Лабиринт современности. Книга 1. Покаяние

Лейла Арифова

В погоне за счастьем главная героиня Эльвира отдается роковой страсти, но разочаровавшись, решается на месть и совершает подлость, повлекшую череду трагических событий. Одержимость, страсть, жажда мести, предательство, покаяние перемежаются с монологами главной героини, посвящённым современным проблемам общества. Увлекательный роман с интересным переплетением сюжетных линий никого не оставит равнодушным.

© Лейла Арифова, 2018

ISBN 978-5-4493-9875-8 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-9849-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

«Ах, vanitas, vanitatum! (лат. суета сует!). Кто из нас счастлив в этом мире? Кто из нас получает то, чего жаждет его сердце, а получив, не жаждет большего?

(«Ярмарка тщеславия», Уильям Теккерей)

Сложно подводить итог прожитым событиям, ведь если других мы оцениваем по поступкам и даже чаще по проступкам, то себя, любимых по благим помыслам. У каждого есть личные мотивы, интересы и тайные желания, скрываемые от посторонних, пытаться докопаться до правды — тяжкий труд, учитывая объективность данной категории. Это и предстоит сделать сегодня, сконцентрировав разум и память. Решившись вынести на свет тайную историю, складывавшуюся из множества событий, я заведомо обрекаю себя на неприятные ощущения, вызываемые укорами совести, не исчерпавшую себя до конца. Болезненные воспоминания терзают рассудок и душу, но придётся потерпеть, иначе покаянию не свершиться.

Покаяние есть глубокое раскаяние, сокрушение о грехе, характеризуемое скорбью, вызванной уязвлением совести, сопровождаемое твердым желанием очищения и преображения жизни. Истинное покаяние требует признания и осмысления собственной вины и не подразумевает перебрасывания личной ответственности на других. Так трактуют это событие в богословской литературе. Что же изобразим глубокое раскаяние за содеянное, авось ТАМ, откуда не возвращаются, учтут мои благие намерения.

Итак, поставлена задача, выяснить правду, которая, как правило, у каждого своя. По возможности отстранившись от эмоций, вспомнить те давние события, старательно запрятанные в тайники разума, проанализировать факты и доказательства, отсеяв шелуху, сделать прагматичный вывод и вынести вердикт «виновна» или «не виновна», хотя возникает резонный вопрос: «А судьи кто?»

Однажды мы испытываем потрясение, осознав скоротечность существования, и в данный момент его вызвало не бремя прожитых лет и не череда неудач, с завидным постоянством преследовавших меня, хотя грех жаловаться, были и ясные дни. Эти чувства вызывались не шёпотом врачей, обсуждавших с Эльдаром предполагаемый сценарий развития событий: «возможно, выживет, но останется инвалидом», «травма несовместимая с полноценной жизнью» «если пуля сдвинется хоть на полсантиметра, ей конец», «операцию делать не советуем, рядом жизненно важные артерии».

Оглянуться на прожитую жизнь и оценить её эффективность (в числителе — положительный эффект, в знаменателе — понесённые затраты), заставило ожидаемое посещение палача, того, кто хладнокровно вынес приговор и привёл его в исполнение, кому не задумываясь я и так готова была отдать жизнь. Но не стоит, наверное, сразу открывать все карты, припрячем парочку в рукав и начнем исповедь с надеждой выяснить, что же на самом деле было. Однозначно, близость «старухи с косой» выбила меня из привычной колеи, и вызвала потребность покаяния.

Начало получилось сумбурным из-за отсутствия опыта в написании такого рода повествований, что же дальнейшее жизнеописание постараюсь излагать в более доступной для восприятия манере и свой рассказ начну с описания вечера, детонировавшего дальнейшие события.

Итак, однажды тихим вечером, во время свидания в уютном гнездышке с моим визави состоялся следующий диалог.

— Это абсурдная идея, я не соглашусь присваивать твой труд, — категорически возразил Рустам, — станем лучше соавторами.

— Ну что ты, это наш общий труд, — убеждала я его, — без твоих рассказов о беспределе братков в лихие девяностые, о прессинге бизнесменов, о коррупции во всех эшелонах власти книга не была бы написана. У каждого из нас есть свой интерес в этом деле, ты приобретаешь авторские права на книгу, я же твои знания в области бизнеса. У меня скопились сбережения, плата за годы праведного труда, их необходимо приумножить, и ты в этом поможешь. Кроме того, если мы станем соавторами, может открыться наша связь, в первую очередь Мадам поинтересуется, откуда у её кухарки такие таланты, каким образом мы вместе написали книгу, и где, за кастрюлей с супом или сотейником с поджаркой?

Прошуршав бумагами, я достала заветную стопку листов, исписанных размашистым почерком, растрёпанных по краям, и сказала:

— Нам предстоит напечатать эту рукопись, внести исправления, отдать на редактирование профессионалу и найти издателя, прибыль, полученную с продажи, разделим пополам. Но сомневаюсь, что люди захотят раскошелиться за эту писанину, многие предпочитают легкое чтиво о любви, эротике или кровавые боевики, то, что можно читать между делом, по дороге на работу, а социальные проблемы мало кого волнуют!

Наконец дискуссия была завершена в мою пользу, пробормотав несколько возражений из вежливости, Рустам взял пакет с рукописью и ушёл. Таким образом, мир пополнился ещё одним начинающим «литературным негром» или «призраком пера» в моём лице. Когда дверь за ним закрылась, я шумно вздохнула от облегчения, что всё прошло довольно гладко.

— Вот ты и попался на крючок, — прошептала я, словно он мог меня слышать. — Если бы не эта книга, наше расставание было бы неминуемо. Это читалось во всё более редких и менее продолжительных встречах, в его разговорах, которые всё время были о ней. Наверняка скоро он забыл бы сюда дорогу навсегда. Возможно, в будущем мы и расстанемся, но это будет по моей инициативе!

Интриговать для меня, было не характерно, но как говорится, жизнь заставит медведя кататься на велосипеде, а льва прыгать сквозь горящий обруч. Мы, homo sapiens, не хуже поддаемся дрессировке, чем братья наши меньшие, и способность к мимикрии с годами у нас, женщин, усиливается. Иначе не выжить, особенно одиноким особам, у которых молодость уже позади и к тому же не имеющим модельной внешности. Как могла я конкурировать за внимание любимого с двадцатитрёхлетней Залиной, обладательницей стройной фигуры, и смазливого личика, если не хитростью и интеллектом? Нас связывал один мужчина, его я любила, а она использовала, к тому же имевшего полный комплект: жену и троих детей, он также был по совместительству моим боссом.

Поэтому, как Шахерезада развлекала жестокого султана занимательными сказками тысячу и одну ночь и сохранила жизнь, так и я кинула приманку, которую Рустам охотно заглотнул. Пока книгу не издадут, он будет приходить, советоваться, что улучшить в повествовании, а что исправить? Всё это позволит нам чаще видеться, а к тому времени назреет очередной кризис в его отношениях с молодой любовницей, и зализывать раны он опять придёт ко мне.

Этот сценарий был предсказуем, ведь слухи прилипали к Залине, как мошкара к густому сиропу, будоражили визави подобно Виагре, они окружили девушку ореолом чувственности, делали её более соблазнительной. Соперница, используя свою власть над зрелым Дон Жуаном, часто капризничала, изводила его ревностью, доводила истериками, а затем, подобно паровому котлу, от избытка давления он взрывался, и собирать останки, реанимировать к жизни, была моя привилегия. Эти отношения в форме тетраэдра длились уже два года, и если Залина, по его словам не знала о моем существовании, то её имя уже набило оскомину и вызывало аллергию в виде зуда на коже. Сегодня можно смело утверждать, что это был даже не тетраэдр, а квадрат Малевича, затянувший всех нас в свою черноту.

Четвёртой, самой сильной и опасной стороной наших отношений была супруга Рустама, Маржанат, которую мы, работающие у неё по найму, втайне звали Мадам. Это прозвище ей подходило, подчеркивало властный и жесткий характер, желание всё контролировать. Я работала в доме Рустама поварихой уже четыре года, уборкой дома занималась Фаина, возил хозяев на комфортабельном автомобиле Мансур. И конечно, главнокомандующей над штатом прислуги была Мадам, всячески подчеркивавшая свой статус, богатой и успешной женщины, высокомерным поведением.

Зарплата, выплачиваемая нам была гораздо выше, чем та, которую получали работающие на государственных работах, поэтому текучесть кадров в доме была небольшой. Статистику портили няни, часто менявшиеся, не выдерживая завышенных требований Мадам в отношении ухода за младшими детьми. Последняя няня Салихат проработала в доме уже три месяца, и мы, старожилы, втайне удивлялись, как ей удалось найти общий язык с капризной Фатимой.

Самому младшему Тимурчику исполнилось два с половиной года, Фатиме двенадцать лет, а самой старшей Амине, моей любимице, семнадцать. Рустам успешно работал в строительном бизнесе, его жена была светской дамой и домоправительницей по совместительству. Амина собиралась поступать в университет, Фатима находилась на домашней обучении, из школы в неделю три раза к ней приходили учителя заниматься дома. Она была особенным ребенком, страдала эпилепсией, которую удалось приостановить с помощью современных препаратов, и в последние годы приступов почти не было. По строгому указанию хозяев, было запрещено расстраивать Фатиму, чтобы не спровоцировать приступ, поэтому с детства все потакали её капризам, что способствовало формированию вздорного характера.

Видимо из-за её болезни Мадам долго не решалась на третьего ребенка, а затем попыталась укрепить им брак, чтобы муж не бросил её ради молодой соперницы. Связь с Залиной, когда она выплыла наружу, послужила катализатором рождения Тимурчика, долгожданного наследника состояния Байрамовых.

Хозяева вместе с детьми жили в двухэтажном доме современной постройки, облицованном розовым мрамором, с большим двором, вымощённым шероховатыми плитами дикого камня и садом, простирающим на шестнадцать соток. Комнаты в доме были просторные, с высокими потолками, но самой нарядной была помпезная гостиная с лепными карнизами, покрытыми бронзовой позолотой. Индивидуальность ей придавали эркеры с овальными узкими окнами, завешенные тонкой паутиной тюли.

Дом был декорирован в классическом стиле, гостиная, например, была уставлена массивной горкой из светлого дуба, с дрезденским сервизом на двенадцать персон, в углу стоял резной комод, сделанный под старину, у стены расположился чернильно — синий кожаный итальянский холл. Пол покрывал шёлковый ковер розовато-пастельного тона, довершала образ массивная люстра, как хвасталась перед гостями Мадам, из венецианского стекла. Интерьером занимался наёмный дизайнер, всё здесь попахивало снобизмом и деньгами, хоть фотографию в журнал делай! В этом убранстве сказывался характер хозяйки дома, её амбиции и высокомерие.

К южной части дома был пристроен зимний сад из пластика, алюминия и стекла, где росли небольшие деревья, дававшие кислые апельсины, лимоны с висящими на них мелкими зелёными плодами, и несколько раскидистых фикусов. Здесь в специальных контейнерах выращивали помидоры, разноцветный болгарский перец и ароматную клубнику. В отдельном секторе росли нежные капризные орхидеи, любимые цветы хозяйки.

Особого внимания заслуживал замечательный сад, за ним ухаживал приходящий садовник Али. Ранней весной он делал обрезку деревьев, перекапывал их, затем чтобы растительность не чахла, добавлял в раскопанные лунки компост или торф из пластиковых мешков, белил разведённой в ведре известью, опрыскивал ядохимикатами от прожорливой тли, а осенью собирал урожай. Он любил ухаживать за цветами, высаживал новые сорта, и они расцветали пышным цветом. Во дворе перед домом вдоль бордюров, очерчивающих клумбы росли разные кусты роз, им садовник готов был петь дифирамбы.

— Много добра принесли они людям, — говорил Али. — Ни одно торжественное событие, будь то свадьба, или день рождения не обходится без прекрасных, благоуханных роз. Мало какие цветы могут сравниться с ними по богатству форм, окраске цветов, ароматов и продолжительности цветения, — восхвалял он признанную красоту, приходя после окончания работы выпить на кухню чашку какао. С собой садовник по указанию хозяйки, приносил созревшие фрукты и ягоды или букет цветов, их Динара ставила в хрустальную вазу и уносила в столовую или гостиную. Мне же на кухню доставались бракованные экземпляры, цветы с короткими стеблями, красовавшиеся в литровой банке на окне, их красота и аромат быстро угасали из-за кухонных миазмов, словно свежесть юных девушек от жизненных неурядиц.

В палисаднике росли мясистые золотисто — жёлтые и багряные георгины, астры с махровыми цветами и лохматые индийские хризантемы. Как рассказывал Али, семена астры привез тайно из Китая французский монах, то есть монахи, не только делали знаменитые вина и бальзамы, но и способствовали украшению мира. Цветы, растущие в палисаднике цвели до поздней осени, и когда вначале ноябре становилось серо и неприглядно, они радовали ярким колоритом.

После обеда, накормив желающих, наступал долгожданный перерыв, и я убегала подальше в сад, пока в кухню не зашёл опоздавший к обеду, с просьбой его обслужить. Эти прогулки разрешила хозяйка, пришлось ей объяснить, что даже повариха нуждается в отдыхе, и если семья рассчитывает на вкусный ужин, то должна не препятствовать маленьким слабостям. В саду садилась на скамейку, ноги ставила на низкий табурет с потрескавшейся краской, отдыхала и мечтала, отвлекаясь от насущных проблем.

В смелых мечтах я видела себя владелицей ресторана, разъезжающей на дорогой машине или хозяйкой фешенебельного отеля, облачённой в наряды от кутюр, окружённой поклонниками, потягивающей мартини из правильного бокала. При возвращении в реальность, хлопая ресницами, оставалось решить проблему, где взять кучу денег, чтобы стать успешной бизнес-леди. Ещё мечтала о том, что Рустам обнищает, попадет в аварию, потеряет память, все от него откажутся, и тогда я увезу его подальше, и мы начнем счастливую жизнь. Не зря говорят мудрецы, — бойся желаний, они могут сбыться. И когда одна часть желаний сбылась, тут я заглянула в бездну бездонного горя.

В непогоду, когда пронизывающий ветер с моря морозил руки и колени, или моросящий дождь холодил лицо, я прерывала прогулку по саду и пряталась в комнате Амины с её разрешения, пока не наступало время готовить ужин. То же самое делала, если Мадам с детьми уезжали в гости. Доверительные отношения с Аминой сложились с самого начала работы в этом доме. Мадам всё внимание уделяла младшим детям, а от старшей девочки отмахивалась. Вступив в фазу переходного возраста, Амина стала остро чувствовать безразличие к ней родителей и втайне страдала от этого. Раньше Рустам любил возиться с девочками, водил их в детский театр, в парк, на карусели, в заезжий цирк, беседовал на различные темы, но с появлением молодой любовницы, стал позже приходить домой, часто навеселе, если был трезвый, то все вокруг его раздражали, особенно дети. Всё чаще он закрывался в кабинете, ссылаясь на срочную работу, где прикорнув на диване с книгой в руке, там же засыпал.

В доме полном людей, девочка-подросток оказалась в одиночестве и стала искать утешение в книгах, в этом мы были с ней похожи и постепенно сблизились. Я советовала подходящие для чтения романы, вспоминая предпочтения в юном возрасте, или в свободное от работы время помогала делать ей уроки, все, кроме математики, которую не любила.