Надежда и разочарование. Сборник рассказов

Левсет Насурович Дарчев, 2018

Эта книга знакомит с занимательными историями из жизни разных людей. Васждут радостные и печальные, смешные и грустные, романтичные и даже трагичные рассказы о том, что волнует и окружает каждого из нас, о том, как сделать правильный выбор и найти верный путь. В чем состоит радость жизни? Каковы истинные ценности и нравственные ориентиры личности? Герои рассказов и повествовательных циклов пройдут немало испытаний, прежде чем поймут, что только добрые, честные, отзывчивые и трудолюбивые люди бывают по-настоящемусчастливы.

Намёк да невдомёк

Невыспавшийся пятиклассник Вова и его отец, Александр, всеми уважаемый фермер на селе, безропотно сидели на кухне за стеклянным столом в ожидании завтрака. Каждодневная вынужденная процедура.

Сейчас войдет мать в фартуке с подносом в руке и улыбкой на лице. Она скажет: «Приятного аппетита, мальчики. Что, проголодались?».

Но не тут-то было: она вошла молча и с треском водрузила тарелку с яичницей перед Вовой. Это стало для Вовы и тем более для мужа полной неожиданностью.

— Мама, ты что? — испуганно, с широко открытыми глазами проронил Вова, хлопнув глазами.

Отец выпрямился на стуле.

— Я — ничего, — громко произнесла мама. Ее голубые глаза сверкали, нежные черты напряглись. — А вот ты что? Я тебя родила, вырастила, кормлю, а ты…

— Ма-ма, — протянул Вова в недоумении. — Что случилось?

— Математика — пять, — продолжала Света. — Английский — пять, а русский — три. Можешь объяснить?

Вова поднял многозначительный взгляд из-под длинных пушистых ресниц на отца, как бы выводя его на чистую воду.

Светлана тоже переметнула взор на мужа, догадавшись, где собака зарыта.

— Подумаешь, русский — тройка, — начал оправдывать отец, заступаясь за сына. — Математика нужна, чтобы считать деньги, английский — для бизнеса. А русский, что его учить — он и так родной. Мой дед любил говорить: языком масла не собьешь.

— Это, он, наверное, употреблял по другому случаю, — съязвила Света. — Думать надо.

— Правильно, мам… — поворачивая голову вслед за мамой, поддержал Вова, — дед мне объяснял значение этой поговорки. Это, когда человек много болтает, а работать не хочет.

Отец через стол дотянулся до Вовы и слегка шлепнул по головке со словами:

— Это дед имел в виду тебя, сынок. Я никак не могу приучить тебя убирать со стола твои школьные принадлежности, а то все мама, да мама.

— Да, ладно вам: один сто́ит другого, — сказала Света.

* * *

Наступала весна, оттягивая полевые работы из-за дождей. Александр нервничал — поле было готово, а сеять не мог. А когда наладилась погода и ушли сроки, его начали мучить сомнения — сеять или нет. Посевная техника была собрана в углу большой клетки. Рабочие беспечно сновали между тракторами и сеялками, резвясь как маленькие дети — им было на все наплевать: проблемы вождя их не интересовали. Лишь Саша, одетый в резиновые сапоги и гимнастерку, уныло хранил молчание. Он осматривал огромное поле, которое может преподнести сюрприз. Так что это было для него шекспировским вопросом — «быть или не быть?».

— Александр Николаевич, — обратился к нему один из старых трактористов, сочувственно глядя из-под насупленных бровей. — Что будем делать?

Саша тяжело вздохнул. Он нагнулся и взял горстку чернозема, и начал катать между пальцами до тех пор, пока она вся не просыпалась обратно на землю.

— Не знаю, — беспомощно признался Саша.

— Вы знаете, что, — посетовал тракторист, — надо поинтересоваться у старика Дмитрия Яковлевича. Он точно не ошибется: один из лучших агрономов района все-таки. Я помню в добрые времена с соседних колхозов приходили к нему за советом. И…

— А что сейчас времена не добрые? — перебил его фермер, — мало плачу?

— Дело не…

— Ладно, — Саша взмахнул рукой, — еще политики тут не хватало. Поеду до агронома.

Саша окликнул сына, который знакомился с кабиной трактора, взял его с собой и укатил в село.

Дмитрий Яковлевич, старик семидесяти пяти лет со светло-голубыми глазами, морщинистым лицом, медленно добрался до калитки из глубины двора, где стояла его пасека.

— О, Саша, — приятно удивился старик, снимая с головы сетку от пчел. — Проходите. Тут у меня столик и самовар. Сейчас позову старушку и…

— Да, нет. Спасибо, Яковлевич, — вежливо отказался Саша, хотя слово «самовар» прозвучало вполне заманчиво, — торопимся в поле.

— Мое дело пригласить…

Саша давно его не видел и заметил, как время беспощадно старит людей. Глаза слезились, кожа на лице повисла. Но его не покидали любовь к жизни и крепость духа. Советский характер.

— Знаете, я не могу сидеть, сложа руки, — продолжал старик общение, в котором он, видимо, нуждался больше всего. — Я тут завел пчел, занимаюсь медом. Вообще, доволен, что делаю бизнес. И не только это: пчелы — удивительные создания, и они увлекают человека. Знаете, что сказал Эйнштейн про пчел. Он сказал, что человечество умрет, если исчезнут пчелы. Я…

— Извините, Яковлевич, — перебил его Саша. — Мы торопимся. В следующий раз я приеду к чаю и поговорим о пчелах и политике.

— Вы не хотите меня слушать, — с обидой в голосе произнес старик, — говорите, что вас привело в мою берлогу.

— Да, я хотел спросить вас насчет сева, — Саша развел руками. — Видите, поздняя весна. Что будет, если посеять яровые?

Старик около секунды обрабатывал вопрос в голове, потом поднял голову к небу, где караваном неслись кисейные белоснежные облака в сторону Эльбруса. Его шейные мышцы давно стали дряблыми и повисли. Он ответил:

— Ничего не будет!

Тягостная пауза. Саша хотел кое-что уточнить и раскрыл рот, но старик отвернулся и стал уходить.

Они простились на тяжелой ноте. Старику нужно было поболтать, видимо, дети не баловали его посещениями, а Саша торопился в поле. Такова жизнь.

Приехав в поле, Саша дал команду на сев. Тракторист Семен попытался что-то сказать, но Саша быстро дал понять, кто хозяин и все понеслось: трактора загудели, и рабочие засуетились. К концу дня с севом все было покончено.

Прошел месяц. Возвращаясь из города вместе с семьей, Саша свернул с трассы на грунтовку. Машина запрыгала, и Света проснулась.

— Ты куда?

— В поле, — ответил Саша. — Посмотрим, как всходы.

По мере того, как машина приближалась к посевам, у Саши росло напряжение: еще издалека ему не понравился цвет поля. Он сосредоточился и сморщил лоб.

Света искоса наблюдала за переменой в настроении мужа. — Что-то не так?

Саша, погруженный в тяжелые мысли, оставил вопрос жены без ответа до тех пор, пока машина не остановилась, въехав в поле.

— Да, случилось, — ответил Саша, выпрыгивая из машины. — Все. Крах. Это конец.

* * *

В поле не было всходов. Александр понес большие затраты и все коту под хвост.

Вова, все время дремавший на заднем сиденье, проснулся и вылез из машины.

— Старик долбаный, — произнес Саша сквозь стиснутые зубы. — Все пропало.

— Так, ты объяснишь, что случилось? — спросила Света, повышая голос.

— А ты не видишь своими глазами? — закричал Саша. — Смотри! Не будет урожая. Кредиты…

— А при чем здесь старик?

— Он сказал — сеять, — произнес Саша, тяжело дыша, — Это он…

Вова вмешался в разговор.

— Папа, не надо обманывать, — вставил он. — Яковлевич сказал: «Ничего не будет». Смотри — ничего нет.

Саша глубоко задумался, обрабатывая в голове перипетии русского языка.

— Эх, ты, — сказала Света, хлопая мужа по плечу, — теперь, надеюсь, ты понял значение русского языка для фермера — «Намёк да невдомёк».