Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Лиам Фаррелл, 2018

Более 20 лет Лиам Фаррелл работает врачом общей практики в отдаленной сельской местности в Ирландии и пишет статьи и колонки для самых авторитетных медицинских изданий Великобритании. Это сборник рассказов, в которых Лиам Фаррелл, в лучших традициях Булгакова и Чехова, со свойственными ему проницательностью и юмором описывает будни врача, стоящего на переднем крае медицины, рассказывает о своих пациентах и случаях из практики. Эта книга не оставит равнодушными поклонников медицинских сериалов и всех, кто хочет больше узнать о буднях представителей одной из самых гуманных и самых сложных профессий. На русском языке публикуется впервые.

3. Рождение и семья

Друзей можно выбирать, но с родственниками вы обречены: они с вами и в горе и в радости — это я усвоил с пеленок. У нас было громадное семейство, состав которого то и дело менялся: новые люди рождались, даже когда мы теряли более неуклюжих старых из-за всяких несчастных случаев, как в игре «Рога и копыта».

В частности, у меня имелось множество религиозно фанатичных тетушек. Это можно было бы считать недостатком, однако, перефразируя выдающегося психиатра Фрейзера Крейна^[21], если вы не можете смеяться над своей семьей, зачем она вообще нужна?

НЕ СМЕШНО?

BMJ, 27 мая 1995 г.

В родильном отделении, как обычно, происходило все и сразу: медленное течение процесса при ягодичном предлежании; женщина с ногами в стременах кресла — роды уже не первые; раздраженная медсестра держит ее за руку; повсюду разбрызганы кровь, пот, слезы, околоплодная жидкость, меконий и другие менее полезные для здоровья выделения.

Моим коллегой был высокий обаятельный австралиец, которому без особых усилий удавалось быть красавцем. Мы ждали, хотя рабочий день уже закончился. Нас очень беспокоило состояние ребенка, и мы едва не запаниковали, но внезапно клиническая картина улучшилась, и кризис, похоже, миновал. Убедившись, что ягодицы младенца вот-вот должны опуститься, мы оба испустили глубокий вздох облегчения.

— Вы уже видите моего ребенка? — крикнула роженица медсестре.

— Нет, — успокаивающе ответила она, — но врач видит.

— Не волнуйтесь, — бодро сказал мой друг с улыбкой, которую он, очевидно, считал обезоруживающей. — Я вижу, что малыш идет. Такой прелестный маленький зад, — он сделал паузу и подмигнул мне. — Совсем как у вас, мэм.

Рассказ почти правдивый, и тогда он казался забавным, но сейчас представляется не слишком-то смешным. Однако все мы все знаем истории и похуже, слишком унылые, чтобы даже заикаться об их публикации. И кажется, нет такого понятия, как запретная тема. Чем острее боль, чем мрачнее исход, тем чернее юмор. Чем тяжелее испытания, чем больше времени прошло, чем сильнее измучены и чем менее опытны врачи, тем с большим удовольствием пересказываются подобные сюжеты.

Но почему для представителей профессии, которая считается помогающей, характерна такая чудинка? Юмор, несомненно, одна из самых непонятных сторон человеческого существа. Какая у него цель? Какой генный драйв намертво закрепил его в нашем геноме? Должно быть, с точки зрения борьбы за выживание есть какая-то особая ценность в том, чтобы воспринимать мир комически. Юмор — растение, удобряемое невзгодами.

Мы, медработники, ежедневно балансируем между нормальностью с одной стороны и трагедией — с другой, и один из способов справиться с частыми катастрофами — это обезоружить их, превратив в объект насмешек. Комедия — способ демистифицировать то, чего мы боимся и не понимаем. Было бы странно пугаться того, что вызывает смех. В конце концов комедия и трагедия настолько далеки друг от друга, что если нетрадиционные теории о строении Вселенной верны, то они практически соседи.

Медицинский юмор помогает нам переносить невыносимое. Каждый человек скорбит по-своему. Если в наше время взрослому мужчине не зазорно плакать, ему и посмеяться не грех.

ДАЙТЕ РЕБЕНКУ ШАНС

GP, 4 ноября 2010 г.

Бывают мудреные имена. У Терри Праттчета есть история о довольно набожных, но бестолковых родителях, которые немного перепутали добродетели и семь смертных грехов, и это отразилось на именах их детей, которых звали Вера, Надежда и Скот^[22]. И просто для того, чтобы показать, насколько обманчивыми могут быть ярлыки, скажу, что Скот Возчик был очень добр к животным.

— Сколько исполнилось вашей крохе? — спросил я. Я специально использовал обобщающее слово, потому что не знал, мальчик это или девочка, а предполагается, что семейный доктор должен разбираться в таких вещах. Обычно есть какие-то подсказки: например, мальчиков одевают в голубое, а девочек — в розовое, но этот малыш был в костюмчике нейтрального цвета, ярко-желтом, как у бабочки-капустницы. Однако время дает ответы на все вопросы, а опытный врач терпелив, наблюдателен и распознает даже самые тонкие намеки.

— Ей сегодня две недели, — с гордостью раскрыла тайну мать.

— Ну до чего же прелестная малышка. А как вы ее назвали? — спросил я, стараясь компенсировать первоначальное замешательство и поэтому нарочно напирая на слова женского рода. — Вот, например, Мэри-Кейт — хорошее имя, в честь бабушки по отцовской линии, той самой, что отмутузила Флоренс Найнтингейл^[23]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

Главный герой американского комедийного сериала «Фрейзер» (1993–2004).

22

Речь идет о повести Терри Пратчетта «Дамы и господа» из цикла «Плоский мир».

23

Флоренс Найтингейл (1820–1910) — британский общественный деятель, сестра милосердия. В период Крымской войны работала на фронте в полевых госпиталях.