Хрустальный замок

Леонид Резников, 2021

Случайная находка на дне реки в одно мгновение полностью изменила жизнь двух ребят, оказавшись ключом в неведомый мир. Иная вселенная, полная невероятных возможностей, предстала перед Сашей и Мишкой, но, как оказалось, далеко не все, живущие в ней, счастливы и беззаботны.

Глава 3

— Как ты? — Мишка бросился к Саше и присел рядом на корточки.

— Коленку разбила, — пожаловалась Саша, смаргивая слезы и нянча больную ногу. — Бо-ольно.

— Дай посмотрю.

Мишка опустился на колени и внимательно оглядел ранку.

— Ничего серьезного, — сказал он с видом знатока. — Пара царапин, пройдет.

— Все равно больно.

Саше было немножко обидно, что Мишка так холодно отнесся к ее ране. Пусть коленка действительно чуть саднила и несильно кровила, но ушиблась девочка сильно.

— Надо промыть. — Мишка выпрямился и протянул руку. — Пошли, там, кажется, река.

Саша взялась за Мишкину руку и поднялась, поморщившись.

— Очень больно? — забеспокоился Мишка. Только бы не было ничего серьезного, вроде перелома или еще чего.

— Да нет, совсем немножко болит. Когда наступаешь. — Саша оперлась на Мишкину руку и сделала пару шагов. — Ничего, пройдет, — натянуто улыбнулась она.

Вышло очень неудачно. Они вывалились из двери прямо на склон холма, не удержались на ногах и покатились вниз. Саша ударилась коленкой о вросший в землю валун. Мишке повезло больше — он влетел в широкий куст, не похожий на другие кусты, какие ему доводилось видеть раньше. Его ветви оказались гибкими, не имели листвы и поросли нежным пухом. Куст спружинил и остановил Мишкино падение, словно мальчик влетел в мягкую перину.

— Слушай, а где замок? — запоздало спохватился Мишка и завертел головой.

— Ой! — Саша округлила глаза и коснулась пальцами губ.

— Ладно, посиди здесь, я поищу.

Мишка помог девочке сесть на землю, поросшую пружинистой порослью бархатистой лиловой травы, тонкой и закрученной пружинками, и вернулся к злосчастному валуну. Саша, конечно же, не виновата. Ну кто мог знать, что за дверью их ожидает такая неприятность. Тут уж точно не до замков. Особенно, когда катишься кубарем.

Тщательно обыскав низину, Мишка облазил все кусты и поднялся на холм. Огляделся. Замка нигде не было.

Разбиться он не мог, размышлял Мишка, спускаясь с холма и шаря взглядом по траве. Если верить дневнику, то замок нельзя разбить. Но даже если бы он разбился, обязательно остались осколки, хотя бы один крупный и заметный. А тут ну совершенно ничего, как сквозь землю провалился! Может, украл кто? Хотя здесь никого не было. По крайней мере, Мишка, пока катился, и после, выбравшись из кустарника, не видел ни одного человека. Странно… И очень плохо, просто жуть как плохо. И, главное, непонятно, что теперь делать.

— Нету, — досадливо буркнул Мишка, вернувшись к девочке.

— Не нашел? — охнула Саша.

— Нет. — Мишка поджал губы и собрал складки на лбу.

— Ой, мамочки-и, — тихонько взвыла Саша, схватившись за щеки и разом позабыв про ноющую коленку.

— Да не вой ты. Ноешь тоже без толку! — Мишка в сердцах пнул камешек и засунул руки в карманы шорт.

— Но как же мы вернемся? — всхлипнула Саша и утерла слезы пальцами.

— Что-нибудь придумаем, безвыходных ситуаций не бывает. Пошли!

— Куда? — Саша поднялась с земли и оправила сарафан. Коленка уже почти не беспокоила.

— Туда! — кивнул Мишка в ту сторону, откуда доносился шум воды. — Будем искать людей. Идти можешь?

— Могу. Но я все равно не понимаю, куда он мог деться, — сказала Саша и пошла чуть хромающей походкой рядом с Мишкой. — Я точно помню, что держала его в руках, а потом, когда покатилась вниз, его уже не было.

— Я поднимался наверх. Там тоже ничего, одна дурацкая лиловая трава.

Они помолчали. Разговаривать было не о чем, да и не хотелось, если честно. Оба размышляли, как быть теперь.

Глупо вышло, думал Мишка. Замок не мог пропасть случайно, его явно кто-то стащил нарочно. Ждал, когда они с Сашей сунутся в дверь, и стащил. Угодили, как две глупые мыши в мышеловку: дверь открылась, вошли, дверь закрылась. Мол, нечего кому попало шастать туда-сюда без спросу.

— Посмотрели, — сказал Мишка.

Саша не ответила.

Холм слева внезапно опал, порос высокой синей травой, похожей на осоку, и чудными деревьями со скрученными из толстых ветвей стволами. На кончиках торчащих во все стороны растрепанным помелом веток вспухли и закачались плоды, походившие на крупные сизые носы, будто деревья принюхивались к чему-то. Мишка остановился, и Саша прижалась к нему плечом.

— Что это? — дрожащим голосом спросила девочка.

— Без понятия, — дернул плечами Мишка, с подозрением разглядывая лес. — Нюховые деревья? — предположил он. — Вынюхивают, что творится вокруг.

— Давай уйдем отсюда, — поежилась Саша и, подхватив Мишку под локоть, потянула прочь.

Лиловая трава под ногами вдруг исчезла, и на ее месте распушились длинными иглами кочки, похожие на очень крупных ежиков. Осторожно обходя кочки — мало ли чего можно от них ожидать, — ребята заспешили туда, где всего минуту назад шумела река. Вскоре по краям тропинки появились еще более необычные деревья. Их стволы напоминали вытесанные из камня статуи людей высотой метра в три, а на крупных, будто грубо отесанных, безглазых головах лохматились длинные и тонкие белесые побеги. Деревья походили на сердитых стражей, слепо и недобро взирающих на путников.

— Я боюсь, — дрожащим голоском сказала Саша и еще крепче прижалась к Мишке.

— Обычные деревья, — хотел подбодрить девочку Мишка, но в его голосе тоже чувствовалась неуверенность. — Пойдем быстрее.

Постоянно оглядываясь на безмолвных «стражей» дороги, ребята ускорили шаг, и за очередным поворотом внезапно вышли на берег большого, идеально круглого водоема. Вода в нем была почему-то желтого цвета, а поверхность его кое-где покрывала красная ряска, крупная, в виде сердечек. У самого берега в воде сидела чумазая девочка лет одиннадцати. Темные всклокоченные волосы неопределенного цвета сосульками топорщились у нее на голове, лицо и шею покрывали грязновато-желтые пятна. Она брезгливо оглядывала себя и что-то неразборчиво бурчала под нос. Рядом с девочкой на берегу лежало старое платье, сильно заношенное, без рукавов и с рваной бахромой внизу. Мирная картина маленькой купальщицы в желтом озере после страшного леса так поразила ребят, что они, позабыв о деревьях, замерли как вкопанные и уставились на девочку во все глаза. Под Мишкиной ногой хрустнул камешек. Девочка резко обернулась и смерила ребят подозрительным взглядом, затем подхватила платье, поспешно накинула на плечи и встала. С мокрого подола ручьями потекла вода.

— А я уже вас заждалась. — Девочка, тяжело рассекая воду ногами, быстро вышла на берег и тщательно отжала подол, а после принялась за волосы. — Решила искупаться, пока есть озеро. Вернее, было. Только что здесь был прекрасный водопад с чистой водой, и мне захотелось поплавать, а теперь его нет. А озеро стало желтым.

— Что значит «пока есть»? — спросил Мишка, разглядывая девочку — симпатичная, но все портят слишком густые брови и тонкие, будто недовольно поджатые губы. И к тому же грязнуля. Впрочем, может быть, она замаралась в желтой воде, больше похожей на разбавленную акварельную краску?

— Ну да. Его скоро не будет, — сказала девочка и тряхнула гривой волос. Во все стороны полетели брызги, а волосы на макушке встали дыбом.

— Как холма? — догадался Мишка.

— Вот именно. Здесь все постоянно меняется.

— Почему? — спросил Мишка.

— Почему… Не знаю, почему. Так кто-то захотел. Кстати, меня зовут Чумазуля.

— Мы заметили, — хмыкнул Мишка и упер руки в бока.

— Но-но! — сердито погрозила чумазым пальцем Чумазуля и направилась к деревьям. — Я не грязная, я чумазая. Понятно?

— Понятно, — сказала Саша. — А ты здесь живешь?

— Конечно, где же еще мне жить? Тут недалеко моя пещера.

— А пещера, значит, не исчезает? — спросил Мишка, идя за Чумазулей.

— Нет, пещера никогда не исчезает. Потому что она моя, личная.

Озеро скрылось за «каменными» деревьями, вскоре закончились и они, и ребята вышли на луг, поросший лохматыми цветами. Именно лохматыми — вместо лепестков у них имелось нечто вроде длинного меха, колышущегося на слабом ветерке. Мех был ярких цветов, с глянцевым отливом. Попадались красные, синие, желтые и фиолетовые цветы. И даже кое-где лазурные. Белых почему-то не было вовсе. Цветы раскачивались на толстых стебельках и взмахивали полупрозрачными длинными листиками, будто радовались ребятам.

— Это они со мной здороваются, — пояснила Чумазуля и приласкала несколько цветов. Цветы протянули к ней листочки, но Чумазуля увернулась и пошла дальше. — Потом, некогда сейчас, — серьезно сказала она цветам.

— Почему именно с тобой? — спросила Саша.

— Потому что они мои.

— Все, все?

— Конечно, это я их создала.

— Вырастила?

— Создала, придумала. Я потом тебе объясню.

— Ты сказала, что ждала нас. — сказал Мишка, нагнав Чумазулю. — Разве ты знала, что мы попадем сюда?

— Конечно! — сделала удивленные глаза Чумазуля, будто Мишка сморозил несусветную глупость. — Мне сказали Они.

— Они?

— Именно! Они сказали, что вы скоро должны появиться здесь, на холме.

— Который исчез?

— Ага.

— Но откуда они знали?

— Не они, а Они. — Чумазуля остановилась и уставилась на Мишку фиалковыми глазами. — Следует произносить как имя, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Мишка, хотя ничего не понял.

— Нам нужно торопиться.

Чумазуля бросила взгляд на небо и заспешила дальше. Ребята тоже прибавили шагу.

— А зачем торопиться?

— Облака. Скоро будет дождь. — Чумазуля говорила короткими, отрывистыми фразами, словно специально рвала их, стараясь подчеркнуть важность каждой.

Мишка взглянул вверх. По небу, быстро сгущаясь, неслись зеленые облака. Именно зеленые, похожие на изумрудную пену.

— Зеленый, — предупредила Чумазуля и скорчила презрительную гримасу.

— Зеленый дождь? — не поверила ушам Саша.

— Ага!

Мишка с Сашей переглянулись.

— А далеко еще до пещеры? — спросил Мишка.

— Нет, здесь рядом.

— А почему зеленый? — уточнила Саша.

— Почему, почему! Откуда я знаю, почему. Так кто-то захотел. Чтобы был зеленый. Кому-то очень тоскливо, вот он и шлет зеленый дождь. Слышала про зеленую тоску?

— Д-да, — неуверенно подтвердила Саша.

— Ну вот, она и есть. Только я не люблю зеленый.

— Потому что станешь зеленой как лягушка? — засмеялась Саша. Чумазуля смерила ее взглядом и фыркнула.

— Холодный он, прямо ледяной.

— Может, тогда лучше побежим? — предложил Мишка. Мокнуть под ледяным дождем ему нисколько не хотелось. Вот под теплым — другое дело.

— Не успеем. Вот-вот польется, — вновь уставилась на небо Чумазуля, и, словно услышав ее слова, разразился грандиозный зеленый ливень.

Вода стояла стеной, будто кто-то ведро за ведром, и даже не ведро, а цистерну за цистерной опрокидывал на головы ребят. Они мгновенно вымокли до нитки. К тому же ливень оказался взаправду ледяным. Цветы втянули нежный мех, закрыли головки и недовольно завозили листиками — им тоже было холодно и неуютно.

— Ненавижу зеленый, — буркнула мокрая как курица Чумазуля и припустила со всех ног. Ребята бросились за ней.

Через несколько минут, будто из-под земли, выросла одиноко стоящая гора, в которой точно посередине виднелся черный зев пещеры.

— Быстрее! — крикнула Чумазуля. — Сейчас еще сильней ливанет.

— Еще сильней? — засомневался Мишка (разве может литься с неба еще больше воды?) и понесся, что было мочи.

— Меня подождите-е! — крикнула Саша, задыхаясь от быстрого бега. Мишке пришлось остановиться и подождать девочку.

— Ну, чего ты? Давай быстрей! — поторопил он, не переставая отирать ладонью воду с лица. Противная зеленая вода заливала глаза и лезла в рот.

Он ухватил Сашу за руку и потянул за собой. Чумазуля уже скрылась в пещере, а Мишке с Сашей оставалось всего каких-нибудь пятнадцать шагов, когда с неба обрушился настоящий водопад. Он сбил ребят с ног и потащил прочь от пещеры. Мишка ухватился рукой за появившийся неизвестно откуда гибкий извивающийся корень и, превозмогая напор стихии, поднялся на ноги. Потянул за руку Сашу.

— Держись за корень! — крикнул он девочке, стараясь перекричать вязкий шум ливня, похожий на грохот водопада. Когда Саша повисла на корне, Мишка начал перебирать заледеневшими руками, толчками продвигаясь к пещере. Он все время оборачивался — Саша двигалась за ним. Лицо у нее было бледное, а глаза испуганные. — Не отпускай, держись! — ободряюще крикнул Мишка.

Осталось четыре шага, затем три. Ох, как трудно они даются! Два. Казалось, ливень специально пытается отбросить ребят от пещеры. Еще один шажок. Налетевший порыв ветра ударил в грудь, силясь оторвать Мишку от корня. Только бы Сашу не унесло, подумал мальчик, ухватил девочку за запястье одной рукой, рванулся из последних сил, и ребята повалились на теплый, сухой каменный пол пещеры. За порогом бушевала буря, а в пещере царила удивительное затишье — ни капли воды, ни дуновения ветерка.

Мишка тяжело поднялся с пола и тряхнул головой. Рядом с ним стояла Чумазуля.

— Ты чего не помогла? — зло бросил Мишка и нервным движением руки пригладил мокрые волосы.

— Я помогла, я вам стебель-бегунок сделала, — надула чуть пухлые щеки Чумазуля. — Вот и помогай после этого людям.

Она отошла вглубь пещеры, опустилась у потухшего очага, скрестила ноги и сложила руки на груди.

На полу завозилась Саша. Приподнявшись на руках, она села, прислонилась к стене и обхватила себя руками. Девочку бил озноб.

— Х-холодно, — пожаловалась она, стуча зубами.

— Да, — сказал Мишка.

— Раздевайтесь, а то еще заболеете, — донеслось из глубины пещеры. — Я сейчас костер сделаю.

— А-апчхи! — утерла мокрый нос Саша.

— Вот-вот. Мне только больных и не хватало, — ворчливо добавила Чумазуля и покачала головой.

Ребята сидели вокруг жарко полыхающего в очаге костра и жадно протягивали к нему озябшие руки.

— Сейчас быстро согреетесь, — сказала Чумазуля, вороша дрова длинной палкой. — Хороший костер получился.

— Д-да, — не очень уверенно кивнула Саша и подвинулась поближе к огню. На ней, как и на Мишке, была пышная соломенная юбочка, очень неудобная и колючая, хотя от нее шел приятный дух ранней осени. Солому пришлось позаимствовать из постели Чумазули — ни одеял, ни простыней, ни другой одежды у маленькой хозяйки пещеры не было.

Над костром колыхалась одежда, развешанная на просушку. Сама Чумазуля все еще сидела в насквозь мокром платье, словно не ощущала холода.

— А т-тебе разве не х-холодно? — спросила Саша, которая никак не могла согреться.

— Нет, я привыкла, — бесцветным голосом отозвалась Чумазуля. — Я здесь уже очень давно.

Костер потрескивал, бросаясь снопами искр и чадя. Мишка смотрел в него и думал, как по-дурацки все получилось. Не нужно было соглашаться на Сашину затею. Сидели бы сейчас себе дома, в тепле, а не в какой-то пещере в идиотских юбочках в компании дикарки, у которой окромя соломы в углу, на которой ей, видишь ли, нравится спать, больше ничего нет. Даже посуды. Интересно, в чем она еду готовит?

— Слушай, Чумазуля, — сказал он, — а как ты костер без спичек разожгла?

— Ну как? — рассеянно пожала плечами девочка. — Не знаю как. Просто захотела, чтобы он был. У меня костер делать получается, и еще цветы, вообще растения. Пещеру могу, если очень захочу. Облака и дождь, но их все могут. Только я не люблю дождь.

Она замолчала. В ставших вдруг печальными глазах плясали красноватые отблески костра. Мишка ощутил жалость к чумазой девчонке. С ней что-то было не так, нехорошо, и еще она казалась ему гораздо старше своего возраста.

— Ты одна живешь? — спросил он.

— Одна, — кивнула Чумазуля. — Мы все здесь одни.

— Все?

— Вон там, — неопределенно взмахнула палкой Чумазуля, — живет Черныш. А вон там, — палка указала в другую сторону, — Болтушка. Мы иногда ходим друг к другу в гости, когда становится совсем скучно, вернее, противно. Но живем порознь.

— Почему?

— Не знаю. Так хотят Они. И не спрашивай почему! — добавила она.

— Хорошо, не буду. А разве Они могут вам запретить?

— Они могут нам запретить желать, и мы не сможем делать то, что умеем, а от этого становится еще хуже. На душе. Видел, какой ливень был?

— Так это?..

— Да, кому-то стало очень грустно. А вы что можете? — ушла от неприятных расспросов Чумазуля.

— Мы? — Мишка переглянулся с Сашей. — В каком смысле?

— В прямом, конечно! Некоторые, говорят, могут воображать даже дворцы или всяких там сказочных животных.

— Я не знаю, — ошалело пробормотал Мишка. До него начало понемногу доходить, о чем толкует Чумазуля.

— И я, — поддакнула Саша, которая уже немного согрелась, отчего настроение у девочки улучшилось. — Мы же здесь совсем недавно.

— Ничего, Они вам скажут, что вы можете. Или сами догадаетесь.

— Да кто Они-то? — вскинулся Мишка.

— Они — это Они.

— Слушай! — сказал Мишка, поняв, что Чумазуля не хочет обсуждать неведомых хозяев этого мира — то ли побаивалась, то ли еще что. — У нас пропал замок. Хрустальный такой.

— Они забрали, — сказала Чумазуля, кивнув, и опять поворошила костер палкой. Пламя недовольно всколыхнулось и выбросило искры. — Точно Они, больше некому.

— Но как же мы попадем назад?

— Замок остался всего один, — продолжала Чумазуля, будто не расслышала вопроса. — Вы не представляете, как Они переполошились, когда он пропал. Хранитель вернулся, а замка при нем нет. Говорит, утопил случайно.

— Мы его нашли, — сказала Саша. — Он в… — но Мишка больно ущипнул ее за руку, и девочка, надувшись, замолчала.

— Ну вот, я и говорю: замок-то последний! — Чумазуля не слушала. — Я еще помню, когда их было три. А потом — бац! — и один.

— Но зачем он вообще нужен? Только чтобы ходить туда-сюда?

Чумазуля как-то странно посмотрела на Мишку и сказала:

— Нужен. Очень нужен. И не только ходить. Нас мало. Без замка не будет новых фантазеров, и Их мир превратится в мочалку.

— Какую еще мочалку? — Мишка свел брови на переносице.

— Это я ее так называю. Видел мочалки, которые растут? Ну вот, представь себе, что земля становится очень похожей на серую мочалку. И все вокруг становится серым. Даже небо — ни деревьев, ни травы — ничего, только сплошная мочалка.

— М-да, — протянул Мишка, пытаясь представить себе землю в виде мочалки. Может быть, Чумазуля имела в виду пустыню, серую и невзрачную, высохшую до трещин. Но при чем здесь мочалка?

— Какой сейчас год? — вдруг спросила Чумазуля.

— Год? — растерялся Мишка. — Семьдесят восьмой, а что?

— Семьдесят восьмой — чего? — уточнила Чумазуля.

— Тысяча девятьсот.

— Надо же, почти девяносто лет… — тихо сказал Чумазуля, что-то прикинув в уме, и кисло улыбнулась. — Я сюда попала в одна тысяча восемьсот девяносто втором.

— Но этого не может быть! — возразил Мишка. — Ты же девочка.

— Девочка, — согласилась Чумазуля. — но очень старая.

— Но…

— Здесь не стареют. Здесь остаются такими, какими были, а потом уходят.

— Куда уходят?

— Куда… — глухо повторила Чумазуля. Было хорошо заметно, что она теряет интерес к разговору, погружаясь в себя. — Откуда я знаю, куда! Уходят, и все. Давайте лучше спать.

Она поднялась, ушла в угол и, завалившись на солому, отвернулась к стене. Мишка с Сашей посидели еще немного у костра, прислушиваясь к тихому, ровному сопению Чумазули. Костер, то опадал, грозя вот-вот погаснуть, то вдруг сам собой заново разгорался. За порогом все еще бушевал ливень, неистово хлеща землю плетьми зеленых струй. Зеленая тоска, вспомнил Мишка. И вправду тоска: желтое озеро, каменные деревья-стражи, зеленый дождь. Где же те неведомые прелести, о которых рассказывал в дневнике незнакомец?

Нет, нужно отсюда бежать, подумал Мишка. И чем быстрее, тем лучше. Но где искать Их? И еще неизвестно отправят ли Они Мишку с Сашей обратно. А вдруг откажутся? Скажут, раз пришли, куда вас не звали, то и живите теперь здесь. И будут они жить вот в такой же пещере, как самые дикие из дикарей, спать на соломе и купаться в желтых озерах. А потом, через много-много лет, станут такими же хмурыми неряхами, как столетняя девочка Чумазуля… Нет, нужно обязательно отыскать замок, во что бы то ни стало!

— Пошли спать, — сказал Мишка, заметив, что Саша начинает клевать носом.

— Угу, — отозвала девочка и широко зевнула.

Они доплелись до вороха соломы, зарылись в нее, чтобы было теплее, и мгновенно провалились в сон.