Охота на Квака

Леонид Кудрявцев, 1999

Не оставляйте тело без присмотра, отправляясь на прогулку по киберпространству! Никогда не доверяйте бродячим программам – они себе на уме! Опасайтесь встречи с гнусными кибербандитами – они наносят удар из-за виртуального угла! «Охота на Квака» – это искрометный юмор и головокружительные приключения, это стремительные погони и смертельные поединки, совершенно невероятные встречи и совершенно непредсказуемые ситуации! Эта книга захлестывает ураганом фантазии, от нее просто невозможно оторваться!

5.

Шары рекламы могут существовать только в каком-нибудь кибере. Кстати, возникновению их предшествовала довольно забавная история. Когда-то давно реклама настолько оккупировала киберы, что заниматься чем-либо кроме как с утра до ночи выслушивать восхваление очередным чудо-крекерам или сверхнадежным прокладкам стало невозможно. Понятное дело, с ней пытались бороться. Всяческие глушилки и экраны защищали на очень короткое время, поскольку производители рекламы всегда находили способ прорваться через их защиту. Кончилось все чем-то вроде войны, в результате которой реклама, во всех ее видах, была изгнана из киберпространства. Конечно, ненадолго. Она вернулась, она не могла не вернуться. Сначала постепенно, потихоньку-полегоньку, а потом… Ну да, те, кто потерпел во время первой рекламной войны убыток, не хотели повторения обрушившихся на них бедствий.

Именно поэтому возник пакт, со временем превратившийся в один из нескольких законов, на которых базируется жизнь киберов. Закон о рекламе. Вкратце он сводился к тому, что в каждом кибере под рекламу отводилось несколько строго ограниченных в пространстве точек. Таким образом, в каждом кибере появилось по десять сравнительно небольших по размерам рекламных шаров.

Поскольку размеры в киберпространстве ничего не значат, эти шары, снаружи имевшие не более пяти метров в диаметре, для того, кто в них попадал, представлялись целым миром. Миром рекламы, во всех ее разнообразных видах. Была только одна загвоздка. Как, каким образом заманить в эти шары тех, на кого реклама должна воздействовать?

Для рекламщиков эта задача была не задача. Неожиданно выяснилось, что рекламные шары предоставляют посетителям кибера целую кучу просто неоценимых услуг. Одной из них я как раз и собирался воспользоваться.

Попав в шар, я первым делом поднял глаза к потолку. В самом его центре была почти затененная всполохами красочных объявлений цифра «3».

Вот и отлично.

Стало быть, я попал в шар под номером 3. Для того чтобы оказаться как можно дальше от погони, мне необходимо перескочить в шар под номером 8 или 9. Теперь осталось только найти выход под таким номером. Поскольку я попал в шар не в первый раз, то это для меня являлось пустяковой задачей.

Я раздвинул руками вдруг опустившуюся на меня, казалось, сотканную из звездного неба, сеть, поперек которой кометными огнями было начертано: «Самые лучшие, самые пахучие, самые питательные и замечательные эмбриомаслины! Только у нас. Только для вас! Обращайтесь во все магазины фирмы «Шанденел и сыновья». Сеть с легким, как мне показалось недовольным, треском разорвалась и исчезла, уступая место другой, салатного цвета, так и намекающего на радость и веселье, с надписью, читать которую у меня уже не было времени.

Кстати, что верно, то верно. Времени, у меня не было вообще. Вот-вот мои преследователи догадаются, куда это я от них ускользнул. Стоит им заметить, каким выходом я воспользовался, и погоня возобновится.

А значит — вперед.

Я пинком отшвырнул в сторону прозрачный ящик, на коротеньких ножках, пытавшийся всучить мне образцы каких-то жутко сладких конфет. Я прекрасно знал, что, даже будь у меня время их попробовать, ничего на самом деле не получится. В тот момент, когда я попытаюсь открыть крышку ящичка, встроенная в него программа просканирует мой счет и, убедившись, что его просто не существует, запретит оделять меня конфетами.

Сказочной осьминог с такой приторной улыбкой, что от нее сводило скулы, попытался заступить мне дорогу. Однако стоило мне замахнуться, как он проворно шмыгнул в сторону. Это позволило мне сделать еще несколько шагов и оглядеться.

Ага, вон там. Выход номер 9.

За то время, что я оглядывался, какая-то сороконожка, напевая радостный и жизнеутверждающий мотивчик, успела наклеить мне на руку билетик бесплатной лотереи, главным выигрышем которой было путешествие в неведомый парк развлечений.

Впрочем, надо признать, до серьезной атаки не дошло. Оно и понятно. Те, кто работает по-серьезному, снабдили своих рекламных агентов программами, способными сканировать состояние счета будущего клиента на расстоянии. Атаковавшие меня сейчас были мелкой рыбкой, шушерой.

Я ухмыльнулся.

А ведь моим преследователям, конечно, за исключением мусорщиков, придется туго. У них-то на счетах кое-что лежит. А мне… меня сейчас волновало только одно — как можно быстрее добраться до выхода номер 9.

Быстрее, черт возьми, быстрее.

Еще у меня были опасения, что состояние моих финансов окажет воздействие на работоспособность выхода. Если это произойдет, то я — погиб.

Однако выход работал. Прежде чем проскользнуть в него, я все-таки не удержался, оглянулся. Преследователей еще не было видно.

Ну, вот и прекрасно. Просто расчудесно. Пусть на этот раз гончие псы впустую щелкнут челюстями в воздухе…

Я сунул пистолет в карман, привалился к стенке шара номер девять и позволил себе отдышаться. Совсем чуть-чуть. Все-таки существовала вероятность, что кто-то из преследователей ткнется наудачу в один из десяти выходов и попадет как раз в тот, которым я воспользовался.

Ну вот, кажется ушел… ушел.

Будь на моем месте и в самом деле незаконная программа, уж она бы отдыхать не стала. Я пока еще и в самом деле посетитель. По крайней мере, подпрограмм, позволяющих не отдыхать и не нуждаться во сне, у меня пока нет.

А жаль.

Если удастся выжить, надо будет позаботиться об этом в первую очередь. А во вторую…

Стоп, это что такое? Не собираюсь я оставаться в данном кибере лишней минуты. Вот докажу, что у меня украли тело, и более сюда не ногой. К черту. Жил я когда-то без путешествий по киберам, проживу и дальше.

Лишь бы выбраться.

Я заставил себя все-таки отлепиться от стенки рекламного шара и двинуться к выходу.

Вот там я отдохну. Снаружи. Там на это у меня какое-то время будет. Может быть, самое небольшое. А вообще-то, имеет смысл подумать об убежище, в котором, не опасаясь, что в тебя кто-то начнет палить, можно будет перевести дух, может быть, даже несколько часов поспать, и самое главное — обдумать положение, в котором я оказался. Если есть кое-какое время, можно найти выход из любого положения, каким бы безвыходным оно не было.

Да, точно.

Я вспомнил, сколько раз судьба загоняла меня в свои, хитро расставленные ловушки, и несколько приободрился.

Ничего, мы еще крутанемся под звуки старого граммофона.

Выпустивший меня из своего сверхперенасыщенного жизнерадостностью и высококачественными изделиями нутра, рекламный шар издал звук, аналогичный тому, который издает проколотая велосипедная камера.

— Вот так-то, — буркнул я, поспешно оглядываясь.

Кажется, еще немного и поминутное оглядывание станет для меня привычкой.

Итак, выход номер 9 переместил меня туда, где я и должен был оказаться — в парк.

Я отошел в сторону от рекламного шара, выбрал куст погуще и залег за ним.

Ну вот, теперь меня со стороны шара не видно. А стало быть, можно отдохнуть. Если даже кто-то из преследователей сейчас появится на моем горизонте, удирать я не буду.

Почему? Да потому, что у меня на это нет сил. Для того чтобы продолжить игру в прятки с мусорщиками и прочими уродами, мне нужно хотя бы полчаса отдохнуть.

Нужно, хоть сдохни.

Я еще раз пожалел, что не оснастил свою личину парочкой подпрограмм, позволяющих не отдыхать хоть по несколько суток, а также не спать. Сделай я это своевременно, сейчас выжить мне было бы легче.

Хотя для простого посетителя, которым я был совсем недавно, выбить разрешение на эти подпрограммы чертовски трудно, можно сказать невозможно. Только в обход закона…

Я лег поудобнее и полной грудью вдохнул чистейший в мире воздух, наслаждаясь ароматом цветов, запахом свежей земли, жужжанием мухи, вьющейся вокруг моей головы.

Конечно, эту муху можно раздавить. Спустя некоторое время вполне могла появиться другая, но зато минут на десять я избавился бы от надоедливого жужжания.

Но нет. Пусть жужжит, пусть выполняет свою работу.

Какую? Можно и ответить. Поскольку ответ прост. Парк, запах цветов и насекомые созданы для того, чтобы посетители могли снять с их помощью неизбежные стрессы, возникающие в результате посещения кибера.

Оказываясь в кибере, посетитель словно бы попадает в другую вселенную. И конечно, по истечении небольшого времени он к ней почти приспосабливается. Но его разум должен, обязан отдыхать, иначе, на определенном этапе, он не сможет справиться с поступающей информацией. Между тем посетитель, даже и не подозревая об этом, будет загружать его и загружать, не давая отдохнуть, переварить полученное. Что в результате? Хорошо, если дело закончится обычным стрессом. Чаще всего, разум такого неосторожного посетителя выходит из строя. Проще говоря, человек сходит с ума.

Сумасшествие. Для того чтобы его избежать, в личины была встроена подпрограмма, создающая обратную связь, время от времени, в соответствии с индивидуальными биоритмами посетителя, создающая у него ощущение усталости, а потом и вовсе погружающая его в сон.

Усталость.

Она была, наверное, самым серьезным моим врагом. Как ее победить? Очень просто — найти убежище и отдохнуть, а также все хорошенько обдумать. Безвыходных положений не бывает. Всегда найдется выход. Дайте только время, чтобы отдохнуть. Ну, хоть немного, хоть самую капельку. Чуть-чуть поспать. Уснуть…

Я с трудом открыл слипающиеся глаза и, вдруг сообразив, что именно происходит, рывком сел.

Так, начинается.

Чертова личина. Ведь предлагал же мне создававший ее мастер сделать к ней кое-какие добавки. Совсем безобидные, почти законные… И хотел он, насколько я помню, за эту услугу совсем немного.

Тогда за какие-то пустяковые добавки тратить некую сумму денег показалось непозволительной роскошью. Эх, если бы знать, где упаду… Я бы этому мастеру уплатил даже больше.

Ладно, шутки в сторону. Кажется, беда подкралась с той стороны, с которой я ее совсем не ожидал. Если в течение ближайшего часа я где-нибудь не приткнусь, моя песенка спета.

Почему? Да потому, что сработает подпрограмма, и заставит меня уснуть. Ничего с этим не поделаешь. Да, конечно, там, в реальном мире, если это было нужно, я мог заставить себя не спать трое суток.

Здесь подобные фокусы не пройдут. Пресловутая подпрограмма является чем-то вроде выключателя, вмонтированного в мою личину ее создателем. Через час выключатель сработает и я погружусь в сон, несомненно, очень полезный моему организму, но своевременный, как появление в твоей спальне подвыпившего типа, издающего идиотский крик «я пришел тебя развеселить!», причем как раз в тот момент, когда ты решил поподробнее ознакомиться с особенностями фигуры одной чертовски соблазнительной особы, за которой до этого пару лет совершенно безрезультатно бегал.

Вот только, уснув, я стану легкой добычей. Подходи и бери голыми руками.

И подойдут ведь, и возьмут. А потом, с радостным хихиканьем, предвкушая получение щедрой награды за уничтожение моей скромной персоны, сотрут.

Стоп, а не слишком ли я распаниковался? У меня есть еще целый час. Надо действовать, а не терять время на бесполезные размышления.

Я встал и пошел по аллейке к выходу из сада. Мне уже приходилось здесь бывать, и поэтому заблудиться я не боялся. Миновав небольшой пруд, усеянный неестественно белыми лебедями, я прошел мимо лужайки, на которой устроила пикник компания парней и девушек. Парни, похоже, принадлежали к тем любителям природы, для которых весь смак общения с ней состоит в том, чтобы ему сопутствовали немерянные дозы спиртного. Личины у девчонок были сделаны с некоей претензией на оригинальность, но не более. Так, ширпотреб, проще говоря — фуфло.

Хорошо бы эти юные кандидаты на поступление в орден сизого носа не обратили на меня внимание. Хотя пьяницам иногда свойственна поразительная наблюдательность и памятливость.

Я надеялся, я сильно наделся, что эти юнцы меня не запомнят. В конце концов, должно мое невезение когда-то кончиться? Хорошо бы сейчас. По закону компенсации… Впрочем, кроме закона компенсации, есть еще и закон подлости.

Когда развеселая компания осталась позади, я ускорил шаг. Нужно было как можно скорее выйти из парка. Убежища в нем мне не найти. А вот в городе мне может и улыбнуться удача. Какой-нибудь рассеянный, состоятельный посетитель вполне мог, возвращаясь в большой мир, забыть закрыть дверь своего дома на замок. И если он не вспомнит об этом, и не вернется в ближайшие восемь часов, я смогу отоспаться. Конечно, шансы на это ничтожно малы. Но что мне остается? Сдаться? Поднять лапки кверху? Ну, нет, этого они не дождутся.

Значит, мне необходимо как можно скорее попасть в город.

Я снова пошел быстрее. Тропинка вывела меня к памятнику Питри Джерва, автора знаменитого романа «Голодный желудок». У подножия скульптуры, на скамейке, сидела влюбленная парочка. Парень и девушка с увлечением предавались тому, чему предаются все влюбленные идиоты в самых подходящих и неподходящих для этого местах, а именно целовалась. Над головами у них летал кругами довольно изящно сделанный голубок. К лапкам его был привязан плакатик «Просьба, не беспокоить». В тот момент, когда я проходил мимо скамейки, правая рука парня, до этого лежавшая на талии девушки, соскользнула еще ниже. Видимо, это действие несколько превышало обычный репертуар ласк влюбленных, потому что девушка попыталась отодвинуться от кавалера и тихо вскрикнула. Впрочем, уже мгновением позже она покорилась и снова приникла к губам возлюбленного.

Я покачал головой.

Ну ладно, хоть этим-то нет до меня никакого дела. У них, кажется, и своих забот хватает. Однако какого черта они заявились в кибер? Вволю нацеловаться? Неужели этим нельзя было заняться там, в реальном мире? Зачем для такого простого занятия нужно было надевать личины? Хотя… Кто знает, может быть, эти прекрасные влюбленные на самом деле там, в большом мире — мультимиллионеры, может быть, им там лет по семьдесят? Возможно личины, которые я сейчас увидел, на самом деле приобретены в обход всех законов? Снова пережить ощущения молодости, вновь почувствовать себя юным и красивым. Мир киберов может предоставить и такие удовольствия. Но не просто за деньги, а за очень большие деньги. Реально такое себе могут позволить только немногие, очень немногие.

А может быть, это вовсе и не посетители, а творение одного из кукарач, решившего, что памятник знаменитого писателя нуждается в некоем дополнении? Пройдут годы, десятилетия, а эти двое, пока не кончится питающая их энергия, все так же будут сидеть на скамейке и целоваться. Поскольку действия их не отличаются сложностью и многообразием, а стало быть, не требуют большого расхода энергии, все это может продолжаться очень долго…

Боже, дались мне эти влюбленные? Да не до них сейчас. Решить бы свои проблемы. Если точнее, то для начала всего лишь одну — найти дом, в котором можно спокойно отоспаться.

Я уже был возле ажурной арки, украшенной огромными, размером с футбольный мяч, цветами, собственно, являющейся выходом из парка, когда на меня навалился второй приступ сонливости.

Он больше не пытался ко мне незаметно подкрасться. Он накатил на меня словно цунами, навалился, попытался поглотить, унести с собой туда, где так заманчиво плескались теплые моря бесчувствия, укрытые туманом беспамятства, властно взял меня за плечо, даже не намекая, а громко и весомо, с позиции силы, говоря, что если я ему не покорюсь, он сотрет меня в порошок.

Даже не так. Нет. Это был не приказ. Это был рев, и в нем чувствовалась такая неодолимая ярость, что сопротивляться ему не смог бы, наверное, никто. Ну, разве что я. И не потому, что я такой крутой. И не потому, что я такой сильный. Просто я спасал свою жизнь, а когда дело касается спасения собственной жизни, любой обычный человек может стать и крутым и сильным. Если, конечно, успеет осознать, что от него требуется именно это.

Я успел. Осознал. Оказал сопротивление. Меня хотя и порядочно потрепало, но все же не смыло.

Наверное, для какого-нибудь постороннего наблюдателя, это выглядело даже забавно. Как же, самый обыкновенный посетитель вдруг ни с того ни с сего стал выписывать ногами причудливые фигуры, то и дело норовя завалиться на бок, при этом наверняка треснувшись головой об одну из колон, поддерживавших арку. Меня мотало из стороны в сторону, словно белье на сильном ветру. Одна нога так и норовила поставить другой подножку. Глаза сами собой закрывались. Но я все же выдержал и остался на ногах. А потом приступ кончился, и я смог оглядеться.

Посторонних наблюдателей, к счастью, не было. И я уже видел крайние дома города. Они были так близко, что, казалось, до них можно дотянуться рукой. Все-таки я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на парк. И сделал это вовремя, как раз в тот момент, когда неизвестно откуда появившийся ветер принес из парка запах свежих цветов, такой сильный и пьянящий, которого я никогда там, в реальном мире, не ощущал. Но это было не все. Потому что вслед за запахом ветер принес из парка древесный лист, и тот, словно ставя невидимую печать, на мгновение прилепился к моей щеке, чтобы потом сорваться с нее и, согласно воле ветра, унестись дальше, унестись прочь.

И это прикосновение, и эта оставшаяся на моей щеке невидимая печать вдруг странным образом породили одну простую мысль, совсем не нужную мне в данный момент, но почему-то от этой мысли мне стало легче. Может быть, потому, что от нее, тоже веяло сочным, цветочным запахом.

О чем была эта мысль? Ну конечно, о тех пресловутых, нелепых, совершенно ненужных никому на своей глупой скамейке влюбленных. О них.

Я вдруг подумал, что есть еще одно, до этого не приходившее мне в голову объяснение их существования. Самое нелепое, самое невероятное.

Может быть, эти двое влюбленных вовсе не посетители и даже не творение неизвестного кукарачи, решившего вдруг украсить парк аллегорической, движущейся скульптурой? Может быть, они являются всего лишь отражением, проекцией действительно существующей влюбленной парочки, где-то там, в большом мире, в данный момент сидевшей на скамейке в одном из разбросанных по поверхности Земли парков, и пожиравших друг друга страстными, такими, что, казалось, слаще их не бывает, поцелуями?

Как она возникла, эта проекция, совершенно неважно. Может быть, не без помощи наполнявшей кибер и постоянно меняющейся информации. Об этом мне думать не хотелось вовсе.

Меня заворожила одна вдруг открывшаяся возможность. А если не нужно бегства, стрельбы и поисков укрытия? Может быть, для того чтобы спастись, я должен всего лишь вернуться к памятнику, оторвать этих двух юных идиотов друг от друга и объяснить им, кто я такой, что со мной случилось, а также что им, этим двоим, надлежит сделать.

Всего-навсего.

Я даже сделал шаг или два в сторону парка, а потом одумался. То, что я собирался сделать, не являлось даже хватанием за соломинку. Нельзя схватиться за то, чего нет. И если моя безумная догадка все-таки является правдой, то никакой помощи от двух влюбленных я не получу. Если они проекция, то появились здесь в кибере потому, что испытываемые ими эмоции вошли в резонанс с информационным полем кибера. Очень редкий, практически небывалый случай. Поэтому, стоит мне отвлечь влюбленных друг от друга, как их эмоции изменятся и выйдут из резонанса. В результате проекция исчезнет.

Я вздохнул.

Эти сопляки так никогда и не узнают, что своим существованием, на несколько секунд, подарили надежду на спасение одному человеку с очень большими проблемами. Кстати, насчет проблем. Не пора ли немедленно вернуться к решению одной из них?

Я повернулся к парку спиной и пошел в сторону города. Спасенье надо было искать там. Не исключено, что вместо него я найду в городе бесславный конец. Ну, это как подфартит. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

До первых домов и в самом деле было рукой подать. Ровно через пять минут я попытался открыть дверь дома, показавшегося мне подходящим для проживания в нем человека, своей рассеянностью обязанного меня спасти.

Ага, как же!

Вместо того чтобы гостеприимно распахнуться, дверь выдвинула из себя оснащенную сверх всякой меры острыми зубами препаскуднейшую морду и довольно невежливо осведомилась:

— Тебе чего?

— А твое какое дело? — буркнул я, отправляясь дальше.

— Вот цапну за одно место, тогда узнаешь какое, — прошипела мне вслед дверь.

Я даже не обернулся. Не хотелось тратить на бесполезные препирательства драгоценное время. Его оставалось все меньше и меньше, оно убывало словно кислород в легких тонущего человека.

Следующая дверь выглядела очень заманчиво. В верхней ее половине трудолюбиво махал крыльями розовый, будто только что из парной ангелочек, в нижней самозабвенно уничтожала вновь и вновь выраставшую вокруг нее траву лань с тучным телом и неправдоподобно тонкими ножками. Всю центральную часть двери занимала надпись, каллиграфически выведенная изящными буквами «Милосердие есть единственный путь к праведной жизни».

А вдруг?.. Разве можно пройти мимо такой двери?

И я ее толкнул. И тотчас ангелочек сладким-сладким голоском спросил:

— Ты страждущий?

— Еще бы, — сказал я. — Конечно страждущий.

— Страждущий духом или телом?

— И тем, и другим.

— Отчего же страдает твоя душа? — поинтересовался ангелочек. — Может быть, оттого, что в наше время развелось так много отринувших протянутую им милосердную длань?

— И от этого тоже, — изо всех сил постаравшись придать своей физиономии постное выражение, сказал я. — Но более всего, оттого что она вот-вот расстанется с бренным телом, в котором обитает.

— Ага, — глубокомысленно произнес ангелочек. — Вот так значит?

— Ну конечно. Я из тех, чью душу еще можно спасти. Но прежде надлежит позаботиться о моем теле. Ему угрожает гораздо большая опасность.

Глаза ангелочка вдруг сузились. Добрыми и ласковыми их теперь назвать было трудно.

— Нет ничего важнее души, — металлическим голосом сказал он. — И ошибается тот, кто сначала заботится о теле, а потом уже о душе. Советую тебе хорошенько обдумать эту мысль и встать, наконец, на правильный путь.

— Обдумал, уже обдумал, — поспешно сказал я. — И готов, хоть сейчас, встать на этот самый путь, но только сначала…

Бац!

Ангелочек с громким хлопком исчез и на его месте появился серафим, с сурово сжатым ртом, пылающими глазами и огромным, отливающим золотом мечом в руках.

— Пади грешник перед воином божьим! — прогудел он низким басом. — Пади и покайся.

Я тяжело вздохнул.

Ну вот, и здесь облом. Черт бы побрал всех святош на свете. Черт бы их всех побрал.

— Значит, ты продолжаешь упорствовать? — вопросил серафим и замахнулся на меня мечом.

Лань перестала щипать траву и завопила тонким голоском:

— Покайся! Покайся, пока на тебя не опустилась карающая длань.

Я обречено махнул рукой и двинулся дальше, высматривая следующую дверь. И увидел ее, почти совсем незаметную, украшенную всего лишь одним, похожим на подсолнух, цветком. Мне даже показалось, что она приоткрыта, и стоит к ней подойти…

Да нет, этого не может быть. Какой дурак здесь, в кибере, умудрится не только забыть закрыть на замок дверь своего дома, но даже оставит ее приоткрытой, словно приглашая напрошенных гостей? Мне это всего лишь показалось.

Я сделал еще пару шагов к двери, совершенно четко разглядел, что она приоткрыта, и вдруг остановился.

Слишком легко, слишком просто. Так не бывает. Хотя… Бывает, но при одном условии. Если эта приоткрытая дверь — ловушка. На кого она поставлена? Ну конечно, на меня, на кого же еще?

А если я все-таки ошибаюсь и передо мной единственный шанс на спасение, немыслимая, невероятная удача, из тех, которые выпадают только таким придуркам, как я?

Так удача или ловушка?

И времени оставалось совсем мало. Надо было на что-то решаться, сейчас, немедленно.

Эх, была — не была!

Мысленно перекрестившись, я шагнул к двери, протянул руку, чтобы открыть ее…

И тут на меня снова накатило.

Какая к дьяволу волна? Это было словно удар дубинкой по затылку. Окружающий мир приобрел резкие, неестественные очертания, а потом с тихим, нежным звоном, с каким лопаются елочные игрушки, раскололся на множество мелких квадратиков. Под негромкую, завораживающую мелодию они закружились вокруг меня, превратились в разноцветную метель, потом закрутились смерчем, ударили мне в лицо, да так, что у меня подкосились ноги.

Покачнувшись и все же каким-то образом не упав, я шагнул вперед, нечеловеческим усилием освободился от пут сна, снова увидел ручку той самый спасительной двери, уже не думая о том, что за ней может оказаться ловушка, дернул на себя…

Пелена квадратиков снова отрезала меня от окружающего мира.

Я еще успел услышать, как сквозь убаюкивающую мелодию пробился скрип открываемой двери, снова шагнул, уже не видя, куда именно, споткнулся и стал падать.

И конечно, падение было бесконечным, сопутствовало ему тихое, почти робкое сожаление о том, что мне так и не удалось спастись, а закончилось оно, как и следовало ожидать, полной, окончательной темнотой.