Космос забытой романтики. Рассказ

Лека Сенс

Успешный молодой человек, педантичный Арсений, который любит точность и предсказуемость, проснулся утром и почувствовал, что достиг максимума своих потенциальных возможностей, через которые раньше видел и прогнозировал свое будущее. Философская притча о том, как герой исследовал «потерянный мир».

© Лека Сенс, 2022

ISBN 978-5-0059-2733-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы.

Life is what happens to you while you’re busy making other plans.

Джон Леннон

«Понимаешь, Леночка, я последнее время так часто задумываюсь, почему я предал свою мечту, что даже спать стал не важно», — услышал Арсений через приоткрытую дверь. От коллег его отделяла полупрозрачная матовая перегородка, через которую он не мог хорошо разглядеть выражения лиц говоривших, также сохраняя вкрадчивость, он не смел встать и прикрыть дверь, чтобы не спугнуть, и не нарушить завязавшуюся извне душещипательную беседу. Приосанившись в кресле, он стал наблюдать за их тенями поверх бумаг в руках, от которых вынужден был оторваться, заслыша диалог. Без труда визуализируя лица, Арсений всматривался в героев: тем временем экономист Леночка отвела взгляд от своего монитора и медленно направила его на новенького менеджера, который только что сообщил ей свою тайну. Помолчав и пристально осмотрев собеседника, Лена негромко задала свой вопрос, вложив интригу в интонацию:

— Любимую что ли бросил?!

— Нет, хуже. Я бросил танцы. Понимаешь, уже и на конкурс был отобран, а тут «бах» и подготовка к ЕГЭ, родители репетитора наняли почти за год. И все. Так взяли в оборот, что у меня и часа то свободного не оставалось…

— А-а-а, — разочарованно протянула Леночка. — Я то думала. Так это все лишь «бытовуха», мелочи жизни…

Арсений, не услышав для себя никакой сенсации, приоткрыл ящик стола, нащупал там блокнот и извлек его на стол. Перелистал рисунки.

Тот день начался со звонка. Арсений достал из кармана зазвонивший мобильный и услышал голос отца:

— Привет, сын. Как настроение?

— Спасибо, пап, все хорошо, — ответил Арсений, тут же поймав себя на мысли, что сегодня соврал, что бывало с ним крайне редко.

— Через месяц день рождения мамы, уже думал о подарке?

— Пока не решил, а что у тебя есть предложение?

— Хороший ход — ответ вопросом, — подумав с минуту продолжил отец. — Как ты знаешь, я уже с десяти лет не напоминаю тебе про важные даты нашей семьи. Твой рационализм все всяких комментариев, даже сам не понимаю от кого он к тебе перешел. Но, я не об этом. Вот о чем подумал — у мамы юбилей и мне хотелось бы сделать семейный праздник чуть сентиментальным, что ли. Поэтому я заранее предлагаю тебе отложить свои дела на неделю, чтобы мы вместе смогли провести неделю в глухой провинции.

— Не пугай меня, отец. О чем ты?

— Не смейся, — перебил отец.

— Мама последнее время часто вспоминает свой городок, да и родителей ей хотелось бы навестить, они очень взрослые уже, давно не виделись.

— Не так и давно, — ответил Арсений. — В прошлом году у нас гостили. Не понимаю, почему они к нам не переедут. Каждый год этот разговор возникает.

— Не хотят и это их право, — отрезал отец.

— Сам-то помнишь, когда последний раз в доме деда жил? Наверное, еще до школы. Тоже ведь не хочется там обитать. И жить своим домом тебе тоже гораздо интересней.

— Пожалуй, что так, — подтвердил Арсений. — Ну, пап, ты и головоломку задал. Даже не знаю, что ответить. Неожиданно как-то. Но, я буду стараться.

— Давай-ка, сын, так, чтобы наверняка, без этих твоих неотложных дел. Последний раз, сколько ты с нами продержался — дня три? Все бросил и отдых, и номер, и даже счета. Да-да, я помню, деньги ты исправно принес. Но, тут дело, понимаешь ли, в другом. Мы с мамой люди достаточно самостоятельные и состоятельные, чтобы оплатить эту мелочь за своего ребенка. Ты для нас самый родной человек, а мы тебя абсолютно не видим. И иногда не понимаем: кого вырастили? Какой ты у нас: совсем не отрицательный или положительный, чересчур.

— Отец, сколько мне можно припоминать эту историю с Кипром? — наконец смог вставить слово Арсений. Ты же все знаешь, я вам с мамой очень подробно рассказал: почему и зачем.

— Да, рассказал, но так же нельзя!

Арсений снова притих, его прилежность вынуждала выслушать речь родителя до конца.

— Рад, что ты теперь страны для отдыха выбираешь подальше. И дозвониться до тебя в Китай сложнее и самому тебе оттуда выбраться — труднее, — рассмеялся в трубку отец, смягчаясь.

— Я на тебя рассчитываю, сын. Надеюсь, ты правильно расставишь приоритеты.

— Да, папа, я понял. Уже записал в список дел.

В списке дел на день текущий был разговор ему малоприятный своей не прогнозируемостью. Он любил, когда ситуация была под контролем и обозрима. Когда все четко, ясно, предварительно разложено по полочкам. «Времена сейчас такие, все или чем-то, или кем-то управляют. Все подчинено логике. И это логично! Наверное», — подумал Арсений, зайдя в лифт и нажав на кнопку этажа.

Панорамный лифт закрылся в холле и бесшумно заскользил вверх. Через стеклянные двери струился свет дня, его прозрачность открывала потрясающий обзор, который возникал из сочетания технического чуда и обыденности местных колоритов, разворачивающихся внизу. Выше пятиэтажек за стёклами отчетливо просматривалась суета, кипящая в глубине питерских колодцев. В утренние часы двор заполняла работа грузчиков, поддерживающих продуктами магазины и общепит, ведь «зрелищ и хлеба» всегда держались по соседству. С высоты все выглядело монотонно и беззвучно, обыденный будний день, без торжественности и мелодий, звучащих на верхнем этаже — как рояль, который как бы ни был возвышен над земным, но, тем не менее, его подъем, чаще всего сопровождается матерком. Все это можно было только предположить, наблюдая из кабины лифта, сверху — ведь на чем стоим.

Пол в лифте был глухой, выложенный мозаичной плиткой, на которой еле заметные надломы привлекали не так как декоративные трещины стеклянного перехода вокруг утеса на горе Тяньмэнь. Сильнее ли любопытство страха? Все индивидуально, пожалуй. То был увлекательный отпуск, сегодня у него трудовой день, в руках был кофе из безымянного кафетерия — кофе-автомата внизу, бумажный стаканчик в руках не обжигал, сохраняя тепло руки.

«Какие странные чувства сегодня на меня нахлынули», — подумал Арсений. Ощущал он то ли усталость, то ли упадок сил. Но, с чего бы?! Коммуникативными связями он не перегружен — без семьи, детей, молодой, родители молодые и сами без него справляются. Он первоклассный топ-менеджер. Успешный и независимый. Добился благополучия сам и дальше бы идти: «Если бы было в сутках больше часов», — думал иногда Арсений, выкраивая для работы и размышлений о ней время из оставшегося с детства хобби. Откуда взялось это чувство неуверенности?! В этот день он впервые после студенчества пил кофе из бумажного стаканчика из автомата внизу, пытаясь взбодриться воспоминаниями, выстраивая ассоциативный ряд с годами своего студенчества, когда он был полон сил, идей и энергии. Совсем не так как сегодня. Утром он проснулся и почувствовал, что достиг максимальных показателей роста своей личности. Почти во всем, кроме, пожалуй, личных отношений: в общении с Леночкой: не хватало ему в них искорки, такой, какую он замечал между своими родителями — для семьи он был, очевидно, не готов. Понимая это, он не торопился с решениями.

Лифт остановился, на верхней панели загорелся восьмой этаж, короткий звоночек прорезал тишину, перед тем как распахнуть двери. После расплывчатых силуэтов людей улицы, Арсений разглядел миловидность растерянного женского лица. Не решаясь войти, на пороге стояла рыжеволосая девушка, с зелеными, под цвет своей униформы, глазами. На нагрудном кармане ее куртки раскачивался бейджик «оператор уборки».

— Заходи, — пригласил ее Арсений, учтиво сделав шаг в сторону. — Лифт большой.

— Да, но у нас инструкции — «быть в здании невидимками». — Я, действительно, вам не помешаю?

— Что за анахронизм? Я не настолько закостенелый сноб, чтобы отказать симпатичной девушке в совместной поездке. В лифте. Можно не благодарить и «не выкать».

— Поехали, — еще раз пригласил Арсений, обведя рукой свободное место

Когда лифт продолжил движение он мельком стал разглядывать попутчицу, она ему понравилась сразу. Арсений никогда не оценивал женщин за богатый духовный мир, всегда глядя на лицо. Лицо женщины — особое зеркало, в котором, по его мнению, отражается мудрость природы. Даже женщины с пластикой не вызывали у него неприязни. Он смотрел на этот факт без предвзятости. Ведь смогла же дурнушка описать хирургу симпатичное личико, которое теперь на ней — вот оно, проявление поэтичности и привлекательности внутреннего мира.

Уборщица, стоящая рядом, была прекрасна и неожиданно стеснительна для своей красоты. Когда проехав два этажа, лифт остановился, его прекрасное видение стало ускользать, уступая место реальности: девушка поспешила за порог, на ходу забирая с собой и его раздумья о красоте. Арсений поторопился было к панели с кнопками, чтобы не мешкать и ускориться этажами выше, ведь его ждут задачи сложного дня. Только его движение получилось совсем неуклюжим, как неудачная мысль поспешно высказанная вслух. Жидкость из бумажного стаканчика с тихим бульканьем полилась вниз.

— Да что же за день сегодня такой?! Неуклюжий. И я в нем какой-то неуклюжий, — запричитал Арсений. — Какая то абсолютно детская неожиданность, — озадаченный произошедшим, он наконец оторвался от разглядывания полученных повреждений в броне педантичности, поднял голову и наткнулся на растерянность попутчицы: она еще не успела его покинуть и теперь невольно стала и причиной, и очевидицей. Было заметно, что она тоже ощущает неловкость. По выражению лица девушки можно было заметить, что есть у нее свое мнение на этот счет, которое она не торопиться высказывать.

Конец ознакомительного фрагмента.