ДЕРЕВЕНСКИЕ. Сборник рассказов

Леонид Викторович Беспамятных

Герои рассказов Леонида Беспамятных из послевоенного поколения. Их называли будущими строителями коммунизма, но судьба распорядилась иначе.

6.НА ПОКОСЕ

Этот день запомнился мне на всю жизнь. Сено с отцом на лугу косили. Смотрим, управляющий фермой на свой покос приехал в бричке — сено созрело. На лошади. Смотрю, жеребенок рядом. Подъехал к отцу и говорит:

— Выручай, Семенович! Дай пацана на часок. На волокуше сено хочу свозить.

Отец на меня посмотрел и спрашивает:

— Не побоишься, сынок?

— Что я маленький, что ли? С чего бы это вдруг испугался? — отвечаю, обидно стало от этих слов.

Тут же управляющий сменил тему разговора. Вытащил седло из ходка.

— Ну, как, Леня, нравится Рыжуха — то? — спрашивает меня.

— Мне на лошади погонять — одно удовольствие, — отвечаю, — как за рулем «Победы» покататься. Признаться по совести, когда по деревне проезжаете, честное слово, завидки берут.

— Учись хорошо — будешь, как и я на такой красавице ездить, — он похлопал меня по плечу и помог забраться в седло, подхватил свисавший повод.

Я пятками слегка ударил лошадь.

— Айда, Рыжуха!

Жарища, слепни одолевают. Отец едва успевает сено накладывать. От зарода гоню коня, волокуша на кочках подпрыгивает. Подлетаю к копне, лихо разворачиваю волокушу.

— И — эх! Я конармеец из Первой конной Армии Буденного, — говорю. — Представьте, что это вовсе и не волокуша, а тачанка с пулеметом.

И с налета, с поворота,

По цепи врагов густой,

Застрочил из пулемета,

Пулеметчик молодой…

— Проворный ты, пулеметчик, как я посмотрю, — смеется управляющий. — Я тоже пулеметчиком хотел быть, но куда там — не взяли, в артилерии оказался.

Хлестнул я Рыжуху и помчался с копной к зароду, аж пыль столбом.

Эх, тачанка — ростовчанка,

Наша гордость и краса,

Конармейская тачанка,

Все четыре колеса!..

Лихую мою песню вдруг прервал отец.

— Эй, Леня! — он меня окликнул. — Тормозни — ка!

— В чем дело? — я натянул поводья. Вытер со лба пот.

— Сдается мне, что я от твоей тачанки колесо в траве нашел…

Мне стало не по себе. Обернулся, действительно, так и есть: на волокуше нет одного колеса.

— Ба! Вот тебе раз! Потерялось, выходит, — я развел руками.

— Ну, ты, даешь! Хватился! — рассмеялся отец, — Посматривать надо. Хорошо, что я в траве наткнулся.

Починили волокушу на скорую руку, водички попили. Взрослые поговорили о житейских делах. Работа пошла быстрее после отдыха.

Вот уже и за последней копной я помчался, а тут вдруг собака возьми и выскочи из куста. Мало того: хватанула лошадь!

— Елки палки! — только и успел я вскрикнуть. Испуганный конь поднялся на дыбы, а затем дернулся влево. Я схватился за шею лошади, да толку что? Страшная сила рванула из седла, правда, одна нога осталась в стремени…

Рыжуха ошалела, галопом по полю пустилась.

— Спасите! — закричал я. — Остановите лошадь!

Копыта перед глазами мелькают, в плече от удара о землю боль. Вижу, взрослые по полю заметались. Лошадь, пронеслась еще полста метров, стала замедлять бег. Не знаю, как изловчился, но правой ногой смог о бок лошади ударить и отлетел в сторону…

— Кажись, живой? — это управляющий подбежал.

— Живой, стало быть… — отвечаю, — только поджилки трясутся.

— Больно?

— Да нет, не очень. До свадьбы заживет, — пытаюсь шутить.

— Ох, напугал же ты, Леня! — говорит он. — Я из — за зарода выхожу, смотрю, а конь наметом…

Тут и отец подоспел: сам не свой, руки трясутся.

— Ну, что, пулеметчик, навоевался?

— Навоевался, — говорю, сам ушибленное плечо потираю. — Повезло на сей раз…

— И впрямь повезло, — улыбнулся отец. — Нет, сынок. Все — таки лучше тебе на велике ездить.

Много лет прошло с тех пор, а мне по ночам другой раз этот случай, как в замедленной съемке, возвращается. Особенно четко копыта вижу перед глазами…

Но на этом приключения с лошадьми не закончились. Однажды ехали с покоса и завернули к знакомому пчеловоду на пасеку.

— Я, сынок, быстро вернусь, — отец привязал лошадку к забору у черемухи, сам пошел в ограду.

— Ладно. Коли надо, подожду, — говорю.

Он только зашел в избу, а лошадь давай беспокоиться: мотает мордой, фыркает.

«Что это с ней?» — встревожился я, а понять не могу причин беспокойства.

А она вдруг отрывает штакетину и давай пятиться. Было отчего тут мне, семилетнему пацану, испугаться. Хорошо, что отец вовремя выскочил из избы и натянул до предела вожжи… Морда у лошади вся пчелами облеплена, глаза дикие… Оказывается, на черемухе пчелиный рой сидел, а отец пчел не заметил, когда лошадь привязывал к забору.

Все мое детство связано с лошадьми. Старший был в семье из детей, поэтому первейшей обязанностью было по утрам в лесу Рыжуху разыскать, а это было непросто: у нее то ботало оторвется, то путы развяжутся. Ходишь все утро по лесу, бывало, несколько километров пройдешь, а ее все нет. Какая радость, когда найдешь!

Другая проблема — поймать и узду накинуть. Третья проблема — на лошадь забраться, ростом — то мал был! То с дерева норовишь запрыгнуть, то с пенька какого… А вот когда уже ты на лошади, то тут душа поет — вдаришь пятками по бокам ее крутым — и галопом, галопом! Что по полю, что по деревне. Чтобы все видели, как лихо! Ты не пацан, если галопом на лошади не умеешь скакать!