Приключения новичка в тайге

Леонид Канашин

Молодой оболтус, проваливший экзамены в институт, собирается перед уходом в армию потусить с друзьями как следует, но мать неожиданно устраивает его на работу в таежный геологический отряд. Едва вчерашний городской школьник попадает в тайгу, водоворот самых невероятных приключений затягивает его в увлекательную и опасную игру, где неожиданно на кону оказывается его жизнь.

4. Ведьмина мельница и Чертова печка

Резиновую лодку мы надули еще с вечера. И уже тогда показалось она мне какой-то несерьезной: всего-то полтора метра длиной и меньше метра шириной!.. Когда мы сложили в нее приготовленные к походу продукты и снаряжение, выяснилось, что для экипажа места нет. Пришлось нам разуться, засучить штанины и сесть сверху на гору вещей, обхватив лодчонку ногами, опущенными в воду.

На берегу собрался весь отряд. На нас смотрели как на отчаянных героев. Наверно, так провожали корабль Колумба открывать недостающие части света. У Алексея на широком офицерском ремне с одной стороны висела кобура с револьвером системы «Наган», с другой — большой охотничий нож. У меня никакого оружия не было, зато я повязал голову цветным платком, как какой-нибудь отъявленный пират. Платок мне подарила Люся, сказав, что в маршрутах, если не сильно донимают комары, платок — самый лучший головной убор.

Настал миг расставанья. Мы с Алексеем взяли в руки по маленькому веслу из комплекта лодки, я изобразил прощальный пароходный гудок, и под ободряющие крики с берега мы гордо стали выгребать на стрежень. Течение подхватило нас и понесло. Через пару сотен метров Гилюй сделал поворот, и мы перестали видеть лагерь.

Сразу после поворота начался первый перекат. Здесь Гилюй сужался, слева и справа торчали из воды валуны и скалы, и только посередине, в коридоре шириной с десяток метров, камней не было. Туда мы и направили лодку. Но туда же устремилась со страшной скоростью и почти вся гилюйская вода. И в этой стремнине, в этих бурунах наша лодочка вдруг стала скакать, словно бык на родео. Мы, чтобы не свалиться, тут же бросили грести и вцепились всеми конечностями в лодку…

Через десяток секунд перекат закончился. Мы не упали в воду, мы, слава Богу, не перевернулись, но лодочка наша была полна воды, и на нас самих не было сухого места.

— Быстро гребем к берегу! — крикнул Алексей.

Подгребли, вытащили лодку на галечник, перевернули ее вверх дном. Результаты первых пяти минут нашего плавания были удручающи! Хлеб и сухари превратились в кашу — только рыб покормить; сахар «рафинад быстрорастворимый», в самом деле, оказался быстрорастворимым; крупа, мука, соль, супы в пакетах — подмокли.

Но не это нас волновало больше всего!.. Наш корабль, только что с такими понтами ушедший в дальнее плаванье, позорно потерпел крушение, едва отчалив! Вот облажались, так облажались!.. Поэтому мы с Алексеем, раскладывая для просушки продукты и вещи, выкручивая робы, старались не шуметь, потому что до лагеря было рукой подать. Там, за прибрежным леском, слышались знакомые веселые голоса.

— Этот порог даже не показан!.. — оправдываясь, говорил Алексей. Он сидел на гальке в одних трусах и рассматривал карту. — Что же будет на порогах, которые обозначены?.. Тут одни названия чего стоят: Тюменье горло, Ведьмина мельница, Чертова печка!..

Между сопок просунулось солнце и осветило наш блошиный рынок. Под солнцем всё стало быстренько сохнуть, и через полчаса мы начали сворачиваться. В этот раз вещи, уложенные в лодку, мы накрыли брезентовой палаткой, а сверху еще и полиэтиленовой пленкой, края которой завели под лодку и закрепили веревками. Получился такой непромокаемый поплавок, на котором мы и поплыли дальше, весьма довольные тем, что никто из отряда так и не обнаружил нашего конфуза.

Выяснилось, что подобные перекаты идут на Гилюе примерно через километр. Они вполне безобидны: надо только держаться в самой струе, чтобы не налететь на подводный камень. Делать ничего не нужно, только держись крепче. Даже приятно: тебя мчит, швыряет то вверх, то вниз — дух захватывает, как на аттракционе!

Между порогами река широка и глубока, течение здесь не такое быстрое. То и дело открываются живописные виды: отвесные прибрежные скалы, похожие на сказочные замки; зеленые и голубые склоны сопок, уходящие в небо; желтое двойное пятно склоненной над водой березы…

— Вот и осень подкралась… — сказал Алексей, фотографируя березу. — Того и гляди, снег выпадет!

— Какой снег? — не поверил я. — Август месяц!..

— Снег в здешних краях может выпасть и в июле!.. — Алексей достал из планшета карту. — Так, Гоша, сегодня нам до места не доплыть, придется устраивать ночевку… И заночуем мы с тобой на Перевоз-Гилюе.

— В поселке?

— Был поселок, сейчас там одни развалины да хибарка паромщика.

До Перевоз-Гилюя мы добрались почти в темноте. Решили паромщика не беспокоить, а заночевать на берегу.

Проплыли мимо темного силуэта парома под тросом, натянутом поперек реки, и на правом, обрывистом, высотой в два человеческих роста берегу наспех поставили палатку. Затем внизу, у воды, развели костер, сварили ужин. Поели. На меня навалилась такая усталость, что я едва смог подняться к палатке.

Долго не засыпалось, болели натруженные руки, перед глазами бесконечной лентой бежало пестрое речное дно. К тому же палатку поставили неудачно. Я лежал прямо на каком-то холмике, с которого постоянно скатывался то на Алексея, то на боковину палатки.

Когда я проснулся, Алексей уже кашеварил внизу. Сопки на противоположном берегу стояли по пояс в утреннем тумане. Хрипло куковала кукушка. Стая уток пролетела над рекой.

— Спускайся, завтрак готов! — крикнул мне Алексей.

Ели прямо из котелка. Каша обжигала, взять в рот ее было невозможно. Тем не менее вскоре котелок наполовину опустел, хотя, клянусь, я вообще ничего еще не съел! Алексей один всё схавал, проглот!.. Я пригляделся, как он так умеет?.. Оказывается, он не черпает, как я, поглубже, а ловко снимает тоненький верхний слой каши — и в рот!.. Я стал поступать так же — дело пошло, но всё равно мне уже каши не хватило, чтобы наесться.

— В кругу друзей не щелкай клювом! — довольно расхохотался Алексей, видя мое обиженное лицо. — Ладно, Гоша, открой себе еще банку тушенки!

Пока я усугублял свой завтрак тушенкой, Алексей собирал вещи.

— Эге, дружок, — сказал вдруг он с какой-то растерянностью, — мы с тобой, похоже, на кладбище ночевали!.. То-то, я смотрю, на берегу какие-то странные кости валяются… А вот и угол гроба торчит, — Алексей поковырялся веслом в обрыве. — Ну да, река размывает старое кладбище!..

Ужасная догадка пришла мне на ум. Я бросил тушенку, взлетел на обрыв, сдернул палатку… Точно, блин! Я спал на могильном холмике! Волосы поднялись дыбом на моей голове!

— Алексей! — завопил я. — Что делать?.. Я спал на могиле!..

— Поздравляю, Георгий! Ты уверенно движешься в пантеон легендарных супергероев Зейского района!.. Первый твой подвиг — такси до Золотой Горы, второй — ночь на могиле!.. И это, я чувствую, только начало!..

Поплыли дальше. Опять бурные перекаты, чередующиеся с участками со спокойным течением, скальные прижимы то с одного, то с другого берега, глыбовые россыпи на склонах, утиные стаи, поднимающиеся в воздух при нашем приближении и перелетающие с места на место. Один раз на галечниковый берег вышла медведица с двумя медвежатами. Алексей вынул наган. Медведица, увидев нас, коротко рявкнула, и медвежата скрылись в прибрежных зарослях. Медведица почапала за ними.

— Ты хотел стрелять? — спросил я Алексея.

— В медведя?.. Нет, только в воздух, чтобы отпугнуть, если что… — Алексей крутанул барабан револьвера. — С этим наганом брали Зимний!.. Попасть из него — большая удача: он стреляет через раз и с разбросом в два метра на расстоянии в пять!..

Тюменье горло прошли сходу. Это оказался очень протяженный и очень узкий слив, зажатый скальными стенками. Такая веселая, очень быстрая водная горка. Но если бы где-нибудь в этой трубе торчала скала или большой валун, мы разбились бы вдребезги!..

Ведьмина мельница представляла собой каскад небольших водопадов. Мы, конечно, вымокли прилично в этой мельнице и ударились лодкой пару раз о валуны, но без всяких неприятных последствий.

Грозный рев Чертовой печки был услышан нами еще за километр. Он не сулил ничего хорошего. Шум все нарастал, и вдруг мы увидели, что река впереди исчезает! Нас несло прямо на скальную стену, стоящую поперек реки. Гилюй утыкался в эту стену и… пропадал!..

— Давай к берегу! — обеспокоенно сказал Алексей. — Что-то тут не то!..

Мы подгребли к правому берегу и осторожно поплыли меж прибрежных валунов, вытягивая шеи.

Все прояснилось, когда до стены оставалось двести метров. Гилюй не уходил под землю, как мы подумали вначале. Он налетал на стену и тут же, круто повернув налево, бросался вниз по узкому сливу, откуда и доносился этот страшный рев.

— Не-ет, — протянул Алексей, — так просто мы в эту печку не полезем!.. Мы поступим мудро!.. Мы сначала посмотрим, что это такое… Сейчас переплывем на тот берег, пешочком пройдем до слива и всё разведаем…

И мы поплыли на тот берег. До него было метров сто. Мы не поняли сразу, что случилось. Стена, которая перегораживала реку, вдруг стала быстро приближаться!.. Течение!.. Течение резко ускорилось!..

— Блин! — заорал Алексей. — Не успеем, нас затянет в слив!.. Давай обратно!

Мы бестолково замахали веслами, разворачивая лодку!.. Развернули!..

— Давай, давай, Гоша, греби! — кричал Алексей, работая веслом с невероятной скоростью.

И я давал!.. Казалось, от напряжения у меня глаза вылезут из орбит и на руках порвутся мышцы — так я упирался!

Но все было без толку!.. Лодка уже налетала на стену, и мы выставили ноги и весла, чтобы смягчить удар. Нам это удалось, и сразу же мощным течением лодку потащило вдоль стены налево, вниз… На секунду открылось ревущее горло слива — в пене, в брызгах, в тучах водяной пыли — и мы свалились в этот ад!

Сразу мне глаза, уши, рот забило водой!.. Лодку крутило, ее ставило на дыбы, ее било о камни. Словно нас смыло в гигантский унитаз и несло теперь по его трубам и сифонам!..

…Лодку выплюнуло на тихий плес так же неожиданно, как и засосало в эту «чертову» канализацию!.. Оглушенные, мокрые с ног до головы, еще до конца не верящие в то, что живы и целы, мы подгребали к безмятежной, залитой солнцем лужайке.

— Я вижу, ты штаны-то обмочил!.. — сказал Алексей ехидно. Похоже, он приходил в себя.

— Просто вспотел немного, — ответил я небрежно. — А что, разве было отчего обмочить штаны?..

— Ну-у, я… тут задремал маленько, от скуки… Проснулся, смотрю — ты мокрый!..

— Все было спокойно, Алексей… Я только не понял, чего ты орал: «Давай, давай, греби!»

— Во сне, наверно…

— Наверно…

На лужайке мы пообедали, обсушились и отдохнули. Я даже немного поспал на солнышке. Когда проснулся, Алексей уже упаковывал вещи.

— Алексей, — спросил я осторожно, — а как же золото?

— Какое золото? — бросил на меня острый взгляд Алексей.

— Да-а, это… ребята говорили, что ты плывешь на Чертову печку за золотом…

— Какие ребята?.. Люська, наверно?..

— Ну, Люська…

— Люську хлебом не корми — дай кого-нибудь разыграть!.. А она тебе не рассказала, как в прошлом году я в многодневном маршруте напарника съел, когда продуктов не хватило?

— Нет…

— Еще расскажет!.. Касаемо золота… Может, и было когда-то оно в Чертовой печке, но теперь его здесь точно нет — я читал отчет местных золотарей… Вообще, все гилюйские россыпи еще в царские времена перелопатили на несколько раз!.. Если где и осталось богатое золотишко, так только в каких-нибудь самых глухих ручьях… А ты, Гоша, что, хотел набрать здесь золота?

— Ну, думал хотя бы пару крупинок — пацанам в Хабаровске показать…

— И сесть на пару лет!.. По закону, Гоша, всё найденное или добытое золото надо сдавать государству!.. Но не расстраивайся!.. Если мы с тобой откроем на Урюме урановое месторождение, оно будет ценнее всего золота Гилюя и его притоков.

Конец ознакомительного фрагмента.