Обаятельное чудовище

Лена Сокол, 2021

Невыносимый, грубый, беспринципный – это все про него. Тим Левицкий – настоящий негодяй, далекий от романтики и привыкший использовать девушек для своих целей. Марта из богатой семьи. Она не нуждается в ухаживаниях, не ведется на дорогие подарки и терпеть не может подобных ему. Строптивая красотка для Тима – очередной трофей, а он для нее всего лишь чудовище, пусть и чертовски обаятельное. У каждого из них свое темное прошлое, знать о котором другому не нужно. Но что-то идет не так…

6

Марта

Восьмой час. Мы с Дашей клубились до утра!

Конечно, не в привычном понимании слова. Но мы реально потратили всю ночь, чтобы объехать несколько самых крупных ночных заведений города. После того как я тщательно исследовала устройство нашего клуба, оценила работу коллектива, музыку, организацию работы с гостями, мне потребовалось сравнить полученную информацию с тем, как обстоят дела в других заведениях.

Рискнула признаться в этом нашей управляющей и… не прогадала. Даша с удовольствием составила мне компанию в трудном деле: сопроводила, все рассказала и показала, а ее парень Ярослав со своим другом, тоже музыкантом, обеспечивали нам прикрытие: возили из клуба в клуб, охраняли от посягательств пьяных мужчин и делились хорошим настроением.

Если честно, это был мой лучший вечер за последние годы! Да что там — за целую жизнь! Мы много смеялись, с удовольствием наблюдали за разными шоу-программами, смотрели, как смешивают сложные коктейли, а потом пробовали их, и я даже отважилась немного потанцевать в самом конце.

Это Даша виновата — в ней столько задора, искренности, душевного тепла. Она будто вся нараспашку. А когда они вдвоем с Яриком, то беспрерывно шутят, и просто невозможно оставаться строгим руководителем или владельцем заведения рядом с ними. Хочешь не хочешь, а становишься самой собой. Даже не той, которую ты выдумала в качестве ширмы для посторонних, а той, что живет где-то внутри тебя. Которая наконец-то вырвалась на волю и хочет все попробовать, испить жизнь жадными глотками. И очень боится, но страх не удерживает ее от того, чтобы не нырнуть в новую жизнь прямо с головой!

«Общайся, разговаривай, попробуй улыбнуться собеседнику и увидишь, как это действует» — так мой психолог советовал мне решать проблемы с социализацией. Прежде ее идеи казались мне до тошнотворного бесполезными, почти бредовыми. Что она могла знать обо мне? О таких, как я? Как можно решить проблемы, заговаривая с малознакомыми людьми и улыбаясь им?

Но Даша показалась мне настолько доброй и безобидной, что вдруг захотелось открыться ей, хотя бы ненадолго. И результат потряс меня до глубины души. Кто я такая? Что хорошего сделала, чтобы ко мне относились с теплом? Я ворвалась к ним, хамила, качала права. Но она словно забыла обо всем и… улыбалась мне. И делала все искренне, потому что по-другому не умела.

И я рискнула. Улыбнулась ей в ответ, и что-то внутри меня будто ожило. Знаете, это как если бы засохшее дерево вдруг обросло молодой листвой, и на нем зацвели свежие цветы. Нет, речь не шла о том, чтобы расслабиться полностью и утратить бдительность, но даже выдохнуть немного и слегка повеселиться в их компании стало для меня чем-то вроде целебной повязки на загнивающие раны.

В последнем клубе, куда мы прибыли уже под утро, была особая атмосфера. Места совсем немного, все друг у друга на виду, танцпола как такового нет, но люди танцуют на любых свободных уголках пространства — в проходах между диванами, на лестнице, возле барной стойки. И там не было привычной светомузыки, мелькающей огнями, — лишь мягкий, приглушенный свет, словно сидишь на кухне у старого друга.

И все так хорошо и уютно. А среди посетителей почти не оказалось пьяных или неадекватных, все были настроены мирно: тихонько болтали или покачивались в такт музыке, и это меня удивило больше всего. Возможно, поэтому мне и захотелось подвигаться, даже несмотря на то, что танцевать я не умею.

— Качай бедрами, — смеялась Даша.

И я послушно повторяла за ней.

— Руки, поднимай руки! — показывала она.

И я подражала ей, поднимая вверх ладони и будто пробуя воздух на ощупь.

Было странно, но мне нравилось. А когда к нам присоединились парни, стало еще веселее, потому что они прикалывались: вот кто совершенно не умел танцевать, но ничуть не стеснялся! И нам с Дашей приходилось выдумывать все новые и новые забавные движения, чтобы не отставать от них.

Честно? Я не ожидала от себя. И до сих пор не могу точно описать свои эмоции. А особенно то, что почувствовала, когда ощутила симпатию со стороны Бори — друга Ярослава. Он танцевал рядом, придвигаясь все плотнее, и пусть в его взгляде не было ничего угрожающего — просто дружелюбие, но я инстинктивно напрягалась, не зная, как нормальные люди должны реагировать на такое и что может последовать дальше. А главное, не понимала, хотела ли я этого? Или боялась до смерти?

В любом случае ночь стала для меня открытием во всех смыслах. Куча идей, десятки заметок и планов! Хотелось горы свернуть, потому что я вдруг поняла, в каком направлении должна их сворачивать. Именно поэтому, когда ребята отвезли меня домой, я настояла на том, чтобы Даша выспалась хотя бы до обеда, а сама переоделась и с воодушевлением рванула на байке в офис.

Паркуюсь на обычном месте, рядом — мотоцикл Левицкого. Странно — ведь его хозяин вчера весело проводил время и не должен был так рано появиться на работе. Глушу мотор, снимаю шлем, закрепляю на руле и смотрю вверх — на окна своего кабинета. Жалюзи опущены. Слезаю и наклоняю байк на стоящего рядом железного коня: другого выхода у меня нет, потому что подножка на моем еще не прикручена.

Дергаю плечами, поправляя новый жакет, стряхиваю невидимые пылинки с черных брюк и любуюсь винного цвета лоферами на плоской подошве, в которых отражаются солнечные лучи. Непривычно, но отражение в стекле витрин говорит, что мне очень даже идет новый прикид. Улыбаюсь и, с трудом подавив зевок, вхожу в здание с черного хода.

— Здравствуйте! — приветствует меня охрана.

— Доброе утро! — робко улыбаются сотрудники.

Приветствую их кивком головы и улыбаюсь в ответ. Шагаю по коридору, понимая, что недосып все-таки дает о себе знать: глаза слезятся, а мысли плавают словно в тумане.

Откидываю волосы назад, гордо приподнимаю подбородок, готовясь к встрече с Левицким. Возможно, он и не думал смириться с новым положением дел, и нам предстоит новый виток противостояния? Кто знает? Но вдруг вынужденно замедляю шаг, слыша воркование и женский смех, доносящиеся откуда-то из коридора.

Едва я останавливаюсь, вижу, как открывается дверь кабинета. Оттуда, смеясь, выплывает брюнетка: та самая, что сидела вчера у Тима на коленях в клубе. Она наваливается на косяк рукой и дарит тому, кто находится в кабинете, долгий и глубокий поцелуй. С моей позиции я вижу только ее бесстыжий зад, едва прикрытый вульгарным платьем, и приподнятую ножку, облаченную в красную лодочку на тонкой шпильке.

А вот и мужская рука — она выныривает из-за двери, чтобы по-хозяйски прихватить девушку за задницу. Раздается смех. А я морщусь, слыша, как он говорит ей развратные мерзости. Это его голос — низкий, хрипловатый и густой, точно крепкий кофе. У меня мурашки бегут по всему телу. Похоже, девица чувствует то же самое, потому что противно хихикает в ответ.

Хлопает дверь, и она поворачивается.

— Ой, — наигранно удивляется брюнетка. Поправляет волосы и пальцами стирает с кожи около губ следы поцелуев. — Здрасте, — не скрывая презрения бросает мне, проплывая мимо.

По дороге продолжает поправлять буфера, которые, будто перезрелые грейпфруты, сильно натягивают ткань платья. А я с недоумением гляжу ей вслед, отчаянно хлопая ресницами.

Они что, там… Фу-у-у!

Решительно подхожу к кабинету, дергаю дверь, но та заперта. Настойчиво стучу, и она распахивается:

— Пришла за добавкой? — улыбается Тим.

Но видит меня, и улыбка сытого кота, налакавшегося сметаны, сразу покидает его помятое лицо.

— А, это ты…

— Веселая ночка выдалась? — качаю головой я. И переступаю порог.

В помещении нечем дышать: слишком высока концентрация запаха женских духов и его одеколона.

— У меня — да, — многозначительно говорит Тим, не сводя с меня взгляда.

Он не спеша застегивает пуговицы на рубашке, а я бросаюсь к окну, чтобы поднять жалюзи и пошире распахнуть створки. Утренний воздух просто обязан очистить стены кабинета от такой мерзости. Шумно выдохнув, оборачиваюсь и понимаю — этот тип только что пялился на мой зад! Справедливости ради надо заметить, что Левицкий и не пытается ничего скрыть: медленно скользит взглядом по моей фигуре и, хмыкнув, останавливается на лице.

— А где стремные штаны? Где вчерашние штиблеты? — кривится он.

— У тебя помада, — холодно говорю я. — На подбородке, шее и воротнике рубашки. Лучше бы тебе съездить домой и привести себя в порядок, — обвожу взглядом кабинет, отыскивая здесь признаки имевших быть место любовных утех, но, слава богу, ничего не нахожу. — Или ты передумал и решил продать мне свою долю?

— Ну уж нет, пупсик, — скалится парень, стирая тыльной стороной ладони следы красной помады.

— Пупсиком будешь свою подстилку называть, — отвечаю я, проходя к столу, — а меня, пожалуйста, по имени-отчеству.

— Ох, конечно, — язвит он. — Как прикажете.

Тим

— И еще я просила не заниматься амурными делами на рабочем месте, — продолжает возмущаться она, выкладывая на стол блокнот.

— Ты про Лолу? — ухмыляюсь я. — У нас с ней не амурные дела, ни в коем случае. Она просто отсосала мне по-дружески.

Я вижу, как вспыхивают ее щеки. Красные, немного припухшие веки вздрагивают, а длинные черные ресницы трепещут, точно крылья бабочки. Девушка смущенно опускает взгляд на бумаги и только потом оскорбленно бормочет:

— Какая гадость…

— Почему же? Мне понравилось. Она — квалифицированный специалист в этой области.

Девушка брезгливо морщит губы, что меня почему-то заводит. Мне нравится, как она злится. И нравится доводить ее до этого состояния.

— Ты имеешь что-то против оральных ласк, гаргулья? — смеюсь я. — Не думал, что такая куколка окажется ханжой и моралисткой! — Она не смотрит на меня, поэтому я, ощущая превосходство, подхожу ближе. — Эй, чего глаза опустила? — сажусь на край ее стола и наклоняюсь. — А может, ты девственница?

Она сталкивает меня одним резким толчком. Ее щеки пылают, а губы дрожат:

— Отойди от меня! — дышит тяжело и шумно, грудь высоко вздымается на вдохе. — Я тебе ясно сказала, не водить сюда шлюх! Здесь рабочий кабинет, а не бордель!

— Опа… — поднимаю руки и делаю пару шагов назад. — Что, правда девственница?

— Пошел ты, — она садится в кресло и берет шариковую ручку.

Сжимает ее крепко, и кожа на костяшках пальцев белеет. Кажется, что-то из моих слов задело девушку не на шутку. Только вот что? Пока я размышляю, Марта открывает блокнот и тупо пялится на записи, а на ее лице тем временем расплываются красные пятна.

— Попробуй еще раз поговорить со мной, как с одной из своих распутных девок, и не досчитаешься пары зубов.

Она произносит все спокойно и холодно: я невольно начинаю верить, что это не пустые слова, и на всякий случай делаю еще шаг назад.

— Хорошо. Хочешь, буду с тобой ласковым? Если у тебя никогда не было мужчины, то могло накопиться много напряжения, отсюда и негатив. Тебе нужно дать ему выход, иначе, сама знаешь — нервы, болячки всякие.

Марта поднимает на меня взгляд и режет им мое лицо, будто лазером. Я физически ощущаю ее ненависть, чувствую каждой клеточкой кожи, но все равно не отказался бы попробовать на вкус. Вдруг она сладкая? Сочные пухлые губы не могут быть другими — они словно созданы для поцелуев. Даже когда она их поджимает — они идеальны.

— Ты можешь помолчать хотя бы минуту, клоун?

Ух! А если с этих губ будут слетать грязные словечки, я кончу, даже не разогнавшись.

— У тебя ночка, что ли, не удалась? — спрашиваю, падая на диван и вытягивая ноги. — Глазищи вон какие красные. Поспи, а я покараулю, чтобы тебе никто не помешал. Могу прилечь рядом.

Она напряженно смотрит на меня, а затем заявляет:

— Ты же знаешь, что ты мне отвратителен? Или правда думаешь, что обезьяньи ужимки должны работать с девушками?

— Вообще-то они работают, — разваливаюсь поудобнее.

— Значит, тебе попадаются одни идиотки, — она делает серьезное лицо и опускает взгляд на блокнот. — Насчет ночи. Я объехала несколько клубов, провела сравнительный анализ и готова обсудить с тобой новую концепцию развития.

Закидываю ногу на ногу и смеюсь:

— Давай, удиви меня!

Марта выпрямляется, делает какую-то пометку в блокноте, задумчиво прикусывает кончик ручки. Но от невинного зрелища у меня в штанах начинается настоящее восстание. Интересно, она в курсе, как это действует на мужчин, или делает все непреднамеренно?

— Клуб для богачей, — Марта зачеркивает что-то и обращает взор на меня. — Хм. Ты выбрал ориентацию на элиту. На золотую молодежь? Я понимаю, это твое естественное желание покрасоваться перед друзьями. Но богачей мало, они жадные, и часто все хотят бесплатно. Если ты намерен зарабатывать и планируешь получить прибыль, то тебе надо засунуть свои понты куда подальше, Тим.

Внутри меня растет возмущение. Я спускаю ногу и наклоняюсь вперед.

— Собираешься сделать из клуба рюмочную для быдлоты?

— Нет, — она пожимает плечами. — Мы сделаем ставку на доступность. К нам пойдут студенты. Да, средний чек у них будет невелик, ведь они могут позволить себе потратить в клубе от пятисот рублей до пары тысяч, но за счет максимального потока можно вывести прибыль на четыре-пять миллионов в месяц.

— Бред! — отмахиваюсь я.

— И пожалуй, придется изменить название с IDOL на что-то менее пафосное.

— Черта с два! — отплевываюсь от ее предложения и показываю жест, в котором зажимаю запястье одной руки в локтевом сгибе другой.

— Мы значительно упростим наш дресс-код, — продолжает издеваться девица. — Нужно поговорить с охраной. Мы вчера пообщались, и я поняла, что они ни черта не разбираются в том, чем отличается приличный внешний вид от всего остального.

— Сама-то разбираешься? Если бы разбиралась, не ходила бы в своих чунях!

— Мы не выплывем на одних твоих мажориках, Тим. Это путь в никуда. Я вчера детально изучила вопрос. Все, кто ориентировался на один тип или класс гостей, прогорели. Вспомни хотя бы гей-клубы «Дельфин» и «Банан» — они не выползли на одних только геях. И нам тоже нужна более широкая аудитория. Да, у нас есть The Diverse, но, возможно, нужно приглашать кого-то из зарубежников хотя бы раз в квартал. Дорого, конечно, но, в конце концов, у нас будут очереди на входе.

— Это единственная здравая идея, — цежу сквозь зубы я.

— У меня еще много таких, — она прокашливается, скользя пальчиком по своим записям. — Нам нужно больше приват-комнат для стриптиза, это всегда неплохие деньги. Организуем рекламу, найдем грамотного арт-директора, потому что на Даше сейчас и так много обязанностей, поэтому страдает ресторан, к руководству которым у меня, к слову, гораздо меньше замечаний.

— А платить всей братии кто будет?

— Сократим расходы, — разводит руками Марта. — И еще. Клуб работает три-четыре дня в неделю. Чтобы помещение не простаивало впустую в остальные дни, необходимо сдавать его под деловые встречи, ужины, устроить что-то вроде закрытого киноклуба с кинопроектором… или организовать уроки танцев. Я еще подумаю… И теперь самое главное: клуб никогда не станет оригинальным местом, если там крутят дешевую попсу. Надо выбрать какое-то модное направление, которое обеспечит нам постоянный приток гостей. Я посоветуюсь с кем-нибудь… потому что есть и прямо противоположные идеи…

— У нас все нормально с музыкой, — устало откидываюсь на спинку дивана.

У меня уже мозг клинит от ее болтовни.

— Было одно предложение. По поводу тематических вечеринок в разных направлениях. Есть несколько специалистов, которые много лет успешно проводят что-то вроде дискотеки девяностых…

— Что?! — подскакиваю на диване. — Не-е-ет! Только не в моем клубе! Не хочу видеть в IDOL старых пердунов! Делай что хочешь, убивай меня, но такого я не позволю!

— Не знаю, — она прочищает горло, опять что-то помечая в блокноте. — Нужно проконсультироваться с теми, кто имеет подобный опыт. Если это направление прибыльное, то почему бы и нет?

— Только через мой труп!

— Я не против. Труп так труп.

Опускаю лицо в ладони и рычу. Все-таки придется придушить девицу, пока ее куриные мозги не выдали еще с десяток вот таких «гениальных» идей!