Я люблю тебя

Лера Владимировна Колосок, 2021

Девочка еще с детского сада мечтала стать артисткой. Она настойчиво шла к своей цели. Лиза стала известной и популярной артисткой. Но ее жизнь была усеяна не только цветами, но и шипами. Эта книга о любви матери и дочери. О любви мужчины и женщины.

Часть 1

Настя

Настя учится в пятом классе в небольшой деревенской школе. Учителя на нее не нарадуются, приводят ее всем в пример.

— И прилежная, и аккуратная, учится на 4 и 5, серьезная, и не по годам строгая, староста в классе.

Дома Настя кроме уроков еще успевает помогать маме по хозяйству. И постирает, и кушать сготовит, посуду помоет, дома приберет, скотину накормит, в огороде прополет, польет, Клавдия на нее не нарадуется.

— Повезло тебе Клавка с дочкой. Мужика нет, так хоть с дочкой повезло. Такая умница растет. На старости лет кормилица будет. Образование получит в город уедет и тебя увезет, городская будешь.

— Ой, да бросьте вы бабы болтать. Девка как девка. По строже воспитывать надо детей, тогда только с них толк какой-то может выйти.

— Да. У тебя Клавка не забалует.

— Да. Что не так, быстро за космы схватила, веником отходила, сразу шелковая будет.

— Да ты что Клавка. Неужто такую девку послушную ты еще и за космы и веником? Сердца у тебя нет Клавка.

— Да если бы я ее так строго не воспитывала, была бы такая же как Наташка или как Людка. Прости Господи, не путевые девки. Только и знают что шлендать по улице, да вечером по огородам шнырять.

— А ты видела?

— Видела. Не видела бы так и не говорила. А еще раз залезут, ноги по переломаю, собаку на них спущу. Пущай потом бегают плачутся, не повадно будет.

— Да тьфу на тебя Клавка. Злая ты Клавка.

— Да с чего ж мне доброй то быть. Мужик то мой так и не вернулся. Она вытирала слезы уголком платочка и всхлипывала.

— Ну ладно тебе Клавка. На дочку то не сгоняй свою бабскую тоску.

— Моя дочка. Буду воспитывать как знаю. Без мужика рощу. А вы ко мне не лезьте. А то еще сглазите мою Настьку.

— Ой. Да кто к тебе лезет.

— Ой да больно кому нужно к тебе лезть. Кому ты нужна сто лет.

По пути в школу на улице, Настя встречала одноклассника Петю. Он жил на соседней улице. Он или гонял на самодельном самокате, или с пацанами играл в футбол. Увидев Петра, Настя остановилась.

— Петь. Слышь че? Пойдем в школу.

— Да пошла ты со своей школой. Иди сама пятерки зарабатывай. Не хочу я в школу и не пойду. Рядом стоящие малыши смеялись и дразнили Настю.

— Петь. А сегодня по истории интересно будет.

— Расскажешь про что?

— Пойдем в школу сам узнаешь. Там так здорово.

— Ой. Не охота мне.

— Тогда не узнаешь.

— Ну потом ты мне расскажешь.

— Больно мне надо. Мне мамке дома по хозяйству помогать надо. Уроки делать. Бери портфель, я тебя здесь подожду.

— Ладно жди. Так постепенно Настя приучала Петра к школе, заходила за ним по пути и тащила его почти насильно.

— Настя то молодец какая. Нашего то за уши в школу тащит. Может с нашего оболтуса толк выйдет, а то растет лоботрясом. Радовался отец Петра.

–Да дай то Бог. Дай Бог, а то сладу с ним совсем нет. Распустил мальца.

–А я что?

–Что. Взял бы ремень, да выпорол его как следует.

— Да? Выпорешь его. Он уже сам кого хочешь выпорет. Лоб здоровый стал, меня уже ростом догоняет.

По дороге из школы Настя рассказывала Петру что-нибудь интересное по школьной программе и не только.

— А откуда ты это все знаешь? Мы это еще не проходили.

— А заглянуть в учебник в перед, а почитать новую литературу в школьной библиотеке лень? Да?

— Да мне бы хоть эту школьную программу одолеть, чтобы двоек не было.

— И троек тоже. Вот ты кем хочешь стать, когда вырастишь?

— Я еще не знаю. Я еще не думал об этом.

— Кем бы не мечтал стать, куда ты с тройками поступишь? Не куда. Будешь трактористом в колхозе работать. Весь в мазуте.

— Почему. Можно и агрономом работать. Чистенько. И ничего делать не надо, оно само все растет в поле.

— Агрономом? Тоже учиться надо.

— Да?

— А как ты думал. Это вообще целая наука.

— А где учиться не надо? Я туда работать пойду.

— За поросятами и коровами навоз убирать.

— Нет. Там сильно воняет. Я заходил к мамке в коровник. Сразу убежал. А ты кем хочешь стать, когда вырастишь?

— Учительницей.

— Ха. Ха. Ха. Мучительницей. Будешь так же детей мучить, как меня сейчас мучаешь. Ой я не могу.

— Ну ты сам подумай. Без учебы же никуда не денешься.

— Может быть. Конечно. Это так, наверное. Но тебе нравиться учиться, а мне нравится на самокате гонять. Скорость, ветер в лицо. Куда хочешь быстро приехал. Я не люблю ходить пешком.

— Тогда тебе нужно закончить курсы водителей. Ездить на машине, тоже не плохо.

— Все. Теперь у меня тоже будет мечта. Ура! Буду на машине гонять.

— Но на водителя тоже нужно учиться. Вот сломается машина в поле и будешь сидеть плакать. А если зимой, то и замерзнуть можешь. Ты ее сам должен научиться ремонтировать.

— Хорошо. Я буду учится. Я буду стараться. У меня теперь есть моя мечта.

— Правильно. Настрой себя. Зимой учиться, а на самокате и в футбол играть для этого есть целое лето.

Прошло три года. Настя и Петр заканчивали восьмой класс. Петр пошел на курсы водителей, а Настя поступила в педагогическое училище. Через два года Настя вернулась домой, работала в школьной библиотеке. Петр зашел к Насте в библиотеку.

— Насть. Слышь? Почему ты на танцы не приходишь? Насть. Ну что ты молчишь? Будешь меня с армии ждать?

— А почему я?

— А кто? Насть.

— Я слышала, что ты с Наташей встречаешься.

— Ой. Кого ты слушаешь? Эти бабы наболтают. Ну проводил ее пару раз с танцев домой. Ну с Людкой потанцевал.

— Да? Еще и Люда? А я не знала про Люду.

— Да зачем мне эти плясуньи пустышки. Мне нужна жена серьезная, образованная.

— А они не образованные?

— Какие же они образованные, эти доярки? На танцы придешь?

— Нет.

— Почему?

— Танцуй с Людой и Наташей. Или кто у тебя там еще есть.

— Да там много кто есть. Что я виноват, что девки возле меня крутятся. Но мне нужна только ты. Дурочка ты. Я только тебя одну люблю. Ну и пусть они там возле меня крутятся, но женюсь то я только на тебе. Настенька выходи сегодня вечером к пруду как стемнеет. Я тебя там ждать буду.

Вечерело. Клава прилегла отдохнуть. Настя тихонечко пошла на выход. Дверь скрипнула.

— Настя. Закричала мать. Ты куда?

— Выйду на улицу. Что-то пес скулит.

— Ничего он не скулит. Сядь. Куда собралась? Ты что молчишь. Ты чего прячешь свои глаза бесстыжие. А ну-ка быстро раздевайся и спать ложись. На гулянку собралась? Я тебе сейчас гулянку-то налажу. Враз у меня остынешь. Или тебе напомнить, как мать слушаться надо. Космы то твои быстро по выдергиваю.

Петр зашел к Насте в библиотеку.

— Только здесь с тобой и можно повидаться. Почему не приходишь? Я три вечера до ночи тебя ждал.

— Мать не пускает.

— Она у тебя строгая. Так, когда же мы с тобой встретимся?

— Вот придешь с армии и поженимся как ты обещал.

— Насть. А может сватов к тебе в дом заслать? Ну чтоб все знали, что ты теперь моя невеста.

— Не знаю. Как хочешь. Хоть невеста, хоть не невеста, мать все равно меня никуда не отпустит.

— Ну ты с армии то меня ждать будешь?

— Да.

— А писать то мне будешь?

— Да.

— Настенька. Только ты одна в моей жизни. Только ты одна мне нужна. Только тебя одну люблю. Настенька. Я люблю тебя.

Петра забрали в армию. Настя поступила в пединститут на заочное отделение. Работала в библиотеке. Через полтора года Петр приехал на побывку домой на недельку.

— Пап. Я жениться хочу.

— Хорошо сынок. Женись. Невеста то кто?

— Настя.

— Клавкина дочка что ли?

— Да. Пап. Как мне Настю засватать?

— Сынок. Тебе ж полгода осталось служить. Приедешь и засватаешь. Или, что боишься, что за полгода твоей службы ее разберут? Что-то я очереди из женихов у ее дома не видел. Ха. Ха. Ха.

— Пап. Ну что ты смеешься. Мать ее совсем из дому не выпускает. Даже повидаться с ней не могу.

— Так придешь через полгода и женишься. Что. Уже совсем невтерпеж? Полгода подождать не можешь? Все равно вас сейчас не распишут, тебе скоро обратно ехать надо, да и мы тоже.

— Что?

— Ну собрать целую свадьбу, это же не шуточное дело.

— Ну а если я ее засватаю, а она пусть у вас пока поживет моя невеста. А как приеду, через полгода, тогда и распишемся и свадебку сыграем. А? Пап.

— Ой. Даже и не знаю. Клавка такой сложный человек. Не просто с ней будет договориться. Ну давай сынок, попробуем. Раз ты так настаиваешь. Завтра выходной, завтра и поедем. Поди в глаз то не дадут.

Собрали делегацию из мужчин. Нарядили тройку лошадей. Украсили ее цветами, лентами. Играла весело гармонь, подъехали к калитке Насти.

— Открывайте ворота. Тройка свадебная пришла. У нас жених, у вас невеста. Пусть будут счастливы жить вместе. Играла гармонь. Сваты в свадебных лентах, с хлебом солью. Клава вышла во двор.

— С чем пожаловали?

— Невесту вашу хотели посмотреть. Жених жену себе в дом выбирает. Вот ваша Настенька нам приглянулась. Настя открыла дверь, вышла на крыльцо.

— Зайди в дом. Носа своего не показывай. Выпучила глазищи свои бесстыжие.

— А кто жених то будет?

— А вот и жених наш красавец, молодой красноармеец.

— Это Петька что ли будет? Шалопутный.

— Может переговорим, мамаша насчет свадебки то. Клавдия схватили вилы, махая ими над головой, выскочила во двор.

— Быстро все со двора, пока животы то вам всем не по вспарывала. Нечего девке голову то забивать, морочить. Не твоего то поля ягодка. Поищи себе по проще невесту.

— А это мы еще посмотрим. Кричал Петр Клавдии в лицо. Что, не договоримся, мамаша?

— Какая я тебе мамаша?

— Не хочешь мать по-хорошему, силой девку увезу.

— Пошел вон жених хреновый. Пока я тебе кишки то на вилы не намотала.

— Попомнишь ты еще мои слова мамаша. Пожалеешь еще не раз.

Петр так разозлился за унижение, которое получил, решил на зло Клавдии овладеть Настей. Это уже была не любовь, это была месть. Глаза его налились кровью, верхняя губа начала дергаться, рот перекосило в ехидной улыбке. Его всего трясло от злости и ярости.

— Ну смотри мать, я хотел по-хорошему.

Петр поставил себе цель в жизни. За неделю, которую он здесь пребывает, во что бы то ни стало овладеть Настей. Это теперь стало его главной целью в жизни, делом чести, отомстить за свое унижение. Он стал следить за библиотекой, где она работает. Кто, когда уходит с работы. Он караулил Настю. Ждал, когда она останется одна, чтобы осуществить свое подлое намерение. И вот он этот момент настал. Все уже вышли из библиотеки, Настя еще не выходила. В окнах горел свет. Петр зашел в коридор, закрыл двери на ключ, а ключи спрятал в карман.

— Вот ты птичка и попалась. Довольно прошептал он себе под нос.

— Кто там? Извините. Мы уже закрываемся. Приходите завтра. Говорила Настя из другой комнаты.

— Настенька! Любовь моя. Милая. Как же я по тебе соскучился.

— Петр? Это ты? Зачем? Он начал ее обнимать и целовать.

— Подожди. Дайка я хоть погляжу на тебя. Какой ты стал.

— Какой?

— Совсем взрослый мужчина.

— Настенька. Я приходил к тебе свататься, хотел засватать тебя.

— Петенька. Ты же видишь, что моя мама против. Она никогда не даст нам своего благословения.

— А может мы без ее благословения? А?

— Нет. Против воли матушки я не пойду.

— Ну почему? Настенька? Мы же любим друг друга. Что же нам теперь делать? Ты же меня любишь, я знаю. Или нет? Настя смотрела в пол, кусала губы.

— Без матушкиного благословения никак нельзя. Нам счастья в жизни не будет.

— Ну не век же тебе с матушкой жить. Тебе и свою жизнь устраивать надо. Я увезу тебя с собой, а потом, когда мы распишемся, маменька твоя свыкнется с мыслью, что мы вместе, простит нас и благословит. Куда ей потом деваться. Он снова стал ее обнимать и целовать.

— Подожди. Подожди. Надо подумать. А где я там буду жить? Ты ведь еще служишь?

— А где живут все жены офицеров? С офицерами.

— Но ты то еще не офицер?

— Но я им буду, если ты только захочешь. Я все для тебя сделаю, родная моя Настенька. Ведь я люблю тебя.

— Давай уже ты отслужишь, приедешь, а осенью сыграем свадьбу.

— Нет. На это я пойти не могу.

— Почему?

— Пойми. Да разве я смогу еще полгода без тебя прожить.

— Но ты ведь как-то жил без меня все это время?

— Да. Это потому, что я тебя не видел. А сейчас, когда я тебя увидел, чувствую, что все, не смогу больше ни дня без тебя прожить. Он снова стал ее обнимать и целовать.

— Погоди. Петруша. Не спеши.

— Ну почему? Сейчас, когда никого нет, мы одни, нам никто не мешает, разве мы не можем просто поцеловаться?

— Но сюда могут войти. Нас увидят вместе. Расскажут матери, она же меня прибьет.

— Да? А это ты видела? Он показал ключи. Сюда уже никто не войдет.

— Ты запер двери? Но зачем?

— Чтобы просто обнять тебя и поцеловать. Мы больше ни где не можем встретиться. Ты ко мне на встречу не приходишь, на свидание, уже сколько лет я тебя жду все ночи на пролет. Никогда не мог тебя обнять и поцеловать. Он начал ее обнимать.

— Погоди же ты.

— Ну что погоди. Я все понял, ты меня просто не любишь. Да? А я как дурак, все ждал тебя, мечтал, что ты будешь моей женой. У нас будет семья, детишки, похожие на тебя и на меня. Ну что? Нет так нет. Тогда я пошел. Я ухожу с разбитым сердцем.

— Куда ты?

— Куда? Куда. Пойду напьюсь. А как приеду на службу, застрелюсь. Потому как нет мне больше без тебя жизни, Настенька. Лучше застрелюсь. Петр пошел к входной двери.

— Петя. Петенька. Ну подожди. Может потерпим еще полгодика? А?

— Ты сама подумай. Как человек может прожить полгода с разбитым сердцем? Прощай Настенька. Прощай любимая. Может еще когда-нибудь свидимся? Нет. Навряд ли. Говорил он плачущим голосом, вытирая глаза кончиками пальцев.

— Петенька. Настя бросилась к Петру на грудь и начала рыдать. Он начал ее обнимать, целовать, повалил ее на пол и сделал с ней то, что планировал заранее, то что вынашивал все эти дни. Он был доволен, горд собой, он был отомщен за свое унижение, оскорбление.

— Петенька? А что же теперь будет дальше?

— А что? Теперь они от нас никуда не денутся. Все равно смирятся с нашей любовью.

— Петенька? А мне теперь что дальше делать?

— А тебе. Верно ждать своего мужа дома.

— У тебя?

— Зачем у меня, у себя. А я, как только приеду из армии, сразу же к тебе, подаем заявление и расписываемся. Никуда они теперь от нас не денутся.

Настю сразу с порога встретила мать и сразу сердито спросила.

— Ты что так долго? Давно уже должна была прийти.

— Да с бумагами задержалась.

— С какими бумагами? Днем нельзя было разобраться? Шла по улице одна, темень то какая.

— Да что-то там напутано было, искала книги, сверяла. Глаза сильно болят, пойду прилягу, отдохну.

— А кушать?

— Я там чай попила, не хочу. Мать сразу почувствовала, что происходит что-то не ладное. Материнское сердце не обманешь.

— Ладно. Гляди у меня. Сказала она строго.

Настя не спала. Она все думала, весь разговор от начала до конца, с Петром.

— Как же ловко он все провернул. Какая же я дура. То увезу тебя, поедем, а как получил свое, сразу успокоился. Жди меня дома. Что же теперь дальше со мной будет? Как теперь мне дальше жить? Ладно. Подожду его полгода. Все равно он из армии вернется сюда, никуда не денется. Если не захочет женится, уеду на сессию, а обратно не приеду, буду в городе жить.

И зачем я сюда только приехала, зачем поступила на заочное. Нужно было поступать на дневное. Дали бы общежитие, подрабатывала, как все девчонки. Хоть бы крика мамаши теперь не слышала. Так она же сказала, чтобы на заочное, и чтобы здесь работала. Зачем я ей вообще сказала, что есть заочное. А так бы она меня вообще никуда не пустила. А зачем я вообще сюда после училища приехала. Надо было сразу поступать и работать в городе. Может быть там бы она меня не достала. Так она же расплакалась, письма слезные начала писать. Доченька моя, кровиночка, как же мамка без тебя будет жить. Помру я скоро и похоронить меня некому будет. Жалко мать стало.

И кто же только придумал эту любовь, никому не нужную. Одни неприятности от нее. Как бы хорошо было жить без нее.

Прошло два месяца.

— Настя. Что-то ты дочка похудела. Не кушаешь ничего. Совсем замоталась ты на этой работе, еще и учеба. Настя приходила домой и ложилась спать, ей не здоровилось.

— Иди дочка рыбку поешь жареную. Ребята сегодня наловили, ну я у них купила свеженькую. Ты же любишь рыбку жареную.

— Не хочу мам, устала, глаза болят. Пойду отдыхать.

— Нет. Ты сначала поешь, потом пойдешь спать. Что-то ты бледненькая, сидишь там весь день в пыли, без свежего воздуха, да еще и глаза портишь от лампы этой настольной. Настя зашла в свою комнату.

— Я кому сказала. Быстро встала и поела, а потом ляжешь спать.

— Не хочу я эту рыбу.

— А что хочешь?

— Хочу картошку жареную и капусту квашеную. Или огурчиков малосольных, или селедку.

— Огурчиков малосольных говоришь? Мать строго посмотрела на дочь.

— Ешь рыбу я сказала. Настя съела кусочек рыбки, ее затошнило. Она выбежала на улицу и ее вырвало.

— А ну ка пошли.

— Куда?

— В больничку. Лечить тебя будем. Сейчас мы узнаем, почему тебе огурчиков малосольных захотелось.

— Ну если что, я ж убью тебя гадину. Акушерка подтвердила.

— Да. Есть беременность 8-9 недель.

— Ну хорошо. Пошли дочка домой. Всю дорогу до дома Клава шипела от злости. Дома она взяла мужнин ремень, села на табуретку.

— Ну давай дочка рассказывай, как ты умудрилась мать опозорить. Как я теперь буду людям в глаза смотреть. Я тебя растила одна, без отца. Она начала кричать. Настя сидела, опустив голову. Слезы из глаз падали на ее грудь.

— Петька? Этот шалопут непутевый? Настя кивнула головой.

Клавдию затрясло от злости. Она начала ремнем бить Настю не разбирая, куда попадет. Настя закрыла лицо руками.

–Ах же ты паскуда бесстыжая. Я же так и знала, что ты спутаешься с ним, гадюка ты подколодная. Опозорила мать на старости лет. Настя встала с табуретки. Клава схватила ее за косу, намотала ее на руку и хлестала ремнем.

— Куда? Куда потаскуха. Я же тебя гадину тут же сейчас и порешу. Шалава ты подзаборная. Клава отпустила руку и схватилась за сердце. Настя воспользовалась случаем, выбежала на улицу. Там она прошлась вдоль забора, держась за колышки и упала на землю.

— Настенька? Ты что ли девонька лежишь? Милая. Вызвали врача. Соседка оставила Настю на ночь у себя. Утром она сходила к родителям Петра и все им рассказала.

— Клавдия то избила Настю до полусмерти. Смотрю у моей калитки лежит бедная, без сознания. Акушерка в больничке сказала, что беременная Настя уже 8-9 недель.

— Мать. Да это же кажись Петька на побывку приезжал. Два месяца назад. Вот гаденыш то какой. Девка то причем. Зачем он так с Настенькой.

— А что Петька то в чем виноват? Девки то сейчас сами на парней вешаются.

— Нет. Мать. Когда Клавка то отказалась принимать сватов, вилы схватила, гнала со двора, обзывала его всяко, он еще тогда сказал, попомнишь ты меня еще. Это он тогда еще задумал недоброе, Клавки хотел отомстить. А Настенька то причем. Вот гаденыш. Ну приедет я ему всыплю еще.

— Ох всыплет он ему. Ребенка нужно воспитывать покуда он поперек лавки лежит, а как по вдоль лег, то уже все, на этом заканчивается воспитание.

— Ну что мать будем делать? Давай Настеньку покуда себе заберем. Прибьет Клавдия ее, точно прибьет. Опять же наше дитя, не чужое. А Петька приедет из армии, так пущай молодые там сами разбираются.

— Ну давай так поступим. Через неделю пришла соседка и рассказала.

— Клавку то парализовало, всю правую сторону. Лежит, даже говорить не может.

— Пойду я, спасибо вам за все. Настя плакала. За мамой ухаживать надо.

— Ну иди па куда девонька, иди дочка.

— Во мать. Видала. Дела то какие, парализовало. А лет то ей сколько будет?

— А нам то сколько? Да и ей наверно, столько же, наверно за 40.

Настя зашла в дом. Подошла к кровати матери.

— Мама. Настя закрыла рот руками чтобы не закричать. Все ее лицо перекосило. Она лежала со злобными глазами. Грозила ей пальцем левой руки. Потом Клавдия сжала пальцы в кулак и махала им в воздухе. Потом и левую сторону парализовало. Вскоре она умерла.

Настя уже родила девочку. А Петр так и не вернулся домой. Поговаривали люди, что нашел он там в городе себе богатую тетеньку. Приехал он только когда Лизоньке исполнилось 3 годика. Но Настя его даже на порог не пустила. Велела оставить их с дочкой в покое. Никогда сюда больше не приходить.

— Забудь сюда дорогу.