Объятия Анд

Леонид Леонидов, 2022

Леонид Леонидов выпускник Кремлевского военного училища. С отличием окончил Дипломатическую Академию МИД СССР. Владеет пятью иностранными языками. Работал в странах Северной и Южной Америки, на Балканах. Имеет государственные награды. Автор выражает особую благодарность за помощь в подготовке книги соей супруге Наталии, а также друзьям и сослуживцам, поддержавшим эту затею.

© Леонидов Л. И., 2022

Часть 1. Океан пустыни

Март 2020 года, небольшой городок на Средиземном море в Турции. Сидим на карантине. Время повспоминать и поразмышлять. А вспомнить есть о чем. Жизнь и работа сложилась так, что по служебным делам приходилось находиться и работать в разных странах, в Европе, на Балканах и на американском континенте. Было множество встреч с людьми разных национальностей и профессий. Иногда складывались нестандартные ситуации, при которых неопределенность и неожиданность порождали чувство страха и паники. С другой стороны, бывали эпизоды, которые до сих пор вызывают смех и улыбку. О некоторых случаях из реальной жизни хотелось бы рассказать в этом небольшом сборнике, озаглавленном «О недавнем прошлом». Кстати говоря, во всех моих поездках, меня сопровождала любимая жена Наталия, сыновья Василий и Леонид, а при работе на Балканах — верный доберман Макс.

Хочу заметить, что, в силу разных причин, некоторые вещи не будут называться своими именами. А любые совпадения с реальными персонажами являются случайными.

Сгущались сумерки, ветер усиливался и гнал тучи песка то справа, то слева, а то и в лицо, так что видимость была не более метра. Он знал, что прямо по курсу, метрах в трехстах, должен быть оазис, где можно получить кров и переждать песчаную бурю. Он пытался идти в этом направлении, но ноги так увязали в песке, что, шагнув одной ногой вперед, требовалось большое усилие, чтобы вытащить из песка другую ногу. От сильной нагрузки дышать становилось все труднее и труднее, появилась дрожь в руках, и усилилось чувство паники. Мелькнула мысль: «Не вернуться ли к Панамериканскому шоссе…», но туда было более километра. Продолжал идти вперед, но оглянувшись назад, он не увидел своих следов. «Буря не могла их так быстро стереть, что я, стою на месте? Наверное, я не дойду.» Вдруг темное небо озарилось вспышкой. И он увидел, что находиться рядом с оазисом.

— Ура? Я сделал это? — крикнул он. Вступив на твердую почву, он увидел внизу группу людей. «Прыгай сюда, сеньор, мы тебя поймаем!»…И он прыгнул, но эти люди почему-то не приближались, а удалялись. Руки и ноги стали задевать выступы скалистого холма, и, оцепенев от страха, он понял, что летит с отвесной скалы. Дно каньона стремительно приближалось, столкновение было неизбежным. Он отчаянно заорал матом…

«Алексей, ты что творишь, в соседней комнате дети!» — дернула за плечо его жена. Он встревоженно присел на кровати и растеряно стал крутить головой из стороны в сторону, в глазах читался страх и непонимание происходящего.

— Ну, ты проснулся, наконец?» — спросила жена. «Что случилось, давно тебя таким не видела?

Да, вот приснилась та история в пустыне, к чему бы это?

Какая история? спросила жена.

Ну, помнишь, когда мы работали в Южной Америке в первой командировке, я участвовал в ответственной миссии с известным биологом.

Да, дорогой, припоминаю.

Она нежно обняла его и прикоснулась щекой к его щеке.

Здесь он вконец расслабился. Закрыл глаза, и воспоминания хлынули как ниагарский водопад.

А дело было так: тогда он работал в одном из советских представительств далекой южноамериканской страны.

Чуть забрезжил рассвет. Из раскрытого окна доносилось утреннее пение птиц. На улице Санта Крус постепенно нарастал поток машин. Слышались звуки передвигающихся велотележек уличных продавцов фруктов. Издалека доносился рев двигателей заходившего на посадку пассажирского самолета в столичном аэропорту. Пронзительная сирена скорой помощи или полицейской машины вконец разбудили его.

Он встал, посмотрел на часы, было шесть тридцать утра. Подъем в это время стало его многолетней привычкой. Сделав легкую гимнастику, размяв мышцы и суставы, умывшись ледяной водой, он надел спортивную форму и вышел на улицу. Это были годы бума бега трусцой. Два австралийца написали книжку о пользе бега (шутники называли это — бегом от инфаркта), идеи которой как короновирус-19, распространились на весь мир.

По утрам и вечерам на улицы выходили миллионы людей для бега трусцой. Этим «вирусом» заразился и наш герой.

Он подъехал к Гольф-клубу, расположенному в живописном месте, на территории в пятьдесят гектар. По периметру росли высокие кокосовые пальмы, банановые деревья, гирлянды бугенвилий оплетали трехметровый забор. Стая, примерно из тридцати диких попугаев, перелетая от пальмы к пальме, создавала экзотический саундтрек. Как и во всем мире, этот клуб был закрытым частным заведением, его членами являлись крупные олигархи и политики. Кроме гольфа, клуб был местом совершения крупных сделок и планирования политических интриг.

Пробежав примерно около пяти километров, он поехал домой. После утреннего туалета и легкого завтрака, состоявшего из фирменного салата: папайя, ананас, банан, и чашки крепкого кофе, пришло время отправляться на работу. Скоростной лифт быстро спустился на пятый уровень подземной парковки, с которой уже жильцы дома выезжали по своим делам.

Возле его машины суетился мойщик, завершая последние штрихи уборки. Фольксваген «Амазон» сияла как новенькая в дилерском центре.

— Как дела, амиго? Какие новости в вашем «пуэблос ховенес» (так назывались бедные кварталы)?»

— Вы знаете, сеньор, позавчера в нашем квартале заметили передовую группу герильерос из «Сендеро лу миносо». Видимо, готовиться какая-то крупная акция. Мы с соседями думаем, что это будет крупный «апагон» (подрыв высоковольтных линий). Это случится, скорее всего, накануне или в новогоднюю ночь.

Озадаченно посмотрев на мойщика, он поблагодарил его за информацию и заплатил двойную цену за уборку автомобиля.

«Амазон» плавно двинулся с места и накрутив пять кругов подземки, выехал на оживленную улицу. В зеркало заднего вида он заметил, как следом за ним двинулся серый Фольксфаген «Жук».

— Давно их не было, подумал он. Медленно двигаясь в пробке, он периодически поглядывал в зеркало заднего вида, но картина не менялась. Въезжая на территорию представительства, он увидел, как «Жук» свернула в соседний переулок.

В те годы, апогея холодной войны, за советскими представительствами велся контроль не только со стороны местных спецслужб, но и частными бригадами, нанятыми американцами и англичанами. Особенно наблюдение усилилось после того, как советский «Миг» сбил южнокорейский самолет — нарушитель. И эта южноамериканская страна не была исключением. В адрес сотрудников посольства и других представительств поступали угрозы расправы и мести за сбитый самолет. Все было не так просто. И дело дошло до реальных терактов. Но об этом позже.

Ну а сейчас, самое время сказать, почему несколько советских представительств и немалый их штат работали в этой далекой от России стране.

В конце шестидесятых годов, в результате военного переворота, к власти в этом государстве пришли, социалистически настроенные, генералы. Опуская некоторые подробности, отметим, что военное правительство быстро установило дипломатические отношения с СССР. Стали активно развиваться торгово-экономическое сотрудничество и связи в военной области. За несколько лет национальная армия почти на 70 % была оснащена танками, боевой авиацией, артиллерией и средствами ПВО советского производства. И разумеется, автоматами Калашникова. Во многих подразделениях присутствовали советские военные советники и технические специалисты. В середине 80-х годов рыболовецкий флот СССР, базировавшийся в портах этой страны, добывал в этом регионе почти 10 % всесоюзного улова рыбы, поступавшей в магазины советской страны. Конечно, все это явно не нравилось Вашингтону, и США начали активную подрывную работу. Американцы испугались возможности появления «второй Кубы».

А тем временем, Алексей уже сидел в рабочем кабинете и внимательно просматривал местную прессу перед ежедневным совещанием у руководителя представительства. В те годы центральные полосы ведущих газет пестрели громкими заголовками, в основном, по тематике терроризма. С начала 80-х активизировалась террористическая группировка «Сендеро Луминосо», перенеся свои акции из горных районов в крупные города, в том числе и в столицу. Идеология этой и других группировок зиждилась на идеях социализма, троцкизма и маоизма. Но, по сути, принцип «грабь награбленное» превалировал. В столице часто раздавалась стрельба, а по ночам слышалось эхо от взрывов, происходил захват заложников с целью выкупа и т. д. Вообще, жизнь была «веселая». За короткое время благополучные кварталы, где проживало состоятельное население, были обнесены двухметровыми заборами. На въездах в эти кварталы дежурила частная охрана. Но и это всех не спасало. Многие семьи платили террористам «революционный налог» за спокойную жизнь.

На совещании у посла активно обсуждалась вероятность крупного теракта в столице, и сведения Алексея, полученные от человека из народа, пришлись кстати. Более того они окончательно убедили посла, что это произойдет в ближайшие дни, и он отдал необходимые распоряжения офицеру безопасности. Другим важным вопросом был приезд делегации ЦК ВЦСПС (профсоюзы), и обсуждались меры по обеспечению визита, в том числе и с точки зрения безопасности. В те годы СССР оказывал финансовую помощь компартиям и профсоюзам стран Латинской Америки. Компартии некоторых стран работали в условиях подполья. Периодически с ними организовывались встречи в странах региона, куда подпольщики могли легально выехать из своих стран. До Москвы, разумеется, им было не добраться.

После совещания Алексея вызвал руководитель отдела. Его кабинет располагался в надстройке пирамидального вида, на крыше особняка, начала 19 века, приобретенного в собственность Советским Союзом. Здание было построено видным испанским архитектором и принадлежало местному олигарху, разбогатевшему на добыче каучука в бассейне Амазонки. Однако, в начале 1960-х бизнес рухнул, для погашения банковских кредитов потребовались немалые деньги. И особняк был выставлен на продажу. Здание располагалось на территории десяти гектаров, практически в центре старинного парка, состоявшего из нескольких рощиц бамбука, бананов и эвкалипта. На ветвях эвкалипта постоянно трещала стая попугаев. Кроме того, на заднем дворе, у бассейна, проживали две гигантские черепахи. На них было забавно смотреть во время их любовных игр. Архитектура особняка представляла собой типичный колониальный стиль: портик, опиравшийся на шесть мраморных колонн, с двумя фигурами львов у парадного входа; массивные двери из красного дерева, полностью покрытые резьбой с фрагментами горных пейзажей и сельвы. Внутри фойе доминировала гигантская люстра из горного хрусталя, стены широкого коридора, ведущего в зал для приемов, украшали испанские гобелены восемнадцатого века. Парадный зал, площадью около двухсот квадратных метров, имел овальную форму с террасой, выходящей в сад. По всему периметру зал украшали пилястры с коринфскими капителями, между которыми располагались фрески, выполненные в лучших итальянских традициях. На втором и третьих этажах были оборудованы кабинеты для сотрудников.

Сам комплекс представительства находился в двухстах метрах от океана. На высоком берегу океана работал небольшой рынок, где сотрудники и члены их семей покупали свежую рыбу, морепродукты, овощи и тропические фрукты, такие как черемойя, папайя, королевское манго, личи и т. д. При рынке функционировал небольшой ресторанчик. Его фирменным блюдом была себиче, известное еще до прихода конкистадоров. Оно готовилось из филе свежей морской рыбы, нарезанной мелкими кусочками, к которым добавлялся нарезанный синий лук, «термоядерный» перец рокото и соль. Все это заливалось большим количеством сока лайма (он нейтрализовал возможные вредные субстанции, содержащиеся в сырой рыбе) и мариновалось в течение сорока минут. Гарниром к блюду был вареный сладкий картофель — камоте, и поджаренные на сковороде зерна кукурузы. Обязательной традицией была стопка виноградной водки писко. Употребление себиче сопровождалось маленькой бутылочкой пива, которое гасило «пожар» от перца рокото.

Алексей медленно поднимался по винтовой лестнице в кабинет шефа. Она всегда вызывала воспоминание у него о францисканском монастыре, который находился в старом центре города. Этому монастырю было около пятисот лет, его построили монахи, прибывшие с конкистадорами. Интересно, что, францисканцы выполняли функцию летописцев испанских завоевателей, об этом Алексей узнал в библиотеке монастыря. Например, они первыми описали гигантское изображение трезубца на песчаном холме полуострова Паракас (современное Перу). Нынешние сторонники космогонических теорий считают, что трезубец указывает направление на космодром, находящийся в двухстах пятидесяти километрах в пустыне Наска. Рисунок, сделанный монахами, и сегодняшний вид трезубца практически не отличаются. Частые песчаные бури изображение не засыпают. Вот это загадка! Внимательные францисканские монахи даже описали источник болезни, поразившей большое количество испанцев, которые развлекались с индейскими женщинами. Они, в свою очередь, заражались от своих мужчин — пастухов. Те подолгу пасли стада лам высоко в горах и занимались с ними сексом. Позднее эту болезнь назвали сифилисом.

Сам монастырь представлял собой монументальное сооружение с трехметровыми стенами, традиционным патио и глубоким подземельем. До конца восемнадцатого века часть подземелья использовалась как кладбище для знаменитых семей. До сих пор там есть ниши, полностью забитые черепами. Другую часть, в те времена, занимала Святая Инквизиция. Сейчас в монастыре находится музей инквизиции. Там экспонируется широкий набор пыточных инструментов и агрегатов, камеры для узников, в которых невозможно ни сидеть, ни стоять. Самой страшной, по мнению инквизиторов, была пытка водой. Узника помещали спиной на стол, руки и ноги крепко привязывали, в рот вставляли специальный кляп с отверстием, через которое вливалась вода. В среднем человек может принять одновременно около трех литров жидкости. Большее количество вызывает смерть. Музей производит гнетущее впечатление. Выход из подземелья по винтовой лестнице воспринимался как подъем на свободу, шутил про себя Алексей.

Эти воспоминания промчались в его памяти, пока он поднимался по похожей винтовой лестнице в кабинет шефа. Ему импонировал шеф своей образованностью, респектабельным внешним видом. Его голубые глаза излучали теплоту и сразу вызывали симпатию. Ему было около 55 лет, из них, почти тридцать лет, он проработал в представительствах СССР в разных странах. Говорят, лет десять назад, находясь в одной из западных стран, он выехал за город для проведения важной встречи на машине без дипломатических номеров. За два — три километра до места встречи он заметил слежку. Чтобы не раскрыть свой контакт, изменил маршрут и стал возвращаться в город. Через некоторое время две машины взяли его в клещи и спровоцировали автоподставу. Пассажиры «пострадавшей» машины обвинили его в ДТП и развязали драку. Шефа сильно избили, и очнулся он в полицейском участке. Выяснив, что он дипломат, следователь подробно опросил о приметах нападавших и пообещал, что вскоре их найдут. Позднее от надежного источника стало известно, что это была месть спецслужб, за то, что шеф не доехал до места встречи с важным контактом, где планировалась грандиозная провокация. Ее целью было обвинение посольства СССР в шпионаже, и массовая высылка советских представителей. Шефа впоследствии наградили, повысили в должности, но он не любил об этом рассказывать. Единственным напоминанием об этом несчастном случае был еле заметный шрам на правой щеке, аккуратно скрытый аристократической шотландкой. Алексей также читал в служебных документах, что, примерно через месяц, после происшествия с шефом, в Москве жестко был избит хулиганами первый секретарь посольства одной из ведущих западных стран. Есть ли связь между этими событиями, он не знал, но некоторые коллеги утверждали, что это не случайность.

Заходя в кабинет шефа, Алексей, как всегда, с удовлетворением вдохнул аромат свежезаваренного кофе и запах голландского трубочного табака. Его начальник был гурманом во всем: в еде, одежде и мужских аксессуарах. Его стройную фигуру плотно облегал твидовый пиджак, любил изысканные галстуки и белоснежные рубашки. Он был фанат швейцарских часов. На его правой руке элегантно смотрелись «Свис Милитар», которыми очень гордился. Это был подарок Министерства иностранных дел одной из братских стран за участие в крупном совместном внешнеполитическом мероприятии.

— Ну, Алексей, присаживайся, кофе или чай? Кстати, что это у тебя за браслет на левой руке?

— Недавно прочитал одну брошюру о свойстве меди, нейтрализующее боли в суставах и нормализующее кровяное давление. Об этом, в частности, писал и академик Микулин. А еще в античные времена Аристотель изучал влияние меди на организм. Известна формула, выведенная им: «…чувствую, болит, прикладываю медь, проходит — почему, не знаю?». В середине 80-х свойства меди исследовали в разных странах мира, но дальше Аристотеля они видимо не продвинулись.

— Интересно…Спасибо, Алексей, возьму на заметку.

Шеф был сторонником здорового образа жизни: много плавал, бегал трусцой, играл в теннис. В юношеские годы занимался плаванием, был мастером спорта по плаванию. Однажды, когда семьями отдыхали на пляже «Санта Мария» он оценил профессиональное плавание Алексея и поинтересовался, где он этому учился. Тогда-то и выяснилось, что они тренировались в одном и том же бассейне ЦСК в Москве, но в разные годы. Алексей с гордостью рассказал, что играл в водное поло за ЦВСК ВМФ, его команда стала чемпионом Москвы и ВМФ.

— Так кофе или чай? — переспросил шеф.

Алексей сел за приставной столик, но с ответом замешкался.

— Ах, да, забыл, у тебя же по понедельникам суточное голодание, спохватился начальник. Совершенно, верно, вот уже несколько, лет я практикую лечебное голодание. Мне как-то дали почитать книгу американского профессора Пола Брега «Лечебное голодание». Согласно его исследованиям, продолжительное голодание при обязательном условии употребления кипяченой воды примерно в течение 30 дней может вылечить язву и даже рак. Суть в том, что без питания клетки не получают необходимые жиры, белки и углеводы. Причем здоровые клетки, чтобы выжить начинают пожирать больные.

— Я что-то об этом слышал, продолжил тему шеф, но так, краем уха.

А какие ты цели преследуешь этим голоданием?

— Рассказать Вам вкратце?

Шеф быстро посмотрел на часы и сказал:

— Есть у нас минут, десять — двенадцать, пока не принесли последние шифр телеграммы.

— Ну, все началось… Алексей откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и…

Скорый поезд «Москва — Севастополь» быстро набирал скорость. За окном двухместного купе проносились дачные поселки, полустанки, березовые рощи сменялись хвойными лесами, но, в основном, мелькал смешанный лес. На колхозных и совхозных полях работала техника, на километровых грядках и в яблоневых садах копошились люди. Пейзаж был интересный, но достаточно однообразный. Алексей впервые во взрослой жизни ехал в город-герой. Он раннее был в Севастополе, когда закончил десятый класс, где принимал участие в соревнованиях военно-морского флота СССР по водному поло, играл за московский ЦСК ВМФ. Многое забылось, но единственное, что осталось в памяти, это знакомство с местной девушкой, по имени Наташа. Их короткое общение вылилось в годы интенсивной переписки, в которой первые, еще детские письма, с годами приобрели взрослое содержание. Общение посредством письма завершилось, когда девушка приехала в Москву поступать в институт. Стали чаще встречаться, пошли первые поцелуи. И, вот, он сидел с ней в купе поезда, идущего в Крым. Решили, что Алексей должен познакомиться с ее родителями.

Позади остался Перекоп, который проехали еще затемно. Город встретил их ранним мартовским утром. Молодые стояли у окна, в лучах восходящего солнца восхищаясь пещерами Инкермана, хранящих тысячелетние легенды и мифы.

Вокзал жил своей суетной и разношерстной жизнью: туда-сюда сновали носильщики с большими тележками, продавщицы цветов. Символично было видеть, как под музыку «Севастопольский вальс», всегда встречающую поезд из Москвы, проходили по перрону крепко сложенные матросы в бескозырках и морские офицеры в ладно скроенной парадной форме. На них с нескрываемым интересом заглядывались как местные девушки, так и приезжие.

Поезд еще не успел окончательно затормозить, и Наталия в окно увидела бегущего навстречу отца с огромным букетом цветов.

Пребывание в Севастополе проходило интересно. Посетили почти все музеи, особое впечатление на Алексея произвела Панорама Обороны Севастополя, блестяще раскрывающая историю обороны города в Крымскую войну 1854–1855 годов. Произведение художника-монументалиста Рубо является одним из выдающихся в мире. Другим потрясающим местом был древний Херсонес, расположенный на Гераклейском полуострове, где в пятом веке до нашей эры греки основали первую крепость, затем там обосновались римляне, за ними византийцы. Он впервые узнал о том, что в главном Храме города в десятом веке великий князь Владимир принял христианство, женившись на византийской принцессе. Об этом подробно поведала Наташа, которая, будучи студенткой исторического факультета, несколько сезонов летом работала там экскурсоводом. На стареньком «Москвиче 407» выезжали на Южный берег, на Байдарских воротах полакомились фирменными чебуреками, которые готовил повар-татарин по старинному рецепту.

Алексей, наконец, дочитал взятую из Москвы книгу Брега о голодании, и твердо решил по возвращении домой приступить к очищению организма от шлаков и токсинов.

В один из дней пошли с Наталией на базар, чтобы пополнить запасы овощей, фруктов и рыбы. В те годы, на рынках не было такого изобилия как сейчас. Радовались любой удачной покупке. Уже на выходе с базара Алексей уловил ароматный запах жарившихся шашлыков и не удержался. До вечера все было штатно, но к ночи он почувствовал тошноту и рвоту. Началась сильная диарея. Ну, вот и Брег пригодится, на следующее утро подумал Алексей. Поставив такую цель, голодал четыре дня, употребляя только кипяченую воду. Самым тяжелым был второй день, хотелось все закончить, но перетерпел. На третий день не хотелось даже пить. Прекратилось выделение желудочного сока, все как по теории американца, — подумал Алексей. Также вспомнилось из книги, что при голодании усиливается деятельность мозга. И он решил штудировать учебник и записи по испанскому языку, экзамен по которому предстоял по возвращении в Москву. Мозг, не отяжеленной работой по перевариванию пищи и другими процессами, впитывал все как губка. Алексей даже во сне думал и, по словам Наталии, разговаривал по-испански. За четыре дня он уверенно усвоил столько материала, на что при классной работе с преподавателем потребовалось бы месяца три. С тех пор, именно, в целях повышения интеллектуального КПД, он стал практиковать 36-часовое голодание раз в неделю.

Алексей все это буквально выпалил за пять минут, помня, что шеф поставил временные рамки. Да, теперь я тебя понимаю, — тряхнул седеющей головой начальник, раскуривая трубку. Он всегда курил трубку, когда читал последние телеграммы из Москвы. Этот процесс помогал сдерживать эмоции, особенно тогда, когда приходили внеочередные депеши. Так, около года назад, опытный сотрудник представительства Валдис выехал в соседний город на ответственное задание, совместив поездку с культурной программой члена делегации ЦК ВЛКСМ. А через три часа после его отъезда пришла такая «молния», в которой было указание отменить миссию уехавшего сотрудника любыми способами. Вот тогда же и увидел он шефа во гневе. Но приказ есть приказ и, оседлав фольксваген «Амазон» наш герой отправился в путь на юг страны.

Ехать предстояло около 300 километров по Панамерикаскому шоссе, которое тянулось с севера на юг вдоль Тихого океана от Мексики до Чили… Дорога была прямой как стрела, с идеальным покрытием и очень плавными поворотами, создававшими иллюзию, что автомобиль движется по прямой. Справа простирался океан, издалека, действительно, похожий на тихий, слева — многокилометровая пустыня. «Лунный» пейзаж, примерно каждые 50–70 километров, прерывался узкими долинами, где протекали жидкие речки, но и они давали жизнь этим засушливым краям. Дождя на побережье местные жители не видели никогда. В этом регионе в год выпадало всего лишь тридцать миллиметров осадков, и то в виде слабой мороси, называемой гарруа. Остановился на бензоколонке «Шелл», чтобы перед стокилометровым отрезком вдоль пустыни долить бензина до полного бака. Заправщик предупредил Алексея, что быстро надвигается песчаная буря, а вслед за ней, когда стемнеет, резко опустится туман, и посоветовал вернуться назад, в небольшой городок, и там переночевать. Алексей поблагодарил заботливого сотрудника бензоколонки, купил пачку «Мальборо», две банки пива и отправился в путь. Он не знал, какое задание должен был выполнить его коллега Валдис, ему поручено было перехватить его до утра и передать записку от шефа на литовском языке, которого Алексей не знал… Дело в том, что шеф родился в литовском курортном городке Друскининкай, его отец был главврачом совминовского санатория, а Валдис, литовец по национальности, полжизни прожил в Вильнюсе. Алексей поддерживал ровные отношения с Валдисом, но не дружил. У них были разнополярные интересы: Валдис с ростом 193 см играл неплохо в баскетбол, Алексей был основным форвардом посольской сборной по мини-футболу, Валдис играл в пинг-понг, а Алексей — в большой теннис, Валдис употреблял крепкий алкоголь, Алексей предпочитал пиво. Связывала их только общая работа и одинаковое расположение шефа.

После дозаправки мотор заработал легко и почти неслышно, и потянул машину так, как будто ему добавили дополнительные лошадиные силы. Закончилась небольшая долина, и «Амазон» въехал в зону бескрайней пустыни. Справа и слева то вырастали, то пригибались песчаные барханы. Песок с их вершин слетал на асфальтовое полотно и змейкой крутился по шоссе, создавая причудливые геометрические фигуры. Песчаный пейзаж убаюкивал, и Алексей знал, что после 50 километров такой дороги в одиночестве и без работающего радио, есть опасность просто заснуть за рулем. Об этом красноречиво свидетельствовали небольшие холмики с крестами вдоль Панамериканского шоссе. Чтобы стряхнуть начинающуюся дремоту, Алексей прижался к обочине и вышел из машины. В сумке-холодильнике банка пива «Кристалл» оставалась еще холодной. На жаре за 30, это все-таки экваториальное солнце, пиво доставило безграничное удовольствие и сняло усталость. В стране производили только две марки пива «Кристалл» и «Пильзен» на заводах, основанных двумя немецкими эмигрантами в середине 19 века. С учетом жаркого и влажного климата реклама пива была на каждом шагу, поэтому на этот пенный напиток подсело большинство полу-индейского населения, которое составляло две третьих страны. Две-три бутылки пива для чоло, то есть индейца, родившегося в городе, было достаточно, чтобы оказаться под столом. Однако, некто Мануэль, давно друживший с сов-представителями, мог мешать пиво с водкой и держаться наравне с русскими. Как говорится «с кем поведешься, от того и наберешься». Ну, это в порядке шутки. СССР много дал людям этой далекой страны и в науке, и в здравоохранении, и в образовании и т. д.

Едва докурив сигарету, Алексей почувствовал на зубах мелкий песок. Стало постепенно темнеть. Все-таки начинается, — подумал он. Миллиарды песчинок под влиянием вихревого ветра поднялись в воздух, раскручиваясь и закручиваясь, как партнеры в танго. Только сев в машину, он увидел, что размеренный ход, взлетевшего в воздух песка перешел в новое качество. По линии всего горизонта на многие километры образовалась сплошная стена из песка и мелких камушков. Эта стена покрыла все, день превратился в ночь, издалека нарастал какой-то гул, похожий на истошный вой десятков тысяч диких зверей. Казалось, этот гул обгоняет ветер, даже в закрытом салоне от его эха завибрировали барабанные перепонки. Штормовые порывы ветра раскачивали машину, в один момент, казалось, ее перевернет набок. Вдруг в глаза ударил мощный поток света, Алексей зажмурился, послышался лязг тормозов, машину слегка качнуло назад.

Поборов шок, протерев глаза влажной салфеткой, Алексей увидел перед собой кабину мощного трейлера. Фары, по-прежнему, ярко горели. Водитель, обняв широкий руль, лежал на нем без движения, как будто спящий.

— Нет худа без добра, — подумал Алексей. Перед ним возвышалась гигантская фура, закрывшая «Амазон» от фронтального ветра, не прекращавшегося ни на секунду.

— Опять эта долбанная пустыня не оставляет меня. Только подумал об этом, и воспоминания перенеслись в недавнее прошлое, когда в очень рискованной ситуации оказался не только он один.

Незадолго до ноябрьских праздников по советскому календарю, когда в южном полушарии благоухала весна, его вызвал шеф и без всяких предисловий представил доктора биологических наук, прибывшего в научную командировку. Биолога звали Федор, на вид лет сорок, плотного телосложения, больше похож на военного, чем на доктора наук, — подумал Алексей. Шеф особых рекомендаций не дал, подчеркнув только, что у Федора есть свой план, а начинать его надо с осмотра экзотических достопримечательностей. Внешне все должно выглядеть как туристическая поездка, — отметил руководитель. Выйдя в патио, на вопрос Алексея, с чего следует начать их экскурсию, биолог чуть призадумался и сказал следующее. В Москве, до НИИ, где он работает, дошли материалы, переданные Институту делегацией Общества дружбы, которые подготовил Алексей о необычном музее древних камней с нанесенными на них рисунками. Вот с этого музея он хотел бы начать.

Примерно, за час подготовились к поездке, ведь надо было ехать за 350 километров от столицы, видимо, с ночевкой. Получили суточные, командировочные и отправились в путь. Доехали до города Тика засветло, разместились в гостинице, и Алексей предложил поехать в загородний ресторан на экзотический ужин. Ресторан располагался в лесистой зоне на берегу небольшой горной реки. В горах был сезон дождей, поэтому река производила устрашающее впечатление. Шум бурного коричневатого потока, переворачивавшего огромные валуны, был настолько мощным, что эхо разносилось на несколько сот метров. «Фирмой» ресторана было блюдо под названием «Пачаманка». Название, понято, индейское, с языка кечуа, одной из двух индейских народностей, проживающих в этой стране. Алексей хорошо знал шеф-повара, которого все называли доктор Хесус, за то, что его кухня и лечила, и была божественна. Попросили рассказать и показать, как готовится эта пачаманка. Чтобы мы не умерли с голоду Хесус предложил, себиче из сырой рыбы, описанную раннее, и пиво. А тем временем начал рассказ про пачаманку, которую испанские конкистадоры переняли от инков. Для приготовления этого блюда вырывается яма метр на метр, глубиной около 70 сантиметров. На дно укладывается речная крупная галька и на камнях разводится костер. Костер догорает, камни нагреваются, на них формируют постель из листьев салата. Далее, слоями укладывается мясо, овощи (камоте, лук, чокло, картофель, морковь и т. д.) Последний слой накрывается листьями салата, затем сверху дерном или металлической крышкой. Слушая рассказ Хесуса, биолог, в предвкушении, чувствовал себя не камильфо и налегал на пиво. Наконец, от теории перешли к дегустации пачаманки, которая вылилась в жадное поедание всего извлеченного из ямы и разложенного по тарелкам. Федор не смог скрыть своего восхищения вкусом мяса и овощей. Все в блюде взаимно пропиталось, и образовался несравненный вкусовой букет.

На следующий день, по предварительной договоренности, поехали в музей камней. Некоторое время назад Алексей привозил сюда делегацию Общества дружбы. Вот тогда и познакомился с основателем этого частного музея. Его звали сеньор Кабрера. В ходе экскурсии он рассказал, что местные крестьяне в поисках кладов и сокровищ инков нередко натыкались на их древние захоронения. Однако вместо золота, чем славились инки, и других ценных артефактов находили камни разной величины, на которых после очистки от земли и пыли проступали четкие рисунки. Что удивило Алексея и членов делегации Общества дружбы, среди которых были астрофизик и археолог, — это необычная тематика древних рисунков. Например, на одном из камней была изображена схема расположения континентов, как бы видимая из космоса. Причем, Африка была прилеплена к Южной Америке, британские острова были частью Европы. Говорят, что такое расположение материков действительно имело место до всемирного катаклизма, возможно Потопа. На других камнях имелись рисунки на бытовые темы — охота туземцев на доисторических животных, причем верхом на динозаврах. То есть, изображались сцены одновременного сосуществования хомо сапиенс и доисторических животных, вымерших около 50 млн. лет назад, что отрицается официальной наукой. Интересно, что камни говорили о том, что древние люди могли одомашнивать некоторых ящуров. Много рисунков было на медицинские темы. Например, сцены родов, где роженица не лежала, а рожала сидя на корточках. Эту позицию некоторые акушеры-гинекологи считают более правильной, но она противоречит официальной медицине. На других камнях имеются рисунки по переливанию крови и даже трепанации черепа. На всех рисунках есть изображения каких-то значков и линий, но не хаотичных, а подчиненных какой-то логике. Сеньор Кабрера посвятил всю свою жизнь систематизации и расшифровке этих символов. На то время конкретным его достижением была расшифровка камней с рисунками о родовспоможении.

По его расчетам, в плаценте роженицы содержится антираковый гормон. Кабрера даже вывел формулу этого гормона, которую у него предлагали купить американские ученые, активно посещавшие этот музей. Поэтому сеньор Кабрера обратился к Алексею передать собранные им материалы через делегацию Общества дружбы в Академию наук СССР. Он хотел, чтобы русские получили результаты его исследований раньше американцев. Оказалось, что Федор хорошо владеет испанским языком, когда он попросил сеньора Кабреру уделить ему время для беседы на эту тему. Дело в том, что материалы основателя музея камней представляли большой интерес. Позднее Федор рассказал Алексею, что он также сотрудничает со специальной лабораторией МГУ, занимающейся изучением всех материалов, связанных с раком, особенно, поступающих из регионов, где проживали древние цивилизации. Сеньор Кабрера отмечал, что доподлинно не установить, кто был автором рисунков на камнях. Но ясно одно, что камни — самый надежный носитель информации и могут рассматриваться как библиотека древних знаний.

Решили переночевать в этом же городке. За ужином Федор рассказал, что основной целью его командировки является подбор мест, для двух небольших биологических станций в джунглях Амазонки, на побережье океана и, возможно, в горах, для организации контроля за миграцией птиц и насекомых, как возможных переносчиков инфекций и вирусов. Тогда Алексей предложил съездить на следующий день в один из оазисов, расположенный в пустыне в пяти километрах от Панамериканского шоссе и океана. После первой порции писко сауэр, оба почувствовали расслабление, и продолжили обсуждение увиденного и услышанного в музее. Тематика рисунков ставила все новые и новые вопросы. Федор никак не мог согласиться с тем, что древний человек жил с динозаврами в одно, и тоже время. Это противоречило официальной исторической науке. Также не укладывалось в голове, кто научил древних людей делать сложнейшие операции: по переливанию крови и трепанации черепа. Какая информация была зашифрована в символах, окружавших рисунки? Рассуждая на эту тему и, видимо, от возбуждения, Федор чесал себе затылок. И, главное, кто сделал эти рисунки, какая цивилизация, какой народ? Алексей отметил, что для Верховных инков — камни с рисунками являлись ценными реликвиями. И логично предположить, что это дело рук доинкских цивилизаций. После второй порции писко сауер Федор не смог уже сдерживать своих эмоций. Но все же, почему этими загадками никто не занимается всерьез и по-научному? Алексей улыбнулся и, чтобы успокоить биолога, похлопал его по плечу.

— Ты знаешь, сколько здесь загадок и тайн веков, уже известных несколько столетий.

— Неужели, есть что-то круче музея камней! — воскликнул Федор.

— Ну, что же, заказывай еще одну порцию писко сауер, подмигнул ему Алексей, и слушай мою историю.

Задолго до этой, своей первой загранкомандировки, Алексея всегда притягивало к каким-то неразгаданным тайнам и загадкам веков. А все началось в семидесятые годы прошлого века с просмотра фильма в новом шикарном кинотеатре «Октябрь» по книге известного швейцарского исследователя Эрика фон Данникена. Документальный фильм «Воспоминание о будущем», в котором речь шла о загадочных линиях и изображениях на песке животных и птиц в пустыне Наска в Перу. Линии и рисунки хорошо просматриваются только с высоты низко летящего «кукурузника». Находясь в центре пустыни, эти изображения почему-то не засыпаются песком в ходе многочисленных песчаных бурь. Другой загадкой является изображение трезубца на песчаном холме полуострова Паракас, расположенного в двухстах километрах от пустыни Наска. По мнению Данникена, трезубец, или как его называют местные, ель канделябро, мог указывать направление неким воздушным судам на плато Наска, которое по своим размерам могло служить в качестве космодрома. Местные летчики утверждали, что в этом районе, от Паракаса до Наски, существует сильное магнитное притяжение, позволяющее воздушным объектам быстро гасить скорость. Фильм Дайникена прошел одним сеансом и вызвал взрыв интереса у ищущей необычных знаний публики. В то время в Москве, да и во всем Советском Союзе, в широком доступе информации на подобные темы практически не было.

Алексей посещал лекции в Политехническом музее, где по крохам можно было получить какие-то сведения на космогонические темы: об НЛО, пришельцах, инопланетянах, истории тунгусского метеорита. Там же, в кулуарах, после лекций шептались о странной гибели студентов экспедиции Дятлова в Ханто-мансийских горах. С тех пор, он сильно увлекся подобной тематикой.

Время шло, работа кипела. И вдруг, вместо запланированной Испании, нашему герою предложили командировку в одну из южноамериканских стран. Сборы были недолгими, но трудоемкими. В те годы, чтобы переехать семьей из четырех человек из одного полушария в другое советским сотрудникам приходилось вести скарб от десяти до двадцати коробок из-под водки или сигарет. Кроме личных вещей, нужно было привезти подарки коллегам и начальству. Поэтому везли селедку, черный хлеб, красную икру, браундшвейскую колбасу, воблу, а также березовые и дубовые веники для бани. Летели Аэрофлотом на блестящем и надежном самолете ИЛ-62, почти целые сутки с двумя транзитными посадками. Впервые оказавшись в капиталистической стране в аэропорту Шеннон (Ирландия). В магазине Дьюти фри был сильный шок от обилия невиданных товаров: десятки видов виски и коньяка, вина, пива, сигарет, но больше всего потрясли детские игрушки. Желаний было много, но командировочные исчислялись двадцатью долларами, один из которых, обладатель такой немыслимой суммы, зарезервировал себе на пиво. Зайдя с сыном в туалет, Алексей сначала не понял, что там делает молодой симпатичный парень в красивой униформе с непонятной конструкцией палки в руках. Долго в кабинке искал кнопку слива унитаза, не найдя, плюнул и вышел из кабинки, после чего заурчала вода в бачке. Видимо сработала автоматика, подумал он. А когда парень в красивой униформе бросился в кабинку, а палка превратилась в швабру, он понял, что это был уборщик.

ИЛ-62 снова набрал высоту. Самолет летел в ночь. Практически не было ни одного свободного места, основную часть пассажиров составляли моряки рыболовецкого флота, около ста человек, летевшие на смену экипажей советской флотилии, работавшие в экономической зоне южной части Тихого океана. Это были молодые, здоровые, веселые ребята, но насколько они были веселые, Алексей понял чуть позже. Бортпроводники стали предлагать ужин. Наш герой с семьей летел в салоне экономического класса, где на ужин спиртное не предусматривалось, но, зная это, он взял с собой, в ручную кладь, бутылку армянского коньяка. Очень вкусно поели, выпили коньяка, расслабились после утомительных сборов и стали настраиваться на работу за океаном. После ужина он с удовольствием покурил, тогда курение в салоне разрешалось. Вдруг сзади, из основного салона послышался какой-то шум, засуетились стюардессы. Алексея тоже заинтересовало, что там происходит. Подойдя ближе, он увидел, что разгоряченные выпивкой за ужином рыбаки почти все стояли, раскачиваясь, и пели «Раскинулось море широко». Затем они стали перемещаться от одного борта к другому, пытаясь раскачать самолет. Когда их репертуар дошел до слов «…врагу не сдается наш гордый Варяг…», к ним вышел командир корабля и, только он смог уговорить их успокоиться и занять свои места. После такого «веселья» практически все пассажиры быстро успокоились и заснули.

В самолете объявили, что начинается снижение, Алексей посмотрел в иллюминатор. Из звездного неба ИЛ-62 стремительно входил в зону тумана, долгие десять минут посадка осуществлялась практически в «молоке».

— Приборы приборами, но как же в таком густом тумане пилоты различают взлетно-посадочную полосу — забеспокоился он.

Шасси коснулись бетона, а туман и не думал расступаться. Самолет стал подруливать на парковку, и экипаж был вознагражден бурными овациями, еще до конца не проснувшихся, пассажиров.

Вспоминая это эпизоды почти через сорок лет, невольно думаешь, какие крепкие нервы были у нас в те годы.

Таможню прошли быстро с десятью коробками, благодаря помощи коллег. Которые все организовали. На трех машинах быстро доехали до арендованной квартиры, разгрузились. Было около семи утра, Алексей подумал, что пару часов они смогут доспать, но встречавшие коллеги (два вторых секретаря посольства и водитель) не спешили расходиться. Алексей потер лоб, и тут его осенило: «…ну, Семен Семеныч, ты даешь! А как же традиция?» Быстро достали черный хлеб, селедку, красную икру. Встречавшие оперативно порезали привезенные помидоры, лук, огурцы и т. д., а детям — экзотические фрукты, которые они даже на картинках не видели. Вообщем, получился красивый стол. Благо, была суббота, посидели часа два, а, когда прибывший включил последний диск Юрия Антонова, вообще никто не хотел расходиться, сон перебили окончательно.

— Короче. Началась работа, прозаические будни — сказал Алексей Федору, немного заскучавшему, слушая эту часть рассказа, которая пока не приближалась ни к пустыне Наска, ни к трезубцу.

— Ну, ладно, слушай дальше, сейчас начнется самое интересное.

Когда в Москве началось лето, а в южном полушарии — зима, многие сотрудники советских представительств улетали в отпуск. Алексей отправил семью в Москву, так как сам не мог уехать, поскольку не проработал в командировке шести месяцев. После работы появилось больше свободного времени. Он стал покупать книги по истории инкской цивилизации и доинкского периода. Однажды, в книжном магазине ему на глаза попалась книга Эрика фон Дайникена «Воспоминание о будущем». Он сразу вспомнил фильм, просмотренный в Москве лет десять назад. Без раздумий купил книгу, она была на английском, и вечером того же дня начал жадно ее читать. Просидел где-то часов до четырех утра. И сформировал план действий на ближайшие выходные. Первым делом решил изучить все связанное с «канделябром», что описал Дайникен. По большому счету у него в книге информации было мало: лишь фото с катера и описание места расположения «трезубца».

Наступила суббота. Наш герой собрал небольшой рюкзак, положив в него фотоаппарат, флягу с пресной водой, фрукты и несколько бутербродов. На ближайшей автозаправке залил бензина в «Амазон» до полного бака, предстояло ехать почти двести пятьдесят километров. Прибыл в прибрежный городок Паракас, вышел на набережную, быстро сторговался с одним из рыбаков, пообещавшим доставить его на моторке в зону видимости «канделябра». Пока хозяин лодки ходил в капитанию за получением разрешения на выход в открытый океан, Алексей любовался необыкновенно красивым видом живописной бухты Паракаса. Это была довольно-таки большая бухта, где царил вечный штиль. С юга она была защищена небольшим полуостровом, уходящим далеко в океан, а слева — изгибом береговой линии. За пределами бухты медленно накатывались одна за другой двухметровые волны. Маленький порт приютил десятки моторных лодок и катеров. Когда к пирсу причаливала очередная рыбацкая лодка с уловом, ее стремительно атаковывали около двадцати — тридцати пеликанов. Они были огромны: ростом под метр пятьдесят, нахальные и требующие халяву взмахами мощных крыльев. Эта «семейка» давно обленилась и себя бы не пропитала. Когда даешь ему рыбину, он ее изящно захватывал, заглатывал и, дружески, прикусывал руку дающего. Другим аттракционом этого поселка был пингвин по кличке «Педро», особенно, он любил иностранцев. Увидев Алексея, Педро, переваливаясь на своих коротких лапах, протопал к нему добрых тридцать метров от ближайшей хибары. Обычно этот белогрудый красавец подходил к гостю и взмахом своих крыльев зазывал к хибаре. Оттуда моментально выскакивал чоло-хозяин и объяснял, что это шоу стоит один доллар. После оплаты, пингвина можно было взять на руки и сфотографироваться. Раннее, где-то месяца три назад, Алексей привез в Паракас двух высокопоставленных членов делегации ЦК Профсоюзов. И, конечно, показал им хохму с пингвином. Он первым заплатил один доллар, взял пингвина на руки, повертел, покрутил его в разные стороны, при этом Педро издавал восторженные звуки и пытался схватить его за мочку уха. Глава делегации последовал его примеру, восторгу не было предела. Другой член делегации, видимо решил сэкономить, схватил пингвина, чтобы запечатлеть на фото без оплаты. Педро посмотрел на своего хозяина, стоявшего рядом, и стал издавать какие-то неласковые гортанные звуки. Прижавший пингвина к груди профсоюзник, от удовольствия весь расплылся в улыбке, на солнце ярко блестела его золотая фикса. Потом улыбка переросла в какую-то непонятную гримасу, что-то белое закапало ему под ноги, и в воздухе повеяло неприятным запахом. В этот момент Алексей нажал на кнопку фотоаппарата, через объектив он увидел, что мужчина сконфуженно смотрел на свою тенниску и шевелил усами в разные стороны. Но съемку было уже не остановить. Темно-синее поло «Ла Косте» окрасилось в белый цвет экскрементов. Педро соскочил с рук и быстро засеменил к хозяину. Рубашку пришлось выкинуть в ближайший мусорный бак. Впоследствии, Алексею рассказали, что этот человек совершил какое-то серьезное преступление и был приговорен к пятнадцати годам тюрьмы. Говоря по-русски, «Бог шельму метит». В связи с этим конфузом, выход на лодке в открытый океан решили отменить.

Наконец, подбежал хозяин лодки. Быстро что-то тараторя и жестикулируя руками, делал знаки Алексею поторопиться. Из его сбивчивой речи стало понятно, что разрешение дали только на час, так как приближалась песчаная буря. Взревел мощный мотор «Ямаха», и лодка стремительно помчалась к намеченной цели. Когда вышли в открытый океан, слева, по курсу показались три или четыре скалистых острова. Приблизившись, увидели, что один из островов кишел морскими котиками. Они лежали на камнях под палящим экваториальным солнцем. Интересно было наблюдать, что и здесь царит иерархия: самые большие по размерам котики, видимо главы семейств, выбрали лучшие места, ближе к воде. Все остальные громоздились, где попало. Зато всякая мелочь пузатая, как дети, не знали никаких барьеров, и ползали по своим соплеменникам, пытаясь проложить путь к воде. На пути к другому острову лодка прошла по живописному узкому гроту при длине волны, превышающей два метра. Лодку, влетевшую в грот, швыряло из стороны в сторону. Тогда-то Алексей прочувствовал смысл выражения Гомера, «пройти между Сциллой и Харибдой». Когда миновали грот, лодочник стоял на коленях и усердно молился. Алексей поежился и тоже осенил себя троеперстием. Он пожалел, что не взял из рюкзака пластиковую бутылку виски «Балантайнс», (самая распространенная марка виски совзагранработников в те годы). Движение лодки стало более уверенным и стабильным, так как справа ее защищала огромная скала. Наконец, добрались до самого интересного скалистого острова. Сначала Алексей долго не мог понять, почему скала шевелится, как бы вздыхая. Когда присмотрелся, не поверил своим глазам. Вся ее поверхность была усеяна птицами разных размеров. Их щебетание создавало иллюзию, что это была и говорящая скала. Обогнув остров, путешественники не увидели ни одного просвета на скале, похоже птицы висели на ней в несколько рядов. Лодочник рассказал, что, это — одна из зимовок перелетных птиц. Когда они улетают, то вся скала окрашивается в белый цвет, это то, что называется «гуано», (птичий помет). С конца восемнадцатого века гуано стали соскабливать, так как оно оказалось эффективным органическим удобрением. Были времена, когда тонна гуано стоила как тонна золота. Его собирают до сих пор и экспортируют в США и Германию.

Скалистые острова остались позади. Они своеобразным образом формировали, как бы, пропускной пункт на реверс к «канделябру». И вот наступил момент, о котором Алексей мечтал почти десять лет. Под палящим солнцем открывалась грандиозная панорама на северную сторону полуострова Паракас. В голубой воде отражалась окрашенная в медный цвет песка сопка на краю уходящего далеко в океан полуострова. Сначала в глаза бросился какой-то рисунок на лазурной глади океана, и только подняв глаза, он буквально окаменел. Взгляд как магнит притягивался к странному рисунку, который был противоестественен данному ландшафту. Это был знаменитый «трезубец» или «канделябр» гигантских размеров. Лодка приближалась все ближе и ближе, все явственнее просматривались контуры рисунка и его детали. Кто и зачем сделал это? Когда? Почему именно «трезубец»? Эти вопросы моментально возникали у всех, кто мог созерцать это неповторимое зрелище.

Позднее, в местной библиотеке Алексей с большим трудом нашел книжку об истории «канделябра». Впервые упоминание о нем, и даже его рисунок были обнаружены в хрониках испанских монахов, продвигавшихся вместе с конкистадорами с севера на юг. Первое описание относится примерно к одна тысяча пятьсот тридцатому году. Таким образом, трезубец, в таком виде сохраняется уже более четырехсот пятидесяти лет. Почему его не засыпают песчаные бури, в чем причина его долголетия? Какие его точные размеры? Каким образом можно до него добраться с берега, так как с моря причалить невозможно: крутой скалистый берег и сильные волны. Видимо этот знак не для морской навигации. По мнению фон Дайникена, он указывает направление на космодром Наска.

Ответы на эти вопросы Алексею захотелось найти здесь и сейчас. Он спросил у лодочника как можно добраться к «канделябру» пешком, потому-что никаких дорог не было видно. При этом вопросе хозяин лодки резко напрягся. После долгой паузы он сказал, что местное население туда никогда не ходит, считая его аномальным.

Пришло время срочно возвращаться в порт. Едва вступив на берег, Алексей почувствовал себя обессилившим. Впечатления от увиденного грандиозного изображения вызывали тяжесть во всем теле. Он чувствовал какую-то магнетическую связь с этим рисунком. Сев на лавочку, опустив руки, несколько минут сидел обездвиженным. Воображение в разных ракурсах рисовало ему «трезубец». Пульс зашкаливал за сто двадцать ударов в минуту. Алексей понял, что переживает серьезный стресс, и подумал о том, что надо срочно успокоиться. Подошел к машине, взял рюкзак, вернулся на лавочку, из пластиковой бутылки сделал хороший глоток виски, через некоторое время, ему полегчало. Он выкурил легкую сигарету, сделал еще один глоток, попытался вызвать в памяти очертания канделябра, но не получилось. Значит, я уже в форме, подумал он. Как всегда, при сильном стрессе происходит большой выброс адреналина, что у него сопровождалось сильным чувством голода. Обессиленный организм требовал подпитки. К счастью, рядом находился уютный рыбный ресторан. Посетителей было мало, и он расположился у окна, с видом на бухту. На закуску ему принесли рюмку виноградной водки «писко» и «чоррос, а ла чалака» (сырые крупные мидии, маринованные луком, горьким перцем и соком лайма). В порции, обычно, шесть штук, каждая моллюска съедается в один прием чайной ложкой. Вкус был необычайный: во рту сложился букет соленого моря, лайма и лука, от горького перца разгорался небольшой пожарчик. Затем принесли «себиче» из сырой рыбы, без которой не обходится ни один обед в рыбном ресторане. Букет от «чорроса» после «себиче» усилился втрое, а после перца «рокото» (самый ядреный в мире) во рту разгорелся настоящий пожар. Но не есть это было невозможно. Алексей знал, что лучше всего этот огонь от перца нейтрализует пиво, что он и сделал, заказав бутылку. Из первых блюд ему предложили «Чуппе де марискос» или суп из черепахи. Он заказал «Чуппе де марискос» — густой суп из крупных лангостин (в Европе их называют устрицы), других разнообразных морепродуктов, сваренный с добавлением сладкого перца и молока. На второе ему предложили фирменное блюдо — жаркое из «Куй». Алексей переспросил официанта, нет ли ошибки в первой букве названия животного. Официант четко и уверенно повторил, что это «Куй» и никак иначе. Но, объевшийся гость от жаркого отказался. Выйдя на улицу под палящее солнце, он понял, что прогноз о песчаной буре не оправдался, нашел гостиницу и решил переночевать в этом городке, а следующий день посвятить поиску путей к подножию «канделябра». После сиесты, часа два, он записывал свои впечатления от увиденного в дневник.

На следующее утро, после легкого завтрака «американо», он для начала поехал в местный краеведческий музей, который был богат различными интересными экспонатами: инкские тканные панно с разноцветными росписями, возраст которых был более пятисот лет, причем краски были очень яркие, как будто их нанесли вчера; туземные черепа с прямоугольными вырезами в области темени. Экскурсовод объяснила, что это результат трепанации черепа, которые делались, предположительно, для лечения эпилепсии, ментальных расстройств опухолей мозга и создание универсального солдата (лишение чувства боли и страха).

— Кто их этому научил, напряженно думал Алексей. Может быть, разгадка есть в рисунках музея камней? Для операции использовался нож «туми» из твердого камня обсидиана, нож из акульего зуба и ручная дрель. По информации музея, еще в доколумбовой Америке трепанация была широко распространена как минимум с тысяча пятисотого года до нашей эры. Американские ученые доказали, что подобные операции в Южной Америке стали делать гораздо раньше, чем на Тибете и в Европе. Высверливая отверстие, инки научились не повреждать твердую мозговую оболочку. Для обезболивания они использовали вытяжку из листьев коки.

Продвигаясь по залам музея, он обратил внимание на один стенд. В нем были представлены черепа, отличающиеся от инкских экспонатов формой лба и размерами. Видимо, они были другой расы. Он обратил внимание экскурсовода, именно на эту деталь. Ему объяснили, что данные черепа — не из инкских захоронений, они также были обнаружены в пустыне. Рядом с черепами найдены фрагменты волос, сохранившиеся в сухом песке. Спектральный анализ фрагментов волос показал, что они принадлежали белокурым людям европеоидной расы, а размеры черепов свидетельствуют, что они были ростом около двух с половиной метров. Он вспомнил, что раннее читал о проживании таких же людей на Канарских островах, которые чудом спаслись после гибели Атлантиды.

После такой интересной и познавательной экскурсии, он спросил у гида, не подскажет ли она путь к канделябру. Девушка напряглась, посмотрела по сторонам и, убедившись, что никто их не слушает, сказала, что, с тысяча девятьсот семьдесят пятого года скала, где нанесен геоглиф, находится в зоне заповедника, въезд и вход туда строжайше запрещен, предусмотрено уголовное наказание. Кроме того, местные жители, еще с давних времен, считают это место таинственным, и боятся к нему приближаться.

Алексей нахмурился, его план оказался под угрозой. Тогда он попросил гида рассказать подробнее все, что, она знает о геоглифе. Она рассказала, что еще ее отец, археолог — по образованию, со студенческих лет исследовал канделябр, и она продолжает его работу. Об этом загадочном наследии можно рассказывать часами. У нее есть сейчас немного времени, и она может раскрыть основные факты. Впервые, упоминания о трезубце было в летописях испанских монахов в середине шестнадцатого века. До настоящего времени, ученые полемизируют относительно возраста геоглифа. Но время оказалось не властно над таинственным символом. Ни сильные песчаные бури, ни мощные океанские ветры не смогли стереть или засыпать изображение с четырехсотметровой скалы из красного порфира (вулканической породы красноватого цвета). Местные археологи установили, что высота трезубца достигает ста двадцати метров, ширина — около восьмидесяти метров, толщина линий — от полутора до трех метров, а глубина канавок различна, в среднем — метр.

Девушка посмотрела на часы, и, извинившись, сказала, что ей надо уходить. Алексей сердечно поблагодарил гида и протянул ей свою визитку.

— Так Вы, из посольства Советского Союза! — воскликнула она, — В нашей семье — все коммунисты, мы большие поклонники Ленина.

Алексея порадовала ее реакция, открыв свою дорожную сумку, вынул несколько значков с советской символикой и изображением Ленина. Глаза собеседницы радостно заблестели, и, поблагодарив его, она крепко пожала руку. На листочке написала свой телефон и предложила продолжить беседу о геоглифе, если будет такая необходимость. Прощаясь, Алексей сказал, что намерен найти сам путь к канделябру. Убедившись, что рядом никого нет, девушка рассказала, как можно добраться, но предупредила, что примерно три километра придется идти пешком по вязкому песку, так как накатанной дороги туда нет. В очередной раз, пыталась его отговорить от этого опасного предприятия.

Алексей запарковал машину там, где кончился асфальт. Гид вовремя подсказала, что охраны там не будет, так как они на учениях в Наска. Захватил рюкзак, застегнул компас на левой руке, а на правой он носил часы «Сейко», подаренные родителями «Двадцатипятилетие». Сориентировался на месте, компас здесь еще работал. Возвращаться обратно надо будет строго на запад. Подумал, что можно еще использовать для отметки пути следования, ведь кругом только песок. Ничего путного в голову не пришло. Пошел по указанному гидом направлению. Сначала, идти было легко, песок был твердым, следы оставались четкими и хорошо видимыми. Дошел до первого высокого холма и повернул направо. Как учили в армии, расстояние считал пар шагами. Три километра — это примерно, две тысячи пар шагов. В это время дня ему надо было идти прямо на солнце. Обогнув очередной холм, он круто пошел вверх. Чем выше был подъем, тем сильнее становился ветер. Песок стал более вязким, ноги погружались до щиколотки. Следы держались недолго, под воздействием ветра засыпались песком. Прошел уже примерно два с половиной километра. До вершины горы оставалось около двухсот метров. Там была такая роза ветров, что приходилось идти, практически, на полусогнутых. Складывалось впечатление, что ветер постоянно менял направление. Завихрение песка, свист ветра, и полная безлюдность держали в постоянном напряжении. Появлялась мысль, не вернутся ли назад.

— Никто, в представительстве, не знает, где я, и что здесь я один, — думал он.

До вершины холма оставалось метров пятьдесят. Из-за шквалистого ветра приходилось ползти, практически, по-пластунски. Опять появилась мысль о возврате назад. Но ведь цель так близка! Не в характере Алексея бросать начатое. Он случайно посмотрел на левую руку, стрелка компаса бешено крутилась из стороны в сторону. Пульс учащенно бился.

Но, наконец, он дополз до вершины. Открылся потрясающий вид на бескрайный океан. С такой высоты он, действительно, производил вид Тихого океана! Отсюда, по полученным инструкциям, должен был виден канделябр. Летевший в лицо песок слепил глаза. Приходилось спускаться почти зажмуренным. Но где же это трезубец, думал он. Чтобы понять, он встал на ноги во весь рост. Неясный шум сверху привлек его внимание. Подняв голову, не поверил своим глазам, прямо над ним завис «владыка Анд» кондор. Он производил впечатление маленького самолета, с размахом крыльев — три метра. Неожиданно птица камнем рухнула вниз. Пытаясь уклониться, Алексей потерял равновесие и покатился с горы. Фляга и складной нож, находящиеся в рюкзаке, больно отдавали в спину. Сколько он так летел, было трудно понять. Вдруг он перестал что-либо чувствовать, все вокруг заполонила темнота. В голове промелькнула картинка, как будто он с высоты смотрит на себя. Где он лежит, непонятно, практически все его туловище закрывала тень кондора. Но птица вела себя мирно, и никакой агрессии не проявляла, ее мощные крылья стали преградой приближающемуся смерчу. Стихия ударила так, что загудела земля и задрожала скала. Инстинктивно Алексей стал вжиматься в землю и только сейчас осознал, что лежит в глубокой, около метра, траншее. Чуть выше него бился в испуге о землю кондор. Стало совсем темно. Налетевший с океана смерч, как бормашина, вгрызался в песок. Возникло ощущение, что какие-то стальные клещи приподняли тело Алексея и тут же швырнули его на землю. И наступила тишина.

Он очнулся, не зная когда и где. Сильно болел затылок, ломило руки и ноги. Лежа на спине, он посмотрел вверх и увидел голубое небо, солнце стояло в зените. Осмотрелся, птицы нигде не было видно. Поднялся, вылез из, как ему сначала показалось, траншеи. Посмотрел вниз, там океан неспешно катил свои волны. У берега резвилась стая чаек. Периодически то одна, то другая камнем падала вниз, а, вынырнув, стремительно взлетала с добычей. Ничто не напоминало ни о песчаной буре, ни о смерче. Вглядываясь вниз, вправо и влево, он видел только океан и горный лунный пейзаж. Где же Канделябр, неужели не дошел. Повернулся назад, чтобы достать рюкзак из траншеи, и застыл как вкопанный.

Протер глаза водой, сохранившейся во фляжке, посмотрел вверх. Почти до вершины, покрытой песком скалы, простирался геоглиф. Он нависал над местностью как в «Три Д» изображении, как картина, наклеенная на сопку. Четко просматривались контуры того, что когда-то конкистадоры назвали канделябром. На вскидку, основная и самая мощная ветвь трезубца уходила вверх метров на девяносто. Ширина канала была около метра, глубина сантиметров восемьдесят. Вот здесь, в подножье геоглифа, Алексей и пролежал, укрытый от природной стихии. Он спрыгнул вниз, попытался копать, вдруг обнаружится птица. Песок поддавался. Значит, канал был еще глубже. Внезапно его покрыла тень, взглянув наверх, увидел парящего над собой кондора. Показалось, что гигантская птица помахала ему крыльями, как пролетающий над родным домом истребитель. Ну и чудеса! Неужели, птица повела себя со мной так, как дельфин с человеком, терпящем бедствие в море. На радостях он тоже помахал улетающей птице и перекрестился.

Решил обследовать геоглиф. Измерил пар шагами высоту, получилось — около 110 метров. Ну и махина, подумал Алексей, поэтому он виден на большом расстоянии, с моря и воздуха. Ширина от правого до левого зубца составило примерно восемьдесят метров. Конечно, измерять на таком песке было сложно, поэтому видимо сохранялась большая погрешность — «плюс-минус». Он записал результаты измерений в блокнот и решил позднее сравнить их с данными, полученными в музее. Надо было собираться домой. Компас и часы не работали из-за сильного магнитного поля. Стала болеть голова и подташнивать. Медленно, с большим напряжением сил, он добрался до вершины сопки. Экваториальное солнце палило нещадно, вода закончилась. Жажда давала о себе знать. Следов на песке никаких не было. Но примерное направление движения назад он представлял. Стал считать шаги до основных поворотов. Через часа полтора, издалека, увидел спасительный «Амазон». Но стоял он как-то странно, картинка была как бы сверху вниз. Подойдя ближе, понял, смерч поработал, перевернул машину. Самое главное все стекла были целы, но как ее поставить на колеса. Одному не под силу. Невдалеке стояли три жилых лачуги, с соломенными крышами. Он подошел к первому строению из глинобитных кирпичей, вход закрывала ветхая дверь. Постучавшись, прислушался, никто не ответил. Тогда он открыл дверь и заглянул вовнутрь. Там, на тюфяке сидели пожилые мужчина, женщина и молодой парень. Все были местные жители — чоло. Алексей поприветствовал их и попросил воды. Некоторое время все трое смотрели друг на друга и ничего не отвечали. Алексей достал несколько монет и положил их на стол. Молодой парень откликнулся, стал что-то говорить, коверкая испанские слова, протянул руку за занавеску и передал кувшин с глиняной кружкой. Выпил две кружки залпом. Подумал, с эти парнем надо срочно «подружиться». Он, по-товарищески, похлопал его по плечу и попросил выйти, чтобы взглянуть на перевернутую машину.

— Так это ваша машина, сеньор, — спросил юноша. Мы ее здесь целый день охраняем, так как номера на ней иностранные.

Алексей вытащил из кармана две бумажные купюры и протянул их парню, который оживился, свистнул несколько раз, и из двух других строений вышли трое мужчин. Увидев деньги, старший из них сказал, что надо еще добавить. Поняв, что здесь не поторгуешься, Алексей протянул еще две купюры. Через несколько минут, мужчины вернулись с рычагом из дерева твердой породы и веревками. Работа закипела, и скоро Алексей оттуда благополучно уехал.

— Ну, вот такие дела Федор, история получилась не короткой, для тебя на сегодня, наверное, много впечатлений: и музей камней, и история про Канделябр. Похоже, ты устал? Давай попросим счет?

— Нет, я хотел бы выпить кофе и добить тему твоим рассказом про рисунки Наска, ты же сказал, что они взаимосвязаны. От таких интересных впечатлений я не устаю, а, напротив, меня это только возбуждает. Где еще я такое увижу и услышу? Так что, если ты не против, надо закончить тему.

Официант принес кофе и две порции писко сауэр.

— Это, от заведения, подчеркнул он, мы очень рады, когда к нам приезжают советские гости. В нашей провинции большинство голосует за левые силы. Здесь даже террористы Сендеро Люминосо нас не трогают.

Федор спросил официанта, как он понял, что мы из России.

— Учу русский язык, для того чтобы читать Ленина в оригинале, а затем запишусь в компартию.

Мы пожелали ему успехов, и выяснили криминогенную обстановку в районе оазиса, так как наметили туда поездку. Он сказал, что там могут быть только сендеристы, но в случае чего сразу скажите, что вы из СССР, и они вас не тронут. Информация, действительно, была полезной. В последнее время участились случаи нападения на иностранцев с целью грабежа или выкупа.

Конец ознакомительного фрагмента.