Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

Леонид Млечин, 2018

Герой романа влюблен в иностранку по имени Кристина, дочь греческого судовладельца по имени Аристотель, самого богатого человека в мире, который, в свою очередь, женился на вдове американского президента. И Кристина готова выйти замуж за советского разведчика! Тогда весь огромный флот, который принадлежит ее семье, будет работать на советскую экономику. Если только она сама останется жива… Семью Кристины преследуют могущественные враги. Ее брат Александр погиб в авиакатастрофе, мать нашли мертвой в постели, а отец внезапно умер, и она не сомневается в том, что его убили. Действие переносится из Кремля в Белый дом, из кабинета председателя КГБ на Лубянке в кабинет министра иностранных дел на Смоленской площади и в кабинет генерального секретаря, где принималось окончательное решение о судьбе влюбленных. И герою романа, офицеру внешней разведки КГБ СССР, придется выбирать между исполнением служебного долга и любовью.

Часть четвертая

Сгоревший дом

В воскресенье возле магазина убили бывшего таксиста, два года назад перебравшегося в поселок из Молдавии. Его убили не у ближнего магазина, который у станции и который каждый день работает, а у дальнего — рядом с домом отдыха имени XII съезда комсомола. В дальний магазин поселковые редко ходят, потому что продавщица работает как бог на душу положит. У нее только отдыхающие толкутся — им выпивка нужна, сигареты и колоды карт.

Бывшего таксиста застрелили из нагана. Пуля попала в грудь и прошла выше сердца. Если бы сразу в больницу попал, может бы, и выжил. Но его обнаружили только утром. Таксист был парень молодой, но уже обрюзгший. На «скорой помощи» приехали одни фельдшерицы, труп таскать было некому.

Два дня в поселке только и говорили, что об убийстве. А в среду вечером, то есть вчера, когда Петр Иванович Глазов искал теплый свитер и нашел его на верхней полке старинного платяного шкафа с зеркалом во всю стенку, ему на голову свалился наган, спрятанный под вещами.

Потирая голову, Глазов уселся на раскладной деревянный стул из тех шести, что привез с соседней станции, и стал разглядывать наган. Шишка казалась ему самой малой из неприятностей, связанных с находкой.

Это был обычный револьвер Тульского завода с потемневшей от времени рукояткой. Покрутил барабан — трех патронов не хватало. Услышав голос жены, Петр Глазов засунул револьвер в карман брюк, которые сразу поползли вниз. Или брюки, или револьвер надо было держать рукой. Тогда он опять завернул револьвер в свитер, через заднее крыльцо вышел на участок и направился к сараю.

Участок у него был большой. Глазов — из старожилов поселка. Получил участок задолго до войны и тогда же с помощью отца-плотника построил двухэтажный дом. В нем выросло уже третье поколение семейства.

Валентин Михайлович Рожков не захотел тесниться вместе со всеми и обосновался в сарае. Вытащил из него всякий ненужный хлам, покрасил суриком, обшил изнутри фанерой, провел свет. Когда приехал из Москвы, работу нашел в районной газете, где отчаянно не хватало кадров и хорошо образованный человек на вес золота.

В сентябре темнеет рано. Оба окошка в сарае Рожков тщательно завесил, но из-под двери пробивалась полоска желтого света. Петр Глазов постучал и вошел. Рожков посмотрел на него с удивлением. Вечерами Петр Иванович его не беспокоил — после смерти Валентины он имеет право на самостоятельную жизнь.

Глазов вытряхнул наган на дощатый стол.

— Твой? — спросил Глазов.

Рожков ни минуты не колебался:

— Мой.

— С фронта привез?

— Точно.

— Таксиста из твоего нагана убили?

Рожков как-то странно посмотрел на Глазова.

— Пожалел его, что ли? Такую мразь пожалел? Преподаватель полное право имел его кончить. Ты-то об этом лучше всех знаешь.

И замолчал.

Глазов посидел еще немного, пожелал Рожкову спокойной ночи и в дом пошел.

«Такую мразь пожалел?» — звучали у него в ушах слова Рожкова.

Молдавский таксист появился два года назад, когда умерла лысая бабушка — своеобразная достопримечательность поселка. Волос на голове у нее совсем не осталось, парика она не носила. Дети почему-то боялись лысую бабушку, называли ее колдуньей, считали, что она может напустить неизлечимую болезнь. Зимой ее не было видно, а с весны до осени она неподвижно сидела на стуле возле самой речки, закутавшись в цветастую шерстяную кофту. Когда дети шли рвать кувшинки, лысую бабушку обходили за полкилометра.

Дом у нее был одноэтажный, дощатый, очень сырой, а участок с каждым годом становился еще меньше, потому что речка подмывала берег. Когда лысая бабушка умерла, появился таксист, предъявил документы, что он наследник, и оформил дом и участок на себя. Его права на наследование вызывали сомнение, но возражать никто не стал, потому что охотников на бабушкину развалюху не нашлось, а принимать ее на баланс администрации тоже не хотелось.

Таксист поставил двухэтажный кирпичный особнячок с теплым туалетом — на такую роскошь никто в поселке еще не раскошеливался. Но разливавшаяся весной речка мешала ему подъезжать к дому. Тогда таксист, чтобы заезжать к себе со всеми удобствами — прямо с дороги, перенес забор на два метра вглубь территории соседа, преподавателя железнодорожного техникума.

Конец ознакомительного фрагмента.