Хлопоты ходжи Насреддина

Леонид Резников, 2020

Много бродил по свету ходжа Насреддин – заступник бедных и угнетенных, гроза нахальных богачей. Много разного повидал он на своем веку, но где бы ни появлялся ходжа, всегда старался он дарить людям надежду на лучшее и делать их жизнь светлее, восстанавливая справедливость и мстя зарвавшимся богатеям за притеснения простого народа. И вот на пути ходжи раскинулось новое селение. Трепещите же, жадные и бессовестные обиралы!

Глава 7. Честный Пулат

— Скажи, ходжа, — привязался к Насреддину Икрам, когда они, заказав все необходимое для постройки дома, возвращались домой, — почему ты назвал свое имя, хотя мне запретил это делать?

— Но должен же я был каким-то простым образом вывести муллу на чистую воду. А тайна моего имени, сохраненная тобой, пришлась к случаю как нельзя лучше. Хотя я побаивался, что Зариф с мирабом уже распустили слух обо мне. Но мои подозрения, к счастью, не оправдались. Однако я понимаю их: мираб решил тихонько отсидеться, дождавшись моего отъезда, а Зарифу лишний шум вовсе не выгоден.

— Почему?

— Разве ты забыл о бумаге, которую он пытался выкрасть у меня с помощью Саида?

— Вы могли бы не напоминать мне об этом, — недовольно буркнул Саид, отворачивая лицо.

— Странно, раньше ты не стыдился своего ремесла, так почему же сейчас воротишь лицо?

— Нипочему, вот! — бросил отрывисто Саид и пнул камешек, подвернувшийся под ногу. — Кстати, а можно вам задать один вопрос?

— Задавай, — кивнул Насреддин. — Впрочем, я, кажется, знаю, о чем ты меня хочешь спросить.

— О чем же?

— О том, куда я спрятал документ.

— Кхе, — смущенно кашлянул в кулак Саид, — вы правы, ходжа. Меня прямо-таки распирает от любопытства! Впервые я не смог обнаружить то, за чем меня посылали. Ведь в доме бумаги не оказалось, а все остальное я обшарил.

— Видишь, я оказался прав, — подмигнул ходжа Икраму.

— О чем вы? — насторожился Саид.

— Я, когда прятал бумагу, сказал Икраму, что ты ее ни в жизнь не сыщешь, а он мне не поверил.

— Ходжа, умоляю вас, — молитвенно сложил руки Саид, — скажите, где вы ее спрятали, иначе я могу умереть от любопытства!

— Хорошо, я не дам тебе умереть, — с серьезным видом произнес Насреддин. — Я ее спрятал в тыкве, что висела у меня над головой.

— А… — Саид выкатил глаза, выставив указательный пальцем.

— Именно, ты не ослышался.

— Ох, какой же я осел! — схватился за голову Саид, закачавшись из стороны в сторону. — Мне только длинных ушей и недостает. Это ж надо, так ловко провести меня — великолепного Саида, слывущего одним из самым ловких воров в округе!

— Знаешь, когда ты наконец закончишь упиваться своим бесчестием, вспомни, что ты теперь каменщик. Да и вообще я бы посоветовал тебе помалкивать насчет своего прошлого, особо, когда ты идешь по людной улице. Если, разумеется, ты надумал стать порядочным человеком, и при этом тебе не надоело жить.

Саид затравленно огляделся, но никто не обернулся к нему. И тогда он повесил нос и вздохнул.

— Знаете, здесь мало что от меня зависит.

— Понимаю, ты опасаешься своих дружков.

— О, они опасные люди, ходжа! Очень опасные. Их нужно бояться.

— Бояться никогда и никого не стоит, но быть настороже не помешает, — назидательно произнес ходжа.

— Со вчерашнего вечера я не перестаю удивляться вам, — продолжал Саид, понуро бредя рядом с Насреддином.

— Что так?

— Вы очень добрый человек. Я таких не встречал, и это такая же правда, как то, что солнце восходит на востоке, а заходит на западе. Другой на вашем месте, поймав вора в своем доме, отколотил бы его палкой…

— Я так и собирался поступить, — вставил Икрам, до того молча слушавший Саида, — но Насреддин удержал меня.

— Я про это и толкую, — вздохнул Саид, поежившись. Если бы Икрам и вправду отходил его палкой, то вряд ли он сегодня мог подняться с постели. Если вообще когда-нибудь смог. — Но вы пожалели меня. Я никогда не знал жалости, не понимал ее.

— Да, жалостливый воришка — явная ненормальность, — горько усмехнулся Насреддин.

— Вот именно, — согласился Саид. — И после того как вы меня спасли из рушащегося дома, во мне что-то перевернулось. И до сих пор ворочается.

— Это называется совесть, — подсказал ходжа.

— Возможно, — не стал спорить Саид. — Но я так же был свидетелем того, как вы обошлись на базаре с наглым муллой. Если честно, терпеть таких не могу. Сам вор, но он… — сжал кулаки Саид, засопев. — И еще ненавижу богатеев, которые думают, будто за деньги могут получить все и даже сверх того.

— В твоих суждениях есть доля истины.

— Когда я вижу этих скряг, — продолжал Саид, — вижу их черные дела, мне хочется обчистить их до нитки, чтобы они стали нищими и познали всю горечь бедности и притеснений, которыми они щедро делятся с простыми людьми.

— И еще, я подозреваю, ты ненавидишь их за то, что они покупают тебя словно товар.

— Да, и это тоже! — вскинулся Саид, но тут же вновь поник плечами. — Ведь мне с тех денег по большому счету ничего не перепадает. Рискую я, а весь мой заработок забирает наш главарь. И хотя он постоянно рассказывает нам, как мы сказочно богаты, ни у меня, ни у подобных мне нет ни единого гроша.

— Сочувствую. Тяжкая тебе выпала доля.

— Не смейтесь. На самом деле я ненавижу главаря, ненавижу свою шайку, будь она проклята! И еще ненавижу себя за то, что не могу сказать ничего против. И сделать тоже.

— Ну-ну, — Насреддин легонько похлопал Саида по плечу, — не стоит отчаиваться. Я сразу разглядел в тебе хорошее, ты еще не закоренелый преступник. Ты сомневаешься, и это уже неплохо. Что же насчет богатых бездельников, тянущих жилы из людей, то я отношусь к ним с не меньшим презрением, но обворовывать… Знаешь, нельзя победить зло его же оружием. В этом случае зло лишь умножится.

— Но что же тогда делать?

— Здесь нужно действовать тонко, чтобы и ты остался чист, и скареда-обирала пожалел о содеянном.

— Я понял вас, ходжа, но вот только не знаю, как это сделать.

— Всему свое время, Саид. Всему свое время.

Они подошли к дому Икрама, и дехканин, отворив калитку, пропустил Насреддина мимо себя во двор, за ходжой последовал Саид. Икрам вошел последним. Насреддин, не медля, проследовал к пролому в единственной оставшейся от дома стене и просунул голову в дыру.

Конец ознакомительного фрагмента.