Менеджер

Леонид Михайлович Колтан

Психологический триллер, рассказывающий историю несправедливо уволенного менеджера. Импульсивные на первый взгляд действия главного героя, в конце оказываются продуманным планом, сопряженным с вымыслом, отражающимся в реальности

Леонид Колтан

Менеджер

Оглавление

Глава 1. Отдел

I

II

III

IV

V

Глава 2. Преступление

I

II

III

IV

Глава 3. Свобода

I

II

III

IV

V

VI

VII

Глава 4. Агентство

I

II

III

IV

V

VI

Глава 5. Офис

I

II

III

IV

V

VI

Глава 6. Уборная

I

II

III

IV

V

Глава 7. Трущобы

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

Глава 8. Лес

I

II

III

IV

V

VI

VII

Заключение

Глава 1. Отдел

I

В середине июня молодой человек тридцати лет проснулся рано. Приняв душ и позавтракав, он одел на себя свои лучшие рубашку и брюки, начищенные до блеска туфли, взял сумку с документами и отправился в полицию. Добравшись до участка на автобусе, он отстоял свою очередь к дежурному, а затем сказал ему следующие слова:"Здравствуйте! Я совершил преступление. Что мне нужно сделать?"

Его звали Алексей Неволин. Он был писателем, но никто, кроме него самого, не знал об этом. Это была его тайна, в которою он не посвящал даже самых близких ему людей. Он боялся, что они засмеют его желание быть писателем, начнут убеждать в том, что это неверный шаг, подыскивать ему нормальную работу, с которой у него уже несколько последних лет не ладилось.

К счастью или сожалению, Алексей всегда создавал впечатление умного, образованного и серьезного человека. За эти качества его ценили, из-за них он и страдал. Стремясь скрыть это, он часто улыбался, и в своей улыбке пытался спрятать себя от невзгод обычной жизни еще до того, как прикоснулся к писательскому искусству. Он всегда испытывал проблемы с вдохновением, когда пытался писать свой единственный роман, и однажды, после того, как была готова первая его часть, даже сделал годовой перерыв, послушав свою подругу, порекомендовавшую ему устроиться на работу, не связанную с литературой.

Если бы она знала, что Алексей хотел стать писателем, то возможно и не стала настаивать на этом. Они жили вместе в течение последних девяти лет. Она нашла его сама, как и положено в XXI веке — в мессенджере. Его данные Анне, а именно так ее зовут, передала ее одноклассница. Вместе с ней она заканчивала среднюю школу в небольшом городке Мальске в Широкоградской области, а он был выпускником факультета истории Мальского филиала Широкоградского университета, в котором учился вместе с сестрой одноклассницы Анны. Кроме его номера, Анна получила еще пару номеров других парней, но первым написала именно Алексею. Она жила под контролем своей матери и не могла познакомиться с парнем, где-то вне дома. Поэтому тот факт, что их дочь нашла себе парня слегка удивил ее родителей. Они узнали об случайно, через месяц после знакомства Анны и Алексея, когда ее отец заметил их, слившихся в плотном поцелуе за огромной трансформаторной будкой возле их дома. На встрече с родителями Алексею был устроен допрос, который он с честью выдержал, чем и заслужил сердце дочери.

Он получил сообщение от Анны с простым содержанием, вроде"Приветики!", когда сидел в баре с друзьями. Они быстро сориентировались и по обрывкам данных из ее профиля в мессенджере, отыскали ее фотографии в социальных сетях. Только после этого Алексей решился ответить ей. Не то, чтобы он слишком присматривался к внешности своих избранниц, но красота девушки — была для него немаловажным фактом при выборе спутницы своей жизни. Хотя, вспоминая свою первую подружку, его часто передергивало, ведь она была не красавица, да еще и мучила его своим постоянным присутствием в его, как он считал, независимой студенческой жизни. Воспоминания, которые связывали его с его бывшей, были не из приятных, поэтому он старался меньше им придаваться.

Для полиции его приход несомненно был удачей. Ведь случай, произошедший больше дня назад, казался для следователей что называется"глухарем". Никто не видел что происходило на парковке возле бывшего Автоматно-Механического завода, не было свидетелей, а потерпевший никого и ничего не видел. Неволину надели наручники, доставили в следственный отдел одного из районов Широкограда, завели в комнату для допросов и заставили ждать следователя. Спустя минуту открылась дверь и в помещение вошел мужчина среднего роста, с темными волосами и глазами, волевым подбородком, по всему было видно, что он служит правопорядку, не смотря на то, что был одет в гражданскую одежду. Выложив кипу бумаг из своих рук на стол он представился старшим следователем Олегом Кондрашовым и сел напротив Алексея.

— Ну что, рассказывайте, — уважительно обратился к Алексею Олег.

— Как я уже говорил несколько раз вашим коллегам, я вчера, 11 июня, совершил преступление. Вечером напал и побил своего бывшего руководителя Александра Белясникова. Нанес ему несколько ударов руками и ногами, а потом уехал домой. Сегодня пришел в участок полиции и все рассказал.

Алексей должен был стать учителем, но пошел работать в торговлю. Типичная история большинства дипломированных специалистов. Он не сомневался в значимости и престижности профессии учителя, но типично низкая зарплата учителей отпугивала от этой деятельности не только его, но и десятки его сокурсников. Развитие века потребления отодвинуло на второй план истинные желания Неволина, поманив его деньгами, автомобилями, двухметровыми холодильниками и дорогими телефонами.

Он часто спрашивал себя, зачем было стараться пять лет, изучая политику в годы правления разных царей и причины начала войн, если быть преподавателем в его планы не входило. Правдиво будет заметить, что ни в семнадцать лет, ни в двадцать два, ни теперь в свои тридцать — он не знал ответа на этот вопрос. Иногда он искал себя, например, когда думал, что уйдет в армию и останется там на контрактную службу, или играя второстепенную роль в спектакле в студенческом театре в годы учебы, но так и не осознал, что ему было нужно. С армией не заладилось по здоровью, а для актерства он был слишком стеснителен.

Его мать, которую он очень любил, старалась не вмешиваться в его дела. Но ты было только потому, что он сам никому о них не рассказывал. Ее это убивало, она страдала от закрытости сына, на которого возлагала большие надежды, рассказывая всем какой он у нее хороший и каких может достичь высот. Вероятно, что так думают все мамы о своих единственных сыновьях, желая, конечно же, им только добра. Алексей сознавал это, но чем старше он становился, тем тусклее ощущал любовь своей матери к нему и свою к ней. Зато его веселый отец, который в силу своих увлечений пьянками и семейными мордобоями в детские годы Алексея, почти не участвовал в воспитании сына, с годами обретал больше сыновнего уважения, отдалявшего его от подчас надоедливой заботы своей мамы. Она не пыталась мешать Алексею жить, но когда у него возникали проблемы, он стремился решить их так, как хотелось ему, а она настойчиво помогала по своему, что выводило его из себя. Но из-за уважения к маме, он не мог сказать ей это в глаза.

Алексей продолжал описывать следователю события того вечера. Он повторил их уже несколько раз, практически слово в слово, не отклоняясь от своего первоначального рассказа. Следователь выслушал его, зная, что это был не весь рассказ.

— И все? — спросил он.

— Ну, да… — задумчиво ответил Алексей.

— Больше ничего не было по вашему?

— Не было. А что еще могло быть? Он умер? Этот Белясников?

— Да нет, он жив. Немного помят, но от такого обычно не умирают.

— Тогда в чем дело? — любопытство Алексея перемешивалось с ощущением нарастающего страха от незнания к чему клонит следователь.

— Ты правда не знаешь? — на"ты"перешел следователь пристально вглядываясь в глаза Неволина.

— Да, я просто не понимаю о чем вы говорите? Я побил этого говнюка, потому что он настоящая скотина, я сделал это умышленно, сам пришел к вам с повинной, а сейчас вы на что-то намекаете, ходите вокруг да около, а я вообще ни хрена не понимаю, — тирада Алексея была слишком возбужденной. Он даже забыл, что перед ним сидит следователь, который, наверное, во всех людях видит что-то подозрительное.

— В тот вечер Александр Белясников приехал к своему месту работу не один. В его машине находился еще один человек. Ты этого не знал? — спросил следователь.

Если бы Алексей не пошел в торговлю тогда, пять лет назад, то возможно сейчас, ему не пришлось догадываться к чему клонит следователь. Он пошел торговать, потому что надеялся заработать много денег и обеспечить себе жизнь, о которой он мечтал. Нужно сказать, что по началу ему сопутствовал успех. Он устроился на работу обычным. Образованный, начитанный Алексей легко мог покорить руководство своим умом, а при должном усердии и трудолюбием, поэтому через месяц стал старшим продавцом — не бог весь какая должность, практически ни чем не отличающаяся от должности на ступеньку ниже, зато позволяющая чаще находиться на виду у руководителей. Это открыло для него дорогу к должности управляющего магазина через год, а еще через месяц, после реорганизации всей торговой сети, занимающейся продажей бытовой техники, ему удалось стать региональным менеджером. Следующий за этим год он мог бы смело назвать самым лучшим в своей жизни. Он катался по регионам, открывал новые магазины, набирал персонал, развивался по всем направлениям, которые были необходимы в сфере торговли. Он считал себя хорошим специалистом, накопил на половину автомобиля, вторую половины от стоимости которого, пришлось взять в кредит, и даже после очередной реорганизации, когда профессионалы его должности оказались не нужны компании, он был уверен, что сможет запросто устроиться на другую работу.

Жизнь оказалась, как это часто бывает, весьма жестокой штукой. Сначала он столкнулся с людьми, занимающимися наймом работников в крупные компании. На его предыдущей работе, никаких HR-менеджеров не было. Вся уверенность Алексея в том, что ему будут звонить работодатели только при одном его взгляде на его резюме, улетучилась уже на первом собеседовании. Среди всех вопросов миловидной девушки в очках с черной оправой он больше всего запомнил такой:"В вашем магазине упали продажи, вы ничего не можете сделать, но каким-то образом должны повлиять на продажи. Каким?". По крайней мере, именно так запомнился ему этот вопрос. В ту компанию он не устроился, хотя затем по Мальску ходили слухи, что директором того магазина стал человек, отсидевший в свое время восемь лет за убийство."Получается, что нужно кого-нибудь убить, чтобы достичь успеха?" — вопрошал сам к себе Алексей после того, как его ушей достиг этот слух.

Через пару месяцев Алексею пришлось уехать в Широкоград, областной центр, чтобы найти работу там. Этот город был милионником и его можно было смело назвать мегаполисом. Однако значительная его удаленность от Москвы, отсутствие интересных достопримечательностей и любого проявления светской жизни превращала натянутый на грязные улицы и злые лица людей пафос в полный абсурд. Большая часть людей, приезжающая в город в поисках достойной жизни, очень скоро возвращалась обратно с воспоминаниями, пропитанными неприязнью и разочарованием. Но некоторым людям, вроде Алексея, везло чуть больше. Им удавалось зацепиться в этом городе, надеясь в конце концов получить от него билет в счастье. Почти сразу Неволин стал начальником отдела в одном супермаркете спорттоваров под ничего не значащем названием"Скорость", сохранив примерно такой же объем зарплаты, какой у не был на куда более престижной должности до того. На новом месте ему нравился коллектив, не выводили из себя ритм мегаполиса и необходимость постоянно обновлять свои знания, он даже не сильно переживал из-за того, что после выплаты кредита на автомобиль и платы за аренду квартиры, где они жили вместе Анной, у него оставалось очень мало денег. Больше всего его смущала потеря нескольких пройденных по карьерной лестнице ступенек при переходе с одной работы на другую. Она сильно била по его тщеславному самолюбию — еще одному качеству, которым наградила его судьба.

Факт этой неудачи, а для него это было именно"неудачей", часто заставлял его совершать странные поступки. Он не смог получить повышение в"Скорости", потому что кресло директора занял такой же, как и он, начальник отдела, бывший более пронырливым в отношениях с руководством. Алексей называл таких людей просто"жополизами", с чем, вероятно, может быть согласна добрая половина всех неудачников в мире. Как и со специалистами по подбору персонала чуть раньше, с такого рода людьми он встретился впервые. Оказалось, что его знания, опыт и ум были никому не нужны."Уши не слышат, глаза не видят, нос не чувствует, когда в твою задницу забирается чей-то язык", — так говорил Алексей про такие ситуации.

То ли в знак протеста против них, то ли из-за своей неуемной гордости, а это качество тоже присутствовало у Алексея, он чуть позже не явился на встречу с главным HR-менеджером региона, когда она приехала в его магазин, чтобы побеседовать с работниками и, чем черт не шутит, отыскать"мифический и никому не нужный", как думал Алексей, кадровый резерв. За это он получил нагоняй от руководства, но вопрос увольнения даже не поднимался. На этой работе он чувствовал себя в безопасности. Ему казалось, что он мог выкатить целый стеллаж с пуховиками, но ему бы за это ничего не сделали. Он был нужен компании, но только в той роли, в которую они его и взяли, что жутко его расстраивало. Сидеть на одном месте ему было скучно.

Может быть поэтому, а еще и памятуя о своих материальных мечтах, казавшимися все более несбыточными в такой зарплатой, Алексей брал все больше кредитов. Ему с трудом хватало денег выплачивать их, но он был преподавателем истории, а не финансовой грамотности. Эти деньги, словно наркотик, манили его, обещая возможности для более раскованной жизни с чувством свободы, и ощущениями, которые с каждым годом покидали его. Когда он поймет, что это была лишь дьявольская ловушка, отсекавшая его мысли от истинных ценностей, пройдет слишком много времени.

Впрочем, долги Неволина, не помешали ему совершить еще один странный поступок в череде своих странных поступков. Он ушел с работы, потому что она мешала ему жить, или дышать, или чувствовать себя свободно. Он не знал куда устроится вновь и не был так уверен в том, что нужен другим работодателям, как был уверен в этом два года назад. Тем не менее, он упивался свободой всего два месяца, когда умышленно не отвечал на звонки с незнакомых номеров, которые, вероятно, могли требовать с него возврат кредитов, или приглашали на новую работу, а еще примерно раз в неделю он пытался написать книгу.

— Так ты не видел никого в машине? — повторил Кондрашов свой вопрос.

— Я там никого не видел. И кто там мог быть? Я был прямо возле машины, никто даже голоса не подал и не вышел.

— Никто и не мог выйти.

— Почему?

— Его дочь спала в детском кресле на заднем сидении. Ей пять лет, она ездила с ним весь день, они посетили несколько магазинов по работе, а потом он приехал в офис, где какой-то мудозвон отмудохал его по первое число и похитил его ребенка. Что ты скажешь на это?

Неволин испугался и удивился. Но он был готов к любому развитию ситуации. Он понимал, что его ждут сложные часы и дни, допросы, ночевки в камере, неприятные разговоры с родными, но он мог вынести все это и стоять на своем. Он хотел снова начать писать книгу, и следуя только ему понятной логике, надеялся, что ситуация, в которой он оказался, поможет в этом.

— Я не трогал никого. Никакой дочки я там не видел! — ответил Алексей спокойным голосом.

— Угу, не видел. Я и не надеялся, что ты сознаешься. Лучше ответь мне на вопрос: Ты знаешь, что делают на зоне с насильниками и педофилами?

— Да я не трогал никакой девочки, — его голос приобрел нотки строгости, которые могли смотреться нелепо в его положении.

— Это ты сейчас так говоришь, но я посмотрю как ты запоешь через день, — сказал следователь, оставил документы на столе и медленно вышел из комнаты.

II

Алексей устроился на новую работу, которая затем приведет его в комнату для допросов, после телефонного звонка своего знакомого по работе в"Скорости". Тот уже больше года работал в мебельной компании"Вечность", которая славилась недорогой и вопреки названию некачественной, но зато заполонившей все малобюджетные квартиры страны, мебелью. На новой работе он наконец ощутил себя более свободным, почти таким, каким всегда хотел быть. Кроме того, иногда, в зависимости от продаж, он получал неплохую зарплату, что делало его почти таким же счастливым, каким он бывал во время своих писательских упражнений.

На славу своему тщеславию и самолюбию Алексею удалось стать участником одного из самых быстрых карьерных ростов в истории"Вечности". Из управляющего магазина, благодаря горизонтальным передвижениям в руководстве, Алексею спустя четыре месяца после трудоустройства посчастливилось стать территориальным менеджером, то есть взять на себя руководство семью магазинами мебели, находившимися в разных городах Широкоградской области. В нем затеплилась надежда того, что он снова сможет ощутить"лучший год своей жизни", но затем случилось то, что раньше ему не могло бы и присниться в его по обыкновению ярких снах. Это перечеркнуло в его жизни все будущие попытки стать успешным менеджером, и почти открыло талант писателя.

По обыкновению, все перемены в менеджменте внутри"Вечности"происходили чаще всего в начале календарного года. Вот и тогда, Неволина, а также пятерых его коллег, руководившими другими магазинами области, позвали в офис провести встречу с новыми руководителями. Они все нервничали. Даже те, кто уже видел как обычно происходит смена руководства переживали, чего уж говорить о неопытном Алексее. Кроме того, результаты магазинов его территории оставляли желать лучшего — планы не выполнялись, показатели летели ко всем чертям, а это в торговле было самым главным. В добавок к концу подходил срок его адаптации к условиям новой должности. В это время, обычно руководство допускало маленькие поблажки к новеньким территориальным менеджерам, на что рассчитывать больше не приходилось.

Встреча началась ровно в указанное время. Шестеро территориальных менеджеров, собравшись внутри маленького неказистого кабинета слушали своих новых боссов. Среди них был невысокого роста лысоватый мужичок, с кривой улыбкой, высоким голосом и будто бы испуганными глазами по имени Александр Белясников. Он был непосредственным руководителем Алексея и его коллег, его должность называлась руководитель сектора, и в этом кабинете он сел подчеркнуто рядом со всеми территориальными менеджерами. За единственным в помещении столом сидел высокий мужчина с темными, чуть посидевшими волосами, и самым обычным незапоминающимся ничем лицом. Это был региональный директор — второе, после коммерческого директора, лицо в"Вечности". Его звали Андрей Мосолкин. Директоров региона было всего пятеро на всю сеть, поэтому их статус и управленческая сила подчеркивалась показным уважением со стороны подчиненных; если руководителя сектора большинство"территориалов"могло называть по имени, то к директорам региона всегда обращались исключительно по имени и отчеству.

В течение следующих полутора часов двое пришедших с западных регионов страны руководителей покрупнее и пятеро местных руководителей поменьше обсуждали будущие новинки модельного ряда компании, нововведения в ее структуре, знакомились друг с другом, рассказывая о своем прошлом внутри компании и достижениях на предыдущих позициях. Алексей мог бы подумать, что именно так обычно и проходят встречи руководства, если бы не два но. Во-первых, ранее ничего подобного, даже бывалые менеджеры не видели, а во-вторых, директор региона попросил именно Алексея первым начать рассказывать о себе и своих успехах, мотивировав это тем, что территория, на которой он работает, худшая из всех в регионе.

Конечно ни Алексей сделал ее такой. Она была самой плохой и до него. Планы не выполнялись почти год, персонала во всех семи магазинах территории, было вдвое меньше положенного. Он делал все, что мог, при этом ежедневно усваивая немалый объем новой информации, постоянно испытывая умственные перегрузки и физический дискомфорт от того, что много времени приходилось проводить в дороге между магазинами, разбросанными по области. Тем не менее этих усилий не хватало, а больше ничего придумать он уже не мог.

Нервы Алексея, и без того расшатанные с утра необходимостью присутствовать на этой встрече, казалось вот-вот сдадут окончательно. Он и раньше сильно нервничал — перед экзаменами в университете, перед тем, как отправиться в армию, почти перед каждым новым собеседованием, но сейчас у него были несколько иные ощущения. У него не было уверенности, что ему предстоит просто произнести короткую речь, без каких-либо последствий для себя. Внутри него не было надежды, которая часто давалась ему кем-то свыше и что часто придавало ему сил в сложных ситуациях.

Эти переживания повлияли на качество произнесенной им речи, но тем не менее достойно рассказать о себе, даже в сравнении с более опытными менеджерами, выступавшими следом, он смог. Он поведал своим руководителям о том, что территория до него выглядела не лучше, чем сейчас. Что в ней катастрофически не хватало людей, а теперь осталось закрыть всего два-три места, что показатели магазинов, кроме пожалуй продаж, выросли, как и качество работы каждого отдельного работника. Идеальной картины все равно не получилось бы, но Неволин попытался максимально сгладить все углы.

Услышав, что худшая в регионе территория становится чуть лучше, директор Мосолкин ухмыльнулся. Ничего удивительного в этой реакции для собравшихся не было. Все, кто работает в торговле знают, что любой успех в конце года практически во всех сферах этого бизнеса можно не связывать с деятельностью руководителей и рядовых работников, ведь в декабре за него отвечает предновогодняя суета с распродажами, акциями и общим потребительским сумасшествием, а в январе — большое количество выходных дней и стремление людей потратить увеличенные зарплаты и премии. Если бы Неволин добился прироста в показателях летом или ранней осенью, то это можно было бы посчитать за его личный успех.

— Ты же знаешь, что я скажу? — произнес Андрей. — Нам нужно посмотреть как обстоят дела в твоих магазинах, поэтому завтра отправляемся на проверку.

— Хорошо, — ответил Алексей.

Он почти не слушал своих коллег, которые подхватили эстафету следом. Он переживал моменты этих 10 минут, что были выделены для него в самом начале встречи. Он вспоминал выражения лиц Андрея и Александра во время своей речи, пытаясь понять их эмоции или отношение к нему. В голове Алексея даже промелькнула мысль о том, что он вообще не должен был здесь сидеть, что торговля и менеджмент — это не те занятия, которым он хотел бы себя посвятить. Такие мысли при неудачах, больших и не очень, часто посещали Алексея, но он научился с этим мириться, а также использовать их как устрашающий фактор для самого себя, стимулируясь работать лучше и эффективней.

На следующий день Алексей забрал своих боссов из их съемной квартиры и они отправились в поездку по его магазинам. Сначала на малую родину Алексея в город Мальск, а потом обратно в Широкоград. Из семи магазинов территории они посетили только три. Нигде Андрей и Александр не критиковали Алексея. Давали советы, рекомендации, говорили о том, как лучше работать, но не критиковали. Иногда шутили, обедали в кафе с очень вкусной узбекской кухней, рассказывали друг другу о себе. Побыв в магазине несколько минут, не познакомившись толком с персоналом, не изучив всей конъюнктуры, с присущим для руководства максимализмом, в несколько раз увеличивали цифры продаж, на которые мог выйти магазин, если все делать правильно, то есть так, как говорят они. Алексей, конечно, одобрительно и понимающе кивал, но в реальность этого не верил. Потом над этими фантазиями новых боссов все"территориалы"смеялись в общем чате своего корпоративного мессенджера, что немного расслабляло Алексея.

Из всего того, что было сказано в тот день, он детально запомнил лишь один диалог с директором региона.

— Почему ты решил стать территориальным менеджером? — спросил Мосолкин.

— Для меня это новые возможности для личностного и профессионального роста, — весьма клишировано отвечал Алексей. А потом добавил: — И зарплата стабильная и выше, чем у управляющего салоном.

Алексей видел в салонном зеркале заднего вида своей машины корейского производства, как Андрей поморщился.

— А зачем тебе большие деньги? — снова спросил он.

Это был весьма странный вопрос, даже Александр, который сидел на кресле пассажира спереди, немного округлил глаза от удивления."Всем людям нужны деньги, и чем больше, тем лучше" — так думал Алексей и надеялся, что ответ, который он произнесет, не получится таким странным, как вопрос.

— У меня есть кредиты, да и в Широкограде жить не очень дешево, — честно ответил менеджер.

— Много кредитов? — не унимался директор.

"Что тебе нужно от меня?" — думал про себя Алексей, но ответил, что кредитов у него много, не став уточнять точные цифры.

В рабочих чатах в мессенджере вечером Алексея разрывали и подчиненные и коллеги, пытаясь выяснить, о чем шел разговор во время проверки, какое мнение у руководства сложилось о магазинах, о чем оно вообще думает. Алексей спокойно отвечал на все вопросы, не вдаваясь в детали. Завтра, а затем до конца недели всех остальных территориальных менеджеров ожидали такие же проверки. За это время, выслушивая и вычитывая панические монологи своих коллег в чате, он поверил в то, что был не так уж плох. Его магазины показали себя хорошо, даже несмотря на падение продаж, продолжавшееся два месяца. Он перестал переживать, не обращая внимания на то, что собственный внутренний голос подсказывал ему о том, что Андрей и Александр уже сделали далеко идущий вывод о нем и его работе. Наверное, Алексею просто хотелось верить в то, что этот вывод — положительный.

III

Деревянный стол не был прибит к полу, на двери не болтались жалюзи и ни в одном углу комнаты не было камеры. О бронированном стекле с односторонней видимостью на всю стену можно было даже не заикаться."Это тебе не голливудские фильмы" — думал Неволин. Он сидел в комнате для допросов, судя по ощущениям, уже больше пяти часов и сумел изучить ее вдоль и поперек. Например трещина в штукатурке на левой стене, по оценкам Алексея, была примерно на пять миллиметров шире, чем трещина на противоположной стене, находившаяся почти в том же месте. В помещении стоял запах сырых тряпок и непонятно было откуда он шел: может быть из того вентиляционного отверстия, прикрытого то ли грязной, то ли ржавой решеткой.

К Олегу Кондрашову в качестве напарника для допроса добавился второй полицейский, которого Олег называл Серый. Алексей думал, что кто-то из них должен быть добрым полицейским, а кто-то злым. Он никогда ранее не был в полиции, за исключением автоинспекции, поэтому не знал как работают силы правопорядка на допросах, и представлял себя в роли мексиканского наркобарона, которого допрашивают Брюс Уиллис и его смышленый чернокожий напарник с золотым зубом.

— Можно мне позвонить? А еще мне нужно в туалет? Есть у меня право на звонок? И на туалет? — на следователей посыпались вопросы.

— Может тебе еще мороженое принести и шлюху подогнать? — ответил Серый.

— Я понял! Вы — злой полицейский, да? А ваш напарник — добрый, — Алексей подчеркивал свою вежливость при обращении к следователям. — Кто-то из вас должен меня прессовать, а кто-то — успокаивать.

— Мы тебя прессанем оба, понял? Так, что ты маму родную забудешь, — Серый продолжал давить.

Алексей наклонил голову.

— Я же вам уже сказал все, как было. Сколько можно?

— Ты, парень, единственный, кто там был. Ты побил своего начальника, и только ты мог увидеть, что в машине кто-то есть еще.

— Там было темно. Никого не было видно. Я вам об этом уже говорил.

Серый посмотрел на Алексея с яростью.

— Говорил. Но только одно забыл сказать. Где ребенок? Куда ты его дел? — следователь перешел на крик.

— Где, где. Я не знаю. Что бы я с ним сделал за одну ночь? Съел? Вы просто хотите это дело на кого-нибудь повесить и все, — Алексей тоже начал кричать, на что немедленно отреагировал Серый и слегка огрел его пощечиной.

— Давайте! Побейте меня! Убейте меня вообще! — Неволин вскочил со стула, затрес в воздухе скованными в наручники руками, покраснел и буквально брызгал слюной, при этом добавлял после каждой фразы отборные и эффектные маты.

На такой эмоциональный всплеск отреагировал Олег, стоявший до этого возле двери, с руками в карманах. Он подошел к Алексею, положил ему руку на плечо и со всей силы надавил, чтобы тот сел на место. Вместе с этим он бросил Серому, чтобы и тот себя вел поспокойнее. В комнате повисла тишина, которую нарушил Алексей, немного поостыв:"Мне же еще полагается адвокат. Только сейчас вспомнил".

Он даже начал улыбаться, но тут же перестал, потому что это могло вывести из себя следователей. Свой эмоциональный всплеск, который он не смог сдержать, кажется, был абсолютно уместен. По крайней мере, ему поверили. Серый посмотрел на Олега. Алексей думал, что они сейчас выбирают один из двух вариантов дальнейших действий — либо исколошматить его до полусмерти, либо отпустить домой, сняв все обвинения. Олег обратился к Серому и они оба вышли из комнаты.

За восемь часов допроса эти моменты были самыми приятными. Когда никого, кроме Неволина в комнате не оставалось, он мог спокойно перевести дух и подумать о том, как еще заставить следователей думать, что он не причем и не крал ребенка. Неожиданно он подумал о Белясникове. Он сейчас чувствует себя не очень хорошо, вероятно. Понять, что совсем не знаешь, что происходит с твои маленьким ребенком и где он находится — очень тяжело. А понял ли он, кто его избил? И если он узнает, что это был Алексей, будет ли он подозревать его в похищении своей дочери? И как ему, черт возьми, закончить этот дурацкий допрос? Он был настолько измотан, что готов был проспать неделю после него.

Еще ему нужно было позвонить Анне. Обычно они хотя бы раз в три часа посылали друг другу сообщения, но сейчас он не мог этого сделать. А она скорее всего и писала ему и звонила. Вряд ли она будет волноваться, потому что раньше он таких поводов не давал, но вопросы задавать будет. Стоит ей рассказать, что произошло? Скорее всего нет. А может быть следователи уже сообщили его родным о задержании. А если его посадят в тюрьму? Она молодая, и в принципе свободная и такое сможет пережить. Найдет себе другого, который возможно женится на ней сразу, а не будет тянуть девять лет.

Больше всего Алексей переживал за маму. В последнее время он и так досаждал ей. Пока он живет в Шикрограде, она без конца переживает, что у него нет денег, и высылает ему то 500 рублей то тысячу. Это не больше деньги, но она просто отдает последнее, что у них с его отцом есть. Он ненавидел себя за это. В свои тридцать постоянно тянуть с родителей деньги — не лучшее качество сына, на которого когда-то возлагались большие надежды. Хотя он не делал этого по собственной инициативе. Они считали, что не дали ему в свое время то, чего он заслуживает, поэтому помогали сейчас.

Он решил сдаться не потому что его замучила совесть, а потому что боялся, что она его замучает. И еще потому что верил, что ему откроется тайна его жизни. Он хотел нащупать дно, на которое шел последние несколько лет своей жизни. Шел или сам себя тянул. Перед тем, как совершить то, за что его сейчас держат в полиции, ему приснилась лестница. Прямая бетонная лестница, без перил в каком-то сыром, темном и грязном подвале, намертво приделанная одной своей стороной к стене. Оттуда, куда она вела бил яркий белый свет. С ним в этом подвале был пожилой мужчина, который соединил в себе черты лица его отца и возможно других известных седых мужчин преклонного возраста. Алексей пытался зайти на эту лестницу, но делал это не с ее начала, а с середины. Всего его попытки запрыгнуть туда, заканчивались неудачно. Он падал, а старик хихикал. Так продолжалось до тех пор, пока Алексей на накричал на него, примерно в таком же духе, как он недавно кричал на следователей. Спокойным голосом старик произнес следующую мудрость:"Если ты пытаешься подняться наверх по лестнице, то зачем начинаешь с середины?". Алексей все понял и сразу пошел к первой ступеньке, но не смог встать и на нее. Снова упал, а старик озвучил еще одну умную мысль, которая подошла бы для какой-нибудь группы с цитатами известных людей в социальных сетях:"Если ты хочешь встать на первую ступеньку лестницы, ведущей наверх, то почему не ждешь своей очереди?". В это время откуда не возьмись в подвале появились другие люди, которые спокойно вставали на ступеньки и поднимались по лестнице, уходя в пелену белого света. На этом сон закончился.

Сейчас Алексей ничего не боялся, что его безмерно удивляло. Ведь когда-то его тошнило перед экзаменами, когда-то он не спал ночь перед беседой с потенциальным работодателем, а иногда он боялся пойти и купить хлеб в магазине. При всем при том, вся его карьера была связана с торговлей, где без контактов с людьми ничего не добьешься. Только несколько ударов судьбы, которые он стерпел, начали рушить его стремление бороться с самим собой. Он стремился к творчеству там, где это было неуместно, не понимая этого. Сейчас он был полон вдохновения и готов начать придумывать сюжетные линии для своего романа, но в ожидании продолжения допроса, сделать это было невозможно.

IV

Кондрашов вернулся в комнату один. Несмотря на короткое знакомство, Алексей видел в нем такое, чего точно не было в его напарнике. Ему казалось, что с Олегом можно разговаривать не только в рамках допроса, но и, может быть, доверить свои сокровенные мысли. Неволину хотелось, чтобы и следователь осознал, что перед ним сидит не обычный преступник, которому процедуры, вроде допросов не доставляют проблем, а кто-то, с кем будет интересно работать.

Олегу Кондрашову в последнее время не хватало именно такого. Интереса в работе. Она стала рутиной, без огня, разжигавшегося в нем во времена его первых дел. Конечно, бросать дело, которому он посвятил значительную часть своей жизни, Олег не собирался, но погружаться в болото бесконечных убийств на бытовой почве, он уже давно устал.

Иногда, может быть раза два—три в год, Олег, кроме материалов многочисленных дел, знакомился с классической детективной литературой. Пуаро, Мегрэ и даже мисс Марпл восхищали его своей непосредственностью и, конечно, умением находить виновных во всех преступлениях, за расследование которых они брались. Та легкость, применяемая ими в делах, по мнению Олега, не была доступна ему, а также всем следователям, которых он знал. Выдуманные писателями преступления, расследовались выдуманными сыщиками, выдуманными методами. Романтика в душе Олега после прочтения этих книг сохранялась ровно до того момента, пока он не знакомился с материалами очередного дела из реального мира.

В них не было изысканности, не было ничего необычного, не было даже доли той выдумки, которая всегда была во всех детективных романах, которые он изредка читал. А теперь, мог ли человек, который пришел сдаваться за совершение не Бог весь какого правонарушения и подозреваемый в более тяжком преступлении, принести ему потерянную радость от работы? Олег надеялся на это. Он хотел, чтобы это дело не стало одним из тех, которые следователи обычно хотят быстрее завершить. Его тоску по сложности в работе никто из его отдела не понимал, поэтому он просто перестал с кем-либо разговаривать на этот счет, а все чаще старался расследовать дела один, не прибегая к помощи сослуживцев.

Завязка дела Неволина уже не была похожа на остальные дела. В полицию обратился человек, которого избили и у которого похитили дочь. На следующий день с повинной пришел другой человек, который признался, что избил первого, но девочку не трогал. Многообещающее начало. Кондрашов подошел к столу, за которым сидел подозреваемый, сел напротив него и начал спокойно говорить.

— Зачем тебе потребовалось избивать Белясникова? — спросил он.

— Я уже говорил. Вы все равно не слушаете. Вы хотите, чтобы я сказал то, что вы хотите услышать. Я больше не буду давать показания. Это мое право.

Олег предполагал, что рано или поздно такое могло случиться. Он попытался зайти с другого конца.

— Насколько мне известно из слов потерпевшего тебя уволили из компании потому что ты показывал слабые результаты. Я понимаю твои чувства, ты лишился работы, денег, но нападать на своего руководителя — это не слишком?

— Это вам Белясников сказал про слабые результаты? — спросил Алексей и тут же продолжил. — Они привезли с собой какую-то бабу и поставили на мое место. Вроде бы ничего страшного, да, но она оказалась женой Мосолкина, которому просто нужно было поставить на место не очень удачливого менеджера свою телку. Об этом вам Белясников рассказал?

Олег не знал об этом. Он допрашивал эту девушку, потому что она находилась в офисе в тот вечер, и теоретически могла и избить Белясникова и выкрасть его дочь, хотя и должна была обладать недюжинной силой для этого. Однако охранник на въезде на территорию офиса сказал, что не видел чтобы она выходила за его пределы до того момента, пока не услышал крик Белясникова с парковки. Тем не менее, вновь открывшаяся перед ним информация для данного дела не имела никакого значения, поэтому он промолчал, не став отвечать на вопрос Неволина. Зато задал свой.

— Ты можешь мне рассказать с самого начала, что произошло в компании, когда к вам перевели Белясникова и Мосолкина.

— Это моя любимая история, — вроде шутливо, но совсем без намека на это в мимике лица, произнес Алексей. — С чего начать… В общем, мы работали как всегда. Мои, как вам сказали, слабые результаты, продолжались и в феврале. Этот месяц, в целом, считается самым плохим в торговле, потому что у людей кончаются все деньги после новогодних праздников и им нечего тратить. И у меня, как назло, показатели были хуже всех. Но если вы думаете, что уволили меня только из-за них, то вы глубоко ошибаетесь. Я в каждом слове этих своих боссов чувствовал какой-то подвох, как-будто все, что они делают направлено в мой адрес.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Кондрашов. — Приведи пример.

Неволин начал рассказывать историю о том, как новое руководство собрало всех территориальных менеджеров в феврале, чтобы выслушать их доклады и посмотреть их презентации по результатам предыдущих месяцев работы. Договоренностей о том, как должны выглядеть презентации не было. Все делали их так, как могли. При этом к презентации Алексея они относились с наибольшей, как ему казалось, брезгливостью.

У каждого из"территориалов"был свой стиль в представлении итогов оговоренного периода. Кто—то сделал информативные чрезвычайно подробные слайды, кто—то больше говорил, чем показывал. Алексей сделал достаточное количество слайдов, с подробной, но не раздирающей мозг зрителей в клочья, информацией. Его речь была спокойна и обстоятельна. Он знал, что в результатах его территории было несколько сильных сторон, на которые он сделал акцент. Во—первых, такие показатели, как средний чек и конверсия покупателей, хоть и незначительно, но выросли. А количество персонала с момента его прихода в семи магазинах с недопустимого количества в двенадцать человек, выросло до двадцати трех. Такими результатами не мог похвастаться никто, но Андрея Мосолкина этот пункт особенно сильно напряг.

— Сколько должно быть в твоих магазинах персонала согласно регламента? — спросил он.

— Двадцать пять, — ответил Алексей.

— И ты думаешь, что это нормальный результат? — криком произнес директор региона.

Алексей не мог не заметить фальши в голосе Мосолкина. Он отметил с удивлением, что неожиданный крикливый возглас регионального не сопровождался переменой в выражении лица, как должно было быть у нормального человека, негодующего тем фактом, что все идет не так, как должно идти. Тем более, что кричать из-за того пустяка, как нехватка двоих человек в штате, явно не стоило подобных эмоций. Что же могло быть, если бы руководство поменялось, когда Алексей только получил свою территорию, где не хватало целых 13 человек.

— Мы по-прежнему в поиске, и к концу второй десятидневки февраля закроем штат полностью, — отчеканил Алексей.

На эти слова Андрей уже ничего не стал отвечать и позволил подчиненному продолжить свою презентацию. Воспоминания об этом и по сей день заставляли Алексея вздрагивать от неприятных эмоций. Неволин продолжал говорить, посвящая следователя в перипетии жизни менеджеров.

— Они играли в какую-то игру. Я так думал. Белясников приезжал в мои магазины, с умным видом делал положенную проверку, указывал на недостатки, советовал как расположить диваны и шкафы, проверял продавцов. Потом нарезал список всяких простых задач, которые я за неделю решал, а вместо проверки результатов, как нужно было, он молчал. Зато потом говорил, что я ничего не делаю, и так дальше продолжаться не может. Это был фарс!

Олег понимал, что серьезного влияния на расследование, рассказ Неволина не окажет, но останавливать его не хотел.

— Я еще спрашивал других территориальных, — продолжал Алексей, — ведет ли себя Белясников с ними также, а они отвечали, что нет. Понятно было, что он копает под меня, и мне нужно было раньше уволиться самому или сделать что-нибудь другое.

— Например? — оживился Олег.

— Я понимаю, о чем вы думаете. Но налетел я на этого Белясникова потому что подумал, что это позволит мне выбраться из ямы. Я думал о том, что случилось все время после увольнения. Из-за этого не мог найти другую работу, вся жизнь почти развалилась. Может вам это странно слышать, но я действительно был в депрессии.

— И ты подумал, что если побьешь его то, избавишься от нее и сможешь найти новую работу?

Алексей задумался и прикусил нижнюю губу. Считал ли он действительно так, как сказал следователь?

— Вы психолог или следователь? — спросил он у Олега, заставив того еле заметно улыбнуться.

Кажется, что разговора о том, что именно он мог похитить девочку больше не шло.

V

К вышедшему на улицу на перекур к Олегу присоединился Серый. Его звали Сергеем, но это имя в следственном отделе Центрального района звучало очень редко.

— Ну и как ты думаешь, куда он дел ребенка? — спросил Серый Олега.

— Думаю, что никуда.

— Ты думаешь он его убил?

— Я думаю, что он его не трогал, — глядя на клубы удаляющегося прочь табачного дыма, произнес Олег.

— Да брось, — Серый саркастически улыбнулся. — Он тебя дурит просто. Избил своего босса, вытащил ребенка из машины, куда-то его спрятал или убил, а потом пришел в участок и сознался, что просто избил начальника, а про ребенка ни слова. Хитрый, мудила.

— Не знаю, не знаю, — Олег вдохнул полной грудью. — Давай дождемся анализа следов в машине, проверим еще раз ее на всякие мелочи, вроде волосков и ниток. Может потребуется ДНК-экспертиза. Завтра нужно съездить к его родителям, допросить их, потом найти его девушку и от нее тоже разузнать все, что можно. Еще нужно будет выяснить есть ли у них всех какая-нибудь недвижимость, что-нибудь заброшенное — гаражи, сараи — в общем, все где можно спрятать человека. Нужно осмотреть их, и прошерстить территорию вокруг этой фабрики или завода. Понял?

— Понял, — кивнул головой Серый. — Как насчет обвинения?

— Подумаем об этом завтра, а пока пусть посидит в обезьяннике.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Алексей отчетливо вспоминал моменты после того, как закончились презентации, о которых он только что рассказывал следователю. Все менеджеры тогда разошлись, кроме двух. Их попросил остаться Белясников. Компанию Неволину тогда составил другой территориальный менеджер Виталий Поздняков — плотный парень, примерно 35-38 лет. Он зашел в кабинет Мосолкина вместе с Белясниковым, пробыл там всего минуты три и затем вышел с весьма задумчивым видом.

— Что они тебе сказали? — спросил встревоженным голосом Алексей.

— Сказали, что будут за мной следить. Им не понравилась моя презентация, и результаты не радуют, — шепотом произнес Поздняков.

— Это странно. Ты, конечно, не лучше всех, но презентация у тебя получше, чем у Маши была. Она даже графиков по конверсии не сделала. Да и результат у тебя… ты ж на третьем месте был в январе по продажам.

— Угу, но что-то во мне не так, видимо, — быстро произнес Виталий и засобирался к выходу. — Ладно, давай! Я пойду. Держись тут!

Он пожал руку Неволину, поправил воротник на дубленке, накинул шапку и вышел из кабинета. Алексей подумал, что тоже хотел бы уйти в тот момент. Он пытался гнать от себя плохие мысли, надеясь, что Александр выйдет и всего напросто озвучит ему очередной план действий или назначит новую большую проверку. За мгновение до того, как в двери показался Белясников, он даже успокоился, вспомнив главную истину фатализма — "Чему быть, того не миновать". Но его лицо все равно заполыхало и стало красным, может быть даже очень красным, но явно не настолько, насколько побагровевшим было лицо Александра, вышедшего из кабинета Мосолкина.

Его глаза забегали еще сильнее, чем прежде. При этом он не разу не бросил взгляда в сторону Алексея. В руках руководитель сектора держал бумагу, на которой крупными буквами было написано"Лист соответствия", а чуть ниже и более мелким шрифтом — "…занимаемой работником должности". Бумага покоробилась от вспотевших ладоней в тех местах, где он касался ее руками. На ней было написано много слов, но самыми главными были цифры в таблице по середине листа. Одна из них означала продажи всей территории, а другая — средний чек территории. Александр, неуверенно, очень тихо, так, что Алексею даже стало жалко его, произнес, что этих показателей нужно добиться всей его территории к двадцатому февраля. На листе было сказано, что"если данные показатели не будут достигнуты к обозначенному сроку, руководство может принять меры согласно Трудовому законодательству Российской Федерации". Алексей посмотрел на цифры и понял, что за десять дней достичь их нереально.

Воспоминания Алексея прервал Олег. Он снова сел напротив его, почесал лоб и положил обе руки перед собой на стол.

— Мы остановились на том, что ты подписал бумагу, согласно которой должен был выполнить ряд показателей, так? — спросил Олег, не потеряв после перекура своей прежней заинтересованности.

— Да. Ну я почти выполнил все эти условия. Не хватило немного в среднем чеке. Но это была очередная игра. Даже если бы я все выполнил, они нашли к чему придраться, сказали бы, что этот успех просто временный, или например, уволили вместо меня другого человека. Им нужно было освободить место и все.

— А как закончился февраль в целом? — задал вопрос Кондрашов.

— Успешно. Территория впервые чуть ли не за год, выполнила план. Моя территория была первой среди всех в том месяце, кто выполнил план. Я даже надеялся, что Белясников позвонит и скажет, чтобы я не уходил, — на этом моменте Алексей улыбнулся. — Они даже не искали никого на стороне. Не было объявлений о вакансиях, ничего. Блин, наверное, такие ситуации происходят постоянно, но я никогда не думал, что одна их них приключиться со мной. Белясников позволил мне доработать февраль, при этом выставив это так, как будто я умолял его оставить себя до конца месяца.

Алексей снова стал внутренне негодовать, как тогда. Чаты с коллегами в те дни превращались в площадку для обкладывания руководства матом. Он старался в этом больше всех, но чем ближе был срок его ухода, тем меньше его слушали и ему отвечали,и тем дальше он удалялся от соратников. Это было непросто пережить. Эти воспоминания он сохранил в себе, перестав общаться с бывшими коллегами, кроме Виталия Позднякова, который иногда переписывался с ним в мессенджерах.

Тем не менее остались у Неволина и приятные воспоминания о тех событиях. Например, в один из февральских четвергов его магазины показали отвратительные результаты. Обычно на следующее утро онлайн-планерка начиналась с полного разноса управляющих магазинами, угрозами увольнений и завуалированной матершиной. Но Алексей в тот раз поступил иначе.

— Эта неделя очень странная, — написал он крупными буквами. — В ней есть понедельник, вторник, среда, а потом сразу пятница. Четверга нет. Желаю всем удачи! Погнали!

Это удивило всех его подчиненных, может быть расслабило их психологически, и после этого, они почти каждый день всеми магазинами выполняли планы, что в итоге позволило достичь успеха и всей территории. Тогда перед ним уже была открыта дверь из компании, которой он хлопнул изо всей силы. Ему очень нравилось работать в"Вечности", но судьба будто бы выталкивала его оттуда.

— Что было после того, как ты уволился? — перебил воспоминания Алексея Олег.

Олег какое-то мгновения молчал, пытаясь переключиться со своих мыслей на вопрос следователя.

— Я забрал из офиса документы, ушел домой, искал работу. И все, — ответил Неволин.

— Ты четыре месяца был без работы? — спросил Кондрашов.

На самом деле, три месяца. Все это время с ним была его Анна, которая поддерживала его, хотя сама иногда нуждалась в поддержке, ведь она тоже не могла назвать себя очень успешной. Ее диплом дизайнера-архитектора предусматривал более высокооплачиваемую и интересную работу, чем то, чем ей приходилось заниматься шесть раз в неделю по восемь часов в компании, занимающейся разработкой дешевых онлайн-игр для социальных сетей. Она переставляла картинки в специальной программе и накладывала на них текстуры, чтобы получить то, что от нее требовали эти безмозглые девчонки, выполняющие роли прихлебательниц начальника. В бюро, где занимались дизайном и архитектурой, нужны были люди с соответствующим портфолио и опытом, которого невозможно было достичь, не имея возможности устроиться в бюро, где занимались дизайном и архитектурой без соответствующего портфолио и опыта. Типичная картина, которую всегда решали знакомства с нужными людьми, если таковые были.

— Три месяца, сейчас идет четвертый, — ответил Алексей.

— И на что вы живете?

— Помогают родители, подруга получает зарплату. Мне многого не нужно, я многого не хочу — сказал Алексей, очевидно для самого себя, слукавив.

Реализовать себя — вот, что больше всего хотел Алексей. Он хотел стать успешным в выбранной им сфере деятельности. Но где искать свой успех не знал. Пять лет назад он был четко уверен, что торговля принесет ему то, о чем он мечтает. Но постоянные неудачи, всякий раз отрезали кусок от пирога этой уверенности, а после увольнения из"Вечности"от него и вовсе остались жалкие крохи. Он искал работу, но все время получал отказы, из-за чего давил на свою психику. Сам, без чьей-либо помощи. Ни Анна, ни родители, ни кредиторы, не могли надавить на него так, как он сам мог надавить на себя. Его искусному самобичеванию мог бы позавидовать кто угодно. В этом он был настоящим профи, и если бы кто-нибудь искал человека, превосходно унижающего самого себя, то на эту работу он бы точно устроился без проблем.

— Твоя подруга уехала в Мальск в начале мая. Она тебе высылает деньги? — Олег интересовался этим вопросом, пытаясь в безденежье Неволина найти еще один мотив. Возможно он хотел требовать с Белясникова выкуп за дочь. Зачем тогда он сам сдался? Эти вопросы требовали ответа.

— Она мне не высылает. Я живу… — Алексей начал придумывать ответ. Ему очень не нравились эти вопросы. Его психологическое состояние и без того было отвратительным, а вопросы о деньгах, которых у него не было, и вовсе выводили его из себя. — У меня есть сбережения, осталось немного от увольнительных, живу скромно.

Анна действительно переехала к своей маме в Мальск, где ей подыскали должность ответственного за архитектурный облик города в местной администрации. Они не ругались, но общались в основном лишь по инициативе девушки, потому что Алексей все глубже погружался в себя, считая что виноват перед всеми вокруг, но его гордость не позволяла ему сделать первый шаг. Всю свою жизнь теперь Алексей связывал со своим личным успехом и неудачами, будто бы и его семейная жизнь, и быт, и отношения с самыми близкими людьми зависели от записи в его трудовой книжке.

Глава 2. Преступление

I

Как и положено по закону, родственникам Алексея сообщили о задержании еще вчера. Конечно для всех них данный факт стал настоящим шоком, как бы банально это не звучало. К сожалению, тот, кто им звонил сообщил, что держат его под стражей по причине подозрений в похищении им несовершеннолетнего, а не обычного избиения без причинения серьезного вреда здоровью. Впрочем, для Алексея, проведшего накануне восемь часов на допросе, большой разницы уже не было. Кроме того, он не знал причинил ли какой-либо вред здоровью Белясникову или нет.

Конечно, когда Алексея на утро следующего дня снова привезли на допрос, у здания уже дежурили и его родители и Анна со своими мамой и папой. Алексей улыбнулся им, когда проезжал мимо, но ни слез, ни опустошенности и растерянности они не увидели. Вчера вечером в его камеру подселили веселого парня, который сначала ругал полицию, и всю власть в стране, а потом начал знакомиться с ним, узнавать за что он сидит, пытался создать ощущение"своего человека","рубахи-парня", путался в своих рассказах и в итоге дождался момента, когда Неволин сказал ему, чтобы тот"завалил свою пасть". Через час этого соседа увели в неизвестном направлении.

Алексей мог бы послушать его, или поговорить с ним, или, на худой конец, сделать вид, что он ему не мешает, но этот настойчивый сосед отвлекал его от придумывания сюжета для его книги, а такое он простить не мог. Мысли возникали у него одна за другой, сюжетные линии в его голове, словно змеи, вились вокруг главного героя будущего романа. Ему предстояло еще очень многое придумать, даже жанр оставался под сомнением, не говоря уже о персонажах и составляющих частях истории, за которые могут зацепиться читатели. Он превосходно чувствовал себя в этой камере, хотя не планировал задерживаться в ней слишком долго. Обдумывание книги могло закончиться в любой момент и ему тут же необходимо было приступить к ее написанию, а за решеткой этого сделать было невозможно.

В комнате для допросов его ждал адвокат. Пухловатый парень с темными курчавыми волосами, горбатым носом по имени Юрий Курченко. У него был очень интересный голос, будто бы он по вечерам поет в хоре мальчиков — чистый, высоковатый и отточенный. Его назначило следствие, поскольку оплатить услуги наемного адвоката ни сам Алексей, что естественно, ни его родные, не могли.

— Я рад, что вы в хорошем настроении, — после всех обязательных процедур приветствия и знакомства заметил защитник. — Надеюсь с вами хорошо обращались.

Это был слишком банальный вопрос. Алексею казалось, что он слышал такое в разных фильмах и сериалах, где хоть раз показывали сцену, похожую на ту, что происходила сейчас в этой комнате.

— Ну меня запугивали, пытались играть в"злого и доброго полицейского", отказывали в звонке родным, говорили, что все знают и без меня, а в камеру подсадили"стукача". Но я сказал все, что знаю, — развернуто ответил Алексей.

— Это хорошо. Я почитал материалы дела и вижу, что у них на вас ничего нет. До завтра они должны предъявить вам обвинение и избрать меру пресечения, или отпустить, так как больше 48 часов держать в заключении подозреваемого нельзя. Вам это понятно?

— Более чем, — спокойно ответил Неволин.

— Мне нужно знать, что происходило в тот вечер из ваших уст. Я понимаю, что вчера вы это рассказывали не один раз, но мне бы хотелось услышать эту историю от вас. Расскажете?

Алексей подумал, что адвокат Юрий может быть тоже"подсадной уткой", но смысла отказывать в рассказе того, что произошло, нет. Тем более, что сегодня он ее еще не разу не рассказывал.

— Итак, — начал Неволин, — 11 июня я проснулся пораньше. Собрался, сел в свою машину и поехал к офису"Вечности". Машину поставил примерно в двух кварталах от него. Офис этот находится в здании бывшего автоматно—механического завода, там же располагается склад и частичное производство мебели. Все работники офиса паркуют машины внутри территории. Я знал, что Белясников этого иногда не делает, потому что часто ездит по магазинам, а чтобы заехать в офис нужно показать пропуск, вылезть из машины, открыть багажник и так далее. Поэтому он ставит машину на одной из двух парковок перед забором завода. Одна парковка всего на пять машин она почти всегда занята, а другая машин на 10, и она немного спрятана от всех — от охраны завода и от дороги ее отделяют заросли деревьев и каких-то кустов. Я сел в эти кусты, на бетонную плиту, которая там валяется, возле разваливающегося здания, чтобы видеть кто заезжает с дороги и целиком всю эту парковку. Утром машины Белясникова не было и я сидел ждал.

— Какова была вероятность, что он приедет и поставит машину именно на эту парковку? — спросил адвокат.

— Не знаю. Он мог вообще весь день сидеть в офисе, а его машина могла стоять на территории завода. Я просто ждал. Все офисные работники стали постепенно разъезжаться по домам. Я думал, что уже никого не дождусь. Но тут подъехал он. Сразу же заехал на эту парковку, остановился в пяти метрах от меня, вышел и пошел в офис. Через 10 минут он вернулся, подошел к водительской двери своей машины, я подбежал сзади и ударил его рукой в спину. Потом схватил за волосы сзади и несколько раз стукнул лбом об машину, потом уронил его на землю животом вниз и еще несколько раз ударил по голове, в район виска, потом в район ребер. Сколько раз и куда конкретно, написано в деле.

— Что потом было?

— Потом я встал, я думал он повернется, но он лежал. При этом я видел, что он дышит. У меня болела кисть из-за ударов. Он не увидел меня, как мне казалось. Я хотел сказать ему, что пришла его месть, или что-то подобное, ну, знаете как в фильмах, но потом подумал, что это будет лишнее. Затем я развернулся и пошел к своей машине.

— Сколько было времени в этот момент?

— Я смотрел на часы в смартфоне, было 19:30. Как раз когда я уходил.

— В это время у нас уже темнеет, — взяв себя за подбородок задумчиво произнес адвокат. — Если вы не видели ребенка в машине, может быть вы заметили, что-то другое, что — странное?

— Ничего такого, кроме ощущения, что на меня кто-то смотрит со стороны. Знаете, такое бывает. Конечно, это к материалам дела не пришьешь, но чувство такое было. Это точно.

— Интересно, но действительно для дела этот факт не играет никакой роли. А скажите, Алексей, вы виделись с Белясниковым после этого?

— Нет, не виделся, а зачем это?

— Понимаете, Алексей, сейчас следователи считают вас виновным в похищении ребенка, но доказательств этого нет. То есть юридически против вас сейчас играет только ваше признание и заявление от Белясникова. Возможно встреча с ним поможет вам прояснить ситуацию и он согласиться на досудебное примирение сторон. Тогда есть шанс, что против вас даже дела не возбудят. Вы готовы встретиться с ним в рамках перекрестного допроса?

— Это что-то вроде"очной ставки"? — переспросил Алексей.

— Да, точно. Только будет сложно уговорить на это следователей.

— Я не против такого допроса. Но вы можете попробовать пообщаться сразу с Олегом Кондрашовым. Мы с ним неплохо ладим, — сказал Алексей и почти засмеялся.

Адвокат улыбнулся, кивнул головой, взял свою сумку с бумагами и вышел из комнаты. Алексею предстояло ждать.

II

"Как бы я разговаривал со следователем, будь я на месте этого адвоката, — размышлял Алексей, сидя за столом в комнате для допросов. — Наверное я бы сказал, что"очная ставка" — единственная возможность доказать вину подозреваемого пока не закончились 48 часов. За предъявление обвинения без нормальных доказательств можно и получить от судьи". Конечно Алексей ничего не смыслил в юридических вопросах, а просто представлял себе, что может произойти. Наверное следователи ждут результаты всяких проверок, чтобы доказать его вину, и ищут свидетелей, которых скорее всего нет.

Неволин ощущал, как его сознание разделяется на двое, когда он находится в комнате для допросов и изоляторе. Одна его половина мечтает побыстрее убраться оттуда, а другая хочет остаться здесь подольше, ведь здесь ему не надо думать о том, где искать работу, и нужна ли она ему вообще. Кроме того, здесь отлично думается над книгой, эти места приносят ему вдохновение, что было весьма странно для самого Алексея. Его жизнь была наполнена проблемами, но здесь он совсем не думал о заработке, о том, что нужно платить по счетам, выплачивать долги, думать о семье и детях. Книга, которая была в его голове — давала ему все, что у него до этого не было. Кто-то может назвать это надеждой, кто-то вдохновением. Алексей не мог найти слов, чтобы определить это чувство, словно вода, растекающееся по его телу.

Мысль о том, что ему придется вернуться куда-то в торговую сферу была ему противна. Это удивляло его, ведь еще три с половиной месяца назад он горячо переживал о своем увольнении, а позавчера даже отомстил за это своему обидчику. Он вспомнил о чувствах, которые испытывал после того случая. Тогда у него было хорошее настроение, которое неожиданно, под самое утро, когда он проснулся испортилось. Он понял, что ничего особенного не произошло и что избиение главного виновника всех его бед никакого глубокого удовлетворения ему не принесло. Возможно, поэтому он пошел сдаваться.

Ему было тридцать лет и с каждым днем он все сильнее ощущал что идет не туда. Ему не раз снился сон, когда он оказывался в месте с десятком тропинок, которые вели в неизвестность. Это мог быть лес, сквер, парк или поляна. Когда он наступал на одну из тропинок и шел по ней, то ощущал страх и неправильность своих действий. Впереди были голоса, которых он боялся. Тогда он разворачивался, возвращался в начальную точку и шел по другой тропинке. Эти сны всегда заканчивались тем, что одна из них все-таки выводила его на свет, в полное спокойствие и безмятежность, чего он и хотел. Если бы в жизни все было также просто, как и во сне.

Выбор пути в жизни. Может быть в этом состоит главная задача человека — найти свою дорогу, по которой можно идти вперед. Может ли работа, ежедневная, рутинная, как у адвоката, следователя или менеджера стать выбором всей жизни. Иногда Неволину казалось, что он слишком серьезно относился к любой работе, что всегда отражалось на его психологическом состоянии. Ведь если бы работа в его голове не возводилась в абсолют, он, пожалуй, не совершил ничего, за что его можно было бы содержать в камере и допрашивать в специальной комнате.

Писательство — вот, что его прельщало всегда и особенно сейчас. Он помнил, как начальство на первой работе хвалило его за прекрасные письменные отчеты, а кто-то из боссов даже в шутку предлагал уходить с торговли и писать книги. Его страсть к писательству была необъяснимой. Половина его дипломной работы в университете была выдуманной, потому что требуемого количества литературы по рассматриваемой теме просто не было. Он мог придумать несколько листов небылиц и выдать их за книгу неизвестного доселе автора. Его научный руководитель часто догадывался, что в его работах есть подвох, но ограничивался лишь замечаниями по поводу слишком литературного языка в них. Конечно, доказать то, что его труд не стоит и ломанного гроша никому не хотелось, поэтому"отлично" — была хорошей оценкой за его зарождающийся писательский талант.

Еще до университета, в школе он писал стихи. Писал и потом, но уже реже и не так поэтично. В школе на одном из уроков литературы, его стихи зачитывал сам учитель, что безусловно доставляло автору удовольствие, хоть и при небольшом стеснении. После того, как юношеская романтика улетучилась, Неволин отказался от стихов, но писать продолжил. Он писал дешевые новостные и обзорные статьи для различных интернет-сайтов, рассказывающих о технологиях и технике. Ему нравилось писать о приложениях для мобильных устройств, новости высоких технологий и еще много чего. Пару раз он даже заработал тысячу рублей за платные обзоры, но никаким реальным заработком это все, конечно, нельзя было назвать. На Алексея сильно давили условия жизни, мнения других людей и собственные желания, поэтому путь писательства он не выбрал, но ему хотелось, чтобы писательство выбрало его.

Тем временем в комнату зашел Олег. Странно, но Алексей был даже рад его видеть. Он был один, без напарника и адвоката. Поздоровался и сел на стул напротив Неволина.

— Мы вызвали Белясникова для"очной ставки", — заявил он.

— Адвокат сказал мне об этом.

— Ты понимаешь, что тебе могут предъявить обвинение в похищении человека и за это можно сесть на пять лет? Ты можешь сознаться во всем, показать где находится девочка и тебя, скорее всего отпустят или приговорят к одному году исправительных работ и не больше.

Алексей сидел молча и просто кивал, глядя прямо в глаза Кондрашову. Олег тоже смотрел на него, но быстро понял, что смысла сейчас рассуждать о возможностях правосудия не было. На мгновение он даже подумал, что Алексей не испугался бы и большего срока за решеткой.

— Что тобой двигало? — продолжил задавать вопросы следователь. — Ты пытался отомстить за свое увольнение человеку, которого вынудили это сделать. Кроме того прошло больше трех месяцев, как тебя уволили. Вроде бы ты — не тупой, но этот шаг — он очень странный. Твой мотив — он размыт. Зачем ты это сделал?

— Если честно, я хотел побить его сразу после увольнения. Но тогда я подумал, что в эмоциях я могу натворить других плохих дел. Я проглотил свои чувства, но они из меня все время вырывались потом. Они мне мешали, отравляли жизнь. Что мне было делать еще? Я мог бы поймать и Мосолкина, или его жену, но какой в этом смысл, если его я видел всего два раза, а ее — ни разу. Но Белясников — это совсем другое дело. Он мне врал, он измывался надо мной, он прогнулся под начальство, чтобы сохранить свое лицо в его глазах. Разве такой человек не достоин наказания?

— А ты считаешь, что имеешь право наказывать других людей? — спросил Олег.

— Нет. Но я считаю, что человек не имеет права вмешиваться в судьбу другого. Уволить менеджера, чтобы отдать его месте какой-то телке — это по вашему не вмешательство в чужую судьбу? Конечно, может быть я перегибаю палку, слишком близко к сердцу все это воспринимаю, — Неволин остановился и отвел глаза в сторону. — Знаете, Олег, я искал работу все это время, может быть, если бы смог ее найти раньше, то не сделал бы этого. Но мне кажется, что я сделал бы это потом, через месяц, через год.

Вряд ли следователь мог до конца понять слова Алексея.

— Зачем ты тогда пришел в полицию и сдался?

— Потому что не было того, что я ожидал. Я надеялся, что у меня получится начать жить заново, но я не мог. Я плохо спал ту ночь, а с утра сразу пришел в полицию. Если бы я поймал этого Белясникова сразу после увольнения, то может быть не испытывал угрызений совести, но все произошло так как произошло.

— Знаешь, что я тебе скажу. У тебя в голове слишком много мыслей, поэтому ты не можешь нормально жить. Ты думаешь, что у тебя есть мнение или решение проблемы, но их нет, потому что ты еще не определился кто ты. Ты находишься не на своем месте. Ты либо псих, либо гений, и чем быстрее ты определишься с тем, кто ты, тем быстрее ты станешь жить нормально, — неожиданно для самого себя разразился тирадой эмоций Кондрашов, встал со стула и отвернулся к двери.

III

Ко времени, о котором Алексей мог только догадываться, не имея часов, в комнату для допросов привели Белясникова. Неволин смотрел на него и не мог узнать. И дело тут было даже не синяках и ссадинах, которые потихоньку заживали у него на лице после побоев, а в удручающей атмосфере, которая витала вокруг него, быстро заполнив собой все пространство комнаты. Всем, кто находился там захотелось уйти. Воздух в комнате потяжелел, а отсутствие там окон еще больше усугубляло обстановку. Белясников выглядел неопрятно, у него были красные, опухшие глаза, недельная небритость, от него пахло потом и табаком, хотя Алексей не мог припомнить, чтобы видел его с сигаретой в руках. Ему показалось, что он, переночевавший на нарах, не менявший белья и носков больше суток, выглядел получше своего бывшего босса.

Неволин ждал, что Белясников накинется на него с кулаками, начнет душить и бить по лицу, но ничего такого не было. Кажется, что он был совершенно разбит.

— Как вы? — спросил его Алексей.

Александр посмотрел на него растерянным взглядом, и ничего не ответил.

— Итак, Александр, подозреваемый в деле о похищении вашей дочери сейчас сидит перед вами, — поглядывая в документы, лежащие в бумажной папке перед собой произнес Кондрашов. Он сидел за столом справа от Алексея и слева от Александра. — Вчера он пришел в участок и написал явку с повинной о том, что именно он избил вас 11 числа текущего месяца. При этом он утверждает, что вашего ребенка, который находился в машине, он не трогал. Александр?

Белясников сидел неподвижно, никак не реагируя на слова и обращение следователя. Затем он опустил глаза, закрыл их ладонью правой руки и опустил вниз все лицо. Все собравшиеся в комнате услышали тихий плач.

— Пожалуйста, если это ты сделал, скажи… Мы умираем с женой без нашей дочери, — сквозь слезы, с надрывом в голосе прорыдал Александр, обращаясь к Неволину. — Ты не знаешь что такое потерять ребенка, не спать ночами, думать все ли с ней хорошо. Пожалуйста…

От удивления у всех в комнате округлились глаза. На своих местах заёрзали все, включая адвоката и следователя. Алексей отводил глаза то в сторону адвоката, сидящего слева от него, то на следователя.

— Я просто избил вас, я бы не мог украсть девочку и что-то с ней сделать, — голос Алексей звучал тихо и немного испугано.

— Пожалуйста… — повторял Александр, пытаясь руками стереть со своего лица слезы. — Мы теряем надежду, уже прошло два дня. Где она? Найдите ее…

Белясников повернул голову в сторону Кондрашова.

— Александр, мы понимаем вашу боль, и мы делаем все, чтобы найти вашу дочь, но сейчас нам нужна ваша помощь, вы должны ответить на пару вопросов, — обратился к Александру следователь.

— Я вам уже все рассказал, все написал. Вместо того, чтобы допрашивать меня, лучше бы искали того, кто украл мою дочь, — теперь голос Белясникова, кроме ноток плача, приобрел более грубое звучание. — Вы сначала не хотели вообще ничего слышать о том, что ее нет. Мне говорили, что она ушла погулять, когда я вызывал полицию. Ушла погулять, пока ее отец лежит без сознания рядом. Так? Потом вы пять раз вызывали меня сюда, приезжали ко мне домой, лазили в моей машине. Хоть что-нибудь вы сделали уже? Хоть что-нибудь нашли?

Он уже перешел на крик, чего даже не заметил. Это был крик сквозь слезы, на который прибежала его жена. Алексей увидел ее впервые, но она была такой же растерянной и плачущей, как и ее муж. Серый, который тоже находился в комнате, пытался остановить ее, обхватив рукой за плечи и говоря, что ей нельзя в помещение для допросов. Она упорно сопротивлялась и смотря на Алексея спросила:"Это он? Это он? Ты видел там кого-нибудь? Видел?". Александр встал из-за стола, подошел к жене, развернул ее к двери и вышел вместе с ней. Серый хотел его остановить, но Олег отрицательно покачал головой. Допрашивать его не было смысла. Горечь разъедала здравомыслие Белясникова. За годы своей работы Олег видел такое уже не первый раз и понимал, что более бессмысленного действия сложно было придумать. Если бы адвокат Неволина не уговорил его на"очную ставку", то этой сцены бы сегодня не было.

Конец ознакомительного фрагмента.