Штурм и буря

Ли Бардуго, 2013

Сбежав из Равки, Алина и Мал добираются до берегов чужой страны. Они надеются начать новую жизнь в дальних краях, где их никто не знает, но сохранить инкогнито заклинательнице Солнца не так-то просто… Тень зловещего корсара преследует Алину. Тьма сгущается. Девушке не спрятаться ни от своего прошлого, ни от судьбы: ей придется принять ее вызов. Она рискует потерять все в надвигающейся буре. Только любовь может направить ее на правильный путь.

ГЛАВА 3

Меньше чем через неделю я заметила первые льдины. Мы заплыли далеко на север, где море темнело, и из его глубин выступали ледяные шпили. Хоть и стояло раннее лето, ветер жалил нам кожу. Утром все веревки были покрыты инеем.

Я часами мерила шагами каюту и вглядывалась в бескрайнее море. Каждое утро меня выводили на палубу, где позволяли размяться и посмотреть на Мала издалека. Дарклинг всегда стоял у перил, в поисках чего-то всматриваясь в горизонт. Штурмхонд и его команда держались на расстоянии.

На седьмой день мы проплыли меж двух пологих гранитных островков, которые я опознала благодаря своей работе картографом: Вилка и Желка. Мы оказались на Костяной тропе — протяженной полосе черной воды, где бесчисленное количество кораблей разбивалось о безымянные острова, которые появлялись и пропадали в тумане. На карте они обозначались черепами матросов, монстрами с зияющими ртами, русалками с белоснежными волосами и бездонными черными глазами тюленей. Сюда заплывали только самые опытные фьерданские охотники, чтобы добыть шкуры и мех, рискуя жизнью ради ценных трофеев. Но за каким трофеем гнались мы?

Штурмхонд приказал опустить паруса, и корабль замедлил ход, дрейфуя в тумане. Судно погрузилось в непривычную тишину. Я смотрела на баркасы, на стойки с гарпунами из стали гришей. Не трудно догадаться, для чего они здесь. Дарклинг искал какой-то усилитель. Я осмотрела ряды гришей и задумалась, кто же стал избранным для очередного «дара» Дарклинга. Но тут во мне начало зарождаться ужасное подозрение.

«Это безумие, — убеждала я себя. — Он не осмелится на такое».

Мысль принесла мало утешения. Дарклинг осмеливался на все и всегда.

* * *

На следующий день Дарклинг приказал привести меня к нему.

— Для кого? — спросила я, когда Иван оставил меня у перил правого борта.

Дарклинг просто смотрел на волны. Я задумалась, не скинуть ли его в море. Ему, конечно, сотни лет, но это не значит, что он умеет плавать в ледяной воде.

— Прошу, скажи, что ты не думаешь о том же, о чем и я. Скажи, что этот усилитель для какой-нибудь другой глупой, доверчивой девчонки.

— Менее упрямой? Менее эгоистичной? Не желающей жить как трусливая мышка? Поверь мне, я бы с удовольствием.

Меня затошнило.

— У гриша может быть только один усилитель. Ты сам мне это сказал.

— Усилители Морозова другие.

Я уставилась на него.

— Есть еще один, как олень?

— Они созданы для того, чтобы использоваться вместе, Алина. Они так же уникальны, как мы.

Я вспомнила книги по теории гришей. Все они утверждали одно: сила гриша не безгранична. Ее нужно держать в узде.

— Нет. Я не хочу этого. Я хочу…

— Ты хочешь, — передразнил Дарклинг. — Я хочу видеть, как твой следопыт медленно умирает с моим ножом в сердце. Я хочу видеть, как море поглощает вас обоих. Но наши судьбы отныне связаны, Алина, и с этим ничего не поделаешь.

— Ты ненормальный.

— Знаю, тебе нравится так думать. Но усилители должны быть вместе. Если и есть надежда на то, что мы сможем контролировать Каньон…

— Нельзя контролировать Каньон. Его нужно уничтожить!

— Осторожней, Алина, — он слабо улыбнулся. — Я думал о тебе то же самое. — Дарклинг жестом подозвал Ивана, стоявшего на почтительном расстоянии от нас. — Приведи мальчишку.

Мое сердце подскочило к горлу.

— Стой! Ты же сказал, что не навредишь ему!

Он не ответил. Я начала глупо оглядываться по сторонам. Будто кто-то на этом забытом святыми корабле прислушается к моим мольбам. Штурмхонд стоял у штурвала и наблюдал за нами с безразличным выражением лица.

Я дернула Дарклинга за рукав.

— Мы же договорились! Я ничего не сделала. Ты обещал…

Дарклинг окинул меня взглядом своих холодных кварцевых глаз, и слова замерли у меня на губах.

Через минуту Иван вывел на палубу Мала и приблизился вместе с ним к перилам. Мал щурился от яркого света, его руки были связаны. Так близко друг к другу мы не стояли с того момента, как оказались на судне. Несмотря на бледность и усталый вид, в остальном он выглядел невредимым. Я прочитала немой вопрос в его настороженном взгляде, но ответа у меня не было.

— Ладно, следопыт, — начал Дарклинг. — Ищи.

Мал переводил взгляд с меня на него.

— Искать кого? Мы посреди океана.

— Алина однажды сказала, что ты смог бы выследить кролика даже среди скал. Я лично опросил экипаж «Ферхадера», и они утверждали, что в море ты себя проявил ничем не хуже. Они также полагали, что своими умениями ты мог бы сделать какого-нибудь счастливого капитана очень богатым.

Мал нахмурился.

— Ты хочешь, чтобы я охотился на китов?

— Нет, — улыбнулся Дарклинг. — Я хочу, чтобы ты охотился на морского хлыста.

Мы удивленно таращились на него. Я едва не расхохоталась.

— Ты ищешь дракона? — с недоверием спросил Мал.

— Ледяного дракона. Русалье.

Русалье. По легенде, морской хлыст был проклятым принцем, которого заставили принять форму морского змея и охранять холодные воды Костяной тропы. Это — второй усилитель Морозова?

— Это детская сказка, — озвучил мои мысли Мал. — Его не существует.

— Люди на протяжении многих лет встречают его в этих водах, — возразил Дарклинг.

— Вместе с русалками и белыми селки^[1]. Это миф.

Дарклинг выгнул бровь.

— Как и олень?

Мал посмотрел на меня. Я еле заметно покачала головой. Что бы Дарклинг ни задумал, мы не станем ему помогать.

Мал перевел взгляд на волны.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Ради ее же блага, надеюсь, что это не так, — Дарклинг достал миниатюрный нож из складок своего кафтана. — Каждый день, до тех пор, пока мы не найдем хлыста, я буду отрезать по кусочку ее кожи. Медленно. Затем Иван исцелит ее, и на следующий день все повторится.

Я почувствовала, как кровь отливает от лица.

— Ты не навредишь ей, — заявил Мал, но я слышала страх в его голосе.

— Я не хочу ей вредить. Я хочу, чтобы ты сделал, как я прошу.

— У меня ушли месяцы, чтобы найти оленя, — начал он в отчаянии. — Сам не знаю, как нам это удалось!

Тут Штурмхонд вышел вперед. Я так сосредоточилась на Мале и Дарклинге, что чуть не забыла о нем.

— Я не позволю мучить девушку на моем корабле.

Дарклинг обратил взор своих жестоких глаз на корсара.

— Ты работаешь на меня, Штурмхонд. Делай свою работу, или награда за нее станет последней из твоих забот.

По кораблю пробежал тревожный ропот. Команда Штурмхонда обступала гришей, и их лица выражали отнюдь не дружелюбие. Женя прижала ладонь ко рту, но ничего не сказала.

— Дай следопыту время, — тихо произнес Штурмхонд. — Неделю. Хотя бы пару дней.

Дарклинг схватил меня за предплечье, задирая рукав, чтобы оголить бледную кожу.

— Мне начать с руки? — он опустил рукав и провел костяшками пальцев по моей щеке. — Или с лица? — Затем кивнул Ивану. — Держи ее.

Иван взял меня за шею. Дарклинг поднял нож. Уголком глаза я заметила блеск металла. Попыталась отодвинуться, но Иван крепко меня держал. Лезвие коснулось моей щеки. Я испуганно втянула воздух.

— Стой! — крикнул Мал.

Дарклинг ждал.

— Я… я сделаю это.

— Мал, нет! — храбро вскрикнула я, хоть и не чувствовала себя храброй.

Он сглотнул.

— Возьмите курс на юго-запад. Туда, откуда мы приплыли.

Я замерла. Он что-то заметил? Или просто пытался отвести от меня опасность?

Дарклинг склонил голову набок и окинул его изучающим взглядом.

— Я думаю, ты знаешь, что со мной не стоит играть в игры, следопыт.

Мал быстро кивнул.

— Я могу это сделать. Я найду его. Просто… дай мне время.

Дарклинг спрятал нож. Я медленно выдохнула и попыталась подавить дрожь.

— У тебя есть неделя, — сказал он, развернувшись и исчезая в люке. Затем крикнул Ивану: — Веди ее сюда.

— Мал… — начала я, когда Иван взял меня за запястье.

Тот поднял связанные руки и потянулся ко мне. Его пальцы на мгновение задели мои, но тут Иван потащил меня к люку.

Мои мысли путались, пока мы спускались в сырой трюм корабля. Я плелась за Иваном, то и дело спотыкаясь, и пыталась осознать все, что только что произошло. Дарклинг обещал не трогать Мала, пока от того есть толк. Я полагала, что он использует его, дабы держать меня в ежовых рукавицах, но теперь стало ясно, что дело не только в этом. Неужели Мал действительно думает, что сможет найти морской хлыст? Или просто тянет время? Я даже не знала, какой из этих вариантов более предпочтителен. Мысль о том, что меня подвергнут пыткам, не прельщала, но что, если мы найдем ледяного дракона? Что для нас будет значить второй усилитель?

Иван втолкнул меня в просторную каюту, напоминавшую капитанскую. Должно быть, Штурмхонду пришлось переехать к остальной команде: кровать была задвинута в угол. Вдоль вогнутой стены кормового отсека шли ряды окошек из толстого стекла. Сквозь них просачивался свет на стол, за которым сидел сам Дарклинг.

Иван поклонился и ретировался из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Ему не терпится убраться от тебя подальше, — сказала я, стоя у входа. — Иван боится того, кем ты стал. Как и все остальные.

— А ты боишься меня, Алина?

— Тебе бы этого хотелось, не так ли?

Дарклинг пожал плечами.

— Страх — могущественный союзник. И верный.

Он наблюдал за мной своим жестким, оценивающим взглядом, который всегда вызывал у меня ощущение, словно меня читают, как открытую книгу. Его пальцы водят по тексту, вбирая тайные знания, о которых я могу только догадываться. Я пыталась не ерзать, но мне натирали кандалы на запястьях.

— Я хотел бы освободить тебя, — тихо произнес он.

— Освободить, освежевать. Сколько вариантов! — Я все еще чувствовала лезвие ножа на щеке.

Он вздохнул.

— Это была угроза, Алина. И с ее помощью я добился того, что мне было необходимо.

— Значит, ты не собирался меня резать?

— Я такого не говорил, — произнес он ласково и непринужденно, как всегда. Таким голосом он грозился порезать человека, с той же интонацией заказывал ужин.

В тусклом свете я едва могла различить светлые линии его шрамов. Наверное, стоило помолчать, дать ему заговорить первым, но любопытство взяло надо мной верх.

— Как тебе удалось выжить?

Дарклинг провел рукой по острому подбородку.

— Судя по всему, волькр не интересует вкус моей плоти, — лениво протянул он. — Ты никогда не замечала, что они не питаются друг другом?

Меня передернуло. Они были его творениями, прямо как тот монстр, который пронзил зубами мое плечо. Кожа в том месте продолжала пульсировать.

— Подобное притягивает подобное.

— Стоит признать, что тот опыт мне не хотелось бы повторять. Милости волькр мне хватило сполна. Твоей тоже.

Я пересекла комнату, остановившись у стола.

— Тогда зачем давать мне второй усилитель? — спросила я с отчаянием в голосе, надеясь найти аргумент, который смог бы его образумить. — Если ты забыл, я пыталась тебя убить.

— И потерпела поражение.

— Да здравствует второй шанс! Зачем делать меня сильнее?

Он вновь пожал плечами.

— Без усилителей Морозова Равка обречена. Тебе предназначено собрать их, а мне — править. Иначе быть не может.

— Как это удобно.

Он отклонился на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Я бы не сказал, что вести с тобой дела удобно, Алина.

— Нельзя смешивать усилители. Об этом говорится во всех книгах…

— Не во всех.

Мне хотелось кричать от досады.

— Багра меня предупреждала! Она говорила, что ты самонадеянный наглец, ослепленный амбициями!

— Да что ты? — голос у него стал ледяным. — Какие еще преступные речи она нашептывала тебе на ушко?

— Что она любит тебя, — сердито ответила я. — И верит, что ты можешь искупить свою вину.

Тут он отвернулся, но не раньше, чем я увидела гримасу боли на его лице. Что он с ней сделал? И чего ему это стоило?

— Искупление, — пробормотал он. — Спасение. Покаяние. Причудливые идеи моей матери. Наверное, мне следовало уделять им больше внимания. — Дарклинг потянулся к ящику стола и достал тонкий красный том. Когда он поднял его к свету, на обложке блеснули золотые буквы: «История святых». — Знаешь, что это?

Я нахмурилась. В голове мелькнуло смутное воспоминание. Много месяцев назад, в Малом дворце, Апрат подарил мне книгу. Я бросила ее в ящик комода и тут же о ней забыла.

— Это детская книжка.

— Ты читала ее?

— Нет, — призналась я, внезапно пожалев об этом. Дарклинг внимательно смотрел на меня. Что могло быть такого важного в старом собрании религиозных картинок?

— Суеверия, — начал он, поглядывая на обложку. — Пропаганда для крестьян. По крайней мере, я так думал. Морозов был странным человеком. Немного похожим на тебя — его тоже тянуло к обыкновенным и слабым.

— Мал не слабый.

— Талантливый, не спорю, но не гриш. Ему никогда не стать равным тебе.

— Мы равны и даже больше, — рявкнула я.

Дарклинг покачал головой. Не изучи я его хорошенько, я могла бы принять выражение на его лице за жалость.

— Ты думаешь, что обрела семью. Что нашла свое будущее. Но твоя сила будет расти, а он будет стариться и слабеть. Он проживет короткую жизнь отказника, а ты будешь смотреть, как он умирает.

— Заткнись!

Дарклинг улыбнулся.

— Давай, топни ножкой, борись со своим естеством. Тем временем твоя страна страдает.

— Из-за тебя!

— Из-за того, что я доверился девчонке, которая испытывает отвращение к собственному дару! — Он встал и обошел стол. Несмотря на мой гнев, я сделала шаг назад, врезавшись в кресло.

— Я знаю, что ты чувствуешь, когда ты со следопытом.

— Сомневаюсь.

Он лишь отмахнулся.

— Нет, я не про вашу абсурдную привязанность, которую ты еще перерастешь. Я вижу истинный ответ в твоем сердце. Одиночество. Растущее понимание того, что ты — другая, — он наклонился. — Боль от этого.

Я попыталась скрыть свое смятение.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала я, но даже мне эти слова показались фальшивыми.

— Она никогда не исчезнет, Алина. Будет только хуже, за какими бы шарфами ты ни пряталась, какую бы ложь ни произносила, как бы далеко или быстро ни бежала.

Я попыталась отвернуться, но Дарклинг взял меня за подбородок и заставил посмотреть на себя. Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание.

— Таких, как мы, больше нет, Алина, — прошептал он. — И никогда не будет.

Я дернулась в сторону, оттолкнув кресло, и едва не потеряла равновесие. Начала барабанить кулаками в железных кандалах по двери, призывая Ивана. Тот не появлялся, пока Дарклинг сам ему не приказал.

Уголком сознания я отметила руку Ивана у себя на спине, вонь в коридоре, матроса, пропустившего нас, затем тишину в моей тесной каюте, звук захлопывающейся двери, койку, прикосновение грубой ткани, когда я зарылась лицом в одеяло. По телу проходили волны дрожи, пока я пыталась выкинуть из головы слова Дарклинга про смерть Мала. Про мою долгую жизнь. Про боль оттого, что я другая, которая никогда не пройдет. Каждый новый страх впивался в меня острыми коготками, поселяясь глубоко в сердце.

Я знала, что он искусный лжец. Он мог изобразить любую эмоцию, сыграть на любом человеческом чувстве. Но я не могла отрицать и того, что ощутила в Новом Земе, или же правду, которую показал мне Дарклинг: мою собственную грусть, мою тоску, отраженную в его холодных серых глазах.

* * *

Настроение на судне изменилось. Экипаж стал более беспокойным и бдительным, памятуя о неуважительном отношении к своему капитану. Гриши тихо судачили между собой, их терпение подходило к концу из-за нашего медленного продвижения по водам Костяной тропы.

Каждый день Дарклинг приводил меня на палубу, чтобы я стояла рядом с ним на носу корабля. Мала держали под охраной в другом конце. Иногда я слышала, как он выкрикивал Штурмхонду указания по курсу, или видела, как он указывал на нечто похожее на глубокие царапины над уровнем воды, прямо на глыбах льда, мимо которых мы проплывали.

Я всматривалась в грубые борозды. Возможно, это следы от когтей. А может, и ничего особенного. Тем не менее, я видела в Цибее, на что способен Мал. Когда мы искали оленя, он указывал мне на сломанные ветки, примятую траву, знаки, которые сразу же становились очевидными, стоило на них указать, но которые были незаметны для моих глаз за мгновение до этого. Члены экипажа относились к нему скептически. Гриши — пренебрежительно.

На закате, когда очередной день шел на убыль, Дарклинг водил меня по палубе и спускал в люк прямо на глазах у Мала. Нам запрещалось разговаривать. Я пыталась задержать его взгляд, без слов передать, что я в порядке, но видела, как росли его ярость и отчаяние. Утешить его было не в моих силах.

Один раз я споткнулась об крышку люка, и Дарклинг поймал меня, прижав к себе. Он мог бы отпустить меня, но вместо этого замер, и, не успела я отпрянуть, как его рука скользнула ниже моей спины.

Мал рванул вперед, и лишь хватка стражей сдержала его от того, чтобы напасть на Дарклинга.

— Еще три дня, следопыт.

— Не трогай ее! — прорычал он.

— Я сдержал свою часть сделки. Ей никто не навредил. Но, возможно, ты боишься не этого?

Казалось, еще чуть-чуть и Мал не выдержит. Его лицо побледнело, губы сжались в тонкую линию, мышцы на руках напряглись от попыток разорвать сковывающие его веревки. Я не могла на это смотреть.

— Со мной все в порядке, — тихо произнесла я, рискуя нарваться на нож Дарклинга. — Он не может причинить мне вред.

Ложь, но она казалась сладкой на моих губах.

Дарклинг переводил взгляд с меня на Мала, и я увидела проблеск мрачной зияющей дыры внутри него.

— Не беспокойся, следопыт. Ты поймешь, когда наша сделка будет разорвана, — он втолкнул меня в трюм, но не прежде, чем до меня донеслись его прощальные слова Малу: — Я позабочусь о том, чтобы ты услышал, когда я заставлю ее кричать.

* * *

Неделя подходила к концу, и на шестой день Женя разбудила меня рано утром. Придя в себя, я поняла, что еще даже не рассвело. Меня пронзил страх. Может, Дарклинг решил положить конец моей отсрочке и исполнить свои угрозы?

Но лицо Жени светилось от счастья.

— Он что-то нашел! — пропела она, подпрыгивая на носочках. Девушка едва не пританцовывала, пока помогала мне подняться с койки. — Следопыт сказал, что мы близко!

— Его зовут Мал, — буркнула я, отстраняясь от Жени и игнорируя ее обиженный вид.

«Неужели это правда?» — гадала я, пока меня вели на палубу. Может, Мал просто оттягивал время?

Мы вышли под тускловато-серый свет раннего утра. На палубе толпились гриши, вглядывающиеся в воду, пока шквальные управляли ветром, а команда Штурмхонда отвязывала паруса.

Туман стал плотнее, чем накануне. Он нависал над водой и заползал влажными завитками на корпус корабля. Тишину нарушали лишь указания Мала и отрывочные команды Штурмхонда.

Когда мы вышли на широкий открытый участок моря, Мал повернулся к Дарклингу:

— Кажется, мы близко.

— Кажется?

Он кивнул.

Дарклинг задумался. Если Мал просто тянул время, его старания обречены на провал, и цена этому будет слишком высокой.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Дарклинг кивнул Штурмхонду.

— Спускай паруса, — приказал он корсару, и команда принялась выполнять.

Иван постучал Дарклинга по плечу и указал на южный горизонт.

— Корабль, мой господин.

Я прищурилась, глядя на крошечное пятнышко на синем фоне.

— Под каким они флагом? — спросил Дарклинг у Штурмхонда.

— Наверное, это рыбаки. Но мы будем присматривать за ними на всякий случай. — Он махнул одному из членов экипажа, и тот поспешил к бом-брамселю с подзорной трубой в руке.

Баркасы подготовили и спустили на воду, полные людьми Штурмхонда и ощетинившиеся гарпунами. Гриши Дарклинга собрались у перил, чтобы наблюдать за продвижением лодок. Туман, казалось, усиливал громкость шлепков весел о волны.

Я шагнула к Малу. Всеобщее внимание было сосредоточено на воде. Только Женя наблюдала за мной. Она замешкала, а затем намеренно отвернулась и присоединилась к другим у перил.

Мы с Малом смотрели вперед, но при этом стояли так близко, что наши плечи соприкасались.

— Скажи, что ты в порядке, — пробормотал он хриплым голосом.

Я кивнула, сглотнув ком в горле.

— В порядке. Он действительно где-то здесь?

— Не знаю. Возможно. Было время, когда я искал оленя и думал, что мы близко, но… Алина, если я ошибаюсь…

Я повернулась, не заботясь о том, что нас увидят и какое наказание за этим последует. Туман поднимался от воды и заползал на палубу. Я посмотрела на Мала, изучая каждую черту его лица: голубые глаза, изгиб губ, шрам на подбородке. За его спиной Тамара поспешно взбиралась по вантам с зажатым в руке фонарем.

— Ты ни в чем не виноват, Мал. Ни в чем.

Он опустил голову, прижимая свой лоб к моему.

— Я не позволю ему обидеть тебя.

Мы оба понимали, что в этом он бессилен, но правда приносила слишком много боли, поэтому я ответила:

— Знаю.

— Ты мне подыгрываешь, — произнес он с намеком на улыбку.

— Что поделать, с тобой постоянно нужно нянчиться.

Он прижался губами к моей макушке.

— Мы найдем способ выпутаться из этого, Алина. Как всегда.

Я положила закованные руки на его грудь и закрыла глаза. Мы — одни в ледяном море, пленники человека, который мог создавать монстров из тьмы и пустоты, и, тем не менее, я верила его словам. Я прижалась к Малу и впервые за много дней позволила себе надеяться.

Прозвучал крик:

— В двух румбах по правому борту!

Все как один повернулись, и я замерла. В тумане что-то двигалось — мерцающий, изогнутый белый силуэт.

— Ради всего святого, — выдохнул Мал.

В эту секунду над волнами показалась спина морского хлыста, его тело прорезало воду волнистой дугой, чешуйки на спине заискрились радугой.

Русалье.

Примечания

1

Сéлки — люди-тюлени, мифические существа необыкновенной красоты из шотландского и ирландского фольклора, миролюбивый морской народ.