Лукавый Морок

Лена Обухова, 2020

В Москве один за другим погибают три человека. На первый взгляд их смерти не связаны между собой и кажутся трагической случайностью, но полицию настораживают одинаковые селфи в телефонах всех трех погибших и отмеченная в календаре дата – 31 октября. Чего эти люди ждали? Почему старались не спать? И такой ли случайностью стал для них печальный исход? Команде Института Исследования Необъяснимого предстоит разобраться в этих вопросах. Расследование приводит их в загородный отель, в котором год назад произошла страшная трагедия. Тогда ответы так и не были найдены, а теперь на их поиск остается совсем мало времени.

Пролог

28 октября 2016 г., 21:30

г. Москва

К вечеру, уже после заката, поднялся сильный ветер, резко опустивший температуру и превративший прогулку в мучение, но Вика продолжала бродить по городу до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил. Наверное, это был не лучший выбор: обилие свежего воздуха (насколько он может быть свежим на окраине Москвы) и физическая усталость обычно только провоцировали сонливое состояние, но так все равно было немножечко легче, чем сидеть в душной квартире, слоняясь из угла в угол. А ночью в любом случае будет нелегко. Но ничего, она прорвется.

Лифт громыхал, скрежетал и дергался, как припадочный, но Вика только последние пару дней обращала внимание на то, что это выглядит странно и страшно. Восприятие обострялось: раньше она едва осознавала тот факт, что ездит на лифте, и ей было все равно, как он работает. Теперь, пожалуй, она присоединится к инициативной группе жильцов, требующих от управляющей компании его замены.

Остановившись на нужном этаже, кабина снова дернулась и наконец милостиво выпустила ее. Вика вошла в общий коридор, на ходу доставая ключи из кармана куртки. Пальцы за время прогулки успели озябнуть (перчатки до первого снега она редко надевала), а потому плохо слушались. Связка ключей выпала, шлепнулась на пол с громким звоном. Вика чертыхнулась, наклоняясь за ней.

А когда выпрямилась, вздрогнула: у дверей соседней квартиры стояла пожилая соседка, которую она не заметила сразу. Женщина стояла лицом к двери, то ли дожидаясь, когда ей откроют, то ли вспоминая, куда дела ключи. Вике пришло в голову, что она очень давно не видела эту бабульку, даже, грешным делом, решила, что та померла. Ан нет, бегает еще.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась Вика, гремя ключами и выбирая нужный.

Старушка медленно и как будто удивленно обернулась к ней.

— Добрый вечер… — прошелестела едва слышно и немного неуверенно, как будто не узнавала.

Она выглядела растерянной, дезориентированной, и Вика в последний момент придержала собственную, уже открывшуюся дверь.

— У вас все в порядке? Помощь не нужна?

Соседка покачала головой и снова повернулась к своей двери. Нет, она определенно выглядела странно, но Вика решила удовлетвориться ее ответом. Гуру сказал: «Никогда и никому не навязывайте свою помощь, подождите, пока вас о ней попросят». Вике эта мысль понравилась. Если что, она спросила, ей ответили. Вопрос закрыт.

Уже запирая дверь за собой, она вдруг подумала, что присказка «если что» звучит довольно странно и даже немного нелепо. Что «если что»? Чем больше думаешь об этом, тем щекотнее становится мозгу. Как перышком по носу водить.

Подивившись этой странной ассоциации, Вика отбросила посторонние мысли в сторону, прошла в гостиную и включила стереосистему. Дрогнули мембраны колонок, по квартире разнесся тяжелый рок. Или металл. Или что-то еще: Вика не особо разбиралась в нюансах музыкальных направлений. Сейчас ей было важно, чтобы музыка звучала громко и раздражала.

Не спать!

Все тело ломило, тянуло прилечь, но она отправилась в ванную и встала под душ. Сначала малодушно включила горячий, чтобы согреться после прогулки, но постепенно выкрутила ручки смесителя так, чтобы вода стала бодряще-прохладной.

Снова замерзнув, выбралась из ванной. Когда шум воды стих, стало слышно все еще громыхающую музыку. Вика приоткрыла дверь, чтобы звук доходил лучше, и даже принялась немного пританцовывать.

Резкий грохот — не относящийся к музыке — раздался так неожиданно, что она выронила полотенце, которым вытиралась. Сердце, чутко реагирующее на любой раздражитель, моментально ускорилось.

Грохот повторился, и на этот раз стало очевидно, что кто-то из соседей долбит в стену. Музыка им, что ли, не нравится?

Вика поспешно закончила вытираться и натянула одежду. Когда она добралась до комнаты, в стену застучали в третий раз.

— Да ладно, ладно! — раздраженно крикнула Вика в ответ, выключая стереосистему.

Бросила быстрый взгляд на часы: стрелки еще не доползли до одиннадцати, а завтра вообще суббота! Она вполне могла бы еще немного пошуметь, но не стала. Ей показалось, что стучали именно в ту стену, за которой жила старушка. Ничего себе сила: так долбить…

Вика взъерошила мокрые волосы и пошла на кухню, растирая саднящие глаза. Нет-нет, не спать! Ни в коем случае… Проходя мимо зеркала в полный рост, висевшего на стене в прихожей, она притормозила, глядя на свое отражение.

Как странно: она ведь смотрела на себя в зеркало каждый день на протяжении тридцати семи лет (ну, ладно, чуть меньше: в раннем детстве не смотрела), а теперь совсем себя не узнает. Как будто сквозь знакомые черты проступает что-то новое и одновременно — чужое.

Или просто она теперь замечает то, чего не видела раньше? Это… пугало.

Вика стиснула зубы и взяла с тумбочки мобильник, направила глазок камеры на отражение и, стараясь смотреть своему двойнику в глаза, сделала фото. Селфи, как принято теперь называть. Проверив результат, сунула телефон в задний карман джинсов и продолжила путь на кухню — варить большую порцию очень крепкого кофе.

Молотого, конечно, не оказалось, и, снова тихо выругавшись, Вика принялась насыпать зерна в кофемолку. Они рассыпались, когда из-за очередного громкого стука — последовательности из трех ударов, как и прежде, — рука дрогнула.

— Теперь-то чего? — крикнула Вика раздраженно, возведя глаза к потолку.

Может быть, это изначально не ей стучали, а просто кто-то из соседей на ночь глядя затеял какие-то работы? Вот только что можно делать с такой периодичностью: по три удара раз в несколько минут?

А может быть, такие звуки и шумы тоже были всегда, но раньше она их не замечала? Она столько всего не замечала, пока жила не одна… Раньше все было иначе: почти всегда работал телевизор, который отвлекал и словно пеленой прикрывал другие звуки. Надо бы его включить и посмотреть.

Вика так и сделала, как только сварился кофе. Накидав на тарелку еды, она отправилась в комнату и устроилась на диване. Долго щелкала пультом, меняя каналы. Вот парадокс: каналов стало столько, что она даже не помнит их точное количество и половину названий, а смотреть все равно нечего. На втором круге выбор пал на какое-то бодрое иностранное кино: там ярко светило солнце, играла музыка, веселились молодые люди. Что-то подсказывало, что кончат они плохо, но на какое-то время точно отвлекут.

Кофе был горячим и терпким, но уже не таким вкусным, как пару дней назад. Фильм мелькал перед глазами яркими картинками, но совершенно не цеплял сознание. В какой-то момент Вика поймала себя на мысли, что окончательно перестала понимать, что происходит на экране, а потом вдруг осознала, что у нее закрыты глаза.

Она дернулась так резко, что лежавшая на коленях тарелка — к счастью, уже пустая — упала на пол, громыхнув, а стоявшая на ней чашка попыталась покатиться, но быстро зацепилась ручкой.

Сердце испуганно заколотилось, адреналин выплеснулся в кровь, а Вика подскочила на ноги и похлопала ладонями по щекам, сбрасывая остатки сонливости.

Она уснула? Не может быть, чтобы она уснула! По телевизору шла реклама, и было непонятно, много ли из фильма Вика пропустила. Да она все равно не поймет: совсем не вникала в сюжет.

Нет, не могла она надолго уснуть, наверняка просто прикрыла глаза дольше, чем следовало, может быть, слегка задремала. Слегка! Это не считается, наверняка не считается…

Снова послышался раздраженный стук, но на этот раз он прозвучал совсем иначе. Наверное, теперь возмущаются соседи снизу: за упавшие тарелку и чашку. Бьют по батареям, потому звук идет от зашторенного окна.

Вика наклонилась за посудой и отнесла ее на кухню, на этот раз почему-то стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале в прихожей. Только когда она ставила тарелку и чашку в раковину к стопке другой грязной посуды, ей вдруг пришло в голову, что звук не был похож на стук по батареям. Скорее, на стук по стеклу.

Она нахмурилась и медленно вернулась в гостиную, напряженно поглядывая на плотные шторы. Стук повторился, и теперь Вика уже не сомневалась, что стучат костяшками пальцев о стекло.

Но кто может стучать в окно квартиры на восемнадцатом этаже? Балкона здесь нет, для промышленных альпинистов, которых на ее доме отродясь никто не видел, в любом случае слишком поздно и темно.

«Птица, — решила Вика. — Это должна быть птица».

С этой мыслью она смело подошла к окну и резко раздернула шторы, потому что страхам нельзя позволять пускать корни в сознании.

Не помогло. Едва выглянув на улицу, Вика громко заорала и шарахнулась назад. За окном не было птицы, зато в воздухе болталось страшное лицо, практически чудовищная морда с горящими, как красные угольки в костре, глазами. Монстр скалил зубы (или просто не имел губ, которые прикрывали бы клыки) и тихо рычал. Это было слышно даже сквозь тройной стеклопакет.

Крик Вики быстро оборвался: в легких кончился воздух, а горло сдавило с такой силой, что сделать вдох никак не получалось. А оно снова постучалось, просясь войти. Вика попятилась назад, ударилась спиной о дверной косяк и с трудом заставила себя выйти из гостиной: горящие алым глаза не хотели отпускать.

На кухне она быстро опустила жалюзи и снова принялась загружать кофеварку, дрожа всем телом и просыпая молотый кофе на пол.

Так не должно быть! Это похоже на кошмар, но она ведь не спит!

На обеденном столе валялись наушники-затычки со спутанным проводом. Вика схватила их, с трудом и ругательствами распутала и вставила в уши, на телефоне включила бодрую музыку. Вот так: и соседям не мешает, и сама не уснет.

На этот раз не стала разбавлять кофе молоком, насыпала только две ложки сахара и немного «зависла», выбирая место за столом. Садиться лицом к окну не хотелось, спиной — тем более. Компромиссным вариантом оказалось сесть боком.

Рука, подносившая чашку ко рту, все еще немного дрожала, нос шмыгал, глаза щипали слезы. В ушах громыхала музыка и орал, надрываясь, сиповатый певец. Но когда композиция закончилась, а следующая еще не успела начаться, сквозь наушники снова прорвался приглушенный стук в окно. На этот раз наверняка кухонное: из комнаты просто не было бы слышно.

Вика закрыла глаза и до боли прикусила губу, чувствуя, как по щекам потекли слезы. Но голову в сторону окна так и не повернула.