Хлопоты ходжи Насреддина

Леонид Резников, 2020

Много бродил по свету ходжа Насреддин – заступник бедных и угнетенных, гроза нахальных богачей. Много разного повидал он на своем веку, но где бы ни появлялся ходжа, всегда старался он дарить людям надежду на лучшее и делать их жизнь светлее, восстанавливая справедливость и мстя зарвавшимся богатеям за притеснения простого народа. И вот на пути ходжи раскинулось новое селение. Трепещите же, жадные и бессовестные обиралы!

Глава 2. Важный документ

Ишак шел неторопливым, размеренным шагом, и у ходжи было время хорошенько присмотреться ко всему, что его окружало.

Вдоль дороги тянулись поля, вернее, небольшие наделы, на которых, не разгибая спины, трудились бедняки в ветхих одеждах. Безнадежность и отчаяние лежали печатью на их утомленных осунувшихся лицах. Ходжа хорошо понимал причину их переживаний: с таких клочков земли снимешь не больно-то большой урожай. Часть его придется отдать в уплату налогов — очень приличную часть, — еще нужно будет отложить зерно для посева на будущий год, раздать долги, которых у бедняков обычно больше, чем доходов, заплатить налоги, а на остальное умудриться прожить до следующего урожая.

Справа от дороги, по которой ехал ходжа, был выкопан глубокий арык. По арыку текла мутная вода, но на поля она не попадала. Ответвления для полива были заложены крупными камнями. Впрочем, время полива уже прошло — скоро нужно убирать урожай, но судя по низкорослой ржи и вяло растущему хлопку, ходжа догадывался, что мираб дерет за полив столько, что земледельцы едва позволяют себе пользоваться водой. Но ведь вот она — течет мимо, бесполезно перекатываясь вдоль высоких крутых стен арыка, и убегает неизвестно куда. Казалось бы, отвали камни и пользуйся. Но нет, нельзя. Не дай бог, заметит слуга мираба или он сам — горе тому, кто самовольно будет пользовать воду из арыка…

Насреддин все больше хмурился, глядя на мучения этих несчастных людей, ковырявших мотыгами ссохшуюся, спекшуюся в такыр землю. То один, то другой из работавших на полях поднимал голову, тяжело распрямляя усталую спину, и приветствовал старого незнакомого человека, едущего на ишаке. Ходжа без устали кланялся им:

— Салам, салам, доброго дня, удачного урожая…

Бедняков в этом селении, как и везде, где ему до того приходилось бывать, было слишком много. И беды было много, и горя. Так что ходжа Насреддин никак не мог остаться в стороне. Ему непременно хотелось помочь несчастным людям, давно разочаровавшимся в жизни, но торопиться было нельзя — нужно сначала хорошенько разобраться во всем, что здесь творится.

Вдруг ходжа Насреддин остановил ишака.

На поле, мимо которого он проезжал, ругались два человека. Один из них, немолодой, с худым и потным лицом, был в длинной, некогда белой рубахе и серых рваных штанах. Другой — полная ему противоположность: хорошо одетый, высокий и статный молодой человек, подпоясанный дорогим платком и в новой тюбетейке. Тот, который молодой, размахивал перед носом дехканина свернутой в трубочку бумагой и что-то требовал. Дехканин отпихивал заскорузлой рукой бумагу и с пеной у рта доказывал обратное.

Насреддин спешился и медленно приблизился к спорщикам.

— Ты вернешь все! — неистово размахивал руками богато одетый. — Или ты думаешь, мой хозяин должен за просто так кормить вас, оборванцев?

— Но я расплатился с ним за те полмешка зерна еще весной! — не соглашался с ним дехканин. — Я батрачил на него два месяца, забросил свое поле…

— Э-э, а кому сейчас легко? — со всем возможным презрением фыркнул молодой. — Думаешь, Зариф-ако легко? Давай вам всем в долг, зная, что не вернешь. А вы, пользуясь его добротой, отказываетесь возвращать долги.

— Да ты что! — челюсть у дехканина отвалилась. — Это твой-то хозяин добрый? Да такого живоглота еще свет не видывал! Дерет три шкуры, заставляет батрачить на себя. Ты глянь на его поле и на мое. По-твоему, я должен бросить свой урожай и идти убирать его? Так, что ли?

Дехканин взмахнул остро отточенным серпом, и слуга богатея попятился.

— Но-но! — погрозил он дехканину пальцем. — Говори да не заговаривайся! Живо встретишься с нашим досточтимым кази, и тогда тебе вовсе не видать твоего урожая. У меня здесь все записано! — слуга развернул бумагу и ткнул ей в лицо дехканину. — Вот, гляди сам: отработал половину долга. Обязуюсь отработать остальное по осени. Вот печать. И твой палец приложен. Твой?

Дехканин замялся, вглядываясь в бумагу.

Ходжа Насреддин хорошо его понимал. Кто же вспомнит, его ли это палец или не его спустя полгода, да и читать он, конечно, не умеет. Мало ли что обирала бай мог подсунуть ему на «подпись».

— Ты с ним не спорь, — посоветовал ходжа, уловив момент, когда дехканин открыл было рот.

Насреддин приблизился к спорщикам и встал рядом с дехканином. Дехканин повернул голову к ходже и сурово свел брови — откуда только этот старик свалился на его бедную голову: мало ему было слуги бая Зарифа, так еще и его принесла нелегкая.

— Правильно, — сказал ходжа, улыбнувшись. — Если есть бумага и отпечаток пальца, то спорить бесполезно. И еще такая важная красивая печать.

— Ой-ё, какой умный старик! — обрадовался слуга жадного Зарифа. — Слушай, что тебе говорит мудрый аксакал.

— Но досточтимый слуга ведь не против, если мы ознакомимся с содержимым бумаги? Вдруг в нее вкралась какая-нибудь ошибка или это вовсе не тот документ, — и Насреддин проворно выхватил из пальцев слуги бумагу.

Тот настолько растерялся от случившегося с ним, что остался стоять с вытянутой рукой и разинутым ртом, но быстро опомнился и ринулся в бой.

— Эй, грязный оборванец, немедленно верни мне бумагу! Как ты смеешь прикасаться к ней? Это же важный документ! — но дехканин внезапно преградил слуге путь.

— Пусть он прочтет!

— Ей нельзя читать! — не на шутку разволновался слуга, и бледность начала разливаться по его холеному лицу. — Это очень важная бумага. Никто не смеет читать бумаги Зариф-ако!

— Разве бумага менее важна для другой стороны вашего спора, что она не может ознакомиться с ней? — удивленно взглянул на слугу ходжа, поднося бумагу к глазам.

— Нет… то есть, да. Я… — окончательно растерялся слуга богача, но тут же взял себя в руки. — Верни сейчас же бумагу, иначе я пожалуюсь Зариф-ако, и он с тобой такое сотворит, уй-юй!

Он опять бросился к ходже Насреддину, протягивая к бумаге руки, но дехканин удержал его.

— Ай-яй, — не слушая слугу, задумчиво произнес ходжа Насреддин, сворачивая документ в трубочку. — Я так и знал! Ошибка вкралась либо в документ, либо в твою голову, о недостойный слуга достойного господина.

— Верни бумагу, — захныкал слуга, повисая на руках дехканина. Ноги его, казалось, вот-вот подогнуться, и он рухнет на колени. — Заклинаю тебя!

— Знаешь, ведь в документе ничего не сказано о мешке зерна, половине долга этого несчастного и прочем подобном, но зато в нем много чего крайне любопытного о других людях.

— О Аллах, верни ее мне! — выкрикнул слуга, рванувшись в крепких руках дехканина. — Заклинаю тебя нашим пророком! Ну, хочешь денег, а? Хочешь? Я дам тебе много, много денег. Только верни ее мне.

— Денег? — Ходжа задумчиво уставился в ясное небо, вертя бумагу в пальцах. — Даже много денег? — затем он повернулся к дехканину. — Тебе случаем не нужны деньги?

— Зачем они мне? — пожал плечами тот. — Лучше пусть зачтет мой долг, которого нет.

— Ты слышал, что сказал почтенный дехканин? — обернулся ходжа к слуге.

— Да-да, я слышал. Зариф-ако прощает ему долг, — затараторил слуга.

— Не-ет, так не пойдет, — поводил ходжа свитком перед носом слуги. Тот сделал попытку ухватить его пальцами, но Насреддин оказался быстрее. Отдернув руку, он упрятал свиток за пазуху. — Ой, хитрец, — погрозил он слуге пальцем. — Пиши!

— Да-да, уважаемый, я все напишу. Все, что пожелаете, только верните бумагу, — забормотал слуга, выхватывая из сумы, висящей у него на левом боку лист бумаги, перо и чернильницу.

— Ну, там видно будет. Готовь документ!

— Сейчас, сейчас, — заторопился слуга, что-то быстро черкая дрожащей рукой на листе бумаги. Ходжа Насреддин с дехканином ждали. Ходжа выглядел совершенно спокойным, в то время как дехканин проявлял явное волнение. По его растерянному виду было хорошо заметно, что он ничего не понимает.

— Вот! — выкрикнул слуга, вскакивая с колен и протягивая ходже исписанный лист. — Прочтите! Здесь все.

— Угу, так, — произнес ходжа Насреддин, пробегая взглядом текст, написанный крупной арабской вязью. — Все верно! Можешь же.

— Да-да, я все могу, — согласно закивал слуга, прогибаясь перед незнакомым стариком — и откуда только он свалился на его несчастную голову! Все высокомерие слуги в один миг словно рукой сняло. — Я много чего могу. А теперь, будьте добры, верните мне бумагу.

— Ты забыл поставить на документе печать, — ходжа вернул бумагу слуге. — Но твоя рассеянность извинительна — ты взволнован.

— Ох, конечно, что это я, — тот выхватил из сумки деревянную печать, подышал на нее, приложил к листу и заискивающе улыбнулся. — Вот!

— Отлично! — кивнул ходжа Насреддин, свернул документ и передал его дехканину. — Держи и не потеряй.

— Ни за что на свете! — горячо пообещал тот и спрятал бумагу под рубаху.

— О незнакомец, ты забыл вернуть мне мой документ, — напомнил о себе слуга.

— Разве? — ходжа вздернул левую бровь и огладил бородку.

— Конечно!

— Но разве я обещал тебе его вернуть? Я сказал: «там видно будет».

— Но как же?!.

— Послушай, — махнул Насреддин рукой, — ты мне надоел. К тому же ты совсем не умеешь обращаться с документами, путаешь их, машешь ими. Еще, чего доброго, с такой ценной бумагой случится что-нибудь, а потом беды не оберешься. Поэтому…

— Ты дашь ее мне! — воскликнул слуга, нервно, перебирая пальцами, — И обещаю тебе, я больше никому ее не покажу.

— Э, нет, — усмехнулся ходжа. — Лучше уж столь важный документ побудет у меня. Так будет для него надежнее, да и тебе проще.

— Но что же мне делать, о путник? — застонал слуга, пряча лицо в ладонях. — Что я скажу своему хозяину?

— Скажи правду, что его бумага находится в самых надежных руках.

— Но как тебя зовут?

— Я думал, ты уже догадался, — вздохнул старик и покачал головой. — Меня зовут ходжа…

— Насреддин! — шепотом закончил слуга, отшатываясь от старика, будто от злой кобры, внезапно вынырнувшей у его ног из травы, потом вдруг вскочил и припустил прочь. — Помогите-е!!!

— Ходжа? — не поверил своим ушам дехканин. — Вы и правду ходжа Насреддин?

— Это имя мне дали мои родители. А что тебя в нем смущает?

Дехканин упустил из руки серп и медленно опустился на колени, затем ткнулся лбом в землю.

— Благодарю вас, о великий ходжа!

— Ты с ума сошел! — Насреддин бросился к дехканину и взялся его поднимать, но тот упирался и ни в какую не хотел вставать с колен. — Неудобно же, люди смотрят.

— Вы сегодня спасли меня, — продолжал гнуть свое дехканин, стучась лбом в землю.

— Встань сейчас же! — Ходже надоело возиться с дехканином и он упер руки в бока. — А не то я на тебя сильно обижусь. Я не Аллах и не пророк Мухаммед, чтобы мне кланяться в ноги.

— Простите, о ходжа! — дехканин поднялся с земли и отряхнул штаны. — Я не хотел вас обидеть. Но что я могу для вас сделать?

— Для начала скажи, как тебя зовут.

— Меня зовут Икрам.

— Хорошо, друг Икрам, — кивнул ходжа Насреддин. — А теперь не укажешь ли ты мне дом в вашем селении, в котором я мог бы на некоторое время найти приют?

— Вы можете остановиться у меня, — пожал плечами дехканин, — если вас, конечно, устроит мое жилище.

— А что с ним не так?

— Ветхое оно совсем, — тяжко вздохнул Икрам. — У меня все руки до него не доходят, да и помощников нет — дети в Бухаре живут.

— Ну, то не беда, — успокоил его ходжа Насреддин. — Вдвоем мы быстро управимся. А что до ветхости, то лучше невзрачный дом доброго друга, чем прекрасный дом злого богача.

— Верно! Но вы назвали меня другом?

— Мне друг любой хороший, работящий человек. К тому же я обычно предпочитаю считать человека другом, пока он не докажет обратное. Врагов у меня и без того предостаточно.

— Ну уж от меня вы этого точно не дождетесь, — подмигнул старику Икрам. — Пойдемте, я провожу вас в дом, заодно и перекусим с дороги.

— Пошли, — согласился Насреддин, подзывая своего ишака, — но только при одном условие.

— Каком же, о великий ходжа? — остановился Икрам, недоуменно взглянув на ходжу, взбирающегося на ишака.

— Ты наконец перестанешь мне «выкать» и говорить о моем величии…