда было для меня в большей степени обузой и больше ни чем.

Если бы Вика так относилась к любви, её жизнь была бы куда легче.

— Завидую тебе. А я всё ещё думаю, что где-то есть для меня идеальный мужчина. Обычно я быстро разочаровываюсь, так как никто не соответствует моим стандартам. У меня такое чувство, будто я в бесконечных поисках того, кто мне нужен.

— Тебе следовало бы испробовать мой метод, — сказал Роман.

— Какой же?

— Свидания на одну ночь. — Он поднял бровь, как будто приглашая попробовать.

Вика была рада темноте, потому что её лицо пылало.

— Я бы не смогла ни с кем переспать, если бы знала, что продолжения не будет. — Она произнесла это вслух, но её словам, обращённым к нему, недоставало убеждённости.

Роман медленно выдохнул и посмотрел на небо.

— Ты не из таких девушек, не так ли? — В его голосе сквозило разочарование.

Она тоже была разочарована. Пожалуй, она бы даже не стала давать ему от ворот поворот, если бы он что-то предпринял, но она только что ликвидировала такую возможность.

— Если бы ты не стала спать с тем, с кем только что познакомилась… — Он снова встретился с ней взглядом. — Как далеко ты смогла бы зайти?

На этот вопрос у неё не было ответа. Она отвернулась от него: то, как он смотрел на неё, заставляло её передумать насчёт свиданий на одну ночь. Не то чтобы она реально была против них, ей просто никогда не предлагал этого мужчина, с которым она была бы готова на это пойти.

До этого момента. Но действительно ли он ей это предлагал? Она никогда не умела флиртовать.

Роман пересел к ней поближе, так как до этого между ними было одно свободное место.

Её тело застыло. Он был так близко к ней, что она чувствовала тепло его дыхания в холодном воздухе. Если бы она взглянула на него, то его лицо оказалось бы всего в нескольких дюймах от её лица. Она отказывалась на него смотреть, потому что он наверняка собирался поцеловать её, а Вика о нём ничего не знала, если не считать того, что она узнала сегодня вечером. Но когда он положил свою тяжёлую руку ей на живот, она даже не смутилась.

— Как далеко ты могла бы зайти, Вика? — Его голос звучал возбуждающе мягко, пронизывая её до кончиков всех пальцев.

— Не знаю, — прошептала она.

Его пальцы поползли к краю её рубашки, медленно приподнимая его, до тех пор, пока не показался живот.

— Боже… — выдохнула она, чувствуя тепло его руки на своём животе.

Вопреки собственному благоразумию она всё таки посмотрела ему в лицо, и выражение его глаз заворожило её. В них были и надежда, и желание, и абсолютная уверенность. Роман закусил нижнюю губу, когда его рука начала пробираться под рубашкой выше живота. Она знала, что он чувствует бешеное биение её сердца.

— Я зашёл не слишком далеко? — спросил он.

Непонятно откуда это в ней взялось, но она покачала головой и ответила:

— Вовсе нет.

Роман усмехнулся, его пальцы коснулись её бюстгальтера, щекоча кожу, которая внезапно покрылась мурашками.

Её веки опустились, и в этот момент раздался пронзительный звонок. Рука Романа застыла, когда они оба поняли, что это звонил его телефон.

Он вынул руку из под её рубашки и откинулся на сиденье.

— Проклятье.

Она нахмурилась, когда его рука покинула её. Роман вытащил телефон из кармана, встал и отошёл на несколько футов, чтобы ответить на звонок.

— Слушаю, — сказал он и застыл, обхватив рукой шею сзади. — Вы отнимаете у меня моё личное время. — Снова молчание. — Ладно, дайте мне десять минут. Я уже еду.

Он закончил разговор, сунул телефон обратно в карман и повернулся к Вике. Вид у него был несколько разочарованный. Он указал на дверь, ведущую на лестницу.

— Я должен…

Она кивнула.

— Всё в порядке.

Роман посмотрел на неё, потом поднял руку.

— Не двигайся, — попросил он и снова потянулся за телефоном. Он подошёл чуть ближе и поднял телефон выше, как будто собирался сфотографировать её. Она хотела запротестовать, даже не зная почему. Она была полностью одета, просто по какой-то причине ей это показалось не к чему.

Роман сфотографировал её сидящей на уличном кресле. Вика понятия не имела, что он намерен сделать с этим снимком, но она была рада, что он его сделал. Ей понравилось, что ему захотелось запомнить её, хотя он знал, что, возможно, больше никогда её не увидит.

Роман несколько секунд смотрел на экран телефона, потом улыбнулся. Она едва не сфотографировала его в ответ, но после засомневалась, что ей захочется иметь напоминание о человеке, которого она больше никогда не увидит. И от этой мысли ей стало немного грустно.

— Приятно было познакомиться с тобой, Виктория Картинина. Надеюсь, ты бросишь вызов реальности и осуществишь свои мечты.

Она улыбнулась, в равной степени опечаленная и сбитая с толку этим парнем. Пожалуй, она раньше ни с кем подобным ему время не проводила, ни с кем, с настолько иным стилем жизни и совершенно другим уровнем доходов. И, вероятно, никогда больше не проведёт. Но её приятно удивило то, что они оказались не такими уж разными. Поэтому она убедилась в неправильности своих представлений.

В позе Романа сквозила неуверенность, пока он разглядывал пол у себя под ногами. Как будто он хотел сказать ей что-то ещё, но ему нужно было срочно уйти. Он бросил на неё последний взгляд, и на этот раз в его лице не было прежней невозмутимости. Его губы выдавали разочарование, но он развернулся и пошёл к двери. Она услышала стихающий звук его шагов, когда он побежал вниз по лестнице, оставляя её одну на крыше, но почему-то её это больше не радовало.