Дорога длиною в жизнь. Книга первая. Детство, школьные, институтские годы

Леонид Диневич

Книга воспоминаний и размышлений Леонида Диневича, доктора физико-математических наук, профессора, генерал-лейтенанта гидрометеорологической службы, многолетнего руководителя крупнейшей Военизированной службы активного воздействия на погоду в СССР.

Возвращаюсь к детскому периоду

Победа

Первые ощущения в памяти. Мне ещё нет четырёх лет. Война уже на территории Европы и непосредственно в Германии. То, что сейчас чувствую и вижу перед глазами. Весна.

По моим меркам широкая и длинная, уходящая за горизонт, почти в бесконечность, укатанная и ровная, как стол, грунтовая дорога. Вдоль дороги ряд одноэтажных деревянных домиков (в сегодняшнем моём представлении — типа бараков). За домиками лес с высоченными, по моему восприятию, деревьями. Небо закрыто слоистой облачностью. На обочине деревянный столб, на котором висит большущий чёрный радио-колокол. Из него раздаётся мощный голос Левитана (это теперь я знаю, что это был голос Левитана), о котором я в то время конечно ничего не знал. Он объявляет об окончании войны и ещё громче — о Победе. Возле столба собираются женщины, целуются, обнимаются, плачут. Рядом с дорогой стоят одноэтажные деревянные домики семей офицеров. Один из домов наш. Бегу домой и кричу: «мама, Победа, скоро папа вернётся с войны». Мама со мной бежит на улицу и присоединяется к женщинам. Вместе они плачут. На меня внимание не обращают. Я в каком — то белом берете и в матроске? солдатским, почти строевым шагом иду посередине дороги в бесконечную даль и пою песню: «МАТЬ СЫНОЧКА ПРОВОЖАЕТ…". Остальные слова не помню. Мне ещё не исполнилось 4 года.

Дорога

В моём сознании почти физически осязаемо эта дорога сопровождает меня всю жизнь. Только теперь в возрасте почти 80 лет я понял, что это был знак, по которому мне предстояло пройти жизнь. А вот ещё картина дороги, которая мне приснилась в дни подготовки к переезду из Молдавии в Израиль. По причинам, о которых я расскажу позже, мы всей семьёй, с детьми, родителями, семьёй брата и с сестрой с очень тяжёлым сердцем готовились покинуть СССР. Мы покидали страну, в которой для большинства из нас прошла важная часть жизни. К этому времени я уже «прошёл» значительную часть той реальной из детской памяти широкой грунтовой дороги. Мне только что исполнилось 50 лет. Своей научной и профессиональной деятельностью я приобрёл международную известность, учёное звание, значительные потенциальные возможности и высокое положение в стране, был депутатом Кишинёвского Совета, членом Проблемного Совета Госкомгидромета СССР. Представитель руководства Госкомгидромета СССР Михаил Демьянович Михеев приехал ко мне и убеждал не оставлять службу, потому что это станет равносильно лишению всей системы активных воздействий на метеорологические процессы в СССР главной базовой оси. Тем не менее, в то время решение уже было принято и изменить его было уже невозможно. О причинах — в третьей книге моих воспоминаний.

В Израиль

Здесь скажу лишь то, что если бы премьер-министр республики пригласил меня, поговорил бы по человечески и гарантировал бы защиту службы от разрушительных тенденций, а мне и моей семье обеспечил бы гарантии стабильности, я в начале реализации своих планов мог бы своё решение изменить. Был 1991 разрушительный год. Я ждал. Этого не произошло. То же я могу сказать и о руководстве ГОСКОМГИДРОМЕТА СССР. Если бы Председатель ГОСКОМГИДРОМЕТА СССР академик Ю. А. Израэль или его заместитель проф. Седунов Ю. С. на этапе принятия мной решения (они это знали) пригласили бы меня, обсудили вопросы безопасности моей семьи и стабильности Службы, может быть моё решение было бы иным. Я обычно поддаюсь рациональным убеждениям!

И всё-таки о сне за несколько дней до отъезда из СССР (здесь не придумано ни одного слова).

Дорога, похожая на дорогу к одному из моих 17 полигонов расположенному в Каларашском районе Молдавии. Она проходит мимо села Тузоры и уходит очень круто вверх. На этом подъёме однажды один из моих ведущих механиков Олег Сенченков с помощью танкового тягача на крюке тащил на полигон дизель на колёсной базе для радиолокатора. Страховочной цепью он дизель к тягачу не закрепил. На крутом подъёме этот дизель оторвался с крюка и, набирая скорость, покатился вниз. Каким — то чудом он наехал на толстое дерево, растущее рядом с домом расположенного здесь села и остановился. Чудо, чудо, чудо в том, что он не разрушил дом и не наехал на людей.

Так вот, снится мне эта грунтовая, с рытвинами и препятствиями в своей нижней части и хорошо укатанная с крутым поднятием, идущая вверх, вверх и вверх дорога. Я со своим водителем Жорой Никоричем доехал на моей служебной машине «Волга» до самой высокой её площадки. На ней расположена одна из моих баз и вертолётная площадка для моего служебного вертолёта. Вышел из машины. Встречает меня командир.

И вдруг меня почему-то на прямых ногах понесло вниз. С трудом меня донесло до какой-то площадки метров на двести ниже вершины. Я как будто скольжу, балансирую, но не падаю. Почему-то меня волнует, чтобы дорожная, после дождя, грязь не запачкала мои генеральские брюки.

Нет. Брюки остаются чистые и выглаженные. Моя Соня строго следила всегда за этим. С этой новой площадки в сторону до горизонта уходит дорога, усеянная острыми камнями и почти глыбами. Она с небольшим подъёмом и трудно проходимая.

Мне непременно нужно по ней идти. Другого пути нет. Вернуться назад по скользкой глинистой дороге, идущей под большим уклоном вверх, невозможно. Я почти страдальчески думаю, как же можно по ней пройти в моей чистой и тщательно выглаженной генеральской форме.

Но я пошёл, разбивая ноги о камни, падая и вставая, почти со слезами на глазах, сжав зубы, иду, преодолевая препятствия, постепенно продвигаясь вперёд и вверх. Никакого подобного сценария я себе не строил.

И вдруг такой сон. Почти так в реальной жизни у меня и произошло. 18 октября 2018 года, т.е. через 27 лет после приезда в Израиль.

Инфаркт

По инициативе Тель-Авивского университета и ряда авторитетных профессоров в большом театре Габима в Тель Авиве я получил от министра обороны и министра интеграции за научные достижения и общественную активность очередную высшую награду министерства интеграции «Знак Почёта».

Так уж произошло. Государственная премия СССР за творческие достижения в СССР и Высший для учёных — репатриантов «Знак Почёта» за творческие достижения в Израиле.

Было это 18 октября, а ровно через 10 дней скорая помощь меня привезла в Хедерскую больницу с обширным инфарктом. 45 секунд я был за пределами жизни. Это были 45 секунд абсолютного покоя без ощущений и мыслей с широким и уходящим вдаль абсолютно тёмным, без теней и оттенков коридором. Вывели меня из этого состояния электрошоком. Мне кажется, что я не стремился оттуда возвращаться.

Далее, почти 8 часов операции на открытом сердце в Тель-Авивской больнице Тель Ашамер. Туда из Хедерской больницы после хирургической проверки сосудов сердца, в сопровождении мед. работников и жены доставила меня ревущая сиренами скорая помощь.

Таков диалектический путь моей творческой жизни. В итоге 8 часов операция на открытом сердце, шунтирование двух коронарных сосудов и 16 дней реабилитации в больнице и специальном реабилитационном центре при 100% внимании жены, дочери, внученьки, всех моих родных и близких друзей.

Должен заметить, что после клинической смерти, прежде чем начать проверку сосудов в операционной Хедерской больницы меня положили в отдельную палату кардиологического отделения. И вот тут случилась удивительная странность. Я живу в Иерусалиме, а в момент инфаркта (в самый критический момент моей жизни) оказался не только в отделении, которое возглавлял в Хедерской больнице много лет мой товарищ и земляк с Нагартава, но и в палате, в которой он умирал.

Дежурный медицинский персонал отделения окружил меня немедленно всей своей заботой. Всем хотелось узнать тот ли это Диневич, о котором им рассказывал их заведующий Владимир Гурович.

Мне не пришлось пообщаться с этим медицинским персоналом потому, что меня немедленно забрали в операционную, а оттуда, подготовленного к операции, не переодевая, отвезли на скорой с сиренами в больницу Тель Ашамер. Странность заключается в том, что обстоятельства в этот критический момент меня привели в больницу, расположенную в 150 километрах от дома в Иерусалиме к земляку моего отцовского «гнезда». Именно в палате, в которую меня положили, он завершил свой земной путь.

В Одессу

А сейчас возвращаюсь к детству. Папу после германского фронта направили воевать с Японией. Мы с мамой (мама, я, младший брат полутора годовалый Вова и сестра в животе) уезжаем с Сибири домой к бабушке в только что освобождённую от немцев Одессу. Мама беременная едет со мной и братом домой, к своей маме. Там она должна рожать. Перед самой Одессой в Аккермане (ныне город Белгород-Днестровский) на железнодорожной станции мама каким — то чудесным образом встретила свою младшую сестру Бетю, возвращавшуюся домой из эвакуации в Киргизии. Как это чудесное, случайное событие произошло, я не знаю. О смартфонах в то время в Союзе ещё не знали, почта ходила долго. Одним словом, это чудо я объяснить не могу. Видимо всё — таки какая — то почтовая связь существовала. Ведь получали семьи письма — треугольники с фронта.

Одесса. Середина 1945 года. Мама, её сестра, я (около 4-х лет), Вова (1,5 года) и сестра в животе стоим возле дверей маминой квартиры на улице Кирова, 75, кв. 46 (раньше до советской власти и ныне — Базарная, 75). Дверь приоткрылась что — то маме грубо сказали, и дверь закрылась. Вышли во двор. Подошли какие — то люди (довоенные соседи). Рассказали как в этом дворе на их глазах от рук немцев и дворника погибла бабушка, мамина старшая сестра и её двое маленьких детей. Я спросил тогда маму: «Почему убили бабушку?». Она сказала: «Потому, что она еврейка». Слово еврейка было мне не знакомо и я его сразу же забыл.

В Одессе немцам бабушку, мамину старшую беременную сестру и двух её детей выдала дворник этого двора (советская гражданка, украинка). В Одессе в те и ещё многие годы были дворники. Они не только занимались уборкой своего двора, но и по заданию органов следили за своими жителями. Перед войной эта дворник нередко приходила в гости к чрезвычайно доброй и гостеприимной бабушке, пила чай, угощалась, считалась почти подругой. Когда немцы должны были войти в Одессу, евреи её покидали. Мамина младшая сестра по требованию родственников мужа (муж уже был мобилизован на фронт) была вынуждена попытаться выехать из города в последние дни перед немецкой оккупацией Одессы. С тяжёлым сердцем, дотянув до последних дней возможного бегства из города, она была вынуждена оставить свою маму и беременную старшую сестру в Одессе под заверение «советского» дворника, довоенной «доброжелательницы» семьи.

Слово «советской» я специально выделяю и буду выделять в дальнейшем для попытки понимания этого поведенческого феномена многих носителей этого понятия, его причинно — следственных зависимостей. Разве был проведен тщательный анализ феномена, которым был переход целой группы советских войск под командованием орденоносного генерала Власова на сторону фашистской власти! Чуть — чуть эту тему поднимает журналист в оценке фильма «Собибор». (См. статью в приложении 4 этой книги). Сам фильм вызвал у меня бурю смешанных чувств. Среди этих чувств больше отрицательных, чем положительных. В нём нет еврейского героизма. В нём показана слабость евреев (такое неприкрытое сходство с поведением овечек) и героизм небольшой группы русских пленных.

Это ложь. Я полностью согласен с оценками журналиста (см. приложение). Этот политизированный фильм — ложь. Этой ложью он прикрывает ещё большую ложь поступков окружающего лагерь населения и ещё большую ложь уже освобождённой от фашизма страны. Хотя Советского Союза уже нет, тем не менее народы России, Украины, Молдавии, Прибалтики, стран Восточной Европы до сего времени не взяли на себя ответственность за коллаборационизм в военное время и свою роль в уничтожении миллионов евреев — своих довоенных соседей.

Это правда, что Советская армия освободила народы Европы от фашистской чумы. Это правда что Советская Армия освободила узников лагерей смерти и гетто. Однако, нет должной оценки тем силам (прибалтийцам, украинцам, русским, молдаванам, румынам и т. д.), которые эти лагеря с усердием охраняли и обслуживали, нет должной оценки тому гражданскому населению, которое во многих случаях сдавало евреев фашистам и грабило их имущество. Нет должной оценки предательской, по отношению к судьбам сотен тысяч польских евреев, со стороны Сталина и советского правительства.

Правда и то, что уже после уничтожения фашистов на польской земле, сами поляки только в одном посёлке уничтожили 200 евреев, посмевших выжить и вернуться к себе домой. Между тем, замечательно, что автор фильма поднял эту тему и отразил её в том виде, в котором ему позволили. Сценарий фильма нуждается в продолжении. Следует показать, как горько сложилась судьба героев восстания в послевоенное время в СССР, какова подлейшая была роль окружающего лагерь местного населения в судьбах сбежавших с лагеря евреев! В нынешней политической реальности такой сценарий невозможен. Иначе пришлось бы всем — всем покаяться.

Вывод, который напрашивается, как мне кажется, состоит в призыве покаяться. Возможно всевышний не даст этим людям свободы пока они не покаются.

Разве все эти бойцы и офицеры, перешедшие на сторону Гитлера, с большим энтузиазмом выполнявших роль полицаев, не учились в советских школах? Разве они не воспитывались на примерах Павлика Морозова и Павки Корчагина? Это значительно позже мы узнали, что Павлик Морозов был не герой, а антигерой. А в те годы он ведь был героем в сознании каждого советского человека. Так откуда брались полицаи, мародёры и просто переходившие на службу Гитлера граждане?

Вот один из классических примеров этого явления. Отца моей жены вместе с братом и ещё с двумя тысячами евреев из районного центра МУР-Куриловцы в Винницкой области вели для расстрела к специально подготовленной яме за небольшой рощей. В числе сопровождающих этих умных, талантливых, нужных человечеству людей, но чем — то не угодившим не только гитлеровцам, а и недавно бывшим «советским» соседям, был полицай, с которым они вместе ходили в школу, играли в футбол и в шахматы. Кстати он никогда не мог выиграть у брата Сониного отца хотя бы одну партию. Эти полицаи с огромным удовлетворением получили возможность поставить этим людям последний «МАТ». Поравнявшись с рощей, Сонин отец взял за руку брата и они вместе побежали туда. Брат решил залезть на дерево, полагая, что его не заметят.

Этот соученик полицай его увидел и застрелил прямо на дереве. Он наконец — то получил возможность поставить «МАТ» и таким образом выиграть партию в человеческой жизни. Как это могло случиться? Ведь он учился в советской школе. Отцу Сони удалось спрятаться и выжить в гетто, где были румыны. Помог ему в этом другой советский украинец. После войны всю жизнь их связывала дружба. Разве это не феномен. Ведь и мы много лет носили справедливо звание советского человека с гордостью.

В моих описаниях слово советские будет относиться к двум категориям людей. Мы и большая часть граждан Страны были Советскими, мразь была в кавычках «советской». Чтобы было ясно читателю, должен здесь сказать следующее.

Я и вся моя семья страстные сторонники той советской морали чести, долга, ответственности и справедливости, в которой нас воспитывала школа. Вместе с тем, мы столь же страстные противники той, открывшейся нам реальной, лживой антиморали, в которой нам пришлось жить много лет и о которой всё больше узнаём после развала СССР. В том — то и дело, что в книжках того времени дядя Ленин говорил надо маму слушаться, Мойдодыр учил руки мыть, а ночью чёрные воронки забирали мам и пап, оставляя детей на безродительское детство. Одно государство. Две морали. Как мне кажется, отсюда вытекает ошибка философов и в первую очередь марксизма и ленинизма о том, что можно человеческие массы воспитать на основе желанной, не базирующейся на объективном законе, данной природой человеку, морали. Коммунистическое общество ни путём гражданского воспитания, ни путём Гулага создать не удалось.

Это вопрос большого анализа и не для данного описания моей жизни. Наша мораль человеческого бытия полностью совпадает с десятью заповедями иудеев.

Почему я так пишу, будет скоро понятно. Одно понятие, одно воспитание и противоположные действия людей в часы «ИКС».

Глубоко спрятанные зверские качества людей проявляются в момент, когда они чувствуют возможность стяжательства, хищения, занятия чужих должностей и квартир, присвоения творческих, научных, экономических достижений, принадлежащих не им, а без причинно убитым, безвинно обвинённым или, покидающим по тем или иным причинам страну, людям. Каждый случай такого проявления не феномен.

Я не знаю, что по этому поводу думают психологи и психиатры, но сам пришёл к выводу, что это объективный закон человеческого бытия. Так человека создала природа. Именно эти затаённые качества стяжательства, зависти и человеконенавистничества привели в годы войны к массовому предательству и страны, и, так тщательно воспитываемой в школах, любви к ближнему.

Конечно, у многих этих предателей, возможно, были личные обиды на советскую власть. Однако, по этим причинам присоединиться к фашизму и зверскому уничтожению своих вчерашних соседей и коллег — объяснить невозможно.

Эти человеческие качества следует учитывать в реальной жизни, особенно в программах воспитания молодёжи.

На пороге восьмидесятилетия я понял, что принципы чести, долга, ответственности, человеколюбия и всех заповедей иудейской морали подчиняются всемирному закону относительности. Они не абсолютны и колеблются во времени и в пространстве.

Отсюда вытекает выведенный мной из всего очень продолжительного жизненного опыта и только для себя следующий закон веры: «Не верь никому. Всё неоднократно проверяй. В словах часто крепко сидит ложь, лесть, желание получить личную выгоду. Верь только своим ощущениям и чувствам. Не держись за принципы чести, долга и ответственности. Они важны, но являются функциями общего социального состояния общества и целей круга общения. Эти качества нужны тебе и твоим близким в ощущениях и в самосправедливости. Верь только проверенным жизнью друзьям».

И тут я хочу вновь повторить. Я — человеколюб. И всё — таки моими жизненными принципами остаются ЧЕСТЬ, ДОЛГ, ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

Памятник

Памятник двум с половиной тысячам евреев

Памятник двум с половиной тысячам евреев МУР Куриловцев. Возле памятника моя жена Соня. Спиной стоит Сонин отец Ефим Йонович Герценштейн, чудом избежавший этой ямы, замечательный врач, в будущем спасший тысячи жизней в послевоенные годы. Мне посчастливилось наблюдать его в работе очень близко.

Он разговаривал с больными! Его интересовало не только больное место, но и внешние факторы жизни больного. Делал он это ненавязчиво. Больной перед ним раскрывался и почти сам приходил вместе с доктором к диагнозу. Мне иногда приходилось консультировать у него своих больных сотрудников.

Они привязывались к нему и хотели лечиться только у него. Читатель, ты часто встречался ныне с доктором, который хотел бы с тобой разговаривать отвернувшись от дисплея своего компьютера? И этого человека хотели лишить жизни только за то, что он еврей.

Памятник поставлен не евреям, а «радяньским громадянам».

Это при том, что под памятником лежат останки только евреев и только потому, что они были евреями.

С другой стороны этой же деревни есть ещё один такой же памятник полутора тысячам евреев. В яме под тем памятником убита вся семья Герценштейна. Фото я сделал в 1990 году.

В наши дни в современной России, а тем более в Израиле, примеры Павлика Морозова, героев Островского, подвиг Матросова и 28 героев панфиловцев и т. д. стали нелегитимными в системе воспитания.

По крайней мере, каждый из этих примеров нуждается в большом числе оговорок и рассуждений. Правда в поступках этих героев или нет, подвиг это или антиподвиг, не имеет никакого значения. В философии нынешней жизни разбираться в этих событиях сегодня не обязательно. Однако, других воспитательных примеров в наше время нет. Ныне в основе воспитания лежит доллар и борьба за него. Не ведёт ли это к затаённому проявлению накапливающейся энергии зла в час «ИКС»?

Есть ли у меня основание так думать? Есть.

«Энергия зла

Вот рассказ моей жены. Винницкая область. Школа украинская. Она в третьем классе. Дело врачей (1952—53 годы).

До этих событий к ней домой приходит подружка из украинской семьи. Вместе кушают, вместе проводят много времени. Они же дети. Девичья фамилия моей жены Сони — Герценштейн. Девичья фамилия её мамы — Гринштейн. Подружка запомнила эти фамилии. Конечно, эти маленькие дети обсуждают события с еврейскими врачами. Дома — то об этом родители говорят. В головках и Сони (еврейского ребёнка), и этой подружки (украинского ребёнка) Павлик Морозов — знамя чести. И вот в этой детской среде эта подружка вспоминает фамилию Сониной мамы и сообщает всем детям своего класса, что в списках врачей есть такая же фамилия. Откуда — то в атмосферу детских суждений вбрасывается идея, что Соню жидовку нужно убить. Тем более, что она отличница и мечтает быть врачом. На неё набрасывается самый рослый мальчик, бросает её на пол, поднимает и вновь бросает. Откуда-то у этих малых детей появляется кем-то принесенная страница текста из Танаха на иврите. Кто-то из детей суёт ей эту страницу и требует читать. Соня не знает ивритского алфавита и читать не может. Сильно плачет. В класс входит учительница и приостанавливает это действо. Никаких объяснений эта учительница детям не даёт. Почему? Потому, что она еврейка и боится что либо сказать в защиту?

А вот события наших дней. Массовая репатриация евреев, лишавшихся Советским государством своего гражданства и всего заработанного на «стройках коммунизма» честным трудом имущества и жилья.

О чём говорят события, произошедшие при развале СССР в Молдове, Азербайджане, Грузии, Таджикистане, Украине и т. д.

А каковы цели конфликта. Да они ясны, как божий день. Организаторы конфликта хотят власти за счёт тех, кто в данный момент у власти. Им нужна власть для личного обогащения.

В ход идёт ложь, много лжи и благие обещания. Им нужен боевой отряд поддержки и лишь потом народ, спровоцированный лозунгами будущих привилегий и правами на высвобождаемые квартиры, должности и т. д.

Сотни и тысячи убитых и переломанных судеб из-за межнациональных конфликтов. Мне говорят, что цель оправдывает средства.

Спрашиваю: «А тем людям, жизнь которых была уничтожена или покалечена, нужна была такая цель?!»

А ведь всё — таки после всех страданий, который перенёс весь советский народ, мы ведь жили в ореолах дружбы. Дружбы не показной, а реальной. И это была правда. Как глубоко же была она, зараза, спрятана внутри человеческого сознания, внутри человеческой жестокости и ненависти к ближнему!

Это феномен человеческой сущности, который должны изучать психологи, психиатры, философы. Только на основе глубокого понимания этого феномена можно строить системы воспитания, если такие системы вообще возможны. Ну не жить же людям по звериным законам!

Отдать квартиру ЖЭКу

Только один из личных примеров. Не успел я выйти из своей квартиры в Кишинёве, как её через несколько минут кто-то начал вскрывать. Кстати, хочу напомнить, что согласно закону того времени, я как воспитанный гражданин, был обязан отдать свою квартиру ЖЭКу, отказаться от гражданства, оставить паспорта ОВИРУ, взять с собой вещи только в двух ящиках по 500 килограммов каждый и сто долларов на человека. Всё. Почему? Ведь квартира и всё в ней были заработаны моим и моей семьи трудом.

Иногда мне говорят, что Вы ведь сами отказались от советского гражданства. Отвечаю: «нет!». Таковы были требования государства. Я, мои родители, брат, сестра выполнили все эти требования и, зачеркнув жизнь со всеми достижениями, уехали.

Слышите. Именно «Зачеркнув». Никто из нас не хотел её зачёркивать. Это был государственный бандитизм. Никто из нас не хотел расставаться с прошлым. Никто из нас не питал плохих чувств к своим соседям и сослуживцам.

В наших биографиях был интернационализм, гордость за участие в больших достижениях Страны, за личные достижения и наконец — то верность морали, направленной на социальную справедливость.

Мы хотели лишь, сжигая по требованию власти собственные судьбы (другого пути не было), создать перспективу жизни детей и внуков в им принадлежащей Стране. Мы хотели, чтобы нашим детям и внукам никто, никогда не закрыл бы на процентном основании дорогу в лучшие университеты мира. Мы хотели, чтобы их принимали повсюду только по уму и знаниям. Мы хотели, чтобы наши дети никогда не услышали «Чемодан, Вокзал, Россия, а с евреями разберёмся сами». Мы хотели, чтобы мне, депутату Кишинёвского парламента, никогда и никто не крикнул из зала, чтобы он уезжал в свой Израиль.

Конец ознакомительного фрагмента.