Исцели меня

Лидия Попкова

Фантазия окрыляет, делая нереальное – реальным, невозможное – возможным. Взлетая, можно легко потеряться в лабиринтах своих мечтаний, а в простой истине найти жемчужину. «Исцели меня» – это современный любовный роман с элементами мистики. Героиня исцеляет людей, испытывая боль из-за своего дара. А кто исцелит ее? Возможно, простой парень, не верующий в Бога, но полюбивший ее во сне. И вот уже героиня стоит перед выбором. Если она выберет любовь, то лишится дара. Так или иначе, ей придется принести жертву. А за ее судьбой стоят обычные люди, которые ведут свою игру и считают, что имеют право распоряжаться ее жизнью. Но упасть стоит хотя бы ради того, чтобы почувствовать заботливые и любящие руки. Одаренного делают особенным не способности, а благородные намерения и чистая душа.

Лидия Попкова

Исцели Меня

Роман

От издателя

© Лидия Попкова, 2016

© Издание, оформление. Animedia Company, 2016

Возрастное ограничение: 16+

Корректор: Вера Марьина

Пролог

А вы часто гуляете в парках? Честно, я большой любитель отдалиться от обыденной городской суеты и спрятаться в глубине зеленого оазиса, пусть даже искусственно созданного. Несмотря на то, что сейчас машины работают на экологически безопасном топливе и почти не вредят окружающей среде, парк, как и раньше, остается тем местом, где можно прикоснуться к краешку живой природы, не покидая при этом границ города.

Хотя бы раз в неделю я приезжаю в центральный парк, в хорошую погоду располагаюсь на лавочке под богатыми листвой деревьями, а в дождливую прячусь за столиком летнего кафе, желательно ближе к окну. Зимой же я делаю большой перерыв и осваиваю технические новинки, которые со стремительной скоростью сменяют друг друга, пытаясь еще больше облегчить человеческий труд. Только любому гаджету свойственно ломаться и никакой супер–робот все равно никогда не сможет заменить человека.

Сегодня первый день выдалась хорошая весенняя погода после затянувшегося изнурительного снегопада и бесконечного ветра. Белый снег плавился под яркими солнечными лучами, а я воодушевлялся и предвкушал первый поход в парк.

Я удобно усаживаюсь на длинную скамейку, расположенную на вымощенной пешеходной тропинке, и включаю электронную книгу. На самом деле книга — это ширма, которой я прикрываюсь. Ведь мир настолько погружен в свои бесконечные гаджеты и социальные сети, что мне хочется спрятаться там, где меня не будут донимать назойливые сообщения и все остальные прелести сетевой жизни.

Я очень люблю наблюдать за окружающими людьми, смотрю за их поведением, как общаются, во что одеты. Не подумайте, что я маньяк, просто люблю быть незамеченным и оставаться при своем немом мнении. Кто знает, может, и я когда-нибудь открою новое направление в понимании человека, а может, здесь и сейчас изобретаю велосипед и напрасно трачу свое время. Главное, у меня есть это время.

Мой взгляд падает на пожилую супружескую пару, которая сидит на лавочке, прямо напротив меня. Мужчина одет в черное пальто и кожаную кепку, из-под которой виднелись посеребренные временем волосы. Его мудрый взгляд с любовью направлен на женщину, сидевшую рядом с ним. Его одна рука была у нее за спиной, вторая спокойно лежит перед ним, а в большой мужской ладони виднеются ее тоненькие постаревшие пальчики, которые он ненавязчиво перебирает своими длинными пальцами и периодически скрывает в своей ладони. Женщина уютно сидит рядом с ним, положив ногу на ногу. А на тоненьких ножках надеты кожаные невысокие сапожки на маленьком квадратном каблучке. На ней темно-синее пальто, голову украшает темный платок с выбитым рельефным цветочным орнаментом, повязанный так, что бахрома платка красиво рассыпается по плечам. Она отвечает теплым любящим взглядом мужчине.

Я приглядываюсь и замечаю, как на пальцах блестят обручальные кольца, мое мимолетное удивление сменяется чувством восхищения этой удивительной парой, которая смогла пронести свою любовь сквозь время.

Они мило о чем-то беседуют, переглядываясь между собой, окидывая взглядом окрестности. В этот момент я опускаю взгляд в книгу, изображая сосредоточенный вид увлеченного человека. Наблюдая за ними, я все больше погружаюсь в их атмосферу семейного уюта и тепла. Несмотря на морщинки на их лицах, они оставались красивой парой, думаю, и в молодости они были красивы. У него прямой нос, овальные глаза, цвета которых я не вижу, но взгляд очень острый, а густые брови, которые слегка застилают глаза, придают взгляду некую мудрость и серьезность. Его лицо покрыто морщинами, но нельзя не заметить в нем благородства, а выдающиеся скулы и ямочка на подбородке придают ему мужественность. Его небольшие губы превращаются в незаметную линию, когда он отвечает улыбкой своей избраннице. От нее исходит забота и тепло, а ее бледноватое овальное лицо на фоне темного платка выглядит как лик на иконе. Небольшая коричневая челка ложится на лоб, брови аккуратно подчеркнуты коричневой выгнутой линией. Взгляд у нее серьезный и уставший. Когда она улыбается, все ее лицо преображается, верхняя часть щек поднимается вверх, выделяя морщинки по краям глаз, но они не омрачают вид, а наоборот, придают взгляду тепло и доброжелательность. На самих щеках выступают небольшие ямочки, придавая ей определенную изюминку. Неяркий румянец и бледно-коричневый цвет помады делают ее внешность свежей и молодой.

Они еще какое-то время сидят, потом встают и медленно уходят. Он опирается на трость, а она вежливо держит его под руку. Я долго провожаю их взглядом. Разделив такие теплые и настоящие, не с экрана цифрового и ультратонкого носителя, а живые чувства, я ощутил, как на душе стало приятно и легко. После моего внимания никто не привлек, и я отправляюсь домой.

На следующий день погода была еще лучше, по асфальту бежали ручейки, а с крыш домов задорно барабанила капель. После работы я вновь тороплюсь в парк. И то ли по иронии судьбы, то ли по большой случайности я опять встречаю эту удивительную пару. Они садятся напротив меня и стали разбрасывать крошки хлеба. Около них собирается большая стая голубей. Птицы смело садятся на край скамейки, а самые бесстрашные клюют хлеб прямо с ладони женщины. Я не могу сдержать своего восхищения и уже нескромно пялюсь на них, забыв про свою книгу, которой прикрываюсь..

Женщина пару раз вскидывает на меня свой взгляд и по-доброму улыбается. Внутри меня рождается смущение, я понимаю, что она заметила мое наблюдение за ними.

— Ты хочешь у нас что-то спросить? — мягко говорит она.

— Э-э, — растерялся я, сначала не понимая, что ко мне обращаются. Но, оглядевшись вокруг и поняв свое одиночество, я убедился, что обращаются именно ко мне. — Да, я хочу спросить! — вставая, говорю я, неуклюже запихиваю небольшое устройство в карман и направляюсь к ним через вымощенную тропинку. Прямо из-под моих ног взлетают голуби, и мне становится неловко, что я мешаю их трапезе.

Мужчина и женщина сопровождают меня взглядом, а я аккуратно сажусь на край скамейки, чтобы видеть их обоих. От них исходит тепло, и я начинаю чувствовать себя спокойно.

— Я в последнее время наблюдал за вами, и мне поистине приятно видеть такую красивую пару. Вы ведь женаты? — начал говорить я издалека, теряясь в словах и пытаясь в голове сформулировать основной мой вопрос.

— Очень давно, — отвечает мужчина, и бросает нежный взгляд на свою жену.

— В чем секрет столь долгой любви?

— Наверно, в наличии самой любви, в уважении, солидарности, терпимости и многих других качеств, которых приобретаешь в семейной жизни. Чтобы понять это, нужно жизнь прожить. Я думаю, определенного рецепта нет, — объясняет женщина, аккуратно сложив руки на колени и улыбаясь. Взгляд у нее задумчивый, как будто она сейчас смотрит в далекое прошлое.

— Дорогая, у меня возникла безумная идея. Ну… если этот молодой человек так льстиво восхищается нами, может, мы ему расскажем нашу историю любви, — хмуря брови, произносит мужчина и игриво смотрит на жену.

— А давай, мы ничего не теряем, а вдруг наш опыт поможет парню что-нибудь приобрести. Мне бы очень хотелось пробежаться по некоторым этапам нашей жизни, — смакуя произносит она, как будто уже погрузилась в воспоминания.

Я воспринимаю все это как новое приключение. Они поочередно рассказывают про свою жизнь, и к большому их удивлению, оказалось, что некоторые моменты о жизни друг друга они не знали. Тогда они вступали в диалог, из которого было понятно, что много могло быть исправлено, если в свое время они больше доверяли друг другу.

Я решил, что приходя домой, буду записывать их рассказы, просто для самого себя. Каждый день, сидя за скучной работой, я ждал вечера, чтобы вновь встретиться с моими новыми друзьями. Незаметно для меня время шло, ранняя весна сменилась первыми цветами, сочной зеленой травой и чудесным ароматом сирени, а я продолжал слушать удивительные рассказы этой необычной пары. Весна была далеко позади, мы до сих пор встречаемся. Иногда располагаемся за столиком летнего кафе, прячась от жаркого солнца или проливного дождя. Приходя домой, я наливаю кружку горячего кофе и начинаю записывать рассказ. Мне было очень приятно стать частью их жизни, краешком прикоснуться к их опасным тайнам.

Прошло много времени с того момента, как я с ними познакомился, лето сменялось зимой, и мои записи были заброшены в дальний угол, потому что я стал другом их семьи, и очень часто посещал их праздничные обеды и ужины. И просто так приходил в гости.

Одно печальное событие заставило меня достать их рассказы, перечитать знакомые забытые строчки. Меня охватила ностальгия, и я взял на себя смелость объединить их повествования в единую историю и поделиться ей с вами. При жизни они часто говорили, как много хотели бы сделать для окружающих людей, и многое уже было сделано из их задумок. Думаю, что не зря в тот весенний день они выбрали незнакомого, неуверенного в себе, ничего не смыслившего в жизни молодого мальчишку, для того чтобы поделиться историей своей необычной жизни. Может, я тоже был частью их большого плана добрых дел?

Часть 1

Вступление

Считается, что после полуночи наступает следующий день, но ночь кроет в себе много коварных тайн и снимает некоторые запретные границы. Люди в ночи тоже особые, без моральных принципов, опьяненные или одурманенные, жертвы страстей и пороков. И только по случайности или беде простой человек оказывается на улице ночью.

Я смотрю через лобовое стекло в темную даль, на фоне которой видны серые размытые силуэты. Меня туманом обволакивают омраченные чувства, захватывая мое сердце и разум.

Я смело выхожу из машины. Свежий ветер ударяет мне в лицо, вихрем охватывая меня, как будто благословляет на благородное дело и исчезает в небытие. Я прошу Создателя благословить меня, дать силы и терпения… поднимаю голову в небо и слышу миллиарды алмазов, которые звенят разными голосами в кромешной тьме, вселяя в меня надежду.

«Спасибо!» — отвечаю я и храбро иду вперед навстречу боли и страданию.

Глава 1

Он

Опять она, рыжая бестия… Ну, не совсем рыжая и, наверно, не совсем бестия. Просто это прекрасное создание посещает меня почти каждую ночь. Меня завораживают ее длинные золотисто-каштановые кудри, которые при ярком солнечном свете вспыхивают огненным переливом. Иногда она поднимает их вверх, так, что волнистые пряди выпадают из прически, обрамляя ее бледное личико. Когда я увидел ее первый раз, то не придал этому явлению ни малейшего значения, словно резкий солнечный блик появился в отражении зеркала и тут же пропал. Но она пришла ко мне еще раз и еще. Я мог поверить, что один ее визит — это случайность, но когда счет дошел до десятка, я ясно осознал, что это закономерность, и мои сны превратились в кошмар.

Стыдно было бояться маленькой хрупкой девушки, которая смотрит на меня печальными задумчивыми глазами, иногда опуская их вниз. К тому же она всегда скромно одета, длинное серое платье в пол, расклешенное у пояса, рукава до запястья, закрытое горло. Главный аксессуар ее наряда — это синяя книга, которую она бережно прижимает к груди или прячет за спину. Мы стоим друг против друга под раскидистыми ветками векового дуба и падающей легкой коричнево-оранжевой листвы, и, подавляя свой безумный страх, я сделал первый шаг навстречу ей.

— Привет, — произнес я.

Она улыбнулась, и на ее округлых щеках появились глубокие ямочки. Тогда я впервые почувствовал в ней что-то необычное, что не встречал в сотне других девушек, с которыми встречался в реальной жизни, а в ее мудрых янтарных глазах я разглядел крик о помощи. Она манила меня своей робостью, застенчивостью и сказочной красотой. Каждый день я с нетерпением ждал ночи, чтобы встретиться с ней вновь и продолжить наше свидание, затянувшиеся в целое полугодие. Краем сознания я понимаю, что это безумие, но я настолько увлечен мистической незнакомкой, что не желаю этого признавать.

Может, это любовь? Я точно свихнулся, любить девушку из сна… хм.

Сегодня она необычайно задумчива, смотрит куда-то вдаль и совсем от меня отстранилась. Мне же просто приятно находиться рядом с ней, хотя я так до конца и не понимаю, почему именно меня она выбрала для своих визитов.

Мы снова встретились на старом мосту. Здесь открывается прекрасный вид на старую часть города, где невысокие голубые, белые и коричневые с ажурными крышами домики в духе модерна девятнадцатого века скрыты за густыми кронами деревьев, и между ними тоненькой змейкой протекает иссыхающая речка. Но стоит повернуться на другую сторону моста, как передо мной встают стеклянные исполины разных цветов, на фоне которых деревья кажутся невысокими травинками. А река чудным образом расширяется, и вдалеке видны городские современные мосты, по которым, словно по каменно-металлическим артериям, непрерывным потоком едут машины.

Она прижала острый уголок книги к пухлым губам и молчаливо смотрит старую часть города. Ее бледное лицо залито золотым светом уходящего солнца, кажется мраморным и неживым. Мне очень нравятся ее пухлые губы, слегка приподнятые в уголках, как нежные лепестки роз, до которых я так мечтаю дотронуться, но боюсь быть отвергнутым. Именно с ее появлением в моей жизни я стал слишком сентиментальным и романтичным и до неузнаваемости смирным.

Подойдя к ней со спины, едва касаясь ее стройного тела, я положил руки на каменное холодное ограждение моста. Она, как всегда при нашей неловкой близости, вздрогнула и съежилась в напряжении. Я силой сдерживаю себя, чтобы не заключить ее в объятья, и с наслаждением ловлю на лице мягкие прикосновения ее кудрей, развевающихся на ветру. И чувствую тонкий сладкий цветочный аромат жасмина или лилий, всегда исходящий от ее, окончательно влюбляя меня в нее.

— Что с тобой сегодня? — спросил я, пытаясь разгадать ее проблему.

— Смотрю на мир, и ничего меня не радует. Мне трудно увидеть границу между злом и добром. И мне кажется, что сейчас добро в меньшинстве… — печально ответила она и медленно повернулась ко мне. Отступая на шаг, она робко прижалась к ограждению, увеличивая дистанцию между нами и оставляя мне возможность только взглядом прикасаться к себе. Ее глаза были задумчивыми, как будто она смотрела сквозь меня, но в то же время искала во мне поддержку и понимание. А я глупо теряюсь в своих мыслях, потому что не смыслю в добре и зле и в том неземном мире, в котором обитает эта красивая девушка.

— Как тебе помочь? — спрашиваю я, пытаясь взять ее за руку, но при попытке ее прохладные тоненькие пальчики выскальзывают из моей ладони. Я разочарованно вздохнул, она виновато наморщила лоб, сводя коричневые изгибы бровей вместе.

— Мне трудно понять тебя, ты очень часто говоришь о перипетиях добра и зла, мудрости и вере, я далек от всего этого… Я хочу помочь… правда, — признаюсь я, а сам думаю, что глупо все это звучит, если учесть, что все вокруг нереально, при этом она смотрит на меня такими живыми глазами, и я напрочь забываюсь.

Отвечая мне улыбкой, она делает неуверенный шаг навстречу мне. Между нами возникает незримая тонкая связь, которая будоражит все мое сознания, давая надежду на нечто большее.

Я даю себе волю и кладу ладонь на ее бархатную щеку, как вдруг… О нет, нет, НЕТ! Коварный будильник невыносимо пищит у меня под ухом, и мой сон ускользает от меня, забирая мое милое создание с собой.

— Нет, не уходи… я не хочу просыпаться! — рычу я вслух, раздраженно хватаю небольшую зеленую коробочку — будильник с подушки и со злостью швыряю на пол, и тот с треском разлетается на мелкие части. — Так тебе! — говорю я будильнику вслед.

Я сел на край кровати, отчаянно потряс головой. Надо что-то делать, это ненормально — любить девушку из сна и каждый раз разбивать будильники о пол.

Пытаюсь найти свои штаны среди хаотичной кучи белья на стуле, но понимаю, что мама снова навела ревизию и забрала их в стирку, прихватив с собой часть одежды, скопившуюся за неделю. Я, раздраженный, плетусь в ванную прямо в трусах. С мыслью о девушке я чищу зубы и делаю прочие утренние дела и наконец, найдя одни единственные чистые джинсы, смог полноценно собраться на работу.

Одна из прелестей проживания с родителями в том, что у тебя всегда готова еда, вещи твои поглажены, не надо заботиться об уборке и можно откладывать лишние деньги про запас. Другая сторона медали в том, что тебя контролируют, вмешиваются в личную жизнь, навязывают свое мнение и тотально опекают, что меня безумно раздражает.

Я стою в дверях и наблюдаю, как мама суетится на кухне, она уже надела свой рабочий строгий костюм, но поверх его был надет фартук, чтобы не испачкать одежду. Что-то напевая себе под нос, она складывала фрукты в вазу. Она с такой заботой обихаживала свою обитель, каждая кружечка и кастрюля знала свое место, а на кухонном гарнитуре не было ни единого пятнышка.

— Доброе утро, мам! — произношу я, заходя на кухню.

Увидев меня, она улыбнулась и взглядом указала мне на стол, я послушно сел. Мне очень нравится проводить время с мамой, иногда мне кажется, что она знает меня как облупленного и понимает без слов, но одно она не может усвоить: я ненавижу есть кашу по утрам. Но в мгновение ока передо мной стоит тарелка, где кусочек масла плавился в желтой массе. Вздохнув, я отодвинул тарелку от себя и подумал, что мама перепутала меня со школьником, вместо каши я предпочел бы яичницу с колбаской, но заботливая мама не предоставляет мне выбора.

— Ешь, это полезно! — строго произнесла мама, оборачиваясь ко мне и строго сдвинув брови. Наверно, ее устрашение срабатывает с ее учениками, но только не со мной. Увидев мое равнодушие, она улыбнулась и продолжила творчески укладывать фрукты в вазу.

— Спасибо! Но я без детского питания обойдусь, окей?

Мама уже хотела возмутиться, а я быстро стараюсь чем-то ее озадачить:

— Мама, я не могу найти ключи от дачи. Они лежали в джинсах, которые загадочным образом исчезли.

— Брюки в стирке, ключи у отца. Он решил дачу посмотреть, собрался свой день рождения отмечать там, — произнесла мама с иронией, закатив глаза.

— До его дня рождения куча времени. А он где, кстати?

— Уже ушел, у него какое-то совещание. Сам знаешь, что его очень тяжело встретить утром, он бежит со всех ног на работу. А что ты хотел? — произносит мама, отворачиваясь от меня.

— Он как-то говорил, что у него есть знакомый психолог…

Я не успел договорить, как в один момент мама бросила свое увлеченное занятие и присела передо мной, посмотрев на меня испуганными глазами. Меня же выводила из себя ее чрезмерная мнительность, словно я пятилетний ребенок, который разбил колено.

— У тебя проблемы? — не моргая произнесла она.

— Мам… все хорошо, это нужно для статьи, которую я пишу. Просто хотел посмотреть на ситуацию со всех сторон и спросить мнение психолога, — успокаиваю я ее, встаю и хочу сбежать из этого детского сада.

— Лучше бы ты спросил у этого психолога, почему у меня внуков до сих пор нет? — ворчливо говорит она и идет вслед за мной. Я же тяжело вздыхаю, всем своим видом показывая, что это тема противна мне.

— Кстати о внуках, ты бы ключики мне вернула, а то мне личную жизнь негде строить, — ухмыльнулся я.

— У тебя есть где, — возмутилась она, сдвинув брови.

— Ты же знаешь, для меня это совершенно невыгодно, — отмахнулся я. — Мамочка, я только на тебя рассчитываю, ты у меня самая лучшая, самая понимающая…

Я искусно изображаю лиса, и мама тает под моими речами, ведь именно она стала первой женщиной, которой я научился манипулировать.

— Ты уже такой большой, сынок, пора и о семье подумать, — причитает мама, глядя на меня любящим взглядом, и поправляет складки на моей футболке. — Хорошо, плут, будут тебе ключи.

— Мам, мне уже пора, — я демонстративно смотрю на часы. — О-о-о, время сколько, я уже опаздываю, — и в буквальном смысле выскакиваю за дверь.

— И чем тебе Светочка не нравится? Такая хорошая девочка. Далась тебе эта дача… — доносится мамин голос, но я делаю вид, что ничего не слышу.

Светы, Маши, Даши — перечислять можно сколько угодно, но не могу я в них найти ту, которая мне по душе, ту, которая поселилась в моих снах.

Невольно думая о ней, я сажусь в машину и еду. Машина — это мой личный кабинет, моя территория. Любимая музыка, удобное кресло и легкость в управлении. И летает моя ласточка быстро, но, к сожалению, дальше пробки не уедешь.

Время быстротечно, я стою в середине потока, все полосы забиты вереницей машин, мне не пролезть ни вправо, ни влево, я начинаю нервно стучать большим пальцем по рулю. Босс меня просто казнит, надеюсь, что он сейчас тоже где-нибудь в пробке и не заметит моего очередного опоздания. Невольно всплывает образ моей незнакомки, я начинаю предполагать, что она мне снится, потому что я слишком много думаю о ней.

«Да, да… ее образ мне навеяло мое подсознание, а проводя время в таких пробках, остается только мечтать о ком-то или мысленно решать свои проблемы, — мысленно утешаю себя я. — Вот так люди и сходят с ума».

Смотрю на часы — 9:15, чтобы отмахнуть от себя дурные пустые мысли, я делаю музыку громче, и бессмысленная ритмичная попса заставляет меня отвлечься и тихонько напевать незатейливую мелодию.

Телефон жужжит в кармане, делаю музыку тише и достаю его, в голове тем временем промелькнуло несколько версий, которые я скажу в оправдание своего опоздания. Но, услышав знакомый голос, я выдохнул с облегчением, потому что это звонил мой коллега и по совместительству лучший друг.

— Привет, Димон! Меня уже потеряли? — задал я один из самых волнующих на данный момент вопросов.

— Не-е-ет, босса еще нет, сегодня пробки большие. Тут Маша тебя спрашивает, что ей сказать? — Димон, как обычно, со своей иронией.

— Скажи, что я умер! — оборвал я и представил высокомерие на лице Маши, за которым она скрывает свое разочарование. Сам тем временем продвинулся на пару метров вперед.

— Злой ты, Морозов, и юмор у тебя тупой и черный! — смеясь произносит Димон.

— Она меня достала. Ну не понимает человек, что все закончилось между нами, подружили, и хватит.

Во мне поднимается возмущение. Я вспомнил, как в последний раз она закатила мне истерику, что я не захотел приглашать ее на семейный ужин, а она устала от нашего баловства и желает серьезных отношений.

— Ты где? — вернул меня Димон из моих воспоминаний.

— Я уже рядом. Тут какой-то баран дорогу загородил, и все пытаются его объехать, — произношу я и уже проезжаю мимо этого бедолаги. Он, озираясь на всех, ходит вокруг захудалой машинешки, пытаясь устранить неисправность. Я с сочувствием покачал головой и объехал его, останавливаясь на перекрестке — к моей неудаче, загорелся красный свет.

Нетерпеливо жду, когда загорится зеленый, и смотрю на бесконечный поток проходящих через дорогу пешеходов. Остается несколько секунд, я уже поставил ногу на газ, и вдруг на дорогу выбегает хрупкая девушка, одетая в легкую светло-серую тунику и синюю развевающуюся юбочку. Я раздраженно смотрю на нее, потому что терпеть не могу тех людей, которые кидаются в последний момент на дорогу и замедляют проезд. Она как почувствовала мой негатив, обернулась и посмотрела прямо на меня.

— Это она! — заорал я в телефонную трубку. Меня как током пронзило: эти золотистые кудри, эти глаза и губы… Она безразлично отворачивается и идет дальше.

— Кто она? Что у тебя там происходит? — слышу голос Димона.

Бросаю телефон на сиденье и пулей вылетаю из машины. Понимаю, что меня сейчас ненавидят все водители, которым я перекрыл дорогу, потому что я, как тот баран, создал пробку. Очень некстати загорелся красный. Натыкаясь на капоты машин, я извиняюсь и продолжаю бежать дальше.

— Ты что, псих? — доносятся до меня разные ругательства и гудки сигналов машин.

В разгаре час пик, на остановке очень оживленно, и среди толпы людей я высматриваю золотисто-каштановые волосы с огненным отливом.

— Девушка, девушка, стойте! — кричу я, задыхаясь от волнения, как только заметил ее силуэт.

На меня обращают внимание все девушки и женщины разных возрастов, думая, что я их зову, обернулась и она. Она смотрит добрыми светло-карими глазами, еще не понимая, что я именно к ней обращаюсь. Подъехал синий автобус, двери открылись, и замученная толпа людей начала выходить, кто ворчал, кто толкался, а кто-то соблюдал осторожность. Моя незнакомка терпеливо ждала, когда пассажиры выйдут. У меня застучало сердце, я понимал, что ее теряю, и, подбежав, я схватил ее за руку, когда она уже поставила ногу на подножку автобуса.

— Подожди… — произнес я, она растерянно на меня посмотрела.

— Ты будешь заходить? — закричала сморщенная старушка, подпирая ее в бок. Она вежливо уступила бабушке дорогу, и та довольно бодро заскочила в автобус, расталкивая людей локтями, желая освободить себе место.

Я почувствовал прохладную нежную ладонь девушки, которую она резко выдернула, прервав мое секундное наслаждение.

— Кто ты? Мы знакомы? — хмуря брови, произносит она и смотрит на меня взглядом, в точности таким, которым смотрела на меня во сне сегодня утром.

От этого взгляда и ее реальной близости у меня побежали мурашки по спине, и меня захлестнула волна паники, и шквал нечленораздельных звуков готов был вырваться из груди. Она терпеливо продолжала ждать ответа и с сожалением проводила взглядом автобус, на котором должна была уехать.

— Я… я… Мы с тобой практически не знакомы, но теоретически…

Я, как идиот, изъясняюсь и размахиваю руками, пытаясь помочь моей неясной речи.

— Я люблю тебя! — неожиданно для себя выпалил я.

Она улыбнулась, и на щеках появились те самые ямочки. Во мне бурлила масса чувств: радость, перемешанная с растерянностью, потерянность и воодушевленность, удивление и ожидание.

«Вот она… это же она…» — крутится у меня в голове.

— Извини, я тебя не знаю. Мой автобус подошел, я должна ехать, — спокойно произнесла она и показала на подъехавший уже другой синий автобус.

Я опять схватил ее за руку, стараясь удержать. Меня пронзило знакомое чувство, я понимал, что я уже держал эту ладонь в своих руках. Она строго и непонимающе посмотрела на меня, а я просто терялся в своей нежданной радости.

— Пожалуйста, дай мне возможность поговорить с тобой. Я на машине и смогу отвезти тебя, куда ты скажешь, — умоляюще произношу я и неохотно отпускаю ее ладонь. Я, как утопающий, хватаюсь за любую возможность, чтобы сохранить мою краткосрочную заветную мечту — встретить ее за границами своей фантазии.

— Ты веришь в судьбу?

— Да, верю, — выдохнул я.

— Тогда если в течение месяца мы случайно встретимся, я тебе подарю целый вечер беседы со мной. А сейчас мне пора.

Она улыбнулась и с невероятной ловкостью оказалась в дверях автобуса. Я узнаю ее задумчивый взгляд и светло-карие глаза, ее скромность и сдержанность.

— А как тебя зовут? — кричу я.

— Анастасия… — произнесла она, и дверь закрывается прямо перед ее милым лицом.

Потерпев полное фиаско, я со злостью потираю ладонями лицо.

«Я никогда не верю в судьбу», — признаюсь я сам себе, вспоминая о своем полном атеизме и пофигизме и пытаясь анализировать свой тупой ответ.

— Я не сдамся…

Она

«Что это было?» — задаюсь я вопросом и еле удерживаюсь на ногах от резкого движения автобуса. Держась за поручни, задумчиво продвигаюсь к заднему окну. И ахаю от удивления. Он, делая широкий шаг, ускоряется и среди бешеного потока огромных машин бежит за автобусом, крича что-то вслед. Положив руки на прохладное стекло, я всматриваюсь в его напряженное лицо, пытаясь понять, какой мотив им управляет. Я прислушиваюсь к себе, но информации нет, только громкий стук моего сердца.

— Стой, — шепнула я, опасаясь за его жизнь. Он забежал в огромную лужу, которая его остановила, и небрежно, двумя пальцами подтянул мокрые штанины джинсов, разочарованно покачивая головой. Мне становится жаль его.

— Девушка, заплатите за проезд, — пронизывающим голосом произнесла женщина.

— Простите, я могу выйти?

— Следующая остановка через квартал.

— Мне надо сейчас…

— Вы с каменного века? Остановки только в строго отведенных местах, — с раздражением произнесла женщина. — Заплатите за проезд.

— Да, конечно! — ответила я.

Посмотрев в окно, я увидела, что мой странный поклонник скрылся за неизбежно удаляющимся поворотом. Я торопливо достала деньги из кармана и протянула сложенные бумажки кондуктору, она, фыркая, взяла их и своими тонкими костяшками затолкала в черную подвесную сумку.

Я внимательно посмотрела на ее лицо, и мне стало все понятно. Передо мной стояла худощавая женщина с длинным острым носом, а губы от раздражения поджаты в тонкую линию. Глаза пасмурные, все лицо покрыто морщинками. С ее стороны на меня подул пронизывающий холод, и мне стало больно. Она считает, что работа кондуктора не для нее, всегда думала, что родилась для высоких и благородных целей. Любит своего мужа, но прогнала его из-за алкоголизма, себя не считает перед ним виноватой, хотя внутренний голос подсказывает ей, что она завидовала его карьерным успехам, поэтому создавала для него невыносимые условия. Сначала он изменял, потом начал пить, после чего потерял работу, а вместе с ней и смысл жизни. Сын ушел в армию, недавно сообщил, что заключил контракт и домой не скоро вернется. Дочь вышла замуж и уехала в другой город. Этой женщине больно признаться в том, она разрушила гораздо больше, чем создала. Ее поглотило одиночество и жалость к самой себе, поэтому она бросается на окружающих людей, продолжая завидовать и разрушать.

Сейчас я ничем не могла помочь этой женщине, хотя мое желание было велико. Она в свою очередь продолжала ходить по автобусу, кидая на людей злобные взгляды. Именно здесь она нашла свое самоутверждение и власть: безденежного — прогнать, беззащитного — унизить, состоятельного — возненавидеть.

Я окинула взглядом автобус и ощутила коктейль чувств: радость, страх за близких людей, проблемы с бумагами, зависть, желание овладеть кем-то, нехватка денег, комплексы. К моему горлу подкатывает тошнота, и я отворачиваюсь к окну, чтобы как-то развеяться и не притягивать к себе излишнего внимания. Меня продолжают душить чужие чувства и эмоции, голова становится тяжелой и туманной. С каждой остановкой люди меняются, и мои сенсоры ощущают новые беды. Мне совсем нечем дышать, я держу руку на своей шее, втягивая душный воздух, но к моему счастью вежливый мужской голос произносит название моей остановки, и я выбегаю на улицу, едва только дверь успевает открыться.

Поток свежего летнего воздуха окутал меня, я хватаю его ртом и продолжаю прерывисто дышать, как после долгой пробежки. Чувствую, как с меня спадает тяжесть, руки-ноги становятся легкими, голова приобретает ясность, ритм сердца замедляет темп. Я еще раз выдохнула все плохое и пошла домой.

К моему удивлению, моя мамочка была дома. Прямо с порога меня встретил вкусный аромат ее фирменных блинчиков. Я поспешила на кухню, после недавних приключений мой желудок просто сворачивало от голода.

Незаметно за маминой спиной я крадусь и стягиваю горячий коричневый кружевной блинчик с тарелки. Но мама быстро обнаружила мою шалость: обернувшись, она застала меня с блином во рту. Демонстративно указательным пальцем подняла очки, которые сползли на кончик носа. Она всегда так делала, когда начинала сердиться.

— Настя, ты прям как маленькая. Руки надо мыть, когда приходишь с улицы! — возмутилась мама и покачала головой.

— Ы тэбэ прывэт! — пытаюсь поздороваться с ней и дожевать блинчик. Мама еще больше хмурит брови, а я торопливо сбегаю с кухни, чтобы больше не разочаровывать ее своей невоспитанностью. Я прошла в ванную, и последний кусочек сладко-соленого блинчика растаял во рту. Теплая вода падает мне на руки, создавая маленькие пузырьки, я смотрю на них и вспоминаю того парня, который так хотел со мной поговорить, что угодил в лужу. Не знаю почему, но я не могу забыть его лицо, глаза кажутся печальными, так как внешние уголки глаз слегка опущены, но в то же время дарят тепло и нежность. Когда он говорил, я чувствовала волнение в его голосе, и живая мимика лица выдавала его переживание. Он то хмурил брови, то вскидывал их к верху, морща лоб. Прятал губы, поджимая их, тогда отчетливо выделялась его ямочка на подбородке и выдающиеся мужские скулы. Мне показался он очень красивым и необычным. Я закрываю глаза, пытаясь прогнать его образ, но он, наоборот, становится более отчетливым. Я чувствую, от него исходит что-то знакомое и родное, и это начинает пугать меня. «Боже, может, это твое испытание? Одному тебе только известно, почему он повстречался на моем пути?» — обращаюсь я к Создателю, но не ощущаю ответа.

— Настя, ты где?

Мамин голос привел меня в чувство, и образ парня бесследно исчез. Когда я открыла дверь, мама стояла около дверного проема и настороженно смотрела на меня.

— Все в порядке? Ты куда пропала? — в ее голосе скрывается тревога.

— Все хорошо, я просто задумалась. Сейчас мне можно поесть? — с иронией отвечаю я, чтобы как-то загладить мамину тревогу и лишнее любопытство. Мама дарит мне любящую улыбку, указывая рукой в сторону кухни.

«Время есть блинчики… да, в нашей семье иногда не нужно слов, чтобы понимать друг друга», — подумала я и, шутливо цепляя маму плечом, зову ее за собой.

— Почему ты так рано? — интересуюсь я, присаживаясь за стол. Я такая голодная, начинаю есть, не дождавшись маминого ответа.

— Я очень устала, каждый день идет большой поток клиентов, один сложнее другого, мне иногда трудно справляться со всем этим негативом: измены, унижения, предательство…

Я прекращаю жевать, вспомнив ощущения в общественном транспорте. Мама, увидев во мне изменения, делает паузу, потом мягко добавляет:

— Извини, я просто забылась.

— Ничего страшного, — произношу я, не показывая вида, подавляя боль внутри груди, и, натянув улыбку на лицо, я продолжаю есть блин, потерявший для меня вкус.

Я с большой благодарностью отношусь к моим родителям. Они стараются создать для меня идеальные условия, учитывая мою особенность. Поэтому им о некоторых вещах приходится молчать либо говорить о них за пределами нашей квартиры. Мы пили чай за пустыми и нейтральными разговорами, после разошлись по своим комнатам. После того как я прочитала несколько научных работ и докладов, до меня доходит осознание того, что без машины моя жизнь стало совершенно невыносимой.

— Мама, когда папа заберет мою машину из сервиса? — спрашиваю я маму, отвлекая ее от какой-то рукописной работы.

— Сегодня к вечеру, — задумчиво отвечает она, не отрываясь от важного занятия.

— Здорово! Сегодня я уже буду работать! — ликую я и ухожу готовить вещи для вечера.

— Будь осторожнее… — ласковые слова летят мне вслед.

— Как всегда! — отвечаю я себе под нос, зная, что мама меня уже не услышит.

В последнюю неделю мне было очень тяжело и неудобно без машины. Постоянно приходилось сталкиваться с больными людьми, помочь которым я была не в силах. Единственный плюс в том, что я встретила сегодня этого парня, и теперь его образ не покидает меня. Я до сих пор слышу его бархатный, мягкий голос.

«Я люблю тебя!» — вспомнила я его слова. Меня охватывает печаль и тоска, потому что мне любить его нельзя, но очень приятно осознавать, что меня кто-то любит, пусть даже не по-настоящему. Я улыбнулась сама себе и с головой погрузилась в необъятный информационный мир психологии, ограниченный рамками нескольких томов.

Глава 2

Он

Так меня еще никто не обламывал. Весь грязный, злой и разочарованный, в опасной близости от проезжающих машин и сквозь шквал матерной брани я плетусь к своей машине. Настроение мое было сказочно приподнятое, потому что я знал, что среди тысячи тысяч девушек этого города есть она, моя чудесная незнакомка. Увидев ее загадочные карие глаза, я окончательно был поражен и влюблен в нее. Осталось дело за малым: поверить в то, во что я никогда не верил и вероятно эта магическая сила приведет меня к ней.

— Фу, — поморщился я от этой глупости.

Дела насущные заставляют меня вернуться на землю. Теперь из-за меня на дороге образовалась огромная пробка, все орут и сигналят. Какой-то мужик кричит мне вслед много «лестных» слов, и я его понимаю, потому что я бы на его месте выразился куда крепче. Отхватив львиную долю негатива, делаю невозмутимое лицо, сажусь в машину. Понимаю, что из одной неприятности я приеду в другую, но меня почему-то это абсолютно не заботит. Мои мысли заняты только ей. Я знал, что я не псих, эта девушка существует на самом деле, просто осталось выяснить, как она попала в мои сны.

Пока я шел и размышлял, сразу не заметил удивленные взгляды коллег. Они то и дело выглядывали из своих офисных будок, таращили на меня глаза, а потом скрывались за перегородками. По громким ритмичным щелчкам клавиатуры и шептанию я догадываюсь, что стал героем дня, и маленькие когтистые сплетницы начитают разрывать мою персону на части, внося в историю свои креативные краски. В моей жизни всякое бывало: я опаздывал, приходил в несвежем виде и с хмельным душком, но таким «красивым» меня еще никто не видел. Предполагаю, что к концу дня, не без участия большей части персонала, я узнаю фантастическую историю, которая якобы произошла со мной.

Я прекрасно осознавал, что меня ждет неприятная встреча с боссом, но мое настроение от этого не менялось и оставалось приподнятым.

— Ма-акс! — кричит Димон, соскочив со своего рабочего места, потом осмотрел на меня с ног до головы и ехидно ухмыльнулся. — Кто она?

Наши столы находятся через перегородку, и, несмотря на бесконечные замечания в наш адрес, Димон большее время находится в моей офисной конуре.

— Кто она? — отвечаю я ему, делая вид, что не понимаю, о ком он говорит.

Я, как обычно, сажусь в кресло, включаю компьютер, подпираю голову рукой и создаю умный вид. Дима стоит рядом со столом и терпеливо наблюдает за каждым моим движением.

— Где босс? — спрашиваю я спокойным голосом, и жду, когда Димон взорвется от ожидания. За столько лет я выучил все Димины повадки и знаю, что он терпеть не может, когда я от него что-то скрываю. И может, я не очень хороший друг, но мне нравится его состояние во время психа: он хуже маленького ребенка — готов променять желаемую информацию на что угодно, а я открыто и нагло этим пользуюсь.

— Да ты везунчик, он попал в пробку, потом впопыхах ушел на совещание. Так что твоего опоздания никто не заметил, — тараторит он на выдохе и опять задает вопрос, который его мучает: — Кто она?

Димон правильный парень, у него есть девушка, с которой он встречается три года, из них полгода они живут совместно. Он ее очень любит, много делает для нее, и в последнее время Димон задался целью найти спутницу для меня. Он меня уверяет, что это удобно, когда тебя дома кто-то ждет. Боюсь представить, что будет, если мама объединится с моим лучшим другом. И когда он услышал, что я говорил о девушке, незнакомой ему, он всем сердцем желал оценить ее для меня.

— Знаешь, я тут в такую историю попал… — сморщил я лицо и двумя пальцами поднял нижний край джинсов кверху, показывая насквозь промокшие кеды, из которых торчат посеревшие от грязи белые носки.

— Я же слышал, как ты орал в трубку. Это она тебя в лужу?.. — настаивает Димон. Еще чуть-чуть и он начнет из меня доставать информацию, задавая один вопрос за другим, и мне придется уступить его упорству.

— Да что ты заладил: кто она, кто она?

— Макс, блин…

— Морозов, ко мне! — раздался высокий голос шефа и эхом прокатился в моей голове.

Шеф спас меня от серьезного допроса Димона, которому мне абсолютно нечего сказать, потому что я скрываю девушку из сна из моральных соображений.

Дима сочувствующе пожал плечами и тут же трусливо скрылся за белой перегородкой своего мини-кабинета. Чувствуя неизбежное, под ритмичные щелчки клавиатур, как под фанфары, я пошел в царские покои огребать свою порцию злословия и нравоучений.

Я так часто бываю у шефа в кабинете, что изучил каждую мелочь в его нескромном интерьере. Николай Петрович заказал себе из Италии специально вытянутый большой дубовый стол темно-коричневого цвета для больших совещаний, а иной раз мне кажется, что специально для меня, чтобы я себя униженно чувствовал в его тронном зале. Под столешницей и по фасаду стола были вырезаны причудливые завитушки, листья и многое другое. За спиной Николая Петровича размещен во всю стену шкаф, в таком же стиле, что и стол. И эта антикварная мебель, на мой взгляд, никак не сочеталась с современным массивным кожаным креслом и стеклянной стеной кабинета, через которую он отслеживал всех сотрудников в офисе.

Опустив глаза в пол, я сдерживаю себя от спора и язвительных фраз. Николай Петрович еще не отошел от прошлого раза, когда я сразу после ночного клуба, как добросовестный гражданин, явился на работу, но шутка не удалась.

— Что за вид? — грубо спрашивает он хриплым голосом и смотрит на меня снизу вверх.

— Ну, там бабушка, а потом лужа… э-э… — сочиняю я, не смотря в его глаза.

— Ты как нормальный журналист не можешь придумать причину своего внешнего вида? Учти, Морозов, ты здесь работаешь, потому что твой отец, мой очень хороший друг, дай Бог ему здоровья! — Николай Петрович всегда произносит четко каждое слово, как молотком вбивает в мой мозг. А когда он злится, то его обвисшая нижняя часть лица раздувается, как у жабы, и тогда он начинает извергать слова вместе с брызгами слюны.

— Я обещал твоему отцу, что сделаю из тебя человека. И мне очень, повторяю, ОЧЕНЬ сложно выполнить свое обещание, — произнес он, тыча указательным пальцем в стол.

— Ну да, я — дебил и не такой «очень, очень…», как мой отец, — вырвалось у меня от обиды, потому что меня злит, когда меня попрекают моим непутевым отцом. Конечно, для всех он правильный и идеальный. — Спасибо вам, Николай Петрович! Я уже на человека начинаю походить, старушку сегодня спас… — с ухмылкой произнес я.

— Не паясничай! — заорал он, хлопнув ладонью по столу. — Знаю я, каких ты старушек спасаешь, длинноногих в мини-юбках. — Последую фразу, он бросил небрежно.

В моей голове промелькнул образ выразительных карих глаз, золотисто-каштановых кудрей, ямочек на щеках, и я близко не мог сопоставить ее с девицами в мини-юбках. Голос шефа вернул меня в реальность.

— Итак, Морозов, — успокоившись, начал говорить шеф. Он всегда ко мне обращается по фамилии, так он проводит грань между главным редактором Николаем Петровичем и дядей Колей — другом папы. — У меня сегодня было совещание, и директор считает, что нашей газете не хватает популярности…

— И при чем тут я?

— Не перебивай, пожалуйста, и можешь сесть, — указал он рукой на кожаное кресло, которое стоит у стены, напротив стола.

Я сажусь в уютное кресло, он меня сопровождает мудрым взглядом. На самом деле я к нему очень хорошо отношусь. Он серьезный мужик, который много повидал в своей жизни, и ему есть чему меня научить, но постоянные сравнения с отцом будоражат мои воспоминания, и я хочу совершать отчаянные поступки, за которые мне будет стыдно. Иногда они, мудрые и опытные деятели, учат нас молодых, а поступают так, что нам за них приходится краснеть. Я молчу, смотрю в его лицо. Раньше я не задерживался долго в этом кабинете, поэтому не замечал, что Николай Петрович сильно поседел, а морщины на его круглом лице собираются в складки. Он часто прищуривается, когда о чем-то думает или просчитывает шаги своей работы. Пауза затянулась, он еще несколько раз постучал пальцами по столу и сконцентрировал внимательный взгляд на мне.

— Морозов, если бы не твой внешний вид, опоздание и хроническое хамство, возможно, я не обратил бы на тебя внимание. Ты, наверное, знаешь, что мир сошел с ума, его захлестнула волна оккультизма. Люди хотят верить в потусторонние миры, призраков, магию и прочую лабуду. И директор предлагает сделать небольшую колонку по оккультизму. — Николай Петрович поджал губы и поморщился. — Самому эта идея не по душе, она такая же мифическая, как и эта оккультная наука, но выше директора не прыгнешь, приказ есть приказ. И с сегодняшнего дня введен эксперимент. Завтра мы с коллегами обсудим, где колонка будет размещена и как оформлена. — Он выдержал паузу, а я пытаюсь провести анализ между сказанным, своим внешним видом и одновременно рассматриваю статуэтку фарфорового слона, которая, вероятно, привезена из самой Индии. — Ты возьмешь эту колонку на себя! — по лицу Николая Петровича разлился восторг.

— Что? — замер я, переваривая информацию, а потом резко вскакиваю с места. Меня переполняют противоречивые чувства — ярость и безысходность. Мне нравилось писать о погоде, об анонсах, я был доволен своим уютным креслом и интернетом.

— Морозов, успокойся. Это уже не обсуждается, я принял решение. Вон ты какие мифы сочиняешь, когда опаздываешь на работу, — ухмыльнулся он, и его лицо стало еще больше от ироничной жабьей улыбки.

Здорово меня положили на лопатки, я просто молчу и собираюсь с мыслями. Я знаю, что если я сейчас выскажусь, то это будет в очень грубой и нецензурной форме, а мне Николай Петрович пока нужен в друзьях.

— Если тебе сильно страшно одному браться за это дело, можешь Машку взять в напарники, то есть Марию Сановну, — поперхнувшись, быстро он исправил свою оговорку.

— Не-ет! — кричу я в ужасе и потихоньку начинаю направляться в сторону выхода. — Я сам справлюсь, спасибо большое вам за «хорошие» новости!

Моя гордость не позволит так легко расправиться с собой, я с сарказмом кланяюсь перед ним, как перед батюшкой.

— Позвольте мне идти, мой господин? — произношу я монотонно, а сам уже стою в дверном проеме.

— Позволю. Считай, что это повышение, — бросил он фразу мне в спину, и громкий хохот остался за закрытой дверью. Давно Николай Петрович так не веселился, жаль, что объектом его злой шутки стал я.

Я сижу за столом, обхватив голову руками, и тупо пялюсь в экран компьютера. В голове пустота, как будто все мысли ветром сдуло. Дима присел на край стола. Сидим. Молчим. Эта пауза уместна, после того как я тридцать минут гневно распылялся об этой долбанной колонке, швырял канцелярские предметы на стол, еще бросил пару фраз о том, что жизнь ко мне несправедлива, меня все заколебало, и завершил я свое выступление, сказав несколько живописных матов. Все эти тридцать минут Дима даже слова не мог вставить, что совершенно ему не свойственно при его болтливости. А под конец моего монолога сотрудники не обращали на меня никакого внимания, только Маша была сильно заинтересована моим выходом чувств.

— Я все понимаю, — наконец-то начал говорить Дима. — Может, этот эксперимент будет тебе на пользу.

— Да это чушь собачья! — снова завелся я и отшатнулся от компьютера.

— Макс, успокойся, — спокойно говорит он и руками показывает вниз, как будто бешеного пса укрощает. — Ты со временем разберешься. Что тебе еще сказал босс?

— Что завтра ждет от меня вестей. Снова пойду его забавлять, я теперь его новая цирковая обезьянка, — фыркнул я.

Дима, прищурив глаза, хитро смотрел на меня. Ладони свел вместе и приложил их к губам, чтобы прикрыть свою лукавую ухмылку.

— Что? — раздраженно спрашиваю. Я прекрасно знаю этого плута, он всегда на меня так смотрит, когда хочет что-то разведать. А горячей темой для него была моя незнакомка, которая покорила меня с утра.

— Ну, скажи, кто она? — морща нос, спрашивает он.

Я доверяю ему и всегда делюсь с ним впечатлениями о своих новых отношениях и увлечениях. А ее хочу спрятать в глубине своего сердца и никому о ней не говорить. Смогу ли я еще раз встретить ее среди сотни тысяч людей?

— Я не хочу об этом… — отмахиваюсь от него и отворачиваюсь к компьютеру. По экрану бегает цветная змейка, отвлекая меня.

— Я тебе друг или кто? Я вижу, что ты сам не свой, и не надо сваливать все на работу. Тебя кто-то зацепил, и эта кто-то сильно недоступна, — тараторит Дима, теперь я узнаю прежнего своего друга — темпераментного и нетерпимого.

— Нечего рассказывать, — рявкнул я и руками оттолкнулся от стола так, что мое кресло на метр проехало в проход. — Эта девушка — миф, она плод моего больного воображения.

— Вот и напиши об этом мифе в свою новую колонку! — произнес он с иронией, скрестив руки на груди, продолжая пытливо на меня смотреть. Я предполагаю, что он мне не поверил. — Ладно, Макс. Это вопрос времени, все равно ты мне про нее расскажешь, хватит парить мозг, и лучше сейчас расскажи мне о…

— Да, Макс, расскажи нам о ней… — В наш разговор вмешался третий.

Это Маша, грациозная, как пантера, ядовитая, как змея. После нашего расставания она пытается отслеживать каждый мой шаг, особенно на личном фронте. Всем своим поведением она пытается привлечь мое внимание и поймать в свои сети.

Маша слегка опустила голову и смотрит на меня поглощающим взглядом, ее накрашенные глаза и неестественно длинные ресницы придают взгляду роковую обворожительность. Пухлые губы увлажнены блеском, которые она изредка покусывает своими жемчужно белыми зубками.

Она мгновенно поймала мой изучающий взгляд и сделала пару шагов передо мной, чтобы я смог оценить ее внешность. Раньше меня цепляли ее стройные длинные ноги, которые на высокой шпильке казались еще изящнее и сексуальнее. Меня возбуждали ее обтягивающие юбки и полупрозрачные блузы, подобие которой она мне только что продемонстрировала. Сейчас она сканировала меня и смотрела на мою реакцию. Но после того, как я стал видеть во сне мою незнакомку, во внешности которой я находил простоту и нежность, меня перестали волновать блестящие гламурные побрякушки, длинные красные ногти, вульгарная косметика — в общем, все то, чем Маша пытается меня охмурить.

— Маша, какими судьбами? Я и не ожидал тебя увидеть, — произношу я небрежно, показывая всем видом, что она здесь лишняя.

— Ты ушел от темы, — злорадно проговорила она, продолжая испепелять меня взглядом.

Она раздражает своей твердолобостью, делая вид, что не понимает, что я ей пытаюсь донести. У нее всегда есть ухажеры, с ее внешностью она не остается без мужского внимания и щедрых подарков, но как только видит меня, в ней тут же просыпается спортивный интерес, и она пытается меня заарканить.

Дима смотрит на нас поочередно, и, зная его натуру, он мысленно ставит ставки кто из нас победит: я или она. Решив поиграться, я встал с кресла и оказался в проходе, где на нас многие глазели из своих клеток. Я подошел к ней вплотную. Она сложила губки, скрывая свою улыбку. Я полагаю, что ей льстило мое заигрывание с ней на публике. Положив руку ей на талию, я крепко прижал ее к себе, она замерла, я склонился к ее шее, и отчетливо увидел, как ее подруга Лиза, сейчас пялится на нас, открыв рот.

— Маша, только без обязательств, — нежно и ласково прошептал я ей на ушко, слегка касаясь губами ее маленькой мочки.

— Ты кретин, Морозов, — оттолкнула она меня и залилась гневом.

— У-у-у, не кипятись, при любых условиях тебя не должна интересовать моя личная жизнь, — твердо произнес я, не передавая никаких чувств, что еще сильнее ее обидело.

— Рано или поздно ты будешь мой, — произнесла она, надув губы и гордо подняв голову.

— Я предпочту «поздно», — улыбнулся я, она фыркнула. Оглянувшись по сторонам, она поняла, что публично проиграла мне, и легенда, пущенная ею самой, что мы любовники, была рассеяна. Она схватила красные папки со стола подруги, прижимая их к себе, улыбнулась, показывая всем, что ей вся это ситуация безразлична, развернулась и пошла. Я проводил ее взглядом, она ловко шла между рядами, звонко цокая каблучками. Где-то в глубине души мне ее жаль, но это единственный способ избавиться от этой липучки. Ее подруга Лизка притихла, втянув голову в плечи, смотрит на меня прищуренным ненавидящим взглядом. Я, не снижая высокомерия, подмигнул ей и вернулся к столу, прихватив кресло с собой.

— Круто ты ее, — восхитился Димон, — я и вправду тебя не узнаю, в другие времена ты просто таял под ее чарами. А сейчас в тебе что-то восстало.

— Меня Маша заводит, она мне очень нравится, но рядом с ней нет какого-то уюта и тепла. С ней круто проводить время, но после не хочется остаться. А я хочу определенности… — произнес я, садясь в кресло и запуская рабочую программу.

— Ты, похоже, знаешь, где твой уют, иначе ты бы Машу так грубо не послал, — тонко подметил Димон, намекая на незнакомку.

— Друг, давай так. Ты даешь мне время, я во всем разбираюсь, а потом тебе все рассказываю.

Мне очень хотелось прекратить Димины пытки, но я не готов делиться своей таинственной историей. Дима хороший друг, но даже он расценит мои приключения во сне, как признаки сумасшествия.

— Я надеюсь, что ты быстро во всем разберешься.

— Все решится в течение месяца… — произношу я с выдохом.

Дима омрачено посмотрел на меня. Он даже не представляет, что для меня ожидание намного мучительнее, чем для него. Я очень хочу увидеть свою Анастасию. На какой-то миг я начал верить, что где-то есть некая сила, которая руководит нашими судьбами. Я очень быстро отмахнулся от этой идеи.

— Я домой, мне надо подумать о колонке, — встаю, дружески похлопываю Диму по большому спортивному плечу.

— Странный ты какой-то, в трудоголики записался. Ладно, бывай! — в ответ он легонько толкнул меня в плечо, когда я пошел мимо него.

Я наслаждаюсь тишиной, в последнее время я стал искать одиночества, а моя машина — это лучшее место, где можно уйти в себя. По пути домой заезжаю к отцу на работу. Встреча с ним мне малоприятна, потому что он постоянно давит меня своими наставлениями и рассказами, как он всего сам добился. Где-то в его назиданиях проскальзывает отеческая любовь, но очень неуловимая, я наступаю себе на горло и прохожу вглубь офиса.

Ласковая секретарша мило улыбается и говорит, что Анатолий Сергеевич — мой отец — свободен и может меня принять. Мне претила вся это вежливость, за которой скрывается явное лицемерие.

Отец полюбопытствовал, для чего мне нужны услуги психолога, я сказал ему ту же версию, что и маме. Отец, как обычно, отметил, что я могу в любое время обратиться к нему за помощью, на что я ответил ехидной улыбкой, но, к моему удивлению, мы распрощались на доброй ноте.

Я откинулся на сиденье и просто еду по городу, высматривая ее милое личико. Мне встречается много хорошеньких девушек, возможно, даже привлекательнее моей Анастасии, но что-то меня в них не цепляет. По ее скромности, тактичной речи и серьезным глазам складывается впечатление, что она умная девушка, которая много проводит времени за книгами и не шляется по магазинам, кафешкам или клубам в поисках приключений. Возможно, ее можно найти в городской публичной библиотеке или если объехать все известные институты города, может, мне повезет.

Объехав полгорода, я не нашел ее и с легкой досадой поехал домой. Моя игрушка — тигренок на торпеде — беспрерывно качает головой, хоть как-то успокаивая мои нервы. Хотел на днях выбросить эту игрушку, но оставлю до того времени, пока не найду ее.

В доме царит тишина. Мама на работе, нянчит своих учеников, отец, как обычно, задерживается на очередном важном совещании. Сижу, сосредоточив взгляд в одной точке, ищу идеи к моей новой колонке, но все мои мысли сводятся к ней. Понимаю, что я изменился, меня не влекут шумные компании и внимание девчонок, а после встречи с ней я теряю границы между реальным миром и своими снами.

Почему-то работа психолога для меня ассоциируется с душевными болезнями, и мне было сложно признаться себе, что я такой. Но я наблюдаю некое расстройство в самом себе и очень хочу вернуться к прежней жизни и избавиться от моих снов, хотя это девушка мне очень мила.

На столе блестит золотая визитка, которую мне дал отец. «Климова София Вячеславовна» — красными ажурными буквами написано имя психолога. Неуверенно беру ее, покрутив мобильник в руке, начинаю набирать номер.

— Алло, — отвечает мне приятный женский голос, — я вас слушаю…

— Э-э, София Вячеславовна… я хочу записаться на прием… или вы даете консультацию по телефону?

— Я сейчас дома, буду очень вам признательна, если вы перезвоните завтра в мой офис, и тогда мы обсудим нашу встречу, — спокойным обаятельным голосом говорит она. — Представьтесь, пожалуйста…

— Я — Морозов Максим. До завтра.

Не дожидаясь прощальных слов, раздраженно швыряю телефон на кровать. И здесь облом, что за день такой. Ложусь на кровать, смотрю на белоснежный потолок и предаюсь воспоминаниями о ней. Раз я не у психолога, то наслажусь своей страстью, вдруг после встреч с психологом мне запретят думать о ней.

Соотношу воспоминания из сна с внешностью Анастасии и прихожу к выводу, что это она или?.. Мне надо найти ее, во что бы то ни стало…

Она

Несмотря на опасность ночи, я люблю ее. Люблю смотреть в окна, где горит свет, и представлять, что за этим светом скрывается тепло и доброта, а если нет — то есть я.

Пусть я не смогу заглянуть во все окна, но смягчить сердца большинства сумею. Молю лишь о том, чтобы небо дало мне силы и терпение, с остальным я справлюсь сама. Только образ моего поклонника еще преследует меня, возможно, в глубине души я очень хочу встречи с ним, но страх последствий разрушают все мои романтические представления о любви.

Глупо все… и любовь глупа. Как твердят ученые — это всего лишь химические процессы в организме человека…

Глава 3

Он

Сплошная пелена перед глазами, я пытаюсь хоть что-то нащупать руками и попадаю в нечто липкое и вязкое, как плотная паутина. Она начинает облеплять меня, закутывая в плотный кокон, который лишает воздуха, и я пытаюсь разорвать его руками. Сквозь бесформенные разрывы проступает яркий свет, но каким-то мистическим образом разрывы срастаются, забирая последние лучики света, и наступает тьма. Я продолжаю бороться с непонятным для меня злом, продолжая рвать паутину.

Раздается душераздирающий крик, в котором я узнаю голос Насти. Она продолжает кричать, словно ее пытают. Меня охватывает паника, я стараюсь как можно быстрее разорвать эту паутину и выбраться на свет, чтобы найти Настю. Но все мои усилия заканчивались провалом, а крик, как лезвием, режет мне слух. Паутина сковала мои движения, и я вынужден слушать ее крики: сколько в ее голосе боли и страха, как будто ее разрывают на мелкие кусочки. Меня переполняет сожаление, что я ничем не могу ей помочь. Мои нервы как натянутая струна, еще один крик, я вздрагиваю.

Через сумрак осматриваю все вокруг и вижу наглухо задернутые шторы, на столе полный хаос из бумаги и канцелярских предметов, шумит включенный компьютер, рядом с кроватью стоит стул, на котором небрежно набросаны мои вещи. До моего сознания доходит, что это был кошмарный сон. Дыхание мое тяжелое и прерывистое, со лба стекают капельки пота, и я смахиваю их ладонью. Сижу на кровати, оцепенев от пережитого, мои руки по-прежнему недвижимы, будто невидимые путы сковали их, и лишь спустя время я прихожу в себя.

Как опьяненный, я захожу в ванную и прямо в пижаме встаю под душ. Холодные капли стекают по моему лицу, спине, одежда становится мокрой, тяжелой и противно прилипает к телу. Мое сердцебиение приходит в норму, я расслабляюсь. Несмотря на сон, я оказался совершенно беспомощным по отношению к любимому человеку. Раньше я видел ее задумчивой, нежной и красивой, сейчас я очень хочу закрыть ее собой от несчастья, которое заставило ее так кричать. Понимаю, что это бред, нельзя спасти девушку из сна, но этот крик сводит меня с ума и до сих пор эхом звенит в ушах.

Одевшись, я снова набираю номер телефона психолога. Абонент вне зоны обслуживания, в отчаянии выругиваюсь и убираю телефон подальше в карман.

Еду на работу и смотрю по сторонам. Это уже входит в привычку. В прошлый раз я ее увидел на этом перекрестке, но сегодня, увы, ни на этом, ни на каком-либо другом ее не было.

Когда я появился в офисе, первой, кто меня оценил, была Маша. Она смотрела на меня пожирающим взглядом, а я был крайне удивлен тем, что я до сих пор ее волную после вчерашнего неприятного разговора. После утренних переживаний я надел на себя то, что первое попало в руки: голубые джинсы и белую футболку с бледно-серым орнаментом на плече. Я смотрел на Машу и пытался понять, что такого притягательного она во мне увидела.

Впереди меня ждали куда более серьезные проблемы, чем Машины преследования. Я опять стою в кабинете у Николая Петровича, рассматривая сувениры на полках итальянского шкафа. За вчерашний день меня не посетила ни одна идея, которую я мог бы сейчас преподнести, поэтому я упорно гадаю: из какой страны привезен красный веер с черными иероглифами по краю ткани, стоящий на небольшой подножке.

— Слушаю тебя, — строго буркнул шеф, прерывая мои бесполезные мысли, и внимательно смотрел на меня из-под густых седых бровей.

— В общем, я подумал…

«Не о том я думал!» — ворчу на себя я, понимая, что сейчас придется импровизировать.

–…колонку можно разместить около гороскопов — это тоже вроде оккультное направление.

— Морозов! — глубоко вздохнул Николай Петрович. — Где и как размещать колонку — не твоя задача, ты должен подумать, о чем будет статья.

Меня в секунду осенило, лампочка зажглась.

— А что, если мы подадим объявление, люди сами будут писать в редакцию о сверхъестественных вещах, самое интересное мы можем редактировать, комментировать и пускать в печать.

— Это отличная идея, — серьезное выражение лица босса смягчилось и посветлело.

«Класс!» — мелькнуло у меня в голове.

— С тебя текст объявления, — бодро сказал Николай Петрович, — а сейчас свободен…

Я выхожу из кабинета довольный собой. Хоть какие-то хорошие новости с утра. У меня есть как минимум неделя до того, как письма начнут приходить в редакцию, и я смело могу посвятить это время на поиски моей Анастасии.

«Кстати, надо не забыть записаться к психологу», — делаю себе заметку.

Ко мне приближается Димон, как всегда, держит свою ухмылку на лице, я делаю грустный вид, хочу приколоться над ним и улучшить себе настроение.

— Вижу, друг, у тебя все плохо, — стучит он мне по плечу, а сам ехидничает.

— Да, меня наконец-то уволили, — с тоской произношу я и наблюдаю за его реакцией. Он мгновенно меняется в лице, глаза становятся большими от удивления, а потом их наполняет страх. Я не могу удержаться от хохота, глядя на эту трагедию.

— Чего ты ржешь, придурок? Тебя же уволили… — и, не окончив фразу, понимает, что это был развод. — Шутки у тебя тупые, — рявкнул он, надув свои толстые губы, и пошел к своему рабочему столу.

— Да ладно. Зато я выяснил, что ты самый первый огорчишься, если меня вправду уволят, — говорю я и плетусь вслед за ним.

Он садится за стол, из ящика достает две красочные карточки и протягивает мне.

— Пойдешь в клуб в пятницу? Приезжает крутой ди-джей, программа будет офигенная, — произносит он куда более спокойным голосом.

Я был удивлен: Дима больше предпочитал спортивные клубы, благодаря этому у него было спортивное накачанное тело, а с его высоким ростом он казался великаном. Обычно в ночные клубы тащил его я, но для этого мне надо было приложить массу усилий.

— Сегодня у нас какой день? — задумчиво спрашиваю я и беру со стола календарь, всматриваясь в сетку с цифрами: вторник, 16 июня. — Куда идти-то?

— Все на билете написано, — сурово произносит он, и я понимаю, что он еще не остыл от моей глупой шутки.

Я беру билет и прячу в заднем кармане джинсов.

— Дим, мне надо отлучиться по делам, прикрой меня. Скажи, что я там… оккультную атрибутику поехал покупать, чтобы проникнуться темой, — иронично говорю я: до сих пор не могу поверить, что мне придется иметь дело с этой хренью.

— Дурак ты, Морозов! — ворчит он и сердито качает головой. — Еще в секту вступи, чтобы проникнуться лучше.

— Спасибо, друг! — воскликнул я и, озираясь по сторонам, выхожу из офиса в надежде, что босс не обнаружит моего отсутствия.

В машине я все-таки дозваниваюсь до психолога. К моей удаче, она меня может принять сегодня. Я был очень рад, что в моей жизни появляется светлая полоса и мне снова везет.

Стандартное офисное здание: кафельные полы, стеклянные двери, все стерильно, зеркальный лифт, много этажей — мой шестой. Выйдя из лифта, я вижу длинный широкий коридор, вдоль которого много стеклянных дверей кофейного цвета с золотистыми номерками. Я посмотрел на ладонь, на которой я второпях написал номер нужного мне офиса — 1358. Подняв голову, я обратил внимания на силуэт удаляющийся фигуры. Черты мне показались знакомые, каштановые волосы с золотистым отливом, легкое платье, и недолго думая, я рванул к ней.

— Настя!.. — ору я и хватаю девушку за плечо.

Она обернулась, небрежно кинув на меня взгляд, стряхнула мою руку с плеча.

— Извините, я обознался.

— Бывает, — сказала она, приподняв плечи, и пошла дальше.

С досадой обернулся, и мой взгляд пересекся с женщиной, которая тихо стояла, прижавшись плечом к белой стене. Ее взгляд был серьезен и одновременно любопытен, возможно, ее внимание привлек шум, на который она и вышла в коридор посмотреть. На меня сквозь роговые коричневые очки смотрела стройная маленькая женщина с темной объемной стрижкой, одетая в синий брючный костюм. Руками она обнимала стопку каких-то бумаг и папок. Между нами сложилась какая-то неловкость, решения которой я не видел.

— Вы, случайно, не мой клиент? — спросила она мягким бархатистым голосом.

— Если вы Климова София… как-то там…

— Вячеславовна, — закончила она мою фразу и улыбнулась, — пройдемте в мой кабинет.

Посмотрев на дверь, в которую мы вошли, я глянул на цифры, написанные на руке: они совпадали. Я оказался в просторном светлом кабинете с большими окнами и белыми прозрачными шторами. На одной стене были наклеены фотообои с видом больших скал и водопада, и кажется, что вода спадает на большие раскидистые цветы, похожие на мини-деревья, которые стоят на полу. Почти на середине комнаты стоит массивное коричневое кожаное кресло, из-за которого не сразу можно увидеть, как между окон расположен низкий стеклянный столик, по бокам которого два аккуратных кресла коричневого цвета. Я предполагаю, что это место для клиентов. Место Софии Вячеславовны выделено отдельной зоной: ее большой стол стоит на подиуме, а позади вдоль двух стен размещены книжные полки, которые сходятся в углу. Она с легкостью проходит к своему месту и с грохотом роняет папки на стол, после как ни в чем не бывало садится в кресло.

— Прошу, Максим, располагайтесь, — показывает она на огромное кресло в середине комнаты.

Несмотря на большие габариты, кресло оказывается очень удобным и мягким, мои мышцы невольно расслабляются. Я посмотрел в белый потолок и на миг представил, что я на приеме у стоматолога.

— Расскажите, что вас беспокоит? — мягко спрашивает она, тихо постукивая ручкой о стол.

От этого вопроса мое сознание сжалось до маленькой точки, я понимаю, что никому и никогда не рассказывал о ней, а сейчас эта незнакомая женщина попытается вывернуть мою душу наизнанку.

— Максим… — настаивала София.

В моем положении было глупо молчать, ведь я сам пришел за помощью.

— Полгода назад во снах я начал видеть девушку. После первого ее визита я не придал этому значения и подумал, что это обычный сон, но она стала приходить все чаще и чаще. Мы общались, гуляли, я стал привыкать к ее присутствию, ложась спать, с нетерпением ждал ее визита, а когда она мне не снилась, начинал скучать. После этих снов моя жизнь изменилась, она обрела краски и смысл, во сне жизнь казалась настоящей, чем когда я просыпался. До определенного момента меня все устраивало, периодически я осознавал, что живу неправильно, но видел ее и все забывал. Несколько дней назад я встретил эту девушку на улице, и грань между тем миром и этим стерлась, мне показалось, что мои сны вошли в мою явную жизнь, и я схожу с ума.

— Как выглядит ваша девушка? — вторглась вопросом София в мое повествование.

— Она очень красивая. У нее кудрявые золотисто-каштановые волосы, она очень часто убирает их в хвост. Большие открытые светло-карие глаза на овальном личике. Она очень часто задумчива, но когда улыбается, появляются милые ямочки на щечках. Она ниже меня ростом и кажется такой хрупкой, но в то же время сильной духом. Рядом с ней я путаюсь в мыслях, но твердо знаю, что мне хочется уберечь ее от чего-то страшного.

— Все… все, я поняла, — снова прервала меня София. В ее голосе появилась непонятная для меня нота тревоги. — Что именно вы делали с ней во сне?

— Если вы думаете, что это эротические сны, то это не так, — ухмыльнулся я, сама мысль об этом мне казалась забавной. — Конечно, я мечтал хотя бы поцеловать ее, но максимум, что мне удавалось, это подержать ее миниатюрную ручку. В одном из последних моих снов мы гуляли в парке, сухая осенняя листва падала к нашим ногам. Настроение у нее было хорошее, что не могло меня не радовать. Руками она обнимала, словно плюшевого медведя, синюю книгу. Она сказала, что эта книга хранит ее веру. Когда она была маленькой, ее мама ушла и в память оставила эту книгу. Она не винит свою мать ни в чем, ведь на этот поступок у нее были свои причины, и благодарит ее за маленькую опору в виде этой книги. После этого рассказа я еще больше хотел ее уберечь…

— Хватит! — резкий крик Софии вновь прервал меня.

Вздрогнув, я посмотрел на нее, она нервно крутила массивный перстень на пальце и, увидев мой испуг, смягчилась в лице.

— Извините, — произнесла она спокойно, — все это очень трогательно, и я делаю вывод, что эта девушка всего лишь образ, который воспроизводит ваше сознание, поэтому вы питаете к ней глубокие чувства. Другими словами, вы вступили в тот период, когда готовы создать серьезные отношения и ищете себе вторую половинку. Вам пора переходить в нормальную жизнь и найти ту девушку, которую подсказывает ваше сознание.

— Я же сказал, что ее встретил, — возмутился я, меня сбила с толку ее реакция на мой рассказ. София продолжала проявлять беспокойство, теребя кольцо на пальце. Мне показалась, что сейчас она выцарапает красный камень из своего кольца.

— Возможно, вы обознались, так как очень много людей вокруг с похожей внешностью. Вы ее в коридоре видели?

— Не совсем, — фыркнул я. — Вы просто скажите, я псих или нет? Я только за этим к вам пришел, меня очень пугает мое состояние.

Она меня не поняла, поэтому я хотел побыстрее услышать ответ и закончить все эти муки: я был прав, что скрываю ото всех свою страсть.

— Вы вполне нормальный человек, если вы продолжите поиски, то найдете свою половинку, даже если она будет маленько иная, чем во сне. Буду признательна, если вы еще пару раз придете ко мне. И-и… и вообще мне просто интересна ваша ситуация, — говорила она мягко и немного лукаво.

— Значит, все в порядке, — убеждаю я сам себя.

Меня очень радовало, что мое состояние признали нормальным, но в то же время чувство неудовлетворенности преследовало меня. Я продолжал считать, что девушка из сна — реально существующий человек, а не образ. После визита к психологу я весь вечер провел в поисках: среди сотни незнакомых лиц искал одно-единственное — знакомое и родное. Чем дальше я уезжал от дома и чем быстрее шло время, тем больше я отчаивался. После того как село солнце, город погрузился во мрак, и лишь свет фонарей освещал путь ночным бродягам, таким как я. Мои поиски на сегодня закончились, и я бесцельно брожу по улицам города с последней надеждой, всматриваясь в лица прохожих, но увы…

Она

Я чувствую сквозь закрытые веки, как вокруг становится светло и хорошо. Не открывая глаз, нащупываю будильник на тумбочке и тащу его к себе. Приоткрываю один глаз, и меня сразу ослепляет вспышка яркого света, и только через несколько секунд мое зрение привыкает к дневному свету и я способна видеть. Зелеными цифрами на темном циферблате написано: 9:00 17/06 ср.

— А-а-а-а… — я опаздываю в институт. Для меня опоздание — это в первую очередь личное оскорбление самой себя. Можно по пальцам сосчитать, сколько я опаздывала за свою жизнь, — это будет пятый и такой же неприятный, как и прочие другие.

Я соскочила с постели и побежала в ванную. Быстро умываюсь и чищу зубы, одновременно произнося молитву: «Отче наш…» Полощу рот: «Иже еси на небесех!» Умываюсь холодной водой, чтобы прогнать остатки сна, и продолжаю дальше: «Да святится имя Твое, да будет Царствие Твое…» Иду в комнату и открываю шкаф: «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли». Охватываю взглядом все свои вещи, останавливаю выбор на повседневных темно-синих джинсах, меня смущает, что они слишком облегают ноги, но при этом они очень удобные, а я ценю комфорт. Натягивая джинсы, продолжаю читать: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Свои обтянутые бедра я прикрываю светлой свободной туникой, что позволяет мне легко избавиться от смущения: «И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим…». В кожаную сумку, похожую на мини-портфель, заталкиваю тетради, папки и свою синюю книгу с молитвами, при этом продолжаю молиться: «И не введи нас во искушение…» Торопливо расчесываю волосы и собираю их в тугой хвост: «Но избави нас от лукавого…». Увлажняю губы блеском, смотрю на беспорядок в комнате, который не в силах сейчас устранить, я замираю и заканчиваю молитву на одном дыхании: «Твое есть Царствие и Сила и Слава во веки веков. Аминь».

Я знаю, что нарушаю первое правило, которому меня научил отец Александр: «Нельзя совершать молитву одновременно с другой работой. Молитва должна совершаться в спокойном умиротворенном состоянии, разум чист от суетных проблем, а душа и сердце открыты к диалогу с Богом». Мое положение не позволяет мне отвести специального времени, а выйти на улицу без молитвы я не могу, к тому же моя душа и тело в постоянном диалоге с Создателем.

Конец ознакомительного фрагмента.