Угадай, кто папа?

Лена Лорен

Я была беременна, когда он бросил меня. Но спустя долгие годы Тима снова объявился. И как, спрашивается, мне теперь преподносить ему такой «сюрприз»? Нужны ли мы ему? И самое главное — надолго ли его хватит в этот раз? Ведь мою любовь и честь стать отцом моему сыну нужно ещё постараться заслужить.

Глава 12. Крис

Сквозь сон ощутила, как кто-то поглаживает меня по голове и теребит мои волосы. Должно быть, сын уже проснулся.

Прислушавшись, я уловила тяжёлый вздох, который заставил меня сию же секунду распахнуть слипшиеся глаза.

И что у видела перед ними?

Мужскую грудь. Нет, не на картинке! А в натуральную величину. Чтоб меня поездом переехало!

Что вчера было? Память будто отшибло.

— Я чувствую, что ты уже проснулась, — раздался знакомый сиплый голос, отдавая в ухо вибрацией от его груди.

Нет! Только не это!

Не делая резких движений, приподняла голову, а перед собственным носом оказалась сонная моська Тимы.

— Какого…, — в смятении запищала я, — какого это фига ты здесь забыл?

Отпрянула от него и вжалась в изголовье кровати, судорожно накрывая себя клочком одеяла. Но прежде я заглянула под него, чтобы провести детальную инвентаризацию.

Итого: честь на месте, совесть тоже при мне… ну и одежда частично присутствует.

Слава богу. Правда, брюк я всё же не досчиталась.

Какова вероятность, что я сама их сняла? Нулевая, думается мне.

— Мы же не…? — заикалась не в силах вымолвить фразу.

— Нет, что ты? Как я мог? Ты же была в отключке, — сказал он с напускным видом.

Тима повернулся на бок и начал вести со мной игру в гляделки, вгоняя меня в водоворот неслыханного позора.

Пользуясь случаем, я так же решила не оставаться в стороне. Вскользь прошлась взглядом по крепкому телу, на котором теперь, определённо, больше мускулатуры. Пресс у него вообще как будто накладной. Или рисованный, прям как и татуировки, которых я раньше не видела.

— Ты не мог бы выйти? Мне нужно одеться, — буркнула, когда поняла, что он может бесконечно пялиться на меня.

— Зачем? Что я там не видел? — я нервно хохотнула с его слов, стыдливо пряча лицо в ладонях. — Кстати, заметил у тебя на ногах шрамы. Это всё досталось тебе от аварии? — насторожился он, я кивнула. — А внизу живота?

Ой.

— Эм-м… Мне делали кое-какую операцию, — замешкалась я, проводя пальцами по своему шершавому рубцу.

— И какую же?

— Удачную, раз я всё ещё жива, — скривила рот, а затем решила отвести от себя разговор: — Смотрю ты все свои шрамы скрыл под татуировками. Странно, что на снимках в журналах их не было. Недавно сделал?

Склонив голову, он глянул на свои татуировки, расположенные на груди и на левом плече так, будто сам их раньше не замечал.

— Нет, вообще-то. Просто я прошу, чтобы их убирали в фотошопе. Это слишком личное!

— Что на них? — дотронулась до его груди, где громоздилось объёмное тату. Пробежалась пальчиками по незнакомым словам и даже ощутила выпуклость букв на упругой коже. — Это же латынь?

— Да, латынь, — стиснув зубы, перехватил мою руку, но сразу же выпустил её.

— Ты мне скажешь, что они обозначают? — приглядевшись, я обнаружила рой мурашек у него на груди, где только что касалась его.

— Нет! Не скажу, — безразлично бросил он и отвернулся от меня, накрывая себя одеялом.

Крис, кем ты себя возомнила?

Я нарочито громко хмыкнула, чтобы он точно услышал. Вздёрнув подбородок, резким движением я вытащила из-под него одеяло и закуталась в него. А дальше я побрела на поиски ванной комнаты.

Я прошлась вглубь просторного номера, где обнаружила ещё одну спальню.

Так и знала, что нарочно уложил меня в свою кровать!

Кажется, я снова возвращаюсь в прошлое пятилетней давности, когда Тима был для меня самым сложным ребусом в жизни. Если мне снова придётся разгадывать его, то на сей раз у меня не выйдет. Боюсь, я растеряла все навыки. Не думаю, что мне снова посчастливиться узнать, кто же такой Тимофей Димуров настоящий.

— Тут же есть ещё одна комната. Почему не уложил меня в ней? — спросила я, вернувшись к нему.

Мне было до жути любопытно узнать, что же он на это ответит.

— Я боялся оставить тебя одну, — с толикой нежности в голосе произнёс он, прикладывая свой телефон к уху.

Ждёт от меня благодарностей? Так не дождётся.

За ужином в ресторане он обмолвился фразой о том, что не имел серьёзных отношений после нашего расставания, но я нутром чувствовала здесь что-то нечистое.

На интервью он говорил обратное. Скорее всего, в этот самый момент он собрался звонить той, о ком как раз шла речь.

Интересно, кто она?

После скорого душа я вернулась в комнату, где в нос ударил аромат свежесваренного кофе.

— Прошу к столу! — улыбался он, отодвигая для меня стул. — На повестке дня у нас фритатта, тосты с джемом и ароматный кофе.

— Заманчиво!

Тима присел напротив меня и, с голодными глазами потерев свои ладони, открыл крышки с тарелок.

— Она очень вкусная, но мне ещё не доводилось найти вкуснее, чем готовишь ты… — театрально облизнулся, чем рассмешил меня.

Негодник и подхалим!

— Ты прав, чего-то не хватает, — ответила, набивая щёки неидеально приготовленным итальянским омлетом.

Когда мы прикончили завтрак, Тима шустренько ускользнул от меня в душ. Воспользовавшись моментом, я успела привести себя в порядок и немного подкраситься.

— Куда-то собралась? — с настороженным видом спросил он, выйдя ко мне в одном полотенце, ненадёжно обмотанном у него на бёдрах.

— Да, тут это… В общем, мне нужно ехать домой, — буквально вынуждала себя не смотреть на то, как по его мускулистой груди скатывалась вода крупными горошинками, очерчивая скульптурный рельеф.

— Тебя кто-то там ждёт? Куда так спешить? — будто расстроен он.

— Нет, просто не хочу тебе надоедать.

— Ты мне абсолютно не мешаешь.

— Приятно слышать, но мне правда нужно домой.

Повесив сумочку на плечо, я направилась в холл, лишь бы не видеть его такого…. такого мокрого перед собой. Уж я-то знала, что мои глаза так бы и смотрели на него, но разум взвыл, требуя немедленно прекратить это безобразие.

Как некстати Тима догнал меня и остановил у самых дверей, одёрнув за руку.

— Подожди же ты! Никуда не уходи! Дай мне ровно минуту, я оденусь и отвезу тебя куда скажешь!

Всё-таки и впрямь расстроен. Только почему я чую в этом подвох?

— Тим, нет! Я ухожу! Одна! — против своей воли громко выдала. Я хотела, чтобы до него дошли мои мольбы оставить меня и избавить от своего присутствия. — Извини, я поеду на метро. Так мне будет намного удобней.

Я выбежала из его номера, как угорелая. Но иначе никак. Я отчетливо понимала, что если останусь с ним ещё хотя бы на минуту, то нет никаких гарантий, что я не поддамся его давлению и не соглашусь на всё, чего бы он мне не предложил.

Проснувшись с ним в одной постели, я будто бы перенеслась на пять лет назад, где у нас ещё была надежда на безоблачное будущее.

Но, к счастью, реальность обрушилась на мои плечи мощной лавиной. У нас нет никакого светлого будущего. Уже ничто не сможет исправить наши ошибки.

И я до сих пор не могу смириться с тем, что он ждал меня целый месяц в больнице.

Но почему тогда он ни разу мне не позвонил? Я бы всё ему объяснила. Я бы призналась во всём.

Сейчас же, увы, я вынуждена скрывать от него тот факт, что он является отцом моего ребёнка.

Сынишка часто спрашивает об отце. Пока он ещё совсем малыш, я говорю ему, что наш папочка находится в разъездах. Он же у нас великий спортсмен. Доходило до того, что я даже отправляла ему открытки от имени отца, хоть и читать мы пока ещё не научились.

Наверное, в глубине души я всё ещё на что-то надеюсь…

Мы с сыном часто играем в игру: «Угадай, кто?». Он перечисляет мне свои предположения о том, кем может быть его отец. Пока у него имеется запас энтузиазма, но что будет дальше, когда он начнёт понимать?

Что будет, когда он узнает, как родная мать обманывала его на протяжении всей своей жизни?

Я боюсь даже представить. Скорее всего, я признаюсь ему во всём. Это будет ещё очень нескоро, но в мыслях я уже готовлюсь к этому серьёзному разговору.

Мой малыш и сам, возможно, всё поймёт, ведь он так похож на Тиму. Думаю, когда он вырастет, то будет точной его копией. Особенно во взгляде.

Когда ему что-то не нравится, то в этих бездонных синих глазах я узнаю Тимошу.

«Это же вылитый Дим-Тим, только его уменьшенная копия!» — так говорил мой брат, когда я отправила ему фотку сына в хоккейном обмундировании.

Когда я наконец добралась до дома, то сразу же принялась звонить сыну.

— Ну как ты там, родной мой? Мамочка по тебе безумно соскучилась.

— Мам, представь, я забил дедуле шайбу! — восторгался он в трубку.

— Правда? Да ты виртуоз. Как тебе удалось обыграть его? Ума не приложу!

В трубку мне послышался радостный смех родителей.

— Может скоро я стану самым лучшим хоккеистом?

— Безусловно! Самым лучшим и самым успешным!

— Как мой папа? — неожиданно спросил он.

— Эм… не знаю, возможно, даже лучше… — сказала первое, что пришло в голову.

— Дедуля сегодня сказал, что яблоко от яблони недалеко падает. Я спросил у бабушки что это значит, а когда она ответила, то понял, что мой папа хоккеист. Когда мы вернёмся домой, то поиграем в «Угадай, кто?».

Вот же дедуля-балабол.

— Какой ты у меня смышлёный, сынок. У тебя уже есть предположения?

— Угу.

— И что же там у тебя?

Я присела на диван, скрестила пальцы и зажмурилась на всякий случай.

— Может быть это Кирилл Ярцев? Ну или Тимофей Димуров. Это мои любимые хоккеисты. Хочу, чтобы они были моими папами. Ну что, я угадал? — пискляво спросил он, я взволнованно ахнула.

Господи, и как ему только это удаётся? Но при чём здесь Кирилл?

— Почти, сынок, — заплакала я, что даже вынуждена была закрыть микрофон ладонью.

— Вау! — он так обрадовался, что, казалось, даже выронил свой телефон из рук. — Приезжай поскорей! Я хочу, чтобы ты приехала с папами.

— Я приеду за тобой завтра, но ты к этому времени уже будешь спать.

— Хорошо, только без пап не приезжай. Я люблю тебя, мам.

— И мама тебя тоже очень сильно любит. До завтра, родной.

Ну что мне говорить ему?

У меня уже нет сил скрывать правду от своего ребёнка, но я со своей ложью зашла уже слишком далеко. Я ведь даже не могу предугадать его реакцию, когда он узнает о том, что его папочка и знать не знает о существовании сына, и тем более он никогда не станет ему таким отцом, каким должен быть. Наверное, это самое ужасное — иметь отца, которым, казалось бы, гордишься, но который даже и не догадывается, что у него есть такое чудо.

Тима, что же мы с тобой натворили…