Хрустальный замок

Леонид Резников, 2021

Случайная находка на дне реки в одно мгновение полностью изменила жизнь двух ребят, оказавшись ключом в неведомый мир. Иная вселенная, полная невероятных возможностей, предстала перед Сашей и Мишкой, но, как оказалось, далеко не все, живущие в ней, счастливы и беззаботны.

Глава 4

Мишка проснулся оттого, что кто-то заливисто и звонко смеялся. Он приподнялся с жесткой постели, протер глаза и оглядел пещеру. Девочек не было.

Ливень закончился, и снаружи вовсю сияло солнце. Оно заглядывало в пещеру через широкий проход, проливаясь золотистой рекой на пол и стены.

Мишка сполз с шуршащего ложа, прошел к очагу, шлепая босыми ногами, стянул с веревки вещи и с удовольствием облачился в привычную одежду. Обулся.

Хотелось пить, но воды нигде не было. О чае и говорить было нечего. Ну хоть бы одну кружечку, подумал Мишка. Почему-то вспомнилось, как они с мамой ездили куда-то — Мишка не помнил, куда именно, потому что был еще маленьким, — но ему запомнилась большая труба, из которой шумным напором изливалась вода. К трубе была прикована металлическая кружка. Мишка держал кружку двумя руками, потому что она была очень тяжелая, и набирал воду. Яростный напор воды вырывал кружку из рук, и Мишка едва не упустил ее, а потом неторопливо пил, причмокивая от удовольствия губами. Вода была очень вкусная и ледяная, от нее ломило зубы…

Что-то звякнуло позади.

Мишка обернулся.

У стены, рядом с ворохом соломы, стояла та самая кружка, и цепь, которой она была прикована, была та же самая — крупные, крашенные под серебро звенья. Цепь уходила в стену пещеры.

Мишка, не веря глазам, приблизился. Кружка покачивалась на неровности каменного пола, и в ней плескалась вода. Опустившись на колени, мальчик бережно поднял кружку и долго смотрел на воду. Потом поднес кружку к губам и сделал глоток. Вода была ледяной. Делая маленькие глотки, Мишка вдосталь напился и опять заглянул в кружку. Воды не стало меньше, хотя он выпил никак не меньше половины. Забавно!

Не став ломать голову над странностью происходящего, Мишка аккуратно опустил кружку на пол и, утирая губы тыльной стороной ладони, направился к выходу.

На ярко-синем небе не было ни облачка. Светило ласковое утреннее солнце, и вновь распустившиеся цветы тянули к нему лохматые головки, поблескивающие капельками росы. Будто и не роса вовсе, а диадемы с крохотными бриллиантами в волосах красавиц.

Слева от пещеры росли пальмы, самые настоящие, с гроздями спелых бананов. Пальмы едва заметно покачивали широкими длинными листьями, будто звали полакомиться своими плодами. Мишка не помнил, были ли вчера здесь пальмы. Может быть, не заметил из-за ливня, о котором и вспоминать не хотелось? Да нет, точно не было. Одну бы он мог не заметить, но не разглядеть целую пальмовую рощу просто невозможно. Он хорошо помнил, что до самой горы простирался цветочный луг.

Мишка приблизился к одной из пальм, задрал голову и похлопал по ее тонкому, в сухих чешуйках, словно небрежно завернутому в упаковочную бумагу, стволу. Пальма дрогнула, от грозди отделились и упали три банана. Мишка едва успел отклониться назад и подхватить их. Теперь хоть будет, чем позавтракать, решил он, снимая кожуру с одного из спелых бананов. Другие он сунул в карманы шорт.

Из рощи вновь донесся смех, и Мишка, надкусив сладкую мякоть, запетлял меж стволов.

Небольшая роща закончилась так же внезапно, как и началась, и перед Мишкой раскинулось крохотное озеро чистейшей воды, подернутое мелкой рябью. Слева озеро вплотную примыкало к серому отвесному боку скалы, справа тянулась узкая полоска белого песка, а дальше земля поросла высокой травой, ромашками и одуванчиками, вплоть до росших полукругом пальм. Над цветами порхали бабочки, а в траве, утопая по пояс, прыгали девочки, размахивая руками и радостно хохоча.

— Мишка! — Саша заметила мальчика и махнула ему рукой. — Идем к нам!

— Да, да, идем! — подхватила Чумазуля. — Смотри, какое мне озеро Саша подарила. И еще бабочек. Сто лет не видела бабочек.

Мишка прожевал банан, отбросил кожуру и направился к девочками.

— Что значит, подарила? — спросил он, приблизившись.

— Я представила себе озеро, и оно появилось! — восторженно воскликнула Саша. — Представляешь?

— Угу.

Мишка не разделял Сашиной радости: им нужно торопиться домой, родители, наверное, на нет извелись, а она тут, видишь ли, озера выдумывает.

— А потом я вообразила пальмы, и они тоже появились, — засмеялась Саша, но посерьезнела, глядя на хмурую Мишкину физиономию. — Ты чего?

— Я-то ничего, а вот ты, кажется, домой совсем не хочешь.

— Нет, почему, я хочу! Даже очень, — тряхнула головой Саша. — Но я сделала озеро!

— Ну, сделала и сделала, — сказал Мишка и сурово поджал губы. Хватит с него всяких глупостей. — Нам пора!

Чумазуля сразу погрустнела и даже позабыла про бабочек, кружащих у нее над головой.

— Жалко, — сказала она, шмыгнув носом. — Жалко, что вы уходите. Мне с вами хорошо. И подарки мне давно никто не дарил. Тем более озеро.

— Видишь, как здорово! — попытался утешить ее Мишка. — Хоть нормально искупаешься — это тебе не желтая лужа. И бананы, если что, есть, — он вспомнил про два банана и отдал их девочкам.

— Спасибо, — сказала Саша и понюхала банан. — Никогда их не ела. Вкусно пахнет!

— Да, — согласился Мишка.

Чумазуля долго вертела банан в руке, потом осторожно надкусила вместе с кожурой. Скривилась и выплюнула.

— Вот балда! — рассмеялся Мишка. — Их же надо чистить.

— Чистить? — Чумазуля, понаблюдала за Сашей и сноровисто раскрыла кожуру на три половинки. — Так?

— Так-так. А теперь ешь.

— Ничего, — сказала Чумазуля, попробовав, но было хорошо заметно, что она не в особом восторге от бананов. — Вы добрые, — немного погодя, вздохнула она, — и я вам кое-что скажу, по секрету.

Она повертела головой, нет ли кого поблизости, и поманила ребят пальчиком.

— Во-первых, можете не очень торопиться. Там, у вас, прошло всего каких-нибудь полчаса, — зашептала она. — Здесь время идет по-другому.

— Да ну! — поразился Мишка, недоверчиво скосив глаза.

— Не перебивай! — Чумазуля оскалила на удивление белые зубы, сильно контрастирующие с ее чумазой внешностью. — Во-вторых, вам все-таки стоит торопиться. Чем меньше вы здесь находитесь, тем лучше.

— Почему?

— Потому! Я… не могу сказать, — расстроенно повесила нос Чумазуля. — Это большая тайна, хотя ее знают все.

— Какая же это тайна, если ее все знают? — возразил Мишка.

— Такая. И вы узнаете, если задержитесь надолго. Только потом будет поздно.

— Ой, мамочки! — тихо сказала Саша. Недоеденный банан вывалился из кожуры и упал в траву, но девочка не заметила, продолжая держать в руке пустую кожуру.

— Вот, вот, — подтвердила Чумазуля. — Так что ищите замок — и аревуар, — помахала она ручкой.

— А ты? — спросил Мишка.

— Что — я?

— Ты не пойдешь с нами?

— А зачем?

— Тебе здесь больше нравится?

— Сам подумай, что я там буду делать, в вашем семидесятом, который тысяча девятьсот? Да и нельзя мне, — повесила она нос.

— Она права. — Из-за пальм вышел чернокожий парень лет двадцати с небольшим и направился к ребятам. Парень был одет в свободные холщовые штаны и безрукавку без пуговиц. — Ей действительно нельзя. И мне тоже.

— Черныш! — обрадовалась Чумазуля. — Сколько лет, сколько зим?

— Не знаю, если честно, — почему-то смутился парень и почесал кончик чуть приплюснутого, широкого носа. — Давно. Видите ли, — он повернулся к Мишке и широко улыбнулся, — у нас со временем проблема, в смысле, мерять его не получается.

— Да и кому оно нужно, — отмахнулась Чумазуля. — Меряй не меряй, а все одно ничего не меняется.

— Все как раз меняется, постоянно, а вот мы…

— Ты какими судьбами?

— Да вот, послали так послали, — развел руками Черныш. — Говорят, дойди до Чумазули и проводи новеньких.

— Так и знала, что ты по делу, — немножко расстроилась Чумазуля. — Просто так никогда не зайдешь.

— Нет, почему! — очень натурально возмутился Черныш.

— Да чего уж там. Ладно, идите, Они не любят ждать. Доброго пути и скорого возвращения.

— Куда? — оторопело уставился на девочку Мишка.

— Вот чудила! Домой, конечно, — выкатила глаза Чумазуля.

— Это уж как Они решат, — сказал Черныш. — Идемте.

— Нам домой надо, — уперто повторил Мишка.

— Да, да, — согласилась Чумазуля. — Но если что, вы знаете, где я живу.

Было хорошо заметно, что ей вовсе не хочется отпускать ребят.

Черныш развернулся и пошел в обратную сторону.

— Вы, главное, понапористей там, — напутствовала ребят Чумазуля, идя рядом с Сашей. — Вам-то что терять? Вам терять нечего.

— А вам есть что? — спросила Саша.

— Уже нет, — таинственно ответила Чумазуля. И непонятно было, отшутилась или сказала всерьез.

Она проводила ребят и Черныша до края банановой рощи, остановилась и стала махать рукой. Саша обернулась и помахала в ответ. Чумазуля как-то горько улыбнулась и еще долго глядела ребятам вслед, пока те не скрылись за «каменными» деревьями.

Мишка обернулся лишь один раз, когда они вошли в лес, но Чумазули уже не было. Наверное, побежала к своему озеру, решил Мишка, и быстрее зашагал за Чернышом, стараясь не отставать от него.

— А Черныш — это ваше имя? — спросил мальчик.

— Нет, — засмеялся парень, — прозвище. Здесь мало кто пользуется настоящими именами. Традиция, что ли, такая, вроде как имена навевают ненужные грустные воспоминания о былых временах.

— Обидное какое-то прозвище, — буркнул Мишка. Чернокожих ему еще ни разу не доводилось видеть вживую, и он с интересом, исподтишка разглядывал мускулистого антрацитового парня.

— Почему обидное? Разве я не черный?

— Черный, — подтвердил Мишка. — Но, мне кажется, неправильно лепить ярлыки.

— А это вовсе и не ярлык, а скорее, — Черныш щелкнул пальцами, — отличительная черта. Я здесь один такой. Еще есть желтыши и беляши, — пошутил он.

— Беляки, — поправил Мишка. Слово ему не нравилось — выходило, что они, вроде как, белогвардейцы, но другого ничего на ум не приходило. Впрочем, были и зайцы-беляки. — Беляши — это такая еда, — добавил мальчик.

Черныш засмеялся. Смех у него был раскатистый, хриплый и какой-то напряженный. Он вел себя крайне настороженно, постоянно вертел головой и к чему-то приглядывался.

— А куда мы идем? — спросила Саша, которой до смерти надоело смотреть на унылые волосатые изваяния-деревья.

— К Ним.

— Далеко?

— Не очень.

— А я озеро сделала, — похвасталась она. — И пальмы!

— Молодец.

— И еще бабочек.

— Угу.

— А вы умеете делать озера?

— Нет, — поразмыслив, честно признался Черныш.

— А огонь? Как Чумазуля.

— И огонь не умею. Зачем он мне?

— А что вы тогда умеете?

— Саш, отстань от человека, — не вытерпел Мишка.

— Отстань, отстань! — надулась девочка и уставилась на кривое, будто согнутое болями в пояснице, дерево. Она только сейчас заметила, что деревья почему-то начали сгибать стволы, неуловимо медленно, но если долго не смотреть на них, то становилось очень заметно. — Чего это с ними? — спросила Саша и кивнула на деревья.

Черныш, не сбавляя шага, огляделся.

— Пришло их время, — неопределенно сказал он и пошел еще быстрее. — Идемте.

— Что значит, пришло? — Саша нагнала Черныша и пошла рядом.

— Вроде как исчерпали запас жизненных сил. Бутафория.

— Что-что?

— Бутафория, подделка, пшик. Как твои бабочки или пальмы.

— Какая же они подделка? — не поверила Саша. — Они живые, летают.

— Ну, не подделка. Даже не знаю, как тебе объяснить. — Черныш помолчал. — Сначала было нечто. Потом кто-то придумал и слепил из него деревья, но запас их жизненных сил оказался небольшим, и они опять превращаются в нечто.

— В серую мочалку? — вспомнил Мишка.

— В какую еще мочалку? — недоуменно вскинул жидкие брови Черныш. — Ах, вон ты о чем! Любимая тема Чумазули. Мочалка — это крайняя степень, когда нечто переходит в ничто, если так можно выразиться.

— Все равно ничего не понял, — честно признался Мишка.

— Да я и сам, если честно, не до конца понимаю. Впрочем, какая разница, что и во что переходит.

Саша вновь посмотрела на деревья. Теперь они походили на оплывшие под палящим солнцем снеговые бабы, только черные. Или тесто, сбежавшее из кастрюли. А еще на свечки, оставленные в жарком месте.

Внезапно опавшие «волосы» деревьев приподнялись, лихо свернулись в фитили и вспыхнули ярким пламенем.

— Глядите! — вскрикнул Мишка и указал на пылающие верхушки бывших деревьев.

Саша глядела на деревья широко распахнутыми глазами, а Черныш даже остановился и поднял брови.

— Никогда такого не видел, — сказал он и опустил глаза на девочку. — Это ты сделала?

— Я подумала, что они похожи на свечки, — пробормотала Саша, словно извиняясь.

— Поразительно! — воскликнул Черныш. — Мне еще ни разу не доводилось слышать, а уж видеть — и подавно, чтобы кто-то научился так быстро видоизменять формы. А уж чужие…

— Это плохо? — совсем тихо спросила Саша.

— Это необычно. Такого еще не было. У тебя явный дар: ты сильно чувствующая натура. С одной стороны, это великолепно, а с другой… — Черныш пожевал губами. — С другой, ты слишком быстро почувствовала связь. Слишком быстро. Идемте же!

Черныш пошел быстрым шагом, выкидывая длинные ноги далеко вперед, и теперь ребята едва поспевали за ним. Деревья-свечки все полыхали, продолжая оплывать в бесформенные бугры, но теперь Саша разглядывала их с каким-то потаенным страхом. Она не поняла, что имел в виду Черныш, но интонация, с которой говорил парень, ей не понравилась. Будто Черныш о чем-то хотел предупредить, но не решился.

— И зачем вы только полезли сюда, — вдруг сказал Черныш. Как-то разочарованно и словно разговаривал сам с собой. — Почему дети такие любопытные?

— Не знаю, — пожал плечами Мишка и уже про себя добавил: «Можно подумать, только дети бывают любопытными».

— Вот именно: не знаешь! Вечно вам до всего есть дело, — продолжал ворчать Черныш. — Отшлепать бы вас!

— Бить детей непедагогично, — буркнул Мишка.

— Возись теперь с вами, — продолжал Черныш, будто не слышал.

— А мы, между прочим, и не просили, чтобы вы с нами возились, — разозлилась Саша.

— Молчи, ребенок! — беззлобно сказал Черныш. — Конечно, не просили. А что мне остается? Шлепать непедагогично, словами вас не проймешь. Разве мамы вам не говорили, что совать нос куда попало очень и очень плохо?

— Но вы-то тоже сунули, — не вытерпел Мишка.

— Сунул, — вздохнул Черныш. — И меня нужно отшлепать.

— Да-да, и меня тоже, — сказал кто-то очень знакомым голосом позади.

Мишка с Сашей обернулись одновременно.

— Чумазуля! — обрадованно вскрикнула Саша.

— Вот, решила вас проводить, — сказала девочка, теребя драный подол платья. — Можно?

— Можно, — только и покачал головой Черныш. — Здесь, похоже, с некоторых пор всем все можно.

— Не ворчи, — сказала Чумазуля. — А если мне скучно одной?

— Как бы тебе взамен не стало слишком весело, — грозно, с неясным намеком предупредил Черныш.

Мишка не решился задать свой коронный вопрос: «почему?» — слишком много «почему» и слишком мало ответов.

— Ну и пусть! — насупилась Чумазуля. — Надоело бояться. Все надоело.

— Ну, ну, дело твое, — меланхолично сказал Черныш и пошел дальше. — Глядите в оба.

— На что? — пискнула Саша, у которой от предупреждений Черныша уже дрожали коленки.

— На все, — лаконично отозвался тот.

Внезапно он выбросил левую руку, и Мишка с Сашей, идущие позади, налетели на нее. Саша ойкнула и едва не упала.

— Вы чего?

— Смотри!

Одно из оплывших деревьев впереди и чуть слева вдруг набухло, потеряло плотность и вспухло огромных размеров пузырем. Стенки пузыря заколыхались, расправляясь, и внезапно стали прозрачными. Пузырь дернулся в одну сторону, потом в другую, недовольно загудел, рывком оторвался от земли и медленно пошел вверх. Его поверхность расцветилась радужными переливами и солнечными бликами.

— Ого! Вот это пузырище! — восторженно воскликнула Саша и хлопнула в ладоши.

— Пузырилла, — поправила Чумазуля, стоявшая с запрокинутой головой. — Попадешь в такую и уже не выберешься. Пока она сама не лопнет. А если лопнет на высоте…

— То что? — не понял Мишка.

— Бац — и в лепешку! — Чумазуля повернулась к Мишке и уставилась на него. Мальчик поежился. — Если близко подойти к пузырилле, когда она рождается, может засосать внутрь.

— Жуть какая! — сказал Мишка, заметно побледнев. — Кто вообще такое выдумывает?

— Бука. Его владения. Мы стараемся к нему не заходить. Но к Ним другой дороги нет. Пошлите, — призывно махнула Чумазуля и пошла первой, обходя стороной все больше расползающиеся, жирно блестящие черные массы непонятно чего. — Если не поторопимся, здесь скоро будет не пройти. Эх, нужно было подождать, пока они все не испузырятся, — посетовала она.

— Да, — только и сказал Черныш. Он взял ребят за руки и потянул за собой.

— Быстрее, быстрее! — торопила Чумазуля, петляя меж неприятно шевелящихся куч.

Черныш почти бежал, ребята пугливо жались к нему.

Черная бугрящаяся масса уже подползала почти к самым ногам. Сзади и слева вспухли сразу несколько пузырилл, оторвались и, утробно гудя, поплыли в небо. Совсем рядом начала вспухать еще одна. Мишка почувствовал, как его, словно магнитом, тянет к нарождающемуся пузырю. Черныш больно дернул Мишку за руку и прижал к себе. А пузырей становилось все больше, воздух уже вибрировал от их гудения.

— Да скорее же! Чего копаетесь? — окликнула Чумазуля, и тут она слишком приблизилась к одной из наполовину округлившихся пузырилл.

Раздался хлопок, и девочка исчезла. Черныш замер. Саша вскрикнула, а Мишка хотел было бежать на выручку, но Черныш только крепче прижал его к себе.

— Пустите, да пустите же, вы! — продолжал вырываться Мишка.

— Ты ей все равно не поможешь, — угрюмо сказал Черныш, наблюдая за метаморфозами пузыриллы, проглотившей Чумазулю.

— Но нужно же что-то сделать. Нельзя так! — выкрикнул Мишка, но рваться перестал.

— Будем надеяться, что пузырь лопнет не очень высоко, — горько вздохнул Черныш.

Пузырилла стала прозрачной, и все увидели, как внутри нее бьется Чумазуля. Девочка пинала упругую оболочку шара, била кулаками и что-то кричала, но что именно, за гудением было не разобрать. Потом она без сил опустилась на дно пузыриллы, припала лицом к его прочной оболочке и печальными глазами уставилась на ребят. Пузырилла медленно и тяжело поднималась над землей.

«Эх, лук бы сейчас со стрелами. Как кружку, — подумал Мишка. — Я бы попал. Еще не поздно».

Что-то упало к ногам мальчика. Он опустил глаза. Лук, настоящий лук, и еще колчан, полный стрел, такой, о котором он мечтал когда-то, посмотрев фильм про лихих индейцев.

Мишка вывернулся из-под руки Черныша и подобрал лук. Звякнула цепь. Мишка тупо уставился на лук, прикованный к земле короткой цепью.

— Чтоб тебя! — в сердцах воскликнул он, судорожно соображая, что тут можно поделать.

Пузырилла с Чумазулей уже поднялась метра на два над землей. Еще немного, и будет поздно. Времени выдумывать что-нибудь другое совсем не осталось, и Мишка, припав на одно колено, выхватил непослушными от волнениями пальцами стрелу из колчана, наложил ее на тетиву и, прогнувшись, насколько позволяла цепь, прицелился в шар. Только бы не промахнуться и не попасть в Чумазулю, только бы…

Он сделал глубокий вдох и затаил дыхание. Шар поднялся уже метра на четыре.

— Не смей! — опомнился Черныш. — Она разоб… — но договорить не успел.

Басовито прогудела тетива, и стрела, блеснув стальным наконечником, впилась в бок пузыриллы. Раздался громкий хлопок, взвизгнула, взмахнув руками, Чумазуля. Саша закрыла глаза и вцепилась в Черныша, но тот оттолкнул девочку и, протягивая руки, бросился на выручку падающей Чумазуле. Воя пароходной сиреной, Чумазуля влетела в объятия Черныша и, сжавшись в комок, затихла у него на руках.

— Уже… все? — немного погодя спросила она и осторожно приоткрыла глаза.

— Все, — выдохнул Черныш и осторожно спустил девочку с рук.

— Уф, а я уж думала, улечу за тридевять земель, а потом ка-ак… В общем, спасибо.

— Да, конечно, — сказал Черныш, разминая немного ноющие руки. — Ты зачем стрелял? — обернулся он к Мишке, все еще державшему в руке лук.

— Как — зачем? — растерялся мальчик.

— А если бы попал в Чумазулю или я не успел ее подхватить?

— Ну-у, — протянул Мишка, покраснел и шаркнул босоножкой. — А если бы я не выстрелил, она улетела далеко и непременно разбилась.

— Ладно, извини. Нервы, — сказал Черныш, приблизился к Мишке и легонько потрепал по голове. — На самом деле, это я растерялся. А ты — молодец! Быстро сориентировался.

Мишка кисло улыбнулся.

— Эй! Кто вам разрешил лопать мои радужные шары? — донесся сквозь гул звонкий мальчишеский голос.

Мишка поднял голову.