Невероятные приключения Междупальцева и Хорохорина в Тридевятом царстве

Лев Юрьевич Альтмарк, 2019

Чем занимается конструкторское бюро, известное в народе как НеКБ? Да кто ж его разберёт! Но дело своё порядочным сотрудникам выполнять нужно добросовестно и с оглядкой на руководство и коллег, в общем, так, чтобы репутацию сохранить и по службе продвинуться. В такой расклад сказочные приключения уж точно не вписываются. Два приятеля, Междупальцев и Хорохорин, зависнув в новогоднюю ночь в далёком аэропорту, менее всего помышляли о чём-то необыкновенном, да и после не могли бы ответить – приснилось им всё или нет. Это уже решать Тебе, дорогой читатель. Знай лишь, что, повстречав странную бабку-уборщицу, представившуюся легендарной Бабой Ягой, они проснулись вдруг в Тридевятом царстве. А там, естественно, Серый Волк водится и Змей Горыныч девок похищает, богатыри со злом сражаются и Кощей Бессмертный невесту ищет, а на троне царь Додон сидит, мороженое вкушает. Причём тут сотрудники рядового НеКБ? Оказывается, гостей из реального мира тут давно ждут… Ну что, читатель, готов прогуляться по взрослой сказке и узнать, как там взаправду обстоят дела?

3. В гости к Бабе Яге Костяной Ноге

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Впрочем, в нашем случае дело не делалось совершенно никак. По крайней мере, нам хотелось бы иного развития событий, ведь сказка-то уже давно сказывается, а значит, пора и событиям за ней поспевать.

Совсем уже было наши друзья собрались провести остаток праздничной новогодней ночи в грусти и тоске, как вдруг откуда-то из-за кресел раздался скрипучий голос старухи-уборщицы с изумрудным горящим глазом:

— Чего, соколики, приуныли? Негде силушку богатырскую потешить, али с бутылочкой спиртосодержащей некуда приспособиться? Ай, да беда-кручина! Вы бы ко мне, старой, обратились, я бы вас в свою каморку пригласила, а там у меня уже и закусочка кое-какая заготовлена, дорогих гостей дожидается. Да и к ней кое-что сыщется. Скажу откровенно, коньячок у меня получше вашего будет — настоящий армянский, звёздочек на нём, как на небе, не счесть. Такой даже самые большие начальники не каждый день употребляют. А ваш коньяк, мухами засиженный, можете сразу в унитаз вылить…

Конструкторы удивлённо вытаращили глаза на старуху, и её печёное личико тотчас расплылось в приторной улыбке, сухие губки приоткрыли редкие жёлтые зубы, которые, как показалось друзьям, стали чуть ли не покачиваться в коричневых дёснах. Спутанные седые волосёнки вылезли наружу из-под серого мышиного платка, но старуха, не обращая ни на кого в зале внимания, громко продолжала:

— Времечко-то уже самое что ни на есть новогоднее — без пятнадцати двенадцать! Коли так и дальше сиднем сидеть будете да обижаться неизвестно на кого, то не успеете попасть в Новый год, а значит, так и останетесь в старом!

— Что она за галиматью несёт? — изумлённо ахнул Междупальцев.

— И потом, неужели вам приятно будет пить своё зелье из горлышка, если решитесь? А ведь в двенадцать вы непременно так и сделаете, ничто вас не остановит! И о стаканах, как я вижу, вы не позаботились, а буфетчица вам о них не напомнила… И ещё после этого считаете себя интеллигентными людьми! — старуха издевательски посмотрела на Хорохорина и состроила выразительную гримасу. — А вдруг охрана аэропортовская заметит, что нарушаете порядок в общественном месте, и вас в полицию сдаст, а? Стыда не оберётесь!

Последний аргумент окончательно убедил наших конструкторов, и они, воровато оглядываясь на дремлющую в креслах публику, отправились следом за вредной старухой.

— Как тебя хоть звать-то, бабуля? — дипломатично поинтересовался Междупальцев.

— Как хотите, так и зовите! Помнится, вы меня сперва ведьмой обозвали. Так меня, кажется, твой товарищ окрестил? — она хитро подмигнула покрасневшему Хорохорину. — Не робей, Стёпа, я не обидчивая!

«Откуда она знает, как меня зовут?» — пронеслось в мозгу у Хорохорина, но интересоваться он не стал, лишь настороженно поглядывал на старуху.

Шла она очень быстро, и товарищи с трудом поспевали за ней. По каким-то полуосвещённым коридорам, вначале широким, а потом всё более и более сужающимся, они спешили следом и удивлялись её прыткости. Потом откуда-то дохнуло сыростью и спёртым воздухом давно не проветриваемого погреба. Междупальцев, с трудом перебирая короткими ножками, стал прихрамывать и задыхаться.

«Чёрт нас понёс за этой бабкой!» — размышлял он, но вслух ничего не сказал, чтобы не обидеть старуху. А она оглянулась на него, весело подмигнула и прошамкала на ходу:

— Не волнуйся, Федя, скоро уже придём на место!

Вдали забрезжил слабый огонёк, и через пару десятков шагов они остановились у невысокой, окованной железом деревянной двери. Покопавшись в кармане своего халата, уборщица извлекла большой бронзовый ключ явно старинной работы.

— Что за чёрт! Откуда здесь, в аэропорту, такие двери?! — удивился Хорохорин. — Да ещё и ключик соответствующий!

— Да, сынки, ключ что надо! — довольно пропела старуха. — Этот, как его… ан-ти-ква-ри-ат! — больших денег стоит. Один коллекционер недавно мне за этот ключ знаете сколько предлагал? Да только я не стала отдавать: для чего ему ключ, когда замка к нему нет? Каждая вещь должна служить по назначению, и не иначе. А у этого чудака ключ будет просто на стене висеть между иконой и фотографией «Битлов»… Но деньги он и в самом деле сулил немалые, только зачем мне деньги, когда я и без них прекрасно обхожусь! А как вы к деньгам относитесь?

Углубляться в эту скользкую тему друзьям не хотелось, поэтому Междупальцев пробормотал, потирая натруженную быстрой ходьбой поясницу:

— Побыстрей, бабуля, а то время уже — без десяти двенадцать! Не успеем же…

— Не торопи, — обиделась старуха, — со мной вы никуда не опоздаете. На сколько надо, на столько и задержим Новый год. Всё равно без нас никакое празднество не начнётся!

Конструкторы недоумённо переглянулись, и Хорохорин даже поднял палец, чтобы покрутить у виска, но раздумал, уже не на шутку побаиваясь проницательной спутницы.

— Думаешь, я ненормальная? — старуха исподлобья глянула на него и укоризненно покачала головой. — Вот всегда вы так, молодые да ранние, нахамите незнакомому человеку, обольёте его грязью, вываляете в перьях, а потом, когда всё разъяснится, слезами крокодильими обливаетесь, прощения вымаливая. Ведь вы же совсем не знаете, кто я такая! — тут она неожиданно распалилась и, сверкая изумрудным глазом, закричала противным скрипучим голосом. — Да я, если пожелаю, превращу тебя, поганца, в мышь серую, а вот его, — она ткнула крючковатым пальцем в Междупальцева, — в кота облезлого с помойки, чтобы сожрал тебя и не поперхнулся!

— Знаешь что, Стёпа, пошли-ка обратно в зал, — пробормотал Междупальцев, пятясь, — это не бабка, а какая-то нечистая сила!

Упоминание о нечистой силе неожиданно развеселило старуху, и она, сразу позабыв про гнев, затряслась от смеха:

— Конечно, нечистая! А где ты видел чистую силу? И зачем силе быть чистой? Чистой бывает слабость, и то не всегда. Да её на белом свете не так уж и много — не выживает она в современных условиях. А ту чистую, что пока есть, берегут, как зеницу ока, и расходуют по крупицам, чтобы надолго хватило. Вот скажи мне, Федя, ты добрый человек?

— Н-не знаю, — Междупальцев даже попытался спрятаться за спиной товарища, — наверное, добрый, но не всегда…

— А ты? — скрюченный палец упёрся в грудь Хорохорина.

— Слушай, бабка, — Степан Борисович грозно насупил брови и перешёл в наступление, — ты нас разыгрываешь, что ли? Мы тебе кто — мальчики… для битья? Ну-ка, покажи нам дорогу отсюда, и знать мы тебя больше не знаем. А то, ишь, шутить над нами вздумала!

После столь необычной для себя пространной тирады он перевёл дыхание и попробовал глянуть на старуху сверху вниз, потому что доставала она ему только до груди, но это почему-то не удалось. Грозные же слова, сказанные с такой интонацией, от которой трепетали все в его отделе, уборщицу окончательно развеселили, и она чуть не повалилась на пол от хохота:

— Ой, напугал! Ой, уморил! Ну и весельчаки вы, ребята! Вас бы царевне Несмеяне показать — она бы от смеха челюсть вывихнула! А со Змеем Горынычем и того хуже было бы — все свои три головы от хохота на узел завязал бы!

Друзья совершенно не понимали, о чём она говорит и отчего ей так весело. Вероятно, у бабки действительно не все дома, поэтому и дразнить её ни в коем случае не надо, лучше подобру-поздорову и без лишнего шума исчезнуть отсюда, а потом эту встречу забыть, как кошмарный сон.

Некоторое время старуха тоненько хихикала, а потом как-то сразу прервала смех, и глаза её, как прежде, засверкали необычным изумрудным блеском:

— То есть, как я поняла, вы меня всерьёз до сих пор не воспринимаете? Думаете, я без причины над вами потешаюсь? Так знайте, я — Баба Яга!

— Ну да, Баба Яга Костяная Нога! — проявил недюжинное знание фольклора Междупальцев.

— И вы меня должны бояться, потому что я с вами могу сделать всё, что захочу!

— Абсолютно верно, — в поддержку приятеля блеснул остроумием Хорохорин, — только не кусай нас, а то мы прививки от бешенства не сделали…

— Меня всем на свете надо бояться — я самая страшная!

— Конечно, страшная, как тебя не бояться! В зеркало на себя глянь, — продолжал ехидничать Междупальцев, — бр-р-р, не дай бог во сне увидеть…

Некоторое время старуха пытливо вглядывалась в лица друзей, пытаясь определить, какое впечатление произвели на них её жуткие откровения, потом недоверчиво поинтересовалась:

— Вы и в самом деле так думаете? Вы меня не разыгрываете?

— Разве мы, бабуся, похожи на лжецов?! — успокоил её Междупальцев и посмотрел на часы. — Короче, покажи, пожалуйста, как отсюда выйти, а то до Нового года уже пять минут осталось.

— Всё ясно! — заверещала старуха нечеловеческим голосом. — Вы мне не верите! Сейчас я вам докажу!.. А ну, дверь, распахнись!

Окованная железом тяжёлая дверь без всякой помощи антикварного ключа хрустнула замком и бесшумно, словно на подшипниках, распахнулась.

— Автоматика. Работает от голосового датчика, — прокомментировал всезнающий Хорохорин. — И ключом открывается, и голосом. Ничего оригинального…

— Значит, всё ещё не веришь? — старуха покачала головой, но возражать не стала, лишь приняла чопорный вид и торжественно провозгласила: — Проходите, гости дорогие, добро пожаловать!

Понимая, что за пять оставшихся до боя курантов минут в зал вернуться они уже не успеют, конструкторы не без робости перешагнули высокий деревянный порог и пошли следом за странной хозяйкой помещения.