У Иртыша. Сборник рассказов в формате DOC

Леонид Беспамятных

В книге более полусотни рассказов и повесть о послевоенном поколении, а также людях современной России. Предназначена для широкого круга читателей всех возрастов.

3. СЫН ТАНКИСТА

Часа в три дня Емельяна разбудил стук в окно.

— Петрович? — удивился он, увидев председателя садоводческого кооператива. — Ты чего?

— Смотрю, никак, и днем, Емельян, дрыхнешь?

— Да притомился немного…

— Дача горит у Омки, Емельян! Вставай скорее…

Емельян выскочил на улицу, как ошпаренный. Тут же ощутил запах гари. Дул сильный ветер.

— Дай мне твой сотовый, — встретил его у калитки Петрович. — У меня аккумулятор сел пока с пожарной частью вел переговоры…

Добавил:

— Забирайся, Емельян, на сторожевую вышку и смотри оттуда. Как бы еще огонь на другие дачи не перекинулся. Я туда деда Егора уже послал.

Взобравшись на вышку Емельян поздоровался:

— Здравствуй, деда!

Дедок лет восьмидесяти стоял к Емельяну спиной, рассматривая сверху садовые участки в бинокль. Не обернувшись, спросил:

— А ты кто?

— Что не узнал меня, деда?

— Емельян, что ли? Здорово!

— Гляди, что деется. А отчего пожар — то?

— Да есть тут один «фрукт». Говорят, юрист по образованию… Вздумал с утра пал пустить, десять дач запылали. В голове — то у него, видать, мякина…

— Это уж точно, — согласился Емельян.

— Гляди! — дед дернул Емельяна за локоть, — пожарные в город возвращаются.

Сплюнул на землю и уселся на табуретку. Достал из кармана брюк платок и стал утирать лицо.

— Да, Емельян, в этот раз повезло, я думал, что сгорим все при таком ветрище… Ох во! Ну и погодка! Пекло!

Тяжело вздохнув, продолжил:

— В жизни ничего подобного не видел… С огнем шутки плохи!

Вдруг он осекся, хлопнул себя по лбу.

— Впрочем, нет, вру, Емельян. Было и пострашнее. Дело прошлое, в декабре сорок четвертого у нас случился пожар на ферме, ветер тоже сильный был. Я, пацаненок, на всю жизнь тот пожар запомнил. Жуть от жути! Мамка тогда ногу сильно повредила, но колхозный скот и часть сена все же удалось людям спасти.

Дед Егор закашлялся:

— Вечером прибежала мамкина сестра с почты и говорит:

«Егорша! Ваш папка ночью в эшелоне будет мимо проезжать, просил к железнодорожному разьезду подойти».

«Откуда знаешь?» — мамка спрашивает. Сама — вся перебинтованная, в кровати лежит.

«Один знакомый связист передал».

Мамка мне тут же говорит:

«Егорша! Ступай, сынок. Живо!»

— Об чем разговор? — закивал я головой и стал тут же собираться. А старшая сестренка Маня услышала разговор и пристала: возьми, Егорша, да возьми…

«Папка Маню сильно любит, — думаю, — надо ее обязательно взять. Увидит — обрадуется!»

Добирались до разьезда с Маней более двух часов, продрогли. Стоим, значит, на перроне. Тут на соседних путях остановился состав с подбитыми немецкими танками, видимо, на переплавку. Подходит тетенька в железнодорожной форме.

«Ой! Дед Мороз со Cнегурочкой! Откуда вы, дети?»

— Я, тетенька, сын танкиста, а это моя сестренка Маня. Мы папку встречаем. Честно рассказал ей все, как есть. Она оглянулась по сторонам и говорит:

«Папка — то где воюет?»

«В войсках 1-го Белорусского фронта. Танкист», — с гордостью отвечаю.

«Вот она — папкина работа!» — на разбитые немецкие танки показываю.

«Замерзли, небось? — она говорит. — Шутка ли, такой путь пешком проделать». Посмотрела на Маню.

«Девочка — то твоя единственная сестричка?» — спрашивает.

«Не — e! — отвечаю. — Три братика и три сестры еще дома с мамкой остались».

Дед Егор задумался, словно вспоминая что — то.

— Любопытно вот что: она нас не прогнала с перрона. Наоборот, тулуп даже вынесла. Набросила его на нас.

«И когда, наконец, эта проклятая война закончится? — говорит. — Никто не знает».

— Я знаю! — говорю ей.

«Откуда, мальчик?» — горько усмехнулась она.

— Папка в последнем письме с фронта написал, что им осталось два главных населенных пункта взять.

«Это какие?» — она спрашивает.

— Варшаву и Берлин. — отвечаю. — Вот тогда и война закончится.

«Это, видать, не скоро будет», — усомнилась она.

— Скоро! Вот увидите! — убежденно сказал я.

Кряхтя, дед Егор поднялся с табуретки.

— Позже она нас чай пить позвала в свой домишко у разьезда.

Дед Егор замолчал, направился к лестнице.

— Ну и как, сын танкиста, встретились с отцом?

— Какое там!.. Не встретились. Представляешь, Емельян! За ту ночь мимо нас проследовало аж пять эшелонов. И все без остановки… Мы с Маней к каждому эшелону выбегали. Машем руками и кричим: «Папка! Папочка!..»

— Ну и что было дальше?

— От него в феврале письмо пришло. Написал, что Варшаву взяли, что гонит фашистов на запад, теперь, мол, до Берлина — рукой подать. Ох и радости, Емельян, было в тот день!

Отец — то написал, что видел на перроне нас с Маней в ту ночь! Оказывается, он танки с завода на фронт сопровождал для своей части. Говорит, слезы не смог сдержать, всем гвардейским экипажем плакали. Вот такие, Емельян, дела…

Болезненно поморщился.

— Ты там поосторожней на даче — то с огнем.

— Ясное дело! — улыбнулся Емельян.