Не единственная

Лидия Миленина, 2023

Что продать горшечнику, если на войне он потерял руку, а с ней – былое мастерство? Только красавицу-дочь. А покупает ее сам король. В гарем правителя она не попадет – ей суждено стать подарком загадочному Первому Советнику, о котором никто ничего не знает. От подарков короля не отказываются…Как сложится судьба молодой наложницы? Обретет ли она свободу, и кем окажется ее таинственный хозяин?

Глава 4

В этот вечер господин Эль отмечал с королем заключение крупной торговой сделки с заморским государством. Сегодня Ахтиону не хотелось шума, поэтому они были вдвоем. Если не считать трех девушек, что танцевали в дальнем конце зала под игривую музыку.

Двое мужчин полулежали в низких удобных креслах, небольшой столик между ними ломился от яств. Девушки грациозно извивались, прогибались назад до самого пола, свет магической люстры бросал отсветы на их блестящие костюмы, лишь немного прикрывавшие самые сокровенные части тела. Неожиданно музыка стихла, девушки остановились и, скромно опустив глаза, ожидали разрешения уйти.

— Хочешь какую-нибудь из них? — спросил король, указав на девушек и лукаво улыбнулся. — Любая из них — твоя. Хочешь на час, хочешь на ночь, хочешь — навсегда…

Господин Эль добродушно рассмеялся и отрицательно покачал головой. Король улыбнулся, тоже покачал головой, мол, так я и знал, и махнул рукой, давая танцовщицам разрешение уйти. Плавно покачивая бедрами, как это было принято в гареме повелителя, они удалились.

Воздержание господина Эль было любимым предметом шуток короля. Горячий тридцатилетний Ахтион не мог разгадать, почему его друг, которого он считал немногим старше себя, пренебрегает женским обществом. Большинство мужчин, наделенных властью, заводили большие гаремы, а в качестве жен выбирали дочерей знатных древних родов, образованных и воспитанных в добродетели. Ведь это наложниц может быть сколько угодно, а жена у каждого только одна.

Сам король еще в молодости женился на принцессе заморского государства, поддерживал с ней дружеские отношения, не забывая иногда приглашать ее в свою спальню. А в его гареме было более четырехсот красавиц из разных частей страны, и из-за ее пределов… В общем, приятного разнообразия хватало.

Поэтому, не понимая друга, король подтрунивал над ним. Предлагал ему то одну, то другую красотку, иногда просто шутил, что господина Эль интересуют только политика, экономика и война. А тот всякий раз добродушно отшучивался.

Но, вопреки мнению короля и распространенным слухам, господин Эль не хранил целибат. Просто традиции этой страны вызывали у него грустную улыбку. Правда, без особого неприятия. Он бывал в разных местах, приходилось ему посещать и страны, где правят женщины-амазонки, а мальчиков убивают при рождении, оставляя лишь немногих — для продолжения рода. Здесь мужчины эксплуатируют женщин, там женщины убивают мужчин. Баланс. Так видел это господин Эль. Но все же местные традиции ему не нравились.

Однако менять уклад жизни в Альбене по собственному вкусу не входило в его планы. У господина Эль были другие цели, более глобальные. И касались они не только Альбене…

Никто не знал, но во всех трех соседних странах, и в нескольких заморских, он был тайным советником. Правда, лишь в Альбене занимал официальную должность, ведь именно на эту страну он делал основную ставку в своей игре. Поэтому и жил он теперь по большей части в столице, в пожалованном ему дворце. А вот желания, которые он, впрочем, давным-давно умел усмирять, реализовывал там, где царят иные нравы. Там, где свободные красотки сами желают провести знойную ночь с мужчиной… При его внешности и умениях таких красоток вокруг всегда оказывалось много. Просто король об этом ничего не знал, как не знал и о его истинной роли на внешнеполитической арене.

* * *

Аньис очнулась в экипаже, который медленно ехал по вечерним улицам. Она лежала на чем-то мягком и удобном. Обнаженная кожа рук касалась бархатистой обивки. Это было приятно. В углу горел магический светильник из тех, что стоят бешеных денег. Раньше Аньис только однажды видела такой, когда в раннем детстве оказалась с отцом в магазине магических товаров. В карете же она и вовсе была впервые в жизни, и догадалась, где находится, только по покачиванию, рывкам и окрикам кучера освободить дорогу.

— Выпей воды. У тебя был обморок, — услышала она спокойный холодный голос Ансьера. Он сидел напротив на диване с красной обивкой. Еще не полностью придя в себя, Аньис попробовала сесть. Плечи и локти ломило, правой рукой было сложно двигать, сразу возникала боль в плечевом суставе. Да и во время своей отчаянной гонки она наставила много синяков — по всему телу ощущалась ноющая боль ушибов. Голова кружилась, это мешало здраво оценить ситуацию или испугаться по-настоящему. Аньис поморщилась от боли. К ее удивлению, господин Ансьер привстал, подсунул руку ей под спину и помог сесть. От его прикосновения она сжалась, как кролик, застигнутый удавом. Этот человек казался Аньис слишком страшным, жестким и хитрым. Его доброта — это лишь видимость, а прикосновения похожи на прикосновения смерти.

— Выпей, — повторил он, протягивая ей открытую фляжку. Фляжка была изящного вида, вероятно, серебряная. Аньис покорно взяла ее, робко сделала глоток и тут же выпила целиком, просто опрокинула в себя все, что было во фляге. Только теперь она поняла, насколько ей хочется пить.

— Спасибо, — поблагодарила она. Но тут же сообразила, с кем разговаривает, и отползла в угол, стараясь отдалиться от страшного человека. Ситуация казалась безвыходной. Она попала в ад — так называлось место под горами Андоррэ, где живут демоны, и кипят реки лавы.

Господин Ансьер забрал фляжку и устремил на нее холодный изучающий взгляд.

— Хорошо, что праздничный прием у Первого Советника лишь через семь дней. Синяки успеют зажить. Не волнуйся, тебя приведут в порядок.

Аньис не смела ничего ответить. Начальник гарема, снова оглядев ее лицо и фигуру, поморщился, вероятно, заметил очередной синяк. Аньис опустила глаза и старалась не думать, куда она едет, что ее ждет. И что ее буравит взглядом этот страшный человек.

— Понимаешь, девочка, — вдруг сказал он. — Это моя работа. Вот твой отец — гончар. Его работа — делать горшки и прочую утварь. А моя работа — выбирать женщин для короля. Я всего лишь исполняю его желания. Иногда мне приходится выбирать женщин и для его друзей.

«Вы просто чудовище», — подумала Аньис.

— Почему вы выбрали меня? — отважилась спросить она.

Ансьер рассмеялся, возле хищного носа, похожего на клюв, и холодных глаз вдруг заплясали морщинки.

— Знаешь, девочка, я столько лет занимаюсь этим… Я с одного взгляда распознаю, какая женщина понравится мужчине… Вкусы короля я знаю лучше его самого. Все мои приобретения были оценены им по достоинству, — охотно ответил Ансьер. Казалось, ему нравилось рассказывать об искусстве выбора женщин. — Но никто не знает вкусов господина Эль. Я мог лишь предполагать, Король велел мне купить настоящую красавицу по последней моде. Меня озарило, как только я краем глаза заметил тебя. Но кроме внешности, ты наделена и другим, девочка Аньис… Знаешь чем? — Ансьер пристально посмотрел на нее. — В тебе есть искренняя преданность, та верность, что ценится сильнее рабской покорности. Не каждая женщина наделена этим. Поэтому я выбрал тебя.

— Откуда вы знаете, что есть во мне? — спросила Аньис и отважилась посмотреть в лицо господила Ансьера.

— Потому что сразу распознаю, что за женщина таится в девочке. Слишком много вас я купил за свою жизнь, — усмехнулся он. — И знаешь, девочка Аньис, если бы не поручение короля, возможно, я… купил бы тебя себе, — серые глаза под нависающими бровями хищно сверкнули. — Редко встретишь такое сочетание внешности и нрава.

Сердце Аньис зашлось холодом, когда она услышала, что он мог купить ее для себя. Стать его рабыней, делить с ним ложе… Это казалось хуже смерти. Аньис и так опасалась того, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, того, что вскоре — всего через семь дней — ждет ее саму. А уж представить, что ей пришлось бы лежать рядом с этим страшным холодным Ансьером, что он будет прикасаться к ней… Это было невыносимо. Аньис передернуло.

— Не волнуйся, — усмехнулся Ансьер, словно угадав ее мысли. — Я купил тебя как подарок короля господину Эль. Это прописано в документе. И уже никогда не заберу к себе, девочка. Твоя преданность достанется господину Эль… или никому.

— Зачем кому-то моя преданность..? — спросила Аньис.

— А ты не понимаешь, малышка?! — Ансьер захохотал, запрокинув голову. — Впрочем, они и сами не понимают, что уж говорить о тебе! Знаешь, чего хотят все эти короли и господа, все эти, наделенные могуществом и властью?! Думаешь, они хотят раболепия и покорности?! Они думают, что хотят этого. Но нет, девочка, они хотят другого: искренней преданности, добровольной и заслуженной. Правда, это должна быть преданность женщины, которую хочет он сам. А знаешь… — отсмеявшийся Ансьер заговорщицки нагнулся к Аньис. Она инстинктивно отпрянула. Мужчина снова рассмеялся: — Они готовы на многое, чтоб получить такую преданность. Если ты поманишь этим, то сможешь управлять своим господином, будучи его рабой… Понимаешь меня, девочка, да?

— Я не хочу никем управлять и не хочу быть ничьей рабой, — насуплено ответила Аньис. — Лучше скажите, почему у господина Эль нет наложниц?

Больше всего она боялась, что человек, которому ее хотят подарить, имеет странные пристрастия… В голове всплывали рассказы о господине Тальсоо — внезапно разбогатевшем провинциальном дворянине. Ему много раз предлагали жениться, либо приобрести подходящих наложниц, но тот неизменно отказывался. А спустя много лет оказалось, что по его поручению покупали молодых девушек у заморского работорговца, втайне приводили в его дом, где он долго мучил каждую из них. А в конце, когда жертва надоедала, убивал. Самой страшной Аньис казалась история про одну из этих девушек, которую он два года держал в подземелье, а потом она сама умерла от пыток и истощения…

Господин Ансьер в очередной раз внимательно изучил лицо Аньис.

— Ах, вот, значит, чего ты боишься, девочка, — усмехнулся он. Дальше говорил совершенно серьезно: — Нет, Аньис, господин Эль — не любитель пыток. Я пару раз встречался с ним во дворце, поверь мне, он не из них.

И Аньис поверила. Ей нужно было хоть на что-то опереться. Пусть даже это слова человека, который круто изменил ее жизнь, и еще совсем недавно вызывал леденящий кровь страх.

— Скоро приедем, — сказал он. — Если у тебя есть еще что-то спросить у меня — спрашивай. Во дворце у меня не будет времени тобой заниматься.

— Как вы узнали, где я спряталась..?

Ансьер опять рассмеялся.

— Одна законопослушная старушенция решила, что ей очень нужны десять куарино, предложенные за беглую рабыню…

* * *

Дальше все снова было, как во сне. Только сон стал не страшным, а странным и красивым. Конечно, Аньис видела королевский дворец и раньше, когда гуляла в центре города. Но сейчас, ближе к ночи дворец светился в огне множества круглых магических светильников: золотых, розовых, зеленоватых… В их сиянии он казался сказочным, нереальным, прекрасным насколько, что перед этой красотой хотелось склониться. В центре замка возвышались три величественные круглые башни, огромная колоннада вела от них на запад и восток. И все это сейчас сияло, светилось тысячами огней, словно отбрасывая искры в небо. Там, где колоннада заканчивалась, начинались восточный и западный флигели.

Королевский гарем располагался в восточном флигеле, сюда и подъехал экипаж господина Ансьера. Аньис удивленно хлопала глазами, ошеломленная великолепием. И дрожала от пережитых потрясений и вечернего холода. По периметру здания стояла вооруженная охрана вроде тех двух амбалов, что сопровождали Ансьера.

— Пойдем, девочка, — Ансьер указал ей на незаметную в темноте массивную дверь чуть правее того места, где они стояли. Но прежде чем он дотронулся до ручки, она открылась, и перед ними предстал высокий человек лет сорока с непокрытой головой, в темных брюках и бежевой рубашке. Светлые, коротко стриженые волосы, черты гладко выбритого лица твердые, спокойные. На лбу между глаз залегли глубокие мимические морщинки, как у людей, которые часто бывают недовольны.

— Приве-е-тствую вас, — странно и смешно растягивая слова, произнес он. В руке он держал голубой светящийся изнутри шар. — Как тебя зову-ут, дитя? — спросил он.

— Аньис, господин, — девушка на всякий случай опустила взгляд, хоть этот человек не вызывал у нее страха.

— Харо-о-ошая девочка, — улыбнулся он Ансьеру и направил светильник в сторону Аньис.

— Какой кошма-а-ар! — свет упал на темно-лиловые синяки, оставшиеся на руке Аньис от стальной хватки охранника. — Кто тебя та-а-к, девочка?! — он аккуратно поднял ее руку свободной рукой и поморщился, разглядывая лиловые пятна.

— Гурчо перестарался, — ответил ему Ансьер.

— Ру-у-ки атарва-ать этому Гурчо!! — искренне возмутился странный господин со светильником. — Ох, уж эти мужчины, скажи де-е-евочка! Грубые, ноте-о-осанные! Кошмар…

Аньис удивленно уставилась на него.

— Не удивляйся, де-е-евочка! — искоса взглянув на нее, сказал он. — Я евнух. Просто не так давно, поэ-эта-аму выгляжу, как мужчина. Меня зовут Арбак, — он доброжелательно кивнул Аньис.

— У тебя семь дней. Подготовь ее как для самого короля, — бросил Ансьер. — Только правилам общежития можешь не учить — они ей не понадобятся.

— Та-а-к мало? — возмутился Арбак. — Чему мы успеем ее на-а-учить?

— Да уж научите чему-нибудь. И вызови врача — от этих следов ничего не должно остаться, — жестко сказал Ансьер, неожиданно потрепал Аньис по щеке, от чего она опять сжалась, как кролик, и пошел вдоль стены замка на запад. Аньис испытала облегчение. Тот, кому ее передали, казался безопаснее и добрее господина Ансьера.

— Пайдем, де-ева-а-чка! — сказал Арбак и пошел вперед по длинному коридору. По пути он возмущенно тряс головой, морщился и повторял «семь дней, семь дней, с ума они сошли что ли!». Аньис плелась за ним.

В конце пути он открыл дверь и велел Аньис зайти внутрь. Она сделала шаг и чуть не упала от изумления роскошью обстановки, подсвеченной золотым сиянием витых светильников. При виде огромной кровати с кружевным покрывалом, шикарных ковров, парчовых штор и множества изящного вида безделушек у нее просто закружилась голова. Было страшно сделать шаг, еще страшнее — до чего-нибудь дотронуться.

— Будешь пока жить тут, — сказал ей Арбак. — Здесь я селю же-е-енщин короля, чтобы подга-а-товить… Сейчас тебя помоют и накормят. Потом приде-е-т врач… Подожди немного, де-ев-а-ачка, служанки сейчас придут.

И закрыл дверь.

Аньис без сил опустилась на ковер прямо у входа. Наверное, нужно подчиниться, принять, как-то выжить… Она оперлась рукой на мягкий, глубокий ворс ковра, и ладонь потонула в нем, словно ворсинки обняли ее пальцы, легонько пощекотали, утешая… От этого неожиданно стало легче. Как будто неживой ковер хотел сделать ей хоть что-нибудь приятное. Аньис тихонько заплакала и погладила ковер в ответ. Все по нему ходят. Он вещь. Куда положат — там ему и лежать. Так и она теперь. Где скажут — там и сиди, с кем скажут — с тем и живи, что скажут — то и делай.

* * *

В то время как экипаж господина Ансьера высадил Аньис у восточного флигеля и она встретила главного евнуха Арбака, господин Эль как раз прибыл к себе домой. Ужинать после королевского угощения не хотелось, ближайшие дела предстояли не раньше часа ночи. Поэтому, кивнув прислуге, радостно приветствовавшей своего господина, он быстрым шагом прошел в отдаленную комнату в западном крыле дворца. Здесь не бывал никто, кроме него. Раз жил он теперь в основном в Альбене, то и мастерская его была теперь тут. Здесь он писал картины.

Господин Эль хотел провести час наедине с собой, с кистью в руке. На мольберте перед ним стояло неоконченное полотно, изображавшее конную баталию. Он любил такие сюжеты, не боялся многофигурных композиций. Но прежде чем взять в руку кисть и взглянуть на новое полотно, он посмотрел на стену.

Там, чуть выше уровня его глаз — а господин Эль был высок — висели две картины. Они всегда располагались там, где господин Эль останавливался, где проводил больше всего времени. Теперь они были здесь. На левой из них резвились над штормовым морем хищные ящеры, в которых всякий узнал бы драконов. Разбивались о скалы огромные темные валы, драконы пикировали, взлетали… А из разрыва лиловых туч солнце отбрасывало на море пронзительные, резкие, как удар меча, лучи.

Пару мгновений господин Эль с ностальгией смотрел на картину. Грустно улыбнулся одной стороной рта и перевел взгляд на вторую. На ней была изображена та, что когда-то написала драконов и море в отсвете солнца, та, которую он помнил всегда. Он умел управлять своей памятью, неконтролируемые воспоминания почти не посещали его. Но ее он и не хотел забывать…

Взлетали от переносицы брови, каштановые волосы с рыжим отливом обрамляли лицо с тонкими, правильными чертами. Светло-зеленые глаза смотрели прямо, пронзительно. В лице читался задор, азарт, но все же оно было нежным, немного детским. Господин Эль знал, что если долго смотреть, то станет больно. Тонкая ностальгия превратится в настоящую боль. Но все же он смотрел, потому что в такие мгновения он чувствовал себя не одиноким. И просто вообще что-то чувствовал. Конечно, обычно среди представителей его народа проблемы с живыми чувствами наступали позднее. Но уже сейчас молодой еще господин Эль ощущал их. Может быть, сказывалось прошлое, а может, постоянное неприкрытое одиночество, к которому он привык, как привыкают к хронической ноющей ране. И перестают замечать.

…Он скучал по ней. По-прежнему очень скучал.