Когда мы виделись в последний раз

Лив Константин, 2019

У Кейт есть все, чего только можно пожелать. Богатое наследство, красавец-муж и умница-дочь, успешная карьера и прекрасный особняк. Все меняется, когда мать Кейт, Лили, находят жестоко убитой в собственном доме. Ошеломленная внезапной потерей, Кейт организовывает похороны, но горе сменяется ужасом, когда женщина получает анонимное сообщение: «Думаешь, тебе сейчас грустно? К тому времени, когда я с тобой покончу, ты пожалеешь о том, что тебя тоже не похоронили сегодня». Кем бы ни был убийца, очевидно, что Кейт – следующая в его списке жертв… Издание второе, исправленное.

Глава пятая

Поеживаясь и стиснув зубы, на следующее утро Кейт встала и устремила взгляд на дверь ванной. Она не могла войти туда. Нет. Не могла, пока ее продолжал преследовать запах тухлятины, исходивший от мышей. И эти жуткие глаза — пустые глазницы, смотрящие на нее. Кейт попросила свою домработницу, Флер, на время перенести все ее вещи из этой ванной в одну из гостевых. Полицейские все забрали — и дохлых мышей, и записку. Ванную комнату обыскали в поисках улик. Если в полиции после полученной Кейт эсэмэски еще не были уверены в том, что ей грозит опасность, то мертвые мыши их убедили. Андерсон, стоя около раковины, не смог скрыть тревоги. Он настоятельно просил Кейт и Саймона никому ничего не рассказывать.

Сначала эсэмэс, а теперь это… кто же следил за ней, кто только и ждал, чтобы сделать ей больно? Детский стишок с навязчивой мелодией вновь и вновь звучал в голове Кейт, ей хотелось вскрикнуть. Была ли у убийцы на уме третья жертва? Если да, то кто? Саймон? Харрисон? Или — от этой мысли Кейт зябко поежилась — Аннабел? И если уж на то пошло, за какой-такой беззаботной жизнью она бежала? Она из кожи вон лезла, чтобы поступить на медицинский факультет, сдала специальный вступительный экзамен. А после учебы почти пять лет ординатуры и еще два года специализации в кардиологии. Кейт посвятила себя спасению жизни других людей. А ее мать была щедрым филантропом, оберегала женщин, и люди ее обожали, кроме того человека, как теперь стало ясно, который отправил эсэмэски и записку.

В целях предосторожности Саймон нанял охранников. Год назад он делал кое-какую архитектурную работу для охранной фирмы в Вашингтоне. Он позвонил тому, с кем там контактировал, и теперь двое охранников постоянно дежурили около дома, и еще двое внутри. Один — в небольшой комнате при входе, где у него была возможность следить за изображением с наружных видеокамер на экране компьютера, а другой каждый час обходил все помещения на втором этаже. Полицейские предложили разместить около дома патрульную машину, но Саймон убедил Кейт в том, что четверо охранников, способных посменно дежурить круглые сутки, свою работу сделают лучше. Андерсон возразил — дескать, всю площадь поместья охранникам не охватить, поскольку к двадцати акрам земли вокруг дома вплотную примыкают леса, но представители охранной фирмы заверили следователя в том, что справятся.

Кейт нервно прошла по коридору к гостевой ванной, плотно завернувшись в халат. Ей было жутко думать о том, что убийце удалось незамеченным проскользнуть в ее ванную в течение нескольких часов. Да, конечно, во время поминок в доме было полным-полно народа, но от этого легче не становилось. И полицейские, и охранники, заступив на дежурство, немедленно обыскали весь дом, но Кейт никак не могла избавиться от мысли о том, что они могли все же что-то упустить и что тот, кто оставил в раковине дохлых мышей, мог и сейчас находиться в ее доме, где-то прятался, таился за закрытой дверью и подслушивал.

Утром она долго лежала в кровати, а теперь у нее осталось всего несколько минут для того, чтобы одеться и поехать на чтение завещания ее матери. Оно должно было состояться в десять утра в офисе Гордона. Они было думали, не перенести ли чтение завещания из-за угроз, но решили, что будет лучше поскорее покончить с этим. Когда Кейт вошла в кухню в выбранном ею для такого случая простом сером платье, Саймон читал газету. Отец Кейт сидел за столом и играл с Аннабел в «старую деву». С той ужасной ночи он не возвращался к себе домой. Он поселился в квартире на окраине Балтимора, на берегу залива. Эту квартиру они с Лили купили в прошлом году, чтобы ездить туда на выходные. Аннабел оторвала взгляд от карт и спрыгнула со стула:

— Мамочка!

Кейт подхватила дочку на руки и вдохнула сладкий запах шампуня с клубникой:

— Доброе утро, мое солнышко! Кто выигрывает?

— Я! — прокричала Аннабел и бегом вернулась на свое место.

Кейт следом за дочерью подошла к столу, наклонилась и поцеловала отца в щеку. Она снова обратила внимание на то, что у него кожа землистого цвета, а взгляд отстраненный, рассеянный.

— Доброе утро, — проговорил Саймон, сложил газету и положил на стол перед собой. Он встал и спросил у жены: — Как ты себя чувствуешь?

— Так себе.

— Кофе?

— Да, спасибо.

Саймон налил ей чашку кофе французской обжарки, но когда Кейт брала у него чашку, пальцы у нее задрожали, и она уронила чашку. Кейт опустила глаза, посмотрела на пролитый кофе и разбитую чашку и залилась слезами. При виде расстроенной матери расплакалась Аннабел.

— О, детка! Все хорошо, — спохватилась Кейт. — Все нормально, с мамой все в порядке.

Она обнимала Аннабел, пока та не успокоилась.

— Кейт, тебе надо поесть, — сказал Саймон. Наклонившись, он вытер на полу пролитый кофе и осторожно собрал фарфоровые осколки.

Кейт утерла слезы тыльной стороной ладони:

— Не могу.

Саймон выпрямился, держа на ладони осколки чашки, и бросил взгляд на Харрисона. Но спорить с Кейт ни он, ни ее отец не стали.

— Будь добр, спроси у Хильды, готова ли она, — попросила Кейт. — И напомни ей: пусть возьмет с собой игрушки, чтобы Аннабел было чем заняться, пока мы будем у Гордона.

— Ты уверена, что хочешь взять с собой Аннабел? Не лучше ли ей будет остаться здесь? — мягко спросил Саймон.

Он смотрел на Кейт умоляюще, и она задумалась — уж не собрался ли он снова пытаться казаться любящим и заботливым отцом и мужем, с которым она бы захотела вновь соединить свою судьбу? Отчасти внимательность Саймона ее трогала. Все выглядело почти так, как было раньше.

Но хотя она понимала, что Саймон прав, что Аннабел будет лучше и даже безопаснее дома, при том, что он нанял такое число охранников, Кейт было необходимо, чтобы дочь сейчас была рядом с ней. Она отошла подальше от стола и сказала мужу шепотом, чтобы Аннабел не услышала:

— На днях умерла ее бабушка. — Ее слова для нее самой прозвучали так, словно это было неправдой. — Аннабел по-своему переживает, хотя и не все понимает. Она видит в доме полицейских и охранников. Она маленькая, но понимает: что-то происходит. Я хочу, чтобы она была рядом со мной.

— Пожалуй, я не думал об этом именно так, — признался Саймон. — Скажу Хильде, что мы готовы ехать.

Когда они сели в машину, Кейт обнаружила, что взяла не ту сумочку. Она посмотрела на Саймона и сказала:

— Погоди. Мне нужно обязательно взять с собой EpiPen^[18]. Вдруг на обратном пути мы заедем перекусить.

Из-за аллергии на арахис Кейт была вынуждена всегда иметь при себе это лекарство. Как только они выехали на шоссе, Аннабел, сидящая на заднем сиденье с Хильдой, начала болтать и щебетала всю дорогу без умолку. А когда они въехали на подземную парковку, девочка ойкнула и рассмеялась, оказавшись в темноте. Кейт обернулась и улыбнулась, радуясь невинной непосредственности дочки.

Кейт забеременела, можно сказать, случайно, в первый год медицинской практики. Они с Саймоном еще не собирались иметь детей. Обоим предстояло сделать карьеру, и появление ребенка не входило в их планы. Однако, когда выяснилось, что Кейт беременна, они обрадовались. Она помнила, как лежала на столе во время ультразвукового обследования, Саймон сидел рядом с ней на стуле, а врач водил датчиком по ее животу, смазанному контактным гелем.

— Вот здесь сердцебиение, — сказал врач, и Кейт с Саймоном удивленно переглянулись.

А когда Аннабел родилась, они не могли представить себе жизни без нее.

И вот теперь, когда Саймон останавливал машину на парковке, Кейт смотрела на его профиль, и вдруг, несмотря на все, что произошло между ними, у нее возникло безотчетное желание прикоснуться к нему. Она любила Саймона — по крайней мере, любила еще несколько месяцев назад.

Она познакомилась с ним осенью, на первом курсе университета. Они оказались вместе на занятиях философией. В то время Кейт еще не оправилась от горя. Первый семестр после гибели Джейка прошел для нее как в тумане, а Саймон стал хорошим другом и помог ей пережить тоску и залечить разбитое сердце. А потом в один прекрасный день он стал для Кейт больше чем другом.

Саймон был совершенно не похож на Джейка. Он был темноволосым сердцеедом. Имея внешность кинозвезды, он явно мог покорить любую девушку, какую пожелает, а в Джейке сочетались тонкий ум и спокойная уверенность. Саймон никогда специально к себе внимание не привлекал, но не заметить его было просто невозможно. Поначалу Кейт Саймона особо не привечала, считая его не слишком умным красавчиком, не более того. Но со временем она поняла, что в нем есть кое-что, кроме внешней красоты. Саймон мог развеселить всю группу. Его остроумие служило искрой для того, чтобы вспыхивали дискуссии, а нотка неприличия всегда была ровно такой, что разговоры получались живыми. А когда Саймон предложил Кейт присоединиться к его учебной группе, она с какого-то момента стала ловить себя на том, что ждет встреч с ним. Семестр шел своим чередом, и ее чувства мало-помалу расцветали.

К ее собственному удивлению, Кейт ответила согласием, когда после окончания университета Саймон попросил ее стать его женой. Слово «да» слетело с ее губ в одно мгновение, она даже подумать не успела. А потом она решила, что так будет хорошо. Вместе они создадут хорошую жизнь, а своими различиями прекрасно дополнят друг друга. Разве так не лучше, чем жить с кем-то, кто слишком сильно на тебя похож? Наверняка это было бы скучно. Родителям Кейт сначала показалось, что помолвка слишком скоропалительна, поскольку Кейт встречалась с Саймоном меньше года. К тому же они напоминали дочери о том, что ей предстоят четыре года изучения медицины в университете Джона Хопкинса. Но в итоге родители поддержали Кейт — может быть, потому что были рады снова видеть ее счастливой.

До рождения Аннабел было несколько моментов, когда Кейт засомневалась, верное ли она приняла решение. Сказанные в день свадьбы сердитые слова Блер не выходили у нее из головы. Может быть, она и вправду выходила замуж за Саймона, чтобы забыться. Но Джейка больше не было. Лишь на краткий миг Кейт позволила себе представить, что это он ждет ее у алтаря, но тут же выкинула его образ из головы. В конце концов, она действительно любила Саймона.

Громкий автомобильный гудок заставил Кейт вздрогнуть, когда они впятером переходили Прэтт-стрит к офисам фирмы «Бартон и Ротман», — громаде из стали и стекла в центре Балтимора, похожей на пирамиду, собранную из кирпичиков «Лего». «Бартон и Ротман» были из тех дней, когда прапрадедушка Кейт основал собственную фирму по продаже недвижимости, которая с годами превратилась в империю, а прапрадедушка Гордона вложил в эту империю деньги и стал ими управлять. С тех самых пор эти семейства были тесно переплетены, и деньги семейства Кейт находились в крепких руках семейства Гордона. Гордон теперь имел статус партнера и был умелым и ловким инвестором, но, увы, ему не довелось унаследовать обаяния и привлекательности своих предков.

Кейт поежилась от порыва ветра, притянула Аннабел ближе к себе и поправила ее шерстяную шапочку. Тротуары были запружены людьми — офисными служащими, мужчинами в костюмах и широких пальто и женщинами в стильных парках с капюшонами. Хватало здесь и туристов в пухлых пуховиках, прогуливавшихся по Иннер Харбор^[19], где в каждой витрине сверкали рождественские украшения. Кейт поймала себя на том, что опять слишком пристально всматривается в лица и ищет того, кто покажется ей подозрительным. Того, кто, быть может, следит за ней. Мышцы ее лица напряглись, все тело сжалось, как перед прыжком.

Как только они вошли в здание, Аннабел побежала к лифтам.

— Можно мне нажать на кнопочку? — спросила она, весело прыгая на месте.

— Конечно, — ответила Кейт.

На двадцать четвертом этаже двери кабины лифта открылись, и все вышли в зону рецепции «Бартон и Ротман» — фирмы, занимающейся финансовым планированием и консультациями в этой сфере. Сильвия, работавшая в фирме столько, сколько Кейт себя помнила, встала из-за своего рабочего стола, чтобы поприветствовать гостей.

— Доктор Майклс, Кейт, Саймон, — проговорила она. — Гордон ждет вас.

— Спасибо, — отозвался Харрисон.

Кейт задержалась у стола секретарши:

— Сильвия, скажите, нет ли у вас пустой переговорной комнаты или кабинета, где могли бы побыть моя дочь и ее няня, пока мы будем заняты?

— Конечно. Я о них позабочусь. Дорогу к кабинету Гордона вы знаете, — сказала она и повела Хильду и Аннабел по коридору в другую сторону.

Гордон стоял у двери своего кабинета.

— Доброе утро. Входите, — сказал он, пожал руку Харрисона, коротко кивнул Саймону и протянул руку Кейт.

Его ладонь была пухлой и влажной. Кейт попыталась освободить руку, но Гордон сжал ее пальцы крепче и обнял ее. Кейт сделала вдох, отстранилась и села в одно из трех кожаных кресел перед столом Гордона.

— Хотите кофе или чая? — спросил Гордон, не сводя глаз с Кейт.

Харрисон кашлянул.

— Нет, спасибо. Давай поскорее покончим с этим.

Гордон отошел к своему письменному столу, едва заметно кивнул и одернул края жилета. Только после этого он сел. Саймон всегда говорил, что Гордон — зануда и воображала, но Кейт отлично знала, что при всем том Саймон пусть нехотя, но отдает должное блестящим способностям Гордона в управлении финансами.

— Сегодня перед нами печальная задача, — начал Гордон, и Кейт вздохнула в ожидании продолжения.

Гордону всегда удавалось выглядеть так, словно он сошел со страниц романа «Холодный дом»^[20].

— Я уверен, что вам известно, Харрисон, в завещании вашей жены со всей определенностью сказано: половина ее имущества отходит к вашей дочери, а часть, в виде доверительной собственности, вашей внучке.

Харрисон кивнул:

— Да, конечно. Я был здесь с Лили, когда она делала эти распоряжения.

Кейт посмотрела на отца.

— Не думаю, что это правильно, — возразила она. — Хватило бы только доверительной собственности для Аннабел. Остальное должно было отойти к тебе, папа.

На взгляд Кейт, в деньгах они с Саймоном не нуждались. Они вполне достаточно зарабатывали в плюс к ценным бумагам Кейт, и в свое время ее родители подарили им очень щедрый чек, позволивший Кейт и Саймону приобрести земельный участок и построить собственный дом.

— Нет, Кейт. Так хотела твоя мама. Точно так же посту пили с имуществом ее родители. А мне деньги ни к чему. Мне просто жаль, что ее нет с нами…

Его голос сорвался.

— Но все же… — произнесла Кейт, однако Саймон прервал ее:

— Я согласен с твоим отцом. Если она так хотела, мы должны с уважением отнестись к ее воле.

Тень пробежала по лицу Харрисона. Кейт показалось, что в его глазах мелькнуло раздражение. Ее тоже покоробило вмешательство Саймона. Не его это было дело, и не стоило ему ничего говорить.

— Должен согласиться с Саймоном, — проговорил Гордон, и Кейт опустила голову. Она-то отлично знала, чего стоит Гордону согласиться с Саймоном хоть в чем-то. — Имущество весьма значительное. Тридцать миллионов Харрисону и тридцать тебе, Кейт, из которых десять в виде доверительной собственности отходят Аннабел.

Кейт знала, что сумма будет значительной, но все же была удивлена. Наследство, доставшееся от матери, прибавлялось к миллионам, оставленным ей бабушкой. Немалая часть этих денег была использована на создание Детского кардиологического фонда, обеспечивающего бесплатным лечением детей, не имевших медицинской страховки. Фонд брал на себя все расходы, включая оплату жилья для родителей на то время, пока дети находились в больнице. Кейт и Харрисон — оба они были кардиохирургами-педиатрами — принимали больных со всей страны, и средства фонда помогали им посвящать значительную часть своей деятельности оказанию бесплатной помощи.

Кейт села прямее, наклонилась вперед.

— Я хочу вложить часть денег в качестве доверительного взноса в фонд, — сказала она Гордону. — Ты сможешь организовать встречу с Чарльзом Хэммерсмитом, чтобы он мог обсудить это с нашим поверенным?

— Конечно, — кивнул Гордон. — Сразу же займусь этим.

Саймон кашлянул.

— Может быть, стоит немного повременить и подумать, сколько именно денег мы решим вложить в фонд, до встречи с ними.

Гордон перевел взгляд с Кейт на Саймона и вернулся к ней. Он ждал ее ответа.

— Договорись, пожалуйста, о встрече, Гордон, — сказала она, повернула голову к Саймону и натянуто улыбнулась: — У нас будет достаточно времени, чтобы это обсудить.

Гордон сложил ладони и склонился к столу:

— Не знаю, как быть… пожалуй, просто скажу вам.

Он выдержал драматичную паузу. Все в ожидании смотрели на него.

— В чем дело? — не выдержал Харрисон.

— Мне звонила Лили. — И снова пауза. — Это было за день до того, как… она… Кхм… в общем, она попросила меня никому об этом не говорить… но теперь ее нет… словом, она хотела приехать и внести изменения в завещание.

— Что? — одновременно вырвалось у Кейт и Харрисона.

Гордон печально кивнул:

— Как я понимаю, вам ничего об этом неизвестно?

Кейт посмотрела на отца. Тот побледнел.

— Нет, мы ничего не знаем, — сказала Кейт. — Ты уверен, что она хотела встретиться с тобой именно для этого?

— Совершенно уверен. Она подчеркнула, что хочет сделать это в присутствии нотариуса. Я вынужден был сообщить об этом полиции, естественно. И хотел, чтобы вы об этом узнали.

Харрисон шагнул к столу Гордона:

— Что именно сказала моя жена?

Щеки Гордона покраснели.

— Я только что сказал. Она хотела изменить свое завещание. Ее последние слова перед тем, как она повесила трубку, были: «Буду признательна тебе, если это останется между нами».

Кейт снова посмотрела на отца, пытаясь разгадать его настроение. Но его лицо было непроницаемым.

— Есть еще что-нибудь или мы можем идти? — спросил Харрисон скованным голосом.

— Нужно только кое-что подписать, — ответил Гордон.

После подписания бумаг встреча закончилась, Гордон вышел из-за стола и сжал руки Кейт в своих ладонях:

— Если есть что-то, хоть что-нибудь, что я могу сделать для тебя, пожалуйста, звони мне.

Он отпустил ее руки и крепко обнял.

Гордон всегда был ужасно неловок и несуразен, а они были знакомы с детских лет.

В детстве у него было несколько друзей, они остались дружны и подростками. А вот была ли у Гордона хоть одна девушка, этого Кейт не знала. По крайней мере, в юности не было. Он всегда был странным — к примеру, не носил джинсы, предпочитая им (помимо школьной формы) клетчатые или цветастые брюки для гольфа, крахмальные рубашки и галстуки-бабочки. Кейт никогда не чувствовала себя рядом с ним комфортно, но при этом всегда приходила к Гордону на выручку, если кто-то начинал над ним потешаться. В общем, хотя Кейт и не считала Гордона своим другом, им приходилось то и дело сталкиваться из-за того, что их родителей связывали между собой долгие отношения.

Как-то раз, когда Кейт было почти тринадцать, а Гордону — четырнадцать, в доме Бэрронов была устроена традиционная новогодняя вечеринка, и он ее остановил.

Праздник был в разгаре. А Гордон сказал:

— Какая скукотища. Пойдем. Покажу тебе кое-что интересное.

— Не думаю, что стоит. Как-нибудь в другой раз.

Кейт попятилась.

А Гордон шагнул ближе к ней:

— Пойдем. Тебе понравится. Обещаю.

— Что мне понравится?

— Мой новый арт-проект. Я над ним несколько месяцев работал. Пошли со мной.

Гордон хотел взять ее за руку, но Кейт крепко сжала ладони, и Гордон первым вышел из комнаты.

Кейт пошла за ним в дальнее крыло большого дома, где она прежде никогда не бывала. Гордон провел ее по длинному коридору и остановился перед закрытой дверью. Обернувшись, он сообщил:

— Мама подарила мне эту комнату на Рождество. Для моих арт-проектов.

Гордон достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину. Кейт провела кончиком языка по верхней губе и ощутила солоноватый вкус испарины. Дверь открылась, Гордон щелкнул выключателем. Мягкий свет наполнил небольшую комнату, где сразу стало тепло и уютно. Стены здесь были выкрашены в темно-красный цвет, повсюду висели большие черно-белые фотографии с изображением старинных рядных домов.

— Это ты снимал? — спросила Кейт, шагнув ближе к одному из снимков в рамке.

— Я, — кивнул Гордон. — Какое-то время назад. Но я хочу показать тебе то, над чем работаю сейчас.

Он нажал на кнопку на стене и подошел к металлическому столу, где стояли компьютер и проектор. Услышав шуршание, Кейт обернулась и увидела, как опускается киноэкран.

— Сейчас приглушу свет, — сказал Гордон, включив проектор.

На экране замелькали кадры с изображениями домов. Вскоре камера сосредоточилась на одном доме. Медленно-медленно изображение начало увеличиваться, и наконец Кейт смогла разглядеть обитателей дома. Стройная светловолосая женщина сидела на диване и смотрела телевизор, а двое маленьких детей расположились на полу и играли в какую-то игру. Затем камера отступила, и в поле зрения возник другой дом. И снова камера приблизилась, и стали видны две женщины. Одна сидела за кухонным столом, а вторая стояла возле раковины и мыла посуду. Запись продолжалась и демонстрировала дела, которыми занимались жители домов. Когда видео закончилось, Гордон выключил проектор и зажег свет.

Кейт была ошеломлена.

— Ну, и как тебе это нравится? Я несколько месяцев работал. Назову это «Современное мещанство».

Гордон просто-таки сиял от гордости.

— Гордон. Ты шпионишь за людьми!

— Не шпионю я. Любой бы это увидел, если бы подошел поближе и заглянул.

— Ну уж нет. Это как любопытный Том^[21].

Гордон явно сильно расстроился — это было заметно по его лицу.

— А я думал, что тебе это понравится.

— Фотограф ты действительно хороший, но думаю, в следующий раз тебе стоило бы взять другую тему. И давай вернемся.

Они вышли из комнаты в молчании. Но как это ни было странно, Кейт стало жалко Гордона. Сам-то он явно восхищался своим проектом и однозначно был не без способностей. Но ему и в голову не приходило, что этот проект был откровенным нарушением прав человека на частную жизнь, и это Кейт очень не понравилось. Это ей не нравилось до сих пор, но она старательно не допускала, чтобы ее личное отношение к Гордону хоть как-то сказывалось на их деловых связях. После того давнего эпизода Гордон ни разу не переходил черту в общении с Кейт, поэтому она последовала семейной традиции — поручать Бартонам вести все ее денежные дела. А то происшествие Кейт всеми силами старалась забыть и говорила о нем только с Блер.

Когда они вышли из кабинета Гордона, Саймон положил руку на плечо Кейт.

— Мы закончили, Сильвия, — сказала Кейт секретарше.

— Аннабел и Хильда там, дальше по коридору. Я провожу вас к ним, — сказала Сильвия и пошла вперед.

Кейт, Саймон и Харрисон зашагали следом за ней.

Сильвия открыла дверь переговорной комнаты. Кейт переступила порог, и у нее замерло сердце. В комнате никого не было. На столе лежала коробка с цветными карандашами. На пол упала наполовину раскрашенная картинка.

Сердце Кейт бешено заколотилось. У нее было такое чувство, что она сейчас лишится сознания.

— Где она? — с трудом выговорила Кейт. — Где моя дочь?

— Я… я… — озадаченно вымолвила Сильвия.

У Кейт закружилась голова. Отец взял ее за руку:

— Кейт, милая. Наверняка они просто пошли в туалет.

Кейт, не раздумывая, выбежала из переговорной комнаты и, промчавшись по коридору, распахнула дверь женского туалета.

— Аннабел? Хильда? — крикнула она хрипло, истерично.

Но ответа не последовало. Послышался шум сливного бачка, из кабинки вышла молодая женщина в деловом костюме. Она явно смутилась.

Куда же они подевались? Кейт выскочила в коридор и увидела, что к ее мужу и отцу присоединился Гордон.

— Кейт… — проговорил Гордон, но не успел вымолвить еще хоть слово, как послышался мелодичный звон, и распахнулись двери кабины лифта.

— Мамочка, посмотри, что мне дала мисс Хильда!

Кейт резко обернулась и увидела Аннабел, стоящую в кабине лифта. Девочка улыбалась и держала яблоко и коробку с соком.

Кейт бросилась к ней, остановилась и подхватила дочку на руки. Уткнувшись носом в плечо Аннабел, она вся дрожала от радости и облегчения.

— Мамочка, у меня сок проливается, — чуть укоризненно выговорила Аннабел.

Кейт отбросила назад кудряшки со лба малышки:

— Прости, детка.

— Папочка, смотри, что у меня есть.

Саймон взял у Кейт дочку и закружил. Аннабел взвизгнула от радости.

Кейт повернулась к Хильде:

— Вы меня до смерти напугали. Как вы могли вот так взять и уйти?

Хильда попятилась, словно ее ударили:

— Простите, Кейт. Она проголодалась, а я вспомнила, что на нижнем этаже есть магазин. Вы же знаете, я бы ни за что не позволила, чтобы с ней что-то случилось. Я за ней, как орлица за орленком, слежу.

Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется.

Кейт была в ярости. Хильде было сказано, насколько серьезно и важно всем быть начеку. У Кейт все еще пылали щеки, но язык она придержала. Она слишком хорошо понимала, что от злобных слов в непростой ситуации напряжение только возрастает. Ничто так не важно в операционной, как спокойствие. Все они сейчас пребывали в состоянии стресса, но Кейт решила, что обязательно будет долго говорить с Хильдой дома, но так, чтобы этого не слышала Аннабел.

— У нас у всех нервы на пределе. Все нормально, — вмешался Саймон. — А теперь давайте пойдем.

Он успокаивающе посмотрел на Кейт.

Когда они вышли на стоянку, Кейт пошепталась с Саймоном и отвела в сторонку Харрисона.

— Что это могло значить? — спросила Кейт. — С какой стати маме могло понадобиться изменять завещание?

Харрисон покачал головой:

— Не знаю, но я бы не стал так уж сильно из-за этого переживать. Может быть, это было как-то связано с фондом.

Для Кейт эти слова ничего не объяснили.

— Но почему она попросила Гордона сохранить этот разговор в тайне?

Глаза отца едва заметно сердито сверкнули.

— Я же сказал тебе, Кейт, я не знаю.

— Мамочка, я устала! — крикнула от машины Аннабел.

— Иду! — крикнула в ответ Кейт.

Но мысль о том, что мать хотела изменить завещание, упорно не выходила у нее из головы.

Они подошли к машине, где их ждали Аннабел, Саймон и Хильда. Харрисон наклонился и поцеловал внучку в щеку:

— До скорого, аллигатор.

Аннабел весело хихикнула:

— Пока, крокодил^[22].

Кейт взяла отца под руку:

— Лучше бы ты остался у нас. Просто сердце разрывается, как представлю, что ты один там, в квартире.

— Все со мной будет хорошо. Мне нужно побыть среди ее вещей. — Он немного помолчал и добавил: — Завтра буду на работе.

Кейт пришла работать в кардиологическую клинику отца после окончания интернатуры и ординатуры. Сама она сейчас и подумать не могла о работе, о пациентах.

— Так скоро? — удивилась она. — Ты уверен?

Она не знала, когда вернется к работе — по крайней мере, ей казалось, что это не случится в ближайшее время. Пока убийца разгуливал на свободе, она ни за что не разлучилась бы с Аннабел.

— А что же мне еще делать, Кейт? — пожал плечами Харрисон. — Мне нужно чем-то занять себя, иначе я с ума сойду. К тому же мои пациенты во мне нуждаются.

Кейт кивнула:

— Пожалуй, я тебя понимаю. Но я пока не могу. Мне нужно еще какое-то время. Я попросила Кэти отложить прием моих пациентов на несколько недель.

— Ну и хорошо. Побудь дома, сколько нужно. Херб и Клер готовы взять на себя твои операции, пока ты не будешь готова вернуться.

— Пожалуйста, поблагодари их от меня, — сказала Кейт, поцеловала отца и пошла к машине.

Саймон отъехал от стоянки, и Кейт услышала негромкий голос Хильды. Она сидела с Аннабел на заднем сиденье и читала девочке книгу. Они проехали всего несколько миль, и Аннабел заснула. Все трое взрослых до окончания пути молчали. Каждый из них был погружен в собственные мысли. Кейт радовалась тому, что во второй половине дня ее навесит Блер. Ей нужно было с кем-то поговорить. Должна была существовать какая-то связь событий, какая-то подсказка, которую она не замечала, не видела.

Примечания

18

Раствор для инъекций эпипен предназначен для неотложной помощи (в том числе самопомощи) при развитии анафилактического шока. Специальная конструкция шприца-тюбика позволяет сделать внутримышечную инъекцию, даже находясь в полубессознательном состоянии.

19

Иннер Харбор (внутренняя гавань Балтимора), расположенная в самом центре даунтауна, является гордостью города. Сейчас это торгово-развлекательная территория. Доки и улицы вокруг гавани заполнены музеями, ресторанами, магазинами и развлекательными площадками. Значимые места Inner Harbor: Национальный аквариум, Научный центр Мэриленда, детский морской музей, торговый центр. На пирсах Inner Harbor пришвартована целая флотилия кораблей: парусник Constellation, подводная лодка Второй мировой войны USS Torsk и другие суда.

20

Роман Чарльза Диккенса.

21

«Любопытный Том» — английская идиома, близкая к «любопытной Варваре», однако происходит из легенды о леди Годиве, в которой ее муж, правитель города, предложил проехать по улицам верхом на коне обнаженной — только при таком условии он был согласен снизить для горожан налоги. Все жители Ковентри, где случилась эта история, отвернулись или зажмурились, чтобы не увидеть прекрасную женщину. Один лишь только портной Том подглядел за ней, однако был наказан слепотой.

22

«See you later, alligator. After while, crocodile». Строчки из рок-н-ролла Билла Хейли. По-английски слова чудесно рифмуются. По-русски сложнее. Но чтобы можно было спеть, пришлось слегка изменить смысл последнего высказывания. Получилось: «Ну, до завтра, аллигатор! Как ты мил, крокодил».