Ни слова о деньгах

Наталия Левитина, 2012

Вправду говорят, жизнь – зебра, то белая полоса идет, то черная. Только Даша поверила в себя, распрямила спину, из серой мышки превратилась в яркую красотку, как судьба снова бьет по голове: брат попадает в страшную аварию, денег на лечение катастрофически не хватает, да еще и второй участник ДТП, депутат и бизнесмен, вымогает нехилую компенсацию за физический и… моральный вред. Дарья снова опускает плечи, но тут на горизонте появляется одноклассник Паша Калинин. Он подбивает девушку разобраться в ситуации, ведь брат не признает вину. Собрав последние силы, Даша начинает расследование. Ей во всем помогает бывший двоечник Паша, который с годами очень изменился, похорошел, разбогател и… обзавелся двумя детьми. Но разве сердцу прикажешь? Вот и подруга Даши, Люся, следуя велению сердца, знакомится «вслепую» с перспективным парнем, а в итоге ей тоже приходится изображать частного сыщика, только вот действовать приходится в одиночку: Люся под страхом смерти никому не расскажет, чем закончилось романтическое свидание…

Глава 5

Когда в пятницу утром Даша не обнаружила Люси в химлаборатории, она особо не удивилась. Подруга часто использовала рабочее время в личных целях — то ей надо к стоматологу, то в банк. А когда ещё работающей девушке решать всякие неотложные вопросы?

Завлаб Лев Дмитриевич (вообще-то его должность называлась гораздо более помпезно: он являлся «руководителем центра инновационных технологий») снисходительно относился к Люсиным отлучкам. Общее дело не страдало: подругу могла прикрыть Дарья. Она всегда оставалась на посту — серьёзная и собранная.

Однако Люсино вольное обращение с производственным графиком всецело искупалось её страстной любовью к работе. Она получала истинное удовольствие от того, чем занималась. Влюбившись в химию уже в школе, Люся никогда не сомневалась в своём профессиональном призвании. Она рьяно проводила химические опыты и с религиозным благоговением замирала над колбой в ожидании результата. Она прыгала и радостно верещала, когда эксперимент заканчивался удачно.

А Дарья оставалась равнодушной, только методично, как робот, выполняла необходимые функции. Она, безусловно, была талантлива. Гены деда-академика и родителей, помешанных на химии, проявлялись во всём. Даша на ходу, не задумываясь, исправляла Люсину ошибку в расчётах. Люся могла час ломать голову, а подруге было достаточно беглого взгляда…

…В одиннадцать утра, когда Лев Дмитриевич в пятый раз поинтересовался, «куда запропастилась наша красавица», а Люсин телефон в сотый раз ответил, что «абонент временно не доступен», Даша начала волноваться. Она знала, что вчера Люся назначила свидание некоему Константину. Чем закончилось эта встреча? А всё ли в порядке?

К тому же Даше не терпелось выложить новость — она хотела рассказать Люсе о невероятных претензиях Репникова. Даша предвкушала праведный гнев и страстное негодование подруги, когда она услышит о пятистах восьмидесяти тысячах рублей.

* * *

Данила и группа поддержки (три студентки химфака) после занятий снова тусовались в больнице у Андрея. Но на этот раз вели себя скромно, не шумели.

Данила, «золотой мальчик», сын владельца крупной фармацевтической компании, тихо пожаловался другу, что никак не удалось отвязаться от эскорта, «ты же знаешь, они в меня влюблены, все три». Но девочки, если и были влюблены в Данилу, ловко маскировали это чувство: они, отталкивая друг друга, ворковали над Андреем и преданно заглядывали ему в глаза.

Вся эта суета порядком поднадоела раненому герою. Раньше, безусловно, друзья помогали — их мельтешение отвлекало от постоянной и выматывающей боли. Но сейчас Андрею стало гораздо легче. Прошлой ночью он вдруг проснулся от удивительного и радостного ощущения: понял, что именно сейчас у него ничего не болит. Потом всё началось опять, к утру его снова ломало и корёжило. Однако периоды хорошего самочувствия, почти нирваны, становились чаще и длиннее.

Теперь ему не нужны были посетители, он не хотел, чтобы его тормошили и развлекали. Андрей с удовольствием остался бы один в палате — в тишине, наедине с мыслями.

Почти каждое утро во время обхода он видел Елену Борисовну. Пятиминутная встреча, взгляд, улыбка, несколько методичных и безжалостных или ласковых прикосновений — беглый осмотр пациента… Всё это — жесты, движения — превращалось в огромное богатство, и потом целый день Андрей наслаждался им. Он вновь и вновь прокручивал в памяти сладкие мгновения, заново переживал каждую секунду: вот она, голубоглазая богиня, зачем-то щупает его шею — что там, лимфоузлы? Чудесно! Все лимфоузлы организма — в её полном распоряжении, пусть проверяет сколько угодно! А вот она приложила фонендоскоп к груди, внимательно слушает сердечный ритм. Услышит ли она, о чём стучит его сердце? Оно заходится в восторге — вы необыкновенная, вы прекрасная, вы изумительная!

…Но вокруг опять шум, возня, девчачье хихиканье, разговоры, вопросы… И невозможно заняться собственными мыслями, растаять в сладкой дымке воспоминаний.

— Что-то ты, брат, приуныл! — воскликнул Данила. — Сейчас мы тебя развеселим!

Лучше бы совсем не приходили. Даже сестра, милая Дашка-черепашка, могла бы навещать пореже. Андрею стыдно, что она каждый день после работы мотается к чёрту на рога: сначала едет на маршрутке домой, на это уходит, как минимум, полчаса. Потом мчится в больницу. Устаёт конечно же, похудела, на лице одни глаза остались.

Всё встало с ног на голову. Только-только он принял мужское решение — бросить ненавистный институт, начать зарабатывать деньги, помогать сестре… И сразу же получил кувалдой по башке. Сейчас он более зависим и беспомощен, чем тогда, когда учился в политехе и сидел, свесив ножки, на шее у Даши. Он не только не обеспечил их существование (на что надеялся, устраиваясь в автосервис к Петровичу), но и опутал семью непосильными долгами… Верит ли Даша, что он не виноват в этой аварии? Он не нарушал правил. Ему просто ужасно не повезло.

Чувство вины перед сестрой было настолько велико, что Андрей предпочёл бы сейчас вообще не видеться с Дашей.

А с кем он с удовольствием пообщался бы — так это с медсестрой Полиной Фёдоровной. Потому что её можно вновь и вновь расспрашивать о Елене Борисовне. Он делает это с бесхитростной прямолинейностью, он постоянно пристаёт к медсестре с вопросами…

… — Где красотка? — напоследок поинтересовался Данила. К счастью, он собрался уходить и даже выставил из палаты девчонок.

— Ты о ком?

— Где Ленусик? Твоя вредная врачиха?

Андрей замер, потрясённый до глубины души фамильярностью Данилы. Разве можно безупречную и недосягаемую Снежную Королеву, сотканную из сверкающих снежинок и голубого инея, называть «красоткой», «Ленусиком» и «врачихой»?

Когда Данила впервые столкнулся с Еленой Борисовной в палате Андрея, он тут же «сделал стойку». Юношу безмерно интересовали все без исключения хорошенькие девушки.

— Здрасте-здрасте, — сказал он, беззастенчиво осматривая Елену Борисовну с головы до ног. — Андрюха, братан, а ты тут неплохо устроился! Ух, какие славные девочки здесь работают! Вы кто? Сестричка? Телефончиками обменяемся, а?

Елена Борисовна удивлённо приподняла бровь, усмехнулась и вышла из палаты, не удостоив наглеца ответом.

— Ты кретин, — прошипел Андрей. — Это же мой врач!

— Вау… Да ну! Слишком молодая.

— Я тебе говорю! Она хирург. Это она мне операцию делала.

— Шутишь! Хочешь сказать, она и мединститут уже закончила?

— Естественно!

— Да ладно. Я не верю. И скальпелем орудует?

— И скальпелем, и электропилой. Если понадобится, может за две секунды вскрыть грудную клетку.

— Бли-и-ин! — восхитился Данила. — Куда она смылась? Я хочу ещё раз на неё посмотреть.

…Вот и сейчас, вспомнив о Елене Борисовне, шустрый юноша не проявил ни капли почтительности.

— Вообще, могла бы заглядывать к тебе почаще! — сказал он.

Эта идея вызвала одобрение друга. Тот оживился.

— Да, — кивнул Данила. — Чего она себе думает? Ты после тяжёлой операции… Сидеть должна день и ночь у твоей кроватки, караулить. А вдруг у тебя тромб оторвётся? Или начнётся некроз? Или ещё что?

— Она ко мне иногда ночью заглядывает. Когда дежурит, — поделился Андрей, и его глаза тут же заволокло мечтательной дымкой.

— Ух ты, классно! — обрадовался Данила. — Вот это я понимаю. А во что она одета?

— В смысле?

— Кружевное боди, чулочки?

— Ты точно идиот! — возмутился Андрей. — В то же, что и днём. Униформа зелёная или белый халат.

— Да ладно, не кипятись, я же пошутил, — загоготал Данила. — А она про меня не спрашивала?

— С чего бы она о тебе спрашивала?

— Мне кажется, я ей понравился. Когда мы с ней сталкиваемся у тебя или в коридоре, она так жарко на меня посматривает!

— Ты серьёзно?

— Угу. Ты же знаешь, девочки ко мне неравнодушны.

— Да, наверное. Только я себе даже и представить не могу, чтобы Елена Борисовна на кого-то жарко посматривала.

— М-да… Она, конечно, штучка. Высокомерная, неприступная… Ну, я побежал?

— Вали, — отпустил Андрей. — Завтра-послезавтра не приходите.

— Почему?

— Санитарная обработка, — вдохновенно сорвал Андрей. — Тотальная стерилизация помещений.

— Смотри, чтобы и тебя заодно не стерилизовали! — заржал Данила.

— В общем, не приходите. Всё равно не будут пускать.

— Хорошо, что ты предупредил. А то мы бы припёрлись и поцеловали закрытую дверь.

— Всё именно так и произошло бы. Вот, я тебе сообщил.

— Спасибо, дружище.

* * *

В конце концов, Люся взяла трубку. Её голос звучал, как из могилы.

— Где ты пропадаешь?! — возмутилась Дарья. — Телефон не отвечает, я уж и не знаю, что думать.

— Заболела.

— А-а… — Даша тут же раскаялась, что наехала на подругу. — Ты бы хоть позвонила.

— Таблетки выпила и уснула.

— Бедная… Тебе так плохо?

— Очень.

— Ангина? Грипп?

— Угу. Типа того.

— Или просто вирусная инфекция?

— Да, наверное, — Люся отвечала чуть слышно.

— Я приеду после работы.

— Не надо. Тебе же к Андрею в больницу.

— Я сначала в больницу, потом к тебе.

— Да ладно, брось.

— Привезу чудесный супчик и «ёжиков». Утром приготовила, — тоном суетливой мамаши-курицы произнесла Дарья.

— Пусть Андрей ест, — прошептала Люся. — Мне ничего не надо.

— Ты моя бедная! Видно, тебе совсем кранты.

— Совсем. Не приезжай. Я, наверное, заразная. Если я тебя заражу, как ты будешь навещать Андрея?

— Ой… — испугалась Даша. — Конечно, мне нельзя болеть. Предпочитаю оставаться здоровой. Но и тебя бросать на произвол судьбы не хочу! Надо же, как ты расклеилась. Слушай, а вчерашнее свидание… Оно состоялось? Константин пришёл?

— Нет.

— Или ты сама не пошла?

— Он не пришёл. Даш, мне говорить больно.

— Всё, не буду приставать. Мне точно не приезжать?

— Точно.

— А лекарства? Может быть, я привезу чего-нибудь?

— У меня всё есть. Я запасливая.

— Ты не обманываешь?

— Кольцова, да отстань же ты от меня, дай поболеть спокойно! — не выдержала Люся. — Я сейчас выпью ещё одну таблетку и буду спать. И не вздумай приезжать и звонить! Я выключу телефон.

— Всё, извини, извини, я тебя замучила вопросами. До понедельника-то поправишься?

— Обязательно! Если ты дашь мне возможность спокойно поболеть!

— Выздоравливай. Как полегчает, позвони мне.

— Договорились.

— Но, может быть, я всё-таки заскочу тебя проведать?

— Я тебя умоляю! Хватит приставать!

— Всё, уже отстала, красавица моя инфекционная! Выздоравливай поскорее!

— Пообещай, что не приедешь. И завтра тоже не вздумай.

— А в воскресенье?

— В воскресенье созвонимся.

Даша нажала отбой и некоторое время сидела, прижав телефон к груди и задумчиво рассматривая штатив с закреплённой колбой. Какой странный диалог! Никогда раньше из Люси не приходилось вытягивать слова клещами, она отличалась патологической разговорчивостью.

По коротким и односложным ответам подруги Даша сделала вывод о тяжести заболевания: раз уж Люся не в силах говорить, значит, ей пришёл конец.

Даша и не подозревала, насколько она близка к истине!

* * *

В пяти метрах от проходной компании «Полинэкс» красовался белый внедорожник — сверкал абсолютно чистыми боками, так, словно не было на дороге осенних луж. Дарья удивилась, увидев транспортное средство Паши Калинина. Каким образом сюда занесло её одноклассника?

— А я уже тут! — радостно объявил Паша, выпрыгивая из машины. — Привет!

— Привет.

— Поехали?

— Куда?

— Как куда?! Колечкина, ты меня это… пугаешь!

— Почему?

— Помнится, в школе ты отличалась невероятной памятью. Но с той поры, похоже, капитально сдала.

— Да, наверное, у меня уже склероз, — улыбнулась Даша. Она почему-то очень обрадовалась, увидев Калинина. И сразу удивилась этой реакции. — Напомни, куда я должна с тобой ехать?

— Мы хотели обойти все кафешки и конторки на том перекрёстке, где долбанулся твой брат.

— Разве мы на сегодня договаривались?

— Угу. Залазь в машину.

Дарья пожала плечами и забралась на переднее сиденье. Ей не часто приходилось ездить на джипе, брат возил её на «жигулях». И хотя машина Андрея — благодаря его усилиям и техническому таланту — постепенно превратилась в нечто среднее между космическим кораблём и болидом агента 007, разница с джипом всё-таки была громадной.

— Но сначала мне надо домой, — строго предупредила Даша.

— Без проблем!

— А потом — в больницу.

— Замётано! — похоже, Пашу было трудно смутить. Он твёрдо решил истратить вечер на одноклассницу и готов колесить по городу, занимаясь исключительно её делами.

Дарья задумалась. Откуда такое повышенное внимание к её проблемам? Это объясняется врождённой Пашиной отзывчивостью и способностью к сопереживанию? Или чем-то ещё?

Звонок мобильника прервал Дашины размышления. Звонил брат.

— Что?! — испугалась Дарья. — Тебе плохо?! Температура?! Сепсис?! Давление?! Швы разошлись?!

Павел, крутивший в это время руль, разворачивая машину на перекрёстке, удивлённо покосился на пассажирку.

— Ты забыла про гангрену, — подсказал он.

Даша бросила на него гневный взгляд.

— Дашундрик, я тут что подумал, — спокойно произнёс в трубку брат. — А ты сегодня не приезжай.

— Как это?

— Мне стыдно, что ты из-за меня каждый день мотаешься из одного конца города в другой.

— Обо мне не беспокойся! Приоритетом является твоё самочувствие, а не мой комфорт. Я хочу, чтобы ты поправился! — заверила Даша.

— Но мне хорошо, — признался Андрей.

— Да? Как это?

— Серьёзно. Ничего не болит.

— Тебя, наверное, лекарствами опять накачали?

— Нет! Ни одной таблетки, ни одного укола. Просто, наверное, я поправляюсь.

— Андрюша, как же это здорово! — обрадовалась Даша, у неё даже выступили слёзы. — Вообще ничего не болит? Совсем-совсем?

— У-у. Типа, я уже умер. Но я не умер. Значит, отпустило. Так что, давай, сестричка, сегодня организуем тебе выходной.

— Но я сегодня на машине! Помнишь Пашу Калинина из моего класса?

— М-м-м… Да, конечно.

Так как всё детство брат работал Дашиным «хвостиком», он отлично знал всех её одноклассников.

— Паша отвезёт меня домой, а потом в больницу! — радостно объявила Даша.

— С какой это стати? — тут же напрягся Андрей.

Появление мужиков рядом с его красавицей-сестрой беспокоило Андрея. Он хорошо помнил, сколько страданий принесло Даше её неудачное пятилетнее замужество, сколько слёз она пролила из-за мужа-негодяя. — Да ладно, Дашундрик, отдохни сегодня, не приезжай.

— Я постельное бельё хотела поменять!

— Ты его и так каждый день меняешь… Можно один раз пропустить. Кстати, представляешь, Елена Борисовна и утром приходила, и в обед, а ещё вечером обещала заглянуть.

— Вот это да! — восхитилась и обрадовалась Даша.

Ей хотелось верить, что врач пристально отслеживает любые изменения в состоянии пациента, а не пустила всё на самотёк. К тому же Дарья уже поняла, что брат неравнодушен к звезде хирургического отделения, и надеялась, что влюблённость станет стимулом для его выздоровления.

— Хорошо. И что же? Мне действительно не приезжать?

— Не надо, Дашечка. Ты совсем забегалась.

— Ну, ладно… Это, конечно, странно…

— Договорились?

— Если ты хочешь…

Дарья сунула мобильник обратно в сумку.

— Удивительно, — произнесла она задумчиво. — Сегодня меня все футболят. Брат, подруга… Никому я не нужна!

— Так куда мы сейчас едем? Насколько я уловил, маршрут изменился?

— Поехали прямо к «Куполу Радости». Только…

— Что?

— А мы не сможем где-нибудь поесть? Я вот-вот умру от голода.

— Там есть отличное кафе — «Неаполь». Убьём двух зайцев: и поедим, и обстановку разведаем.

* * *

Минут сорок они добирались до того злополучного перекрёстка. Паша припарковал машину около «Неаполя», они вылезли из автомобиля и осмотрелись. Напротив виднелись вывески кафе «Магдалина» и вьетнамского спа-салона, неподалёку возвышался «Купол Радости» — оригинальное творение местного художника, модерновая композиция из стекла и металла. Горожане как только не обзывали это архитектурное сооружение — и «колпаком», и «тазиком», и «кумполом». Однако все свадьбы ехали сюда фотографироваться.

— Здесь, — вздохнула Даша. Она с тоской смотрела на дорогу, туда, где всё и произошло.

Пересечение улиц Монтажников и Ленинградской вовсе не относилось к наиболее запутанным или оживлённым перекрёсткам города. Даже сейчас, в час пик, дорога была почти свободна и автомобили пролетали мимо Дарьи и Павла на большой скорости…

Едва они вошли в кафе, Дашино сердце застучало быстрее: она увидела на противоположной стене огромную плазменную панель. И сейчас телевизор показывал вовсе не музыкальные клипы, а картинку с камеры наблюдения: на экране была видна парковка около «Неаполя», а дальше хорошо просматривался и весь перекрёсток.

Даша и Паша переглянулись. Вот если бы в тот день, месяц назад, камера точно так же снимала всё, что происходит снаружи!

— Оп-па! Смотри, Колечкина, нам везёт! Попали в яблочко с первой попытки!

Взбудораженный удачей, Паша, видимо, так разволновался, что ощутил настойчивую необходимость потискать одноклассницу: он обнял Дарью за плечи и притянул к себе.

— Ручищи-то не распускай! — возмутилась Даша. Она презрительно нахмурила брови и гневно сверкнула глазами.

— Пардон-муа! — испугался Павел, поспешно убирая чугунные грабельки с Дашиных плеч.

Василий (31, бармен): О, да тут всё ясно. Мужик совсем готов. Можно подавать в качестве вишнёвого мусса. Но с этой шикарной рыжей девкой он не справится.

Татьяна Дмитриевна (68, пенсионерка): Тогда, в школе, я постоянно говорила Павлику — не лезь к Кольцовой, отстань от нашей умницы, прекрати к ней цепляться. Но разве его удержишь? Проходу девчонке не давал, отвлекал от учёбы.

— Да я пошутила! — засмеялась Даша.

— Уф, — облегчённо выдохнул Калинин.

— Ага, испугался? Не ожидала, что ты такой пугливый!

— Ещё бы! Ты так зыркнула, как будто тротиловую шашку в меня бросила… Думал, всё, сейчас убьёшь на месте!

— Мы, красивые девушки, должны уметь давать отпор, — скромно объяснила Даша. — Но в целом я кроткая и милая и никого никогда не убиваю.

— Ты очень милая, — горячо поддержал Павел. — И очень красивая. Пойдём поищем, кто тут главный. Расспросим его о видеокамере…