Невероятные приключения Междупальцева и Хорохорина в Тридевятом царстве

Лев Юрьевич Альтмарк, 2019

Чем занимается конструкторское бюро, известное в народе как НеКБ? Да кто ж его разберёт! Но дело своё порядочным сотрудникам выполнять нужно добросовестно и с оглядкой на руководство и коллег, в общем, так, чтобы репутацию сохранить и по службе продвинуться. В такой расклад сказочные приключения уж точно не вписываются. Два приятеля, Междупальцев и Хорохорин, зависнув в новогоднюю ночь в далёком аэропорту, менее всего помышляли о чём-то необыкновенном, да и после не могли бы ответить – приснилось им всё или нет. Это уже решать Тебе, дорогой читатель. Знай лишь, что, повстречав странную бабку-уборщицу, представившуюся легендарной Бабой Ягой, они проснулись вдруг в Тридевятом царстве. А там, естественно, Серый Волк водится и Змей Горыныч девок похищает, богатыри со злом сражаются и Кощей Бессмертный невесту ищет, а на троне царь Додон сидит, мороженое вкушает. Причём тут сотрудники рядового НеКБ? Оказывается, гостей из реального мира тут давно ждут… Ну что, читатель, готов прогуляться по взрослой сказке и узнать, как там взаправду обстоят дела?

5. Незабываемый гала-концерт звёзд сказочной эстрады

Дальний конец комнаты неожиданно раздвинулся театральным занавесом, и всё вокруг озарилось ярким ослепительным светом. Приглушённая музыка смолкла, и на смену ей неизвестно где скрывающийся оркестр неожиданно грянул в полную мощь старомодный цирковой выходной марш. По необъятному залу, в который превратилась аэропортовская подсобка, заскользили разноцветные лучи, в какой-то момент скрестившиеся в яркое ослепительное пятно посередине, и в нём, вместо ожидаемого вальяжного конферансье во фраке и с бабочкой, возник дурашливого вида длинноволосый парень в смешном красном колпаке с бубенчиком, косоворотке и в лаптях.

— Это же Петрушка! — радостно закричал Междупальцев и захлопал в ладоши, а парень, подмигнув ему, как старому знакомому, откашлялся, высморкался в кулак и закричал тонким голоском:

— С Новым годом, уважаемые Степан Борисович и Фёдор Викторович! Наши замечательные артисты сердечно приветствуют вас в Тридевятом царстве — Тридесятом государстве!..

— О каком это государстве он? Мы же из аэропорта пока никуда не выходили! — ахнул Хорохорин, но на него никто не обратил внимания.

–…По этому случаю все выступающие немного волнуются и просят сильно их не ругать, если произойдут какие-нибудь накладки…

— Сгною за накладки! Медведям на пропитание отдам! — погрозила Баба Яга, но Петрушка невозмутимо продолжал:

— Открывает концерт наш заслуженный сводный хор водяных и леших…

— Кого-кого?! — снова удивился Хорохорин, но и на этот раз его никто не услышал.

То, что начало происходить дальше, погасило последние искорки недоверия в сердцах наших конструкторов. Абсурдная ситуация, в которую они попали после знакомства с этой странной старухой, продолжилась серией самых невероятных чудес, и разумного объяснения им не было. Если это фокусы, то самой высокой пробы, и никакого подвоха в них не чувствовалось. Междупальцев тайком пощипывал себя за локоть, чтобы очередной раз убедиться в том, что не спит.

Каким-то непонятным образом стены раздвинулись ещё шире, а потом и вовсе пропали, и всё вокруг заполнилось густой, переливающейся, как жидкость, зеленоватой пеленой, время от времени рассекаемой сполохами света. Сквозь каменные плитки пола неожиданно проросли тонкие белоствольные берёзки, из-за которых стали выскакивать сгорбленные благообразные старички с добродушными младенческими улыбками на бородатых физиономиях. Пританцовывая и по-шутовски путаясь в необъятных серо-зелёных балахонах, они выстроились полукругом у невесть откуда взявшегося небольшого озерца с лилиями. Запахло тиной, и из воды стали весело выскакивать другие старички в длинных белых рубахах. Водяные, а это были наверняка они, тут же пустились в пляс. Лешие жеманно потупили взоры и, тряхнув нечесаными гривами, довольно стройно затянули:

«Во саду ли, в огороде

Девушки гуляли.

Они правою рукою

Леших выбирали…»

А водяные тотчас подхватили, выдав свой неожиданный куплет:

«Водяной, водяной, пташечка,

Водяны-ы-ые жалобно поют!

Раз поют, два поют,

Горе не беда…»

— Что-то у них сегодня с репертуаром не клеится! Кто в лес, кто по дрова… Перестарались, склерознички, перерепетировали, небось, сердечные! — заволновалась Баба Яга и хлопнула в ладоши. — Пошли вон отсюда! Стыдоба, да и только!.. Тяжёлый контингент, знаете ли, почти неуправляемый… Сделаешь им замечание — моментально обижаются, под корягу или на дно озера забьются, и попробуй их вытяни оттуда. Никаким бреднем не достанешь…

В мгновение ока сводный хор свернулся в огромный мельтешащий шар, который сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее начал вращаться вокруг оси. Из шара неожиданно выпала чья-то серая шапка, но тут же её подхватила высунувшаяся следом костлявая рука и втянула внутрь. Потом шар уменьшился в размерах, шлёпнулся в озерцо и начал с противным хлюпаньем опорожняемой ванны всасывать его в себя. Берёзки закачались, как под сильным ветром, и растворились. На их месте осталось только яркое световое пятно, посреди которого замер одинокий Петрушка.

— Тысячу извинений, дорогие гости, — пропищал он, как ни в чём не бывало, — я предупреждал, что могут произойти некоторые накладки. Наши артисты сильно переволновались, так как им ни разу не приходилось выступать перед такой представительной аудиторией…

— Брешет, как сивый мерин! — желчно скрипнула Баба Яга. — Вечно у них какие-нибудь проблемы — то лешие ноги промочат и простудятся, то водяных тепловой удар хватит… А поют и в самом деле неплохо, можете мне поверить! Только нечасто это случается.

— Время-то, извините, уже позднее, — невозмутимо продолжал Петрушка, — а наши артисты — люди лесные, привыкли рано ложиться спать и вставать по зорьке. Но следующий номер программы всегда проходит на «бис». При обычных обстоятельствах его можно было бы назвать «искусственный свист», но в сказочных и невероятно-новогодних условиях такое прозвучало бы кощунственно и задело бы профессиональную гордость готовящегося к выходу уважаемого артиста. Поэтому мы назвали номер коротко и ясно — «искусный свист», и в этом вы, господа, сейчас убедитесь. Ита-ак, па-апросим и-исполнителя, — растягивая слова, тоном заправского ведущего международных боёв без правил, заверещал Петрушка, — Соловей-Разбойник из Карачаровских лесов собственной персоной!

Получив невидимую затрещину, он сразу куда-то испарился, а на его месте возник коренастый мужик в распахнутой атласной косоворотке с гривой чёрных нечесаных волос. Мужик недовольно огляделся, сверкнул молочными белками цыганских глаз, облизнулся и, сунув два пальца в рот, с большим чувством принялся насвистывать старинный вальс «На сопках Манчжурии».

И хоть от пронзительного резкого звука немного закладывало в ушах, Междупальцев, не дослушав до конца, восторженно закричал «бис» и захлопал в ладоши, а Хорохорин тайком тоже попробовал сунуть в рот пальцы, но получилось какое-то очень некрасивое бульканье, от которого недоеденный жареный поросёнок вздрогнул и выронил из чесночных зубов лимонную дольку.

Снова окинув окружающих надменным взглядом, Соловей-Разбойник вразвалочку удалился, и на его месте тотчас возник улыбающийся Петрушка:

— На очереди силовой аттракцион! Экзотический гость из Лукоморья Кот Учёный, который будет жонглировать золотой цепью и прочими дорогостоящими предметами — женскими украшениями, сотовыми телефонами и ноутбуками. Скажу по секрету: этот номер ещё никем никогда не исполнялся в силу дороговизны реквизита, но нашему Коту всё по карману — он, к вашему сведению, известный криминальный авторитет и крышует фирмы по истреблению мышей и тараканов по всему царству-государству.

Под томительные звуки аргентинского танго вышел толстый полосатый Кот огромного роста с лоснящейся сытой мордой и небрежно выволок за собой массивную золотую цепь. При виде этой цепи Хорохорин почему-то непроизвольно покраснел и спрятал поглубже в карман руку с тоненьким обручальным колечком, которое очень любил выставлять напоказ и регулярно полировал специальной бархоткой. Следом за вальяжным артистом выскочил маленький котёнок с ноутбуком и целлофановым пакетом. Вывалив из пакета на край стола перед зрителями кучу сияющих перстней, ожерелий и сотовых телефонов, малыш быстро ускакал. Для пущей убедительности Кот извлёк из-за спины две большие блестящие гири, тоже, наверное, из золота, и дал одну из них подержать Петрушке. Тот, охнув, тотчас выронил её и поскорее скрылся от греха подальше.

Жонглировал Кот отменно. Цепь словно потеряла в весе и изгибалась в воздухе то в дугу, то в восьмёрку, затем самым невероятным образом вытягивалась в прямую линию и, в конце концов, завязалась без чьей-либо помощи на одной из подброшенных гирь. Ещё раз махнув цепью, Кот ловко поймал её на шею, и вся эта тяжёлая золотая конструкция повисла наподобие медальона. Для порядка пожонглировав некоторое время второй гирей и прочей мелочёвкой, артист широко раскрыл зубастую пасть, и всё, что летало в воздухе, точнёхонько посыпалось ему в глотку. Аппетитно прожевав добычу, жонглёр победно оглядел замерших зрителей надменным взглядом и нехотя склонился в низком поклоне.

— Ай-яй-яй, котик кушать хочет, — заволновался умилённый Междупальцев. — Кис-кис-кис, подойди сюда, я тебе дам что-нибудь!

Кот минуту раздумывал, потом вразвалочку подошёл, презрительно осмотрел остатки поросёнка и, деловито налив себе полный фужер коньяка, залпом выпил. Прихватив два лимона, он стал поочерёдно от каждого откусывать. Затем степенно прошёлся вдоль стола, похлопал лапой по обглоданным рёбрам моментально задрожавшего поросёнка и вдруг мгновенно растворился в воздухе.

— Ох, и нахалюга! — изумлённая наглой кошачьей выходкой Баба Яга даже начала заикаться. — С-сколько их ни учишь этикету, всё норовят по-своему, по-хамски с-сделать! А что с них взять — звери, ни стыда, ни совести! А этот к-котяра — хоть и принято считать, что животное мелкое и безобидное, а каков скотина?! Нет, всё же я пожалуюсь, кому следует, — там с него спесь собьют, всех привилегий и льгот лишат. Вот тогда-то задумается, прежде чем своевольничать… Мой коньяк ему ещё отрыгнётся, когда станет одними мышами питаться, да и то их сперва поймать нужно будет. А то, ишь, разъелся на казённых харчах — одни корпоративы да закрытые мероприятия на уме… А у меня, может, каждая капля коньяка на строгом учёте! Объясняй потом, куда растранжирила!

— Не расстраивайся, бабуля, — весело успокоил её Междупальцев, — он по ошибке наш коньяк выпил, который с клопами, а твой армянский не тронул.

— В самом деле? — обрадовалась Баба Яга. — Ну, тогда ладно. Котяра сам себя и наказал.

А представление тем временем продолжалось. Вездесущий Петрушка жизнерадостно завопил:

— В нашей программе есть номера на любой вкус, но лично мне больше всего по душе жанр старинного русского романса. Сейчас мы приглашаем на сцену сказочно популярную в нашей сказочной стране певицу Алёнушку, — тут Петрушка притворно всхлипнул и с придыханием выдал, — с очень известным в определённых кругах романсом «Пылала ночь восторгом сладострастья…»

Из-за его спины появилось юное курносое создание в длинном ситцевом сарафане и, застенчиво теребя русую косу, томно посмотрело на гостей. Хорохорин неожиданно покраснел, опять прикрыл рукой золотое колечко на пальце и сдвинул брови, Междупальцев почему-то покосился на застёгнутые пуговки на брюках, а Баба Яга заёрзала на месте и стала тоненько хихикать:

— Э-хе-хе! Эта девка у нас такая — огонь! Гляди в оба!

Алёнушка широким жестом отбросила косу через плечо, раскинула руки и вдруг разухабистым цыганским голосом хрипло запела под нежный перезвон балалаек и приторное журчание мандолин. Междупальцев, уже подобравшийся между делом к необъятному поджаристому пирогу посреди стола, успел лишь отрезать ломоть, но откусить не смог и замер с открытым ртом.

Такое вольное обращение с известным романсом Хорохорину крайне не понравилось, и он, картинно сдвинув очередной раз к переносице мохнатые брови, демонстративно отвернулся и принялся за спасение армянского коньяка, за сохранностью которого после гнусной выходки Кота следил с повышенным вниманием. От отдельных рулад Алёнушки он нервно вздрагивал, страдальчески морщился и вопросительно поглядывал на Бабу Ягу и Междупальцева, но от коньяка не отступался, пока с превеликим удивлением ни обнаружил, что содержимое бутылки не только не уменьшается, а с каждой выпитой рюмкой ещё и увеличивается.

Наконец, Алёнушка закончила пение и, не дожидаясь аплодисментов, благоразумно исчезла с глаз. В наступившей на мгновение паузе Баба Яга обвела присутствующих тяжёлым изумрудным взглядом и, не обращая внимания на вновь появившегося Петрушку, принялась громко возмущаться:

— Что же это за безобразия творятся? Третий прокол подряд в таком ответственном концерте! Как что-то поручишь какому-нибудь… не буду имён называть, так вечно сплошной бардак! Не могли эту, с позволения сказать, певицу предварительно прослушать и через худсовет пропустить?! Это же разврат сплошной и, простите за грубость, социалистический реализм на марше! Да если бы я знала, что она так голосить примется…

— А ты её, бабуля, разве не слушала раньше? — поинтересовался Междупальцев.

— Конечно, нет! У нас даже генерального прогона гала-концерта пока не было. Да и по части музыки я не сильна, хоть за концерт ответственная. Мне Петрушка клялся-божился, что проколов не будет… От такого пения самый глухой тетерев окончательно оглохнет! Только пусти дело на самотёк — пиши пропало… Но теперь вся эта нечисть болотная у меня попляшет! Ишь, потешаться надо мной вздумали! Решили, небось, если я в искусстве не сильна, то мне можно всё, что угодно, по тройной цене впаривать?! Ну, хорошо, пускай лешие с водяными из ума выжили — им простительно, что с них возьмёшь, с трижды пенсионеров? Кота-нахалюгу тоже могу понять — он сызмальства на лапу нечист, потому лишь корпоративами и промышляет. Думаете, проглоченную гирю он на свои кровные покупал? Своим-то денежкам он счёт знает, они у него в сундуке на острове Буяне под дубом закопаны. На покупку же реквизита вечно из казны денег требует, однако отдавать потом не торопится. На всю отпущенную на номер валюту драгметаллов накупил и припрятал в своих сундуках, а у меня той валюты что, немеряно?! Но эта фифа расфуфыренная — символ сказочной чистоты и непорочности — совсем уже запредельное что-то… Где она только такого похабства набралась?!

— Тут я, уважаемая, с вами не совсем согласен, — вступился за бедную Алёнушку Междупальцев, решив блеснуть почерпнутой из телевизора и интернета эрудицией. — Сегодня многие эстрадные исполнители так поют. Даже модой стало: чем противней голос, тем рейтинг выше. Возьмите, вон, Григория Лепса и Стаса Михайлова — эти шоумены лопатами бабки гребут, а нормальному пению так и не научились. Притом даже слова осуждающего сказать им не смей. Сразу хором заводят, мол, каждый художник имеет право на собственное видение действительности. Получается, что такая действительность вокруг них хреновая… Ну, не повезло им с окружающим миром!

— Какая же эта Алёнушка художница?! Похабница она — вот кто!

— Может, всё-таки у неё самой поинтересуемся? Что она имела в виду этим своим… э-э, поведением? — вставил слово Хорохорин.

— Да-да, нам очень любопытно узнать! — подхватил Междупальцев, которого по причине холостого состояния крайне волновали вопросы нравственности молоденьких девушек. — Какова её концепция творчества… Ну, и всё остальное.

— И то верно! — махнула рукой Баба Яга и плотоядно ухмыльнулась. — Хоть и не перевоспитаем девку, но, по крайней мере, пристыдим… А подать её сюда, такую-сякую!

В ту же секунду снова, откуда ни возьмись, появилась Алёнушка и, скромно теребя пальчиками кружевной платочек, замерла в ожидании неминуемой кары.

— А ну-ка, девка, признавайся, где таких срамных манер набралась? — грозно, привстав с кресла, прорычала Баба Яга. — Какой лиходей подучил тебя неприличные песни голосить в присутствии наших дорогих гостей?

— Что же вы, бабушка, говорите-то? — запричитала Алёнушка, и её огромные голубые глаза-блюдца наполнились слезами. — В чём вы меня, сиротинушку горькую, обвиняете? Я, если хотите знать, век бы подобных песен не исполняла! У меня к другому душа лежит… Это меня злые городские люди надоумили, они себя ещё продюсерами величать велели, а иначе к ним даже на пушечный выстрел не подступишься — и разговаривать с тобой не станут. Пой, говорят, то, что тебе велели, и всё тут. А другой репертуар — ни-ни! Этим ты себе складывающийся сценический имидж испортишь, а без имиджа ты на эстраде ноль без палочки — ни диски твои покупать не станут, ни концертный тур по городам да весям не замутишь, ни на радиоканалы не попадёшь, ни в топы на тех же каналах…

— Ничего не понимаю, — сразу сбавила тон Баба Яга, — на каком она языке говорит? Вроде слова знакомые, а не понимаю связи между ними — ну, ни капельки! Топы какие-то, каналы-канавы…

Но Алёнушку уже было трудно остановить:

— Они, эти самые продюсеры, мне так и сказали: ты, мол, пока фишку не просекаешь, а значит, во всём нас слушаться должна. Ведь ты не самая главная наша примадонна, которой уже ни голоса, ни внешности не надо, потому как она звезда, и её в любом виде пипл схавает. А на одном девичьем обаянии далеко не уедешь. Даже наш самый главный музыкант — маэстро Садко — и тот без продюсеров ни туда и ни сюда. Ведь это они, кстати, надоумили его гусли забросить и бренчать на электрогитаре заграничной, кафтан джинсовый купить для сцены, космы до плеч отпустить… Чувствую, что ему такой расклад тоже не по нраву, да никуда не денешься — на какие только жертвы ради эстрады не пойдёшь!.. Раньше-то наш Садко знаете, как пел? Соловьи заслушивались и со своими трелями замолкали, а сегодня врубит маэстро усилители, врежет барабанными децибелами по нашим барабанным перепонкам — и всё, те же соловьи с веток замертво падают. Но именно такая музыка у молодёжи в цене!.. Да что я вам рассказываю?! Разве вы сами на эстрадных концертах не бывали?

— Ну, бывали, — протянул Хорохорин и поднял глаза на Алёнушку. — Вообще-то мне там иногда нравится…

— А вам? — Алёнушка лукавым взором поглядела на Междупальцева, внимающего её словам с открытым ртом.

— И мне нравится, — машинально пробормотал Фёдор Викторович и покраснел, как всего минуту назад его приятель. — Особенно когда девушки в коротких юбочках отплясывают канканы всякие.

Хорохорин оторвался от созерцания коньячной бутылки и солидно подытожил:

— Это уж точно! Правду она говорит. Так петь сегодня модно, и никуда от этого не денешься. Взять, например, мою младшую дочку. Как вернётся домой с учёбы, сразу книжки под стол, компьютер с песнями из интернета — на полную катушку, и хоть из квартиры беги. Ну, чистый ад дома от её музыки! Помню, в детстве у нас в Сибири так громко даже пьяные на улицах не голосили…

Упоминание про ад, видимо, пришлось по душе Бабе Яге, и она сладко зажмурилась:

— Ад — это совсем другое дело! Там люди, вернее, черти куда приличней нынешних людишек — во всём у них порядок, и нет такого вопиющего безобразия… Бывала я там в туристической поездке.

Воспользовавшись заминкой, Алёнушка поскорее исчезла с глаз. Да и вопросов к ней, видимо, больше не было.

Наступила пауза, во время которой Междупальцев, наконец, обратил внимание на кусок пирога в руке и сумел отправить его в рот, а Хорохорин обнаружил стоящий рядом с коньяком штоф с целебной настойкой на семи травах и принялся её дегустировать.

— Концерт продолжать будем? Или как? — печально подал голос Петрушка.

— Да ну тебя с твоим концертом! — отмахнулась Баба Яга. — Всё равно у тебя ничего путного не получается — один шум, гам и тарарам… Совсем мы разучились гостей принимать, потому к нам никто и не наведывается в последнее время. Паутиной да плесенью поросли. Приходится случайных людей из аэропорта зазывать… Вашим липовым артистам только дай волю — всё перевернут с ног на голову. И, главное, спроса с них никакого — так, твердят, сегодня принято, а мы всего лишь художественная самодеятельность. Да и вы не профессионалы, чтобы нас ругать. И кому за всё это безобразие отвечать? Мне, старой…

— Отвечать — перед кем? — не понял Междупальцев.

Но Баба Яга даже пустила непрошеную слезу:

— Перед своей совестью! И перед вами! Мы, сказочные персонажи, всегда были для вас, людей, примером для подражания, а что в итоге получается? Не вы нам теперь подражаете, а мы вам. И во всём без исключения — самодеятельность… Думаете, я вас сюда просто так затащила, по собственной прихоти? Думаете, это простая случайность?

— Случайность — она же есть фатальное везение! — неожиданно и не к месту отчеканил Хорохорин. Оказывается, неистощимая бутылка с настоящим армянским коньяком вкупе с настойкой на семи травах развязала язык даже такому записному молчуну, как Степан Борисович.

— И вовсе это никакая не случайность и не везение! У нас, волшебников, не бывает везения. Оно нам ни к чему. Скажем, захотелось какому-нибудь магу или чародею чего-нибудь сию секунду, ну, предположим, попасть в Сандуновские бани, да ещё в отдельный номер, куда простому смертному изначально ходу нет. Махнул он волшебной палочкой или произнёс соответствующее заклинание — и раз-два! — перенёсся за тридевять земель. Оглянуться не успел, а уже в предбаннике тебя в свежую простынку заворачивают, услужливый халдей тащит двойное баварское в чистой кружке и к нему бутерброды с паюсной икоркой… Тут, ребятки, дело совсем не в везении, а в желании! Если хотите знать, в нашем деле главное — не зарываться и не переборщить, а возможности у нас — ух, какие немереные! С тем же самым пением, леший бы его побрал…

— Это всё, бабуля, чистая демагогия! — Междупальцев хитро прищурился и прикинул, что пора традиционно садиться на любимого конька. Он обмахнулся салфеткой, словно веером, и продолжил: — Ты нам всё-таки обоснуй, если уж пошёл такой разговор: почему именно мы оказались у тебя в гостях? Ты что-то уже начала говорить. Это случайный выбор, и на нашем месте мог быть кто-то другой?

— Мог бы и другой. Но выбор всё-таки неслучайный, — Баба Яга на минутку задумалась, потом махнула рукой. — Времени у нас достаточно, расскажу всё, что думаю и знаю. Может, и поймёте, почему это так необходимо для нас. Вот послушайте…