Охотники на мутантов

Лев Жаков, 2009

Могильник – дикие непроходимые земли, из глубин которых поднимается аномальная энергия старых захоронений. Это самый странный и опасный район Зоны. Здесь водятся существа, которых нет больше нигде, здесь происходят вещи, способные напугать даже бывалого сталкера. В центре Могильника находится Крепость, таинственный объект, из-за которого столкнулись интересы двух сильнейших группировок Зоны. «Долг» пытается как можно быстрее доставить туда ценный груз, а «Свобода» хочет во что бы то ни стало помешать этому. «Долг» нанимает Лесника – лучшего охотника на мутантов, «Свобода» обращается за помощью к Цыгану – опасному наемнику-убийце. Теперь эти двое стремятся уничтожить друг друга. А Могильник стремится уничтожить их. Смертельное противостояние началось!

Глава 2

Лысая балка

1

Когда русло высохшей реки и «Берлога» остались далеко позади, Лесник свернул с дороги на едва заметную тропку.

— До вечера можно идти спокойно, неприятности начнутся дальше, — предупредил он. — Тебя как звать?

Сборы заняли совсем немного времени, Лесник лишь забрал из комнаты в заведении Курильщика свои мешочки, висящие теперь у него на поясе. На сталкере были широкие штаны и куртка, потрепанные, потертые, кое-где со следами когтей и зубов. На куртке множество карманов, через плечо перекинут ремень ружья, стволы качались за спиной в такт мерным шагам.

Девушка переоделась в мешковатый камуфляж, слишком большой для нее. Рукава куртки и штанины она старательно подвернула, туго зашнуровала высокие ботинки.

— Я раньше жила в Зоне, — пояснила спутница, когда они вышли из «Берлоги». Капитан «Долга» выдал ей тэтэшник, и она деловито засунула его в наплечную кобуру.

— Владеешь? — спросил, нахмурившись, Лесник. Он не любил автоматическое оружие.

Закинув на плечо рюкзачок с едой и вещами, девушка кивнула и стала завязывать волосы в хвост на затылке. Она легко шагала за провожатым по тропинке, отводя ветки рукой. Когда Лесник обернулся, сказала:

— Вы за меня не бойтесь. Я ходить привычная.

— Звать как? — повторил он.

— Настька. Мы раньше жили в Бобловке, а потом меня в интернат отправили.

Солнце еще высоко стояло в небе, было часа четыре. Лесник кивнул своим мыслям и хмуро произне:

— Учти, идти до позднего вечера, медлить из-за тебя я не буду.

Настька тряхнула неровно обрезанной челкой, почти закрывшей ее густые черные брови:

— Я сильная!

Лесник не ответил. Ему не нравилось топать по Зоне в компании постороннего человека, тем паче девчонки, сталкер привык к одиночеству. Они вышли из зарослей на залитый солнцем луг, поросший высокой травой. Лесник остановился, осмотрелся из-под ладони. Девушка выглянула из-за его плеча.

— Аномалии?

— Тут чисто, — отозвался нехотя сталкер. — Только если тварь какая выскочит. Аномалии дальше пойдут, в лесу. Помолчи пока.

— Если мутант — я его убью! — пообещала Настька и наконец умолкла, наблюдая за проводником. Лесник снял ружье с плеча и неторопливо двинулся через луг. Настька шла след в след, крутя головой. Было тихо, легкий ветерок колыхал подсохшую траву, стебли гнулись, шуршали. Все спокойно, как будто не по Зоне шли, а в обычный мир забрели, безопасный и надежный.

— Смотрите, какая ворона большая! — Настька ткнула сталкера под лопатку. Он резко обернулся, вскидывая ружье. Стволы ударили девушку по уху, и она присела, схватившись за голову. На глазах выступили слезы.

Не опуская двустволку, Лесник быстрым взглядом окинул луг.

— Где? — отрывисто спросил он.

— Больно-о… — проныла девушка. Поднявшись, она кивнула: — Вон сидит. Зачем вы меня стукнули? Прямо по уху! Чуть не убили…

Сталкер всмотрелся в черный изломанный силуэт, видневшийся у леса далеко слева. И опустил ружье.

— Какая это ворона? Это старый горелый дуб. По прошлому году молния в него ударила.

Настька приподнялась на цыпочки и долго вглядывалась в ту сторону.

— Да? — Она погладила покрасневшее ухо. — Вы точно знаете? А то вон смотри, и клюв, и хвост, и вроде как крыло… Как бы поднято, словно взлететь собирается?

Не говоря ни слова, Лесник махнул рукой и двинулся дальше все тем же размеренным шагом, закинув ружье за плечо. Девушка, постояв еще, догнала его и пошла сзади, приноравливаясь к походке проводника.

Когда достигли опушки, солнце клонилось к горизонту, окрашивая облака над деревьями в красно-розовый цвет. Лесник остановился.

— С тропы не сходи, — предупредил он, вытаскивая из-за пазухи моток бечевки. — Если потянет куда — крикни. Только не вопи как резаная, чтобы псевдопсы не набежали или кто похуже. Дай привяжу.

Девушка кивнула, подняла руки. Лесник обмотал бечеву вокруг ее талии, закрепил, другой конец привязал себе к поясу. Там, помимо множества мешочков, висел в кожаной петле топор, лезвие которого было убрано в потертую брезентовую рукавицу. Подергав бечевку, чтобы проверить крепость узлов, сталкер велел:

— Вперед не забегай. Тут уже опаснее, а нам до темноты надо выйти к Лысой балке.

— Куда? — не поняла Настька, но Лесник уже отвернулся, перебирая мешочки на поясе. Девушка поглядела на лес. Подсвеченные заходящим солнцем деревья протянули к ней длинные тени, словно хотели поймать в сеть. Лес просматривался лишь на несколько шагов вглубь, дальше все закрывал густой подлесок. Кусты, папоротник, растущие местами почти вплотную друг к другу молодые елочки, осины с ольхой… И что-то там, в тихой таинственной глубине, потрескивало и шуршало, слышался треск и шелест, кто-то шмыгал в траве и пролетал в кронах — лес жил своей жизнью.

И, кажется, не ждал гостей.

— Борг нам поможет… — прошептала девушка.

Они вступили под высокие своды столетних сосен. Тропинка шла прямо, Лесник пока не снимал ружье с плеча. Настька вертела головой, то улыбалась, то хмурилась. Несколько раз она пыталась обратить внимание проводника на лохматое птичье гнездо, раздвоенное дерево и прочие интересные для горожанина штуки, но сталкер не реагировал или просто шикал на нее — и наконец девушка прекратила попытки завязать разговор. Так, в молчании, они вышли к широкому оврагу, со дна которого доносилось журчанье. Там протекал ручеек, едва заметный сквозь густые кусты. Через овраг перекинуты два кривых бревна. На той стороне, возле поваленного дерева, вились мухи. В лесу было тихо, и жужжание их слышалось отчетливо.

— Что это с ней… Сместилась, что ль? — Лесник вытащил из мешочка гайку, бросил над мостком. Настька едва успела заметить движение — гайку подхватило и по широкой спирали понесло в центр аномалии. Ворох палых листьев поднялся в воздух. Девушка почувствовала, как ноги отрываются от земли. Она тонко вскрикнула, протягивая руки к Леснику.

Сталкер дернул бечевку — и Настька повалилась на землю. В нос ударил запах травы, влажного перегноя. Она вцепилась в мох, пальцы продавили в нем тонкие бороздки.

Лесник отвернулся от аномалии, наклонился, будто шел против сильного ветра, сделал шаг к ближайшему дереву. Девушка хваталась за траву, но не могла сопротивляться даже ослабленной гравитации на периферии «Воронки» — аномалия волокла ее к оврагу. Центр «Воронки» находился на той стороне, у поваленного дерева.

Сделав еще шаг, Лесник обхватил ствол сосны. Бечевка врезалась Настьке в пояс, и девушка застонала, стиснув зубы, но продолжала ползти вперед.

— Правей, правей давай! — прохрипел Лесник, а сам взял влево, обходя дерево.

Они оказались по разные стороны высокой сосны, повисли на ней, — ствол держал бечеву и не давал аномалии утащить людей. Лесник подтянул девушку; Настька закричала, ей показалось, что ее сейчас распилит пополам.

— Прислонись к дереву и стравливай веревку, а я дальше отойду, — велел Лесник, отматывая добрый кусок нейлоновой бечевы. — Тут гравитация несильная, легко одолеем.

— Несильная? — хрипнула лежащая на животе Настька, обхватывая шершавый ствол. Лесник вместо ответа наклонился, ногой оттолкнулся от сосны и прыгнул низко над землей. Перед ним росла молодая березка, она тоже находилась в радиусе действия аномалии, изгибалась, будто под ураганным ветром, дующим к оврагу. Гравитация потянула Лесника назад, он шлепнулся оземь в двух шагах от деревца. Его поволокло, но сталкер выбросил руку, пальцы сжались на тонком стволе. Березку согнуло дугой, трещали, выворачиваясь из почвы, корни. Лесник подполз ближе, согнув ногу в колене, уперся в деревце у самой земли — и, оттолкнувшись, прыгнул опять. Березка вывернулась из почвы, полетела в овраг, корни мотались в воздухе, разбрасывая черные комья. Настька вскрикнула, пригнула голову. Ветви царапнули ее по затылку, и «Воронка» закружила деревце. Через мгновение во все стороны брызнули щепки. Лесник обхватил невысокий, но уже крепкий дубок. Выпрямился, подтянул бечеву. Давление стало уменьшаться, затем пропало. Настька поднялась на колени, дрожащими руками ослабила впившуюся в пояс веревку.

— Ты хотел меня убить? — хриплым шепотом спросила она. — Ты должен был знать, что она там! Какой ты после этого лесник?!

Сталкер смотал бечеву, закрепил на карабине. Борода его растрепалась, в волосах застряли сосновые иголки и трава.

— «Воронка» сдвинулась, — нахмурившись, пояснил он. — Кто-то проходил тут недавно.

— Ну и что?! — Девушка присела, держась за оцарапанную голову. — Тут ходит куча народу!

Лесник покачал кудлатой головой.

— Это звериная тропа, ею никто не пользуется. Мостик я сам клал. — Он поднял голову, внимательным взглядом окинул окружающие деревья, будто ожидая увидеть кого-нибудь. Лес ответил враждебным молчанием.

* * *

Цыган сделал себе схрон в тихом месте под обрушившимся железнодорожным мостом. С одной стороны — почти отвесный земляной склон, с другой — колючие заросли выше головы и погнутая опорная ферма, с которой свисали ржавые волосы. В этом районе всегда было много аномалий, пробраться в схрон мог лишь человек, знающий тайную тропку, что петляла по всей низине под мостом. Да и схрон был совсем незаметным — так, халупа из фанеры и досок. В подполье, накрытом листами ржавой жести, хранилось оружие, припасы и снаряжение.

Вытерев ладонью рот, Рамир отодвинул блестящую кружку из нержавейки. Он вытащил из-под стула рюкзак, порывшись там, расстелил на столе карту Зоны, истершуюся на сгибах, провел желтым от табака пальцем по грубой шершавой бумаге. По словам свободовца, объект под охраной вышел из бара Курильщика и двигается в направлении Бобловки. Ровно остриженный ноготь уперся в значок на карте, Цыган пробежал взглядом по местности между двумя точками, откинулся на спинку стула и закурил.

Что мы имеем? Объект сопровождает Лесник. Про этого сталкера он слышал, хотя не видел ни разу. Тот хорошо знает лес, значит, по дороге не пойдет, постарается обойти своими тропами. Но направление будет держать. Подозрений, что за ними следят, у Лесника нет, если не врет Умник, а ему не с чего врать. Таким образом, — Рамир еще раз взглянул на карту, прикидывая, — они должны будут пройти Лысую балку. Там Цыган их и подождет. Они идут пешком, но от Курильщика. А он в схроне, ближе к балке, к тому же ему не надо двигаться тайно. Пойдет по старой трассе, потом возьмет на северо-восток, чтобы оказаться примерно между Свалкой и Темной долиной… Он сверился с картой. Правильно, там и встретит их.

Рамир сложил и убрал обратно карту, вытащил из-под стола забрызганные грязью походные ботинки, надел их, а щегольские полусапоги убрал в подпол. Просунул руки в лямки рюкзака, на одно плечо надел чехол с винторезом, через другое перекинул ремень «G-36». Времени хватало, он успевал подготовиться к встрече.

* * *

— Звериная тропа? — переспросила Настька, поднимаясь и отряхивая колени. Ее еще трясло. — Да тут же нет никаких зверей, одни мутанты!

— Вот именно. — Лесник снял с плеча ружье. — Давай через мост, пока «Воронка» не восстановилась.

Девушка поежилась с несчастным видом, но послушалась. Придерживая лямки рюкзака, она вернулась к оврагу, ногой попробовала бревно — оно немного шаталось — и перебежала на другой берег. Там сразу отскочила вправо, мелкими шажками обходя притихшую аномалию. За поваленным деревом во влажном еще буром пятне лежала оторванная звериная лапа. Настька попятилась, уперлась спиной в старую сосну и замерла, глядя на мохнатую конечность. Улетевшие мухи возвращались, жужжание вновь наполнило воздух.

Перейдя овраг, Лесник подошел к девушке, взял ее за плечо. Настька вздрогнула.

— Я не думала, что оно… так сразу, — жалобно улыбнулась она. — Я думала, Борг меня защитит…

— Давно не была в Зоне? — без особого интереса спросил Лесник и сунул руку в один из мешочков на поясе.

— С семи лет, — вздохнула девушка. — Отвыкла уже. Ой, что это у тебя? — вскрикнула она, распахивая глаза.

Лесник держал в руке встрепанного воробья. Он разжал пальцы, и птица зашевелилась, закрутила коричневой головой.

За оврагом лес становился гуще. Вдоль едва заметной тропы росли кусты земляники, зеленела россыпь трехлистной заячьей капусты, а дальше землю скрывали густые папоротники. Лесник подбросил воробья. Тот взмахнул крыльями, затрепыхался, едва не упав, и полетел над тропой. За ним потянулся тонкий шнурок.

— Вы… ты привязал ее? — удивилась девушка. — Да ты просто живодер какой-то! Отпусти птицу!

Лесник пошел за воробьем, дернув бечеву, которой они с Настькой до сих пор были соединены. Девушка побежала следом, возмущенно крича:

— Зачем мучаешь животное? Какой ты после этого лесник! Лесники должны охранять лес, а ты над ним издеваешься! Над живой природой! Варвар, вандал!

Не останавливаясь и не оборачиваясь, Лесник ответил глухо:

— Заткнись. Я Лесник, а не лесник. Ясно тебе? Зовут меня так. Сталкер, а не лесник. Не ухаживаю за лесом, дурья башка, а зарабатываю на нем. На Зоне.

Настька обиженно смолкла. Прикрепленная к кольцу на лапке леска тянулась за воробьем, разматываясь из мешочка. Они вошли глубже в вечерний лес, вокруг стало серо, сумеречно и уныло. Птица летела метрах в пяти перед ними, почему-то — прямо над тропой, не пытаясь упорхнуть вбок. Вскоре Настька потеряла воробья из виду.

— Зачем тебе привязанные птицы? — спросила она наконец. Теперь в голосе не было надрыва, слез — девушка так устала от переживаний этого дня, что сил хватало лишь на то, чтобы идти за проводником след в след, не спотыкаясь.

Лесник ответил не сразу, и Настька поначалу не поняла его ответ.

— Не люблю я эти детекторы, — негромко произнес сталкер, прислушиваясь.

— Что? — переспросила она. — Какие детекторы, о чем ты?

И тут воробей впереди остановился, будто наткнулся на невидимую стену, забил крыльями, пытаясь отлететь назад. В воздухе запахло паленым.

— Ложись! — гаркнул Лесник, падая в траву. Настька тоже упала, но прежде, чем ткнуться носом во влажную землю, увидела, как тонкие молнии пропороли лесной сумрак.

* * *

Когда Цыган вошел в Лысую балку, солнце уже садилось.

На шее у него висел бинокль и металлический короб детектора аномалий, из боковой стенки торчал толстый гибкий щуп сенсора. На спине — рюкзак и длинный чехол с «ВСС», на ремне кобура и два ножа, в руках верный «G-36».

Сталкер осмотрелся. Уходящий из-под ног вниз пологий склон был изрезан небольшими отрогами, среди них зеленели рощицы. Противоположный склон — гораздо выше и круче. По дну балки тек ручей, огибая холмик, где среди высоких берез стояли две брошенных избы с покосившимися заборами. Рамир снял с плеч рюкзак, достал бинокль и тщательно изучил постройки. Внутри почти наверняка прятались крысы или тушканы. Запомним, кивнул он сам себе и навел бинокль на растущий по верху противоположного склона лес. Вот это едва заметное марево — уж не «Жарка» ли?

Открывшийся взору пейзаж дышал спокойствием и умиротворением. Поросшие зеленой травкой пологие холмы, ручей, прохладная рощица вдали… Но сталкера эта тишина и подозрительная неподвижность только настораживали.

Он опустил бинокль и склонился над рюкзаком. Один за другим на свет появились несколько приборов. Усевшись на траву, скрестил ноги, посмотрел на детектор. Аномалию на той стороне балки тот, конечно, не улавливал. Было тепло, и Рамир расстегнул куртку. Кинул косой взгляд на ПДА — в округе никого. Вытащил из кармана тубу, вытряхнул на ладонь сигару, любовно обнюхал. Хороший, дорогой табак. Цыган раскурил ее и глубоко затянулся. Выпуская кольца, стал задумчиво озирать окрестности. Он наблюдал и изучал, думал и прикидывал, и постепенно у него вырисовывался план.

Сняв «ВСС» с плеча, Рамир покопался в рюкзаке, вытащил прицел ночного видения и установил на винтовку. Окуляр прицела скрывала защитная диафрагма светофильтра. Рамир глянул на уходящее за горизонт кроваво-красное светило, прикинул освещенность — и снимать диафрагму пока не стал. Вынув из бокового кармана рюкзака кусок брезента, расстелил в траве, положил на него винтовку, рядом — тепловизор в черном корпусе, похожий на камеру слежения. Потом расстегнул крепления, держащие под днищем рюкзака пятнистый чехол. Вскоре между кустами стояла камуфляжная палатка с датчиком движения на вершине и глазом видеокамеры под ним.

— Не мешает подстраховаться, — почти весело сказал Цыган сам себе, включая датчик. Он любил электронику, приборы, технику, любил оружие и фирменную снарягу — всякие созданные людьми хитрые штучки. — А то ведь ходят тут всякие…

Это из-за вынужденного одиночества у Рамира появилась привычка разговаривать вслух с самим собой. Раньше-то он был общительным, добродушным и компанейским, таких называют «рубаха-парень». Но после того случая всё изменилось. Теперь очень многие в Зоне не любили его, сталкер стал отщепенцем. Вон даже свободовцы обратились именно к нему, когда понадобилось кого-то убить. Это значит, Рамир теперь в их глазах — наемник-убийца, изгой. А такая репутация на ровном месте не возникает.

— Ну и ладно, — сказал он, вновь хмурясь. — Они не любят меня, а я не люблю их. Мне никто не нужен.

Датчик мог засечь передвижение объектов размером с собаку и больше, крысы пробегут мимо незамеченными, но для крыс и тушканов у Рамира были другие сюрпризы. Соединив камеру и датчик с ноутбуком, он включил систему слежения. Потом залез внутрь, положил винторез рядом.

— Время есть, — заключил сталкер. — Объект не уйдет.

Он специально называл ту, кого предстояло убить, обезличенным словом «объект». Так будущая жертва теряла человеческие черты, превращалась в некий предмет, который надо просто уничтожить. Рамир настроил камеру так, чтобы та передавала изображение участка леса на противоположном склоне, за домами, — оттуда, по его расчетам, и должен выйти Лесник с объектом. Положил на колени ноутбук, где появилась черно-белая картинка, вынул из рюкзака хлеб, колбасу и термос с чаем. Задумчиво потряс металлическую флягу с коньяком и отложил. Он поужинал, уставившись в небольшой экран, иногда поднимая голову, выглядывал наружу, вслушивался в звуки леса. Ветер шумел в верхушках деревьев, а больше ничего слышно не было.

Бутерброды кончились, кружка крепкого сладкого чая была выпита, а объект все не появлялся. Рамир задумчиво почесал переносицу. Где же старый зверолов?

Прошло пять, десять минут. Камера показывала луг и лесную опушку, там ничто не двигалось. Цыган выполз из палатки, в бинокль осмотрел противоположный склон балки. Повел биноклем вправо, влево — нигде никого.

— Ну не могли они мимо пройти, — произнес он, обращая смуглое лицо к темно-синему небу. Солнце село, сумерки расползались по Зоне, наполняя балку причудливыми тенями. Ручей на дне слился с травой, от воды поднимался бледный туман. — Если не появятся через пятнадцать минут, туман закроет выход из леса.

Но и через полчаса никто не появился. Туман давно рассеялся, Рамир уже грыз ногти и поглядывал на ПДА, хотя знал, что Лесник этой штукой не пользуется и отражаться на миниатюрном экране устройства не может никак. Ноутбук по-прежнему показывал неподвижный лес. Рамир беспокоился.

Голубые молнии «Электры» возникли левее, чем он ожидал, и не попали в поле обзора камеры. Услышав треск разрядов, Рамир выскочил из палатки. Над лесом поднимался столб густого дыма, среди деревьев посверкивали снопы искр.

— Их что, угораздило в «Электру» попасть?! — разъярился Цыган. — Эй, это я должен был вас убить! Мне нужны эти деньги!

Наводить тепловизор на аномалию не имело смысла, поэтому он просто стоял возле палатки с прибором в руках и глядел, как догорает на противоположной стороне лес.

* * *

Аномалия разрядилась быстро, но Настьке казалось, что та горела целую вечность. Лес наполнился треском и хлопками, ветки вспыхивали, на землю сыпались сажа и пепел. Когда все наконец стихло, девушка опасливо подняла голову. Они с Лесником лежали недалеко от черного выжженного круга, из которого торчали обугленные стволы.

Скинув рюкзак, Настька села на корточки, приложила ладони к горячим щекам. Подняла на встающего Лесника глаза и спросила кротко:

— А птичка?

Сталкер показал оплавившийся конец лесы.

— Только не реви, — предупредил он, подбирая с земли двустволку. — Сиди здесь, я посмотрю вокруг, может, что полезное найду. «Электра» долго теперь будет заряжаться.

Девушка кивнула. Глаза ее были полны слез.

Освободившись от бечевы, которая соединяла его с Настькой, Лесник обошел полянку почерневшей земли, внимательно глядя под ноги. Сделал второй круг, уже большего радиуса. Трижды наклонялся, но только один раз что-то поднял. Когда вернулся, в руке его, защищенной толстой перчаткой, лежало нечто бесформенное, испускающее слабое свечение.

— «Вспышка», — пояснил Лесник, показывая его Настьке. Из мешочка достал второй артефакт, присел.

— Что это? — прошептала девушка.

— «Ночная звезда». Редкая и дорогая штука. Не трогай! Отойди и не мешай мне.

Она так и сделала, с любопытством наблюдая за Лесником. «Ночная звезда» светилась зеленым, на зеркальной поверхности ее перемигивались изумрудные крапинки. «Вспышка» — полупрозрачный ком чего-то непонятного — иногда испускала лучи бледного света, иногда в воздухе вокруг возникали и тут же гасли искры.

Лесник сел на землю, скрестив ноги по-турецки, положил рядом открытый рюкзак, достал сверток промасленной ткани. Развернул — внутри оказались миска, большая кружка, длинная «цыганская» игла, клещи, скальпель, щипцы. Настька поежилась, увидев содержимое свертка: оно напоминало инструменты для пыток. Еще там был кусочек меха — вдруг она поняла, что это шкурка какого-то животного. Может, крысы или тушкана? Настька слышала про каких-то тушканчиков-мутантов, обитающих в Зоне. Да, наверное, с одного из них сталекер и спустил шкуру.

— Для чего это? — шепотом спросила она. — Василий… дядя Василь, слышите?

Сталкер не ответил. Он снял с пояса плоскую флягу, отвинтил крышечку — запахло спиртом. Сосредоточенно расправил вторую тряпицу в полуметре от первой, положил на нее «Ночную звезду», а «Вспышку» — рядом с миской, щипцами и прочим. И задумался, уставившись на артефакты. По воздуху вокруг «Звезды» расплывались волны света, «Вспышка» испускала бледное свечение. Лесник поднял взгляд на Настьку.

— Никому не рассказывай о том, что сейчас увидишь, — произнес он очень серьезно.

— Я… — Настька смутилась, будто сталкер уже уличил ее в этом. — Хорошо, я никому не скажу. Честное слово! А… а что я сейчас увижу?

— Увидишь, как из двух артефактов я сделаю сборку — один, но с новыми свойствами. Это мало кто умеет. И такими тайнами не делятся.

Мало что поняв, Настька кивнула. Лесник привстал, провел ладонью над «Вспышкой» и, помедлив, взялся за иглу. Девушка закусила губу.

— Что вы хотите делать? — спросила она. — Ей будет больно?

— Не дури. Это артефакт, а не животное, ему не может быть больно.

— Но…

Он глянул на нее — взгляд был затуманен, сталкер явно думал о другом.

— Молчи, говорю.

— Хорошо, — прошептала Настька едва слышно и стала смотреть дальше.

Лесник задумчиво повертел иглу, отложил, взял клещи — и вдруг ковырнул ими бок «Вспышки». Настька вздрогнула, прикусив губу чуть не до крови. В воздухе вокруг артефакта разлетелись искры. Из надорванного бока выскользнула тонкая молния, зазмеилась по тряпице, погасла. А сталкер уже быстро разворачивал шкурку, казавшуюся маслянистой, будто ее пропитали каким-то составом. Лесник завернул в нее «Вспышку». Теперь свет едва пробивался наружу.

Он взял щипцы, несколько раз осторожно перекатил сверток с места на место — изнутри слышалось потрескивание.

— Так, — пробормотал сталкер. — Так…

Артефакт вдруг качнулся сам собой, Лесник толкнул его ладонью, чтобы не съехал с тряпицы. Шкурка начала чернеть. Затрещало, в воздухе возникли белые огоньки и сразу погасли. Настька смотрела во все глаза. Шкурка стала неприятной с виду, когда Лесник начал снимать ее с артефакта, она рвалась под пальцами, темные липкие жгуты тянулись от «Вспышки», лопались с тихим треском.

Лесник снял шкуру и бросил в кружку, куда налил спирта из фляги. Спирт забурлил, запузырился. Сталкер щипцами достал шкуру — она уже рвалась под собственным весом, — другой рукой взяв скальпель, на коленях подобрался к «Ночной звезде» и вдруг полоснул ее. Настька чуть не вскрикнула. «Ночная звезда» ответила вспышкой света, сталкер несколько раз быстро провел по ней скальпелем, пробивая зеркальную поверхность. Наружу полезла красная пузырящаяся масса, похожая на залитые кровью внутренности. Настька сжала кулаки так, что костяшки побелели, к горлу подступила тошнота.

Бросив скальпель, сталкер накрыл артефакт тем, во что превратилась шкурка, щипцами перекатил «Звезду» с бока на бок, обматывая. Зашипело, запахло карбидом — Настька помнила этот запах, мальчишки из интерната любили бросать карбид в лужи, чтобы тот пузырился и пенился. Тряпица под артефактом начала темнеть, пошел дымок, Настька ощутила тепло. Лесник схватил клещи со щипцами, поднял «Звезду» и бросил в железную миску.

И только теперь девушка увидела, что «Вспышка» превратилась в темный ссохшийся комок, морщинистый, жалкий… она вновь прикусила губу, забыв, что та болит. Артефакт будто умер! Как если бы из него высосали всю жизненную силу и… и, вдруг поняла она, передали ее «Ночной звезде»!

— Дядя Василь! — позвала девушка. — Лесник! Что ты сейчас сделал?

Сталкер задумчиво произнес, не поднимая глаз:

— Усилил действие «Ночной звезды». Раз так в сто.

— А… а какое у нее действие?

Он посмотрел на спутницу, сухо усмехнулся, надел рукавицу и взял артефакт из миски. «Ночная звезда» уже остыла, шкурка тушканчика намертво прилипла к ней. Лесник покачал «Звезду» на ладони и протянул Настьке.

— Возьми.

Она округлила глаза, тонкий нос ее будто еще больше заострился от любопытства.

— А оно… — завороженно прошептала девушка, подставляя ладони, — а это не опасно?

— Куда руки суешь, — одернул Лесник. — Рукавом хоть прикрой кожу. Так, теперь прими это.

Он дал ей таблетку, которую вытряхнул из мешочка. Очень осторожно перекатывая артефакт на ладони, девушка проглотила ее. Сталкер покопался в рюкзаке и достал кожаную сумочку на шнурке, расправил горловину.

— Внутрь клади. Теперь на шею надень.

— А это не опасно? — вновь спросила она.

— После моей обработки радиоактивность уменьшилась, а я тебе еще таблетку дал. Все, идем уже. Темнеет.

Настька подобрала рюкзак, запихнув предварительно артефакт под куртку. Когда они по широкой дуге обогнули «Электру», проламываясь сквозь подлесок, она наконец решилась спросить:

— Дядя Василь, но для чего это? Зачем ты мне эту штуку дал?

— Защищать тебя будет, — неопределенно ответил он.

— От чего защищать? Ведь ты ж меня защищаешь!

— От… Не знаю. Предчувствие у меня какое-то нехорошее. Всё, закрой рот.

День угас, в небе уже стоял тонкий серп молодого месяца. Вскоре они вышли из леса. Неширокую балку с холмиком посередине заливал лунный свет. На холме виднелись два старых дома в окружении покосившихся оград.

— Здесь заночуем, — сказал Лесник. — Где-то тут «Жарка» должна быть…

Настька, уже собравшаяся было сесть прямо в траву, встревоженно закрутила головой.

— Где?

Тощий хвост волос хлопнул ее по плечам. Лесник неторопливо осмотрелся.

— Ночью не разобрать, — сказал он и кивком указал вдоль опушки. — Последний раз была возле того дуба.

Они стояли в начале невысокого спуска, отсюда были видны два склона, левый — высокий, крутой и ровный, правый пологий, весь изрезан отрогами. На дне балки в свете луны поблескивал ручей, за ним росли рощицы, дальше снова начинался лес. Долина молчала, ветер утих, листья на деревьях застыли — все застыло. Настька поежилась, глядя вверх. Крупные холодные звезды сияли в черном небе. Девушка вновь почувствовала себя школьницей на экзамене, и звезды смотрели на нее, как равнодушные экзаменаторы.

— Бр-р, — сказала она и придвинулась ближе к сталкеру. — Дядя Василь, где мы спать будем? Прямо в поле, что ли?

Лесник снял с плеча ружье, скинул рюкзак на траву. Пошарил в мешочках.

— Только не птичку! — взмолилась Настька. — Жалко их мне, слышишь? Они же маленькие совсем…

На ладони у сталкера лежали несколько крупных гаек. Широко замахиваясь, Лесник кинул по одной в разные стороны. Настька внутренне сжалась, но ничего не всколыхнулось, не вспыхнуло вокруг, не взорвалось и не громыхнуло.

— Тут и будем, — сказал Лесник. Борода его растрепалась, на бровях осел пепел. Или это луна так светит? Настька без сил уселась на землю, опершись спиной о вещмешок, вытянула ноги.

— Жалко воробья, — грустно проговорила она.

— Нашла кого жалеть. — Лесник занялся рюкзаком.

Девушка обхватила себя за плечи и сидела, следя полусонным взглядом за сталкером. Тот действовал быстро и споро. Под деревьями собрал хворост, притащил сухую ольховину, порубил топором и разжег костерок, после чего пошел с котелком за водой к ручью. Неспешно спустился по залитому луной склону; девушка видела его совсем недолго, пока сталкер не вышел из освещаемой костром области. Все, что находилось вне круга теплого света, скрывала тьма, и она стала разглядывать звездное небо. Настьке оно очень нравилось, только вот никак не удавалось увидеть созвездия, почему-то россыпи белых точек никак не складывались во львов, медведей и гончих псов…

Толчок был резкий и сильный. Вскрикнув, Настька схватилась за грудь и повалилась на землю.

* * *

«Это — объект, и мне не жалко его», — сказал себе Рамир, вглядываясь в прицел. Костер горел на краю объектива, мешая как следует рассмотреть жертву. Сталкер поднял голову от винтовки, взял тепловизор и проверил с его помощью противоположный склон. Лесник с котелком подходил к ручью. Пора.

Он глянул в прицел. Хорошо, что их не спалила та «Жарка». Теперь объект сидел, опираясь спиной о рюкзак и глядя в небо. Всё, конец тебе. Палец на курке напрягся.

Она не объект, а девушка. Девчонка, ребенок.

«Вот черт! — подумал он. — Прекрати! Тебе нет до нее дела — убей и забудь.

— Ты что, детоубийца?

— Да, да, да! Я убийца, и мне все равно, кого убивать, детей или стариков, я хочу свалить из Зоны, не могу больше оставаться здесь!»

Он сжал зубы, с шумом втянул ноздрями воздух. Дотронулся до крестика, собрался было коснуться большим пальцем губ… И не сделал этого. Таким жестом Рамир как бы благословлял себя на лихое опасное дело и одновременно просил небеса, чтобы помогли, — но сейчас ему предстояло не что-то лихое и опасное, просто… просто подлое.

Не думая больше ни о чем, он вновь приник к прицелу — и выстрелил.

2

У снайперского комплекса «ВСС» (винторез) интегрированный глушитель, целиком накрывающий ствол от дульного среза до короткого цевья, а механические части сделаны так, чтобы при работе издавать как можно меньше шума. Лесник как раз зачерпывал воду — плеск воды заглушил звук выстрела, и без того едва слышный.

Объект боком повалился в траву.

Крякнув, Рамир отложил винтовку, снова приник к окуляру тепловизора. Объект превратился в неподвижное белесое пятно. Ничего не подозревающий бородатый зверолов поднимался от ручья — белая фигура на серо-черном фоне.

«В конце концов, я только исполнитель», — сказал себе Рамир и вновь потянулся к кресту на груди, но отдернул руку, так и не коснувшись его. Свободовцы это все затеяли, им и отвечать, а он чист перед совестью и небесами… Цыган скривился: от этой лжи стало тошно.

Надо убедиться, что дело сделано. Хотя как же оно может быть не сделано — ведь он попал точно в грудь… Что за мужик этот зверолов? Может, и его тоже уложить? Да нет, его не заказывали, а Рамир не хотел брать лишний грех на душу. Дьявол с ним, пусть живет. Но тогда возникает вопрос — увидев, что его птичку подстрелили, пойдет ли он выяснять, кто это сделал? Рамир бы на его месте пошел…

Он начал снимать прицел с винтореза. Контрольный не помешал бы, но теперь уже не разберешь, где у объекта голова, где что. Выпрямившись, схватил тепловизор, быстро оглядел луг. Мертвый объект лежал неподвижно, Лесник подходил к костру.

Надо собирать палатку. Рамир снял крепежные крючки тента с распорочных дуг, свернул тонкое полотнище, упаковал вещи в рюкзак. Выпрямился. Наверняка бородач отправится искать стрелявшего. Пока он ходит, Рамир по краю леса обогнет балку и подойдет к девушке… то есть к объекту, не забывай — к объекту!

Которого уже нет на этом свете.

И все же — проверить необходимо, вдруг она выжила? Не может Цыган прийти к Умнику и сказать, что дело сделано, если остается хоть небольшая неопределенность. В конце концов, это вопрос репутации, нельзя ее портить.

Рамир вновь поднял тепловизор. Белая фигура зверолова наклонилась над костром, выпрямилась, приблизилась к пятну. То по-прежнему было неподвижно.

— Ай, мэ тагар, — произнес Цыган с мрачной радостью. — Да я и не мог промахнуться… Ладно, все, пора двигать.

Закинув рюкзак на плечи, он взял винтовку, повесил на шею ПДА, поднял тепловизор и шагнул в сторону ночного леса.

Из темноты на него уставились два глаза. За кустами раздалось шипение, тут же все вокруг заполнилось движущимися световыми пятнышками. Крысиный волк вывел стаю на охоту, и твари уже нашли свой ужин.

* * *

Вернувшись к костру, Лесник подвесил котелок над огнем на загнутый металлический прут, поворошил угли, подбросил дров. Настька лежала возле своего рюкзака на боку, согнувшись, прижав колени к груди.

— Спишь, что ль? — сталкер тронул ее за плечо. И увидел широко раскрытые, полные боли и слез глаза. По бледным, в красных пятнах, щекам пролегли мокрые дорожки.

— Ну опять, — недовольно сказал он. — Что теперь?

— Почему вы все хотите меня убить? — сглотнув, прошептала Настька, прижимая руки к груди.

Лесник огляделся — все было тихо. Вообще здесь относительно спокойное место. Крысы, живущие по подвалам брошенных домов, любили пошуровать в лесах в поисках пищи, но это на противоположном склоне, а сюда заходили нечасто.

— Что случилось? — Лесник присел на корточки.

Всхлипывая, она показала. Между ребер слева саднило так, что не вдохнуть. Настька едва дышала, ей показалось, что в груди у нее дырка. Девушка зажала ноющую ссадину ладонями и неподвижно лежала, всхлипывая. Под рукой все было мокрое.

Уяснив, в чем дело, Лесник вскочил было, чтобы схватить Настьку и оттащить в темноту за границу светового круга, но в последний момент сдержался. Что, если за ними наблюдают сейчас? В ПНВ, снайперский прицел или через тепловизор… Он не стал делать резких движений — все так же сидя на корточках, оглянулся исподтишка. Если и вправду следят — в любой миг из темноты может прилететь вторая пуля. С другой стороны, если до сих пор никто не попытался подстрелить сталкера, значит, охотились на девушку? Но почему ее не добили?

— Долго ты пролежала? — негромко спросил он.

— Я… ну, несколько минут, — простонала Настька. — Мне так плохо было, так плохо, все будто замерло внутри… То есть мне и сейчас очень плохо…

Продолжая незаметно оглядываться, Лесник соображал: если после точного выстрела жертва долгое время лежит неподвижно, снайпер решит, что все кончено, особенно если это уверенный в себе человек. Ведь он не знает про сборку, которая защищает цель, и даже не помыслит о том, что точное попадание снайперской спецпули в голову или грудь может не убить мгновенно… Так что, значит, снайпер ушел? Раз не стреляет еще раз? Или он теперь увидел, что девушка двигается, и догадался — что-то защищает ее? И наблюдает дальше, пытаясь разобраться, имеет ли смысл стрелять повторно или надо применить более радикальные меры… например, гранату?

— Умираю, — сообщила Настька слабым голосом. — Истекаю кровью… — Она моргнула, две крупные слезинки скатились с мокрых ресниц на щеки.

Все существо Лесника кричало: беги, спрячься в темноте, затаись… Но он оставался сидеть у костра, хотя на первый взгляд такое поведение казалось неестественным.

— Дай гляну, — сталкер попытался поднять тонкую руку девушки, однако Настька только сильнее сжалась. — Ну, покажи! Чего я там не видел?

— Это у других, может, видел, а у меня не видел! — неожиданно зло огрызнулась она. — Пусть я лучше умру! Тогда вы все поймете…

— Да у тебя нигде нет крови! — разозлился Лесник. — Опять играешься.

— А вот и есть, есть! — Настька быстро села, отняла ладонь от груди. На куртке темнело мокрое пятно. — Вот, видишь? — для убедительности она ткнула в него пальцем. — Кто-то пытался меня убить.

— Мне надо знать, — настойчиво повторил сталкер, нависая над ней. — Хотя бы артефакт достань. Да не руками! На вот, этим возьми, — он снял с топора толстую брезентовую рукавицу. Настька, хлюпнув носом, надела ее, сунула руку в кожаную сумку и вытащила влажный грязно-бурый комок. Они уставились на остатки артефакта — девушка с опаской, Лесник с тревогой. «Ночная звезда» превратилась в истекающую слизью неопрятную губку.

— Сработала, — хмуро пояснил Лесник, убедившись, что девчонка ничего не выдумала. — Кто-то в тебя стрелял.

Настька вытерла слезы рукавом.

— Ну правильно! Ведь я же говорила, а ты не поверил…

— Поверил, — ответил сталкер и сел. Подтянул за ремень ружье, вновь исподтишка оглядываясь. За границей света было слишком темно, ничего не видно. Стараясь не делать резких движений, он взял оружие, поднялся и шагнул от костра. Взгляд рыскал из стороны в сторону.

Он уже точно решил, что убегать нет смысла — если за ними все еще следят, сразу подстрелят. Кто пытался убить девчонку? И, главное, теперь, когда стрелявший увидел, что она жива, — почему не пробует вновь? Это было бы проще простого. Наверное, все же решил, что сделал дело, и ушел?

Настька улеглась обратно, свернулась калачиком. Ей было больно и обидно. Расстегнув куртку, заглянула под рубашку — нет, крови нет, только ссадина и синяк темнеет.

Лесник тем временем занимался костром, все более убеждаясь в том, что неизвестный стрелок убрался восвояси. Дерево потрескивало; ольха почти не давала дыма, это хорошо, но она быстро сгорала, все время приходилось подбрасывать новые ветки.

Вскоре аппетитно запахла гречка с тушенкой, и у Настьки забурчало в желудке. Она подняла голову.

Сталкер сидел возле костра, подняв руку, по которой прыгали три синицы и воробей, стараясь подобраться поближе к лежащим на ладони крошкам и крупе. С ножки каждой птицы свисала леска.

— Ой! — воскликнула девушка, сразу забыв о своих обидах и ранах. Осторожно, чтобы не спугнуть птиц, она перевернулась на другой бок, чтобы лучше видеть. — Сколько у тебя их, дядя Василь?

— Все тут, — вполголоса ответил Лесник. Вертлявые синицы оттерли воробья, сталкер взял его и посадил на ладонь. Птица глянула на Настьку одним глазом, клюнула крошку и упрыгала сталкеру на плечо.

— А можно мне потрогать? — девушка заглянула Леснику в глаза.

— Потрогай, если не боишься.

Настька, сдержав возмущенное фырканье, придвинулась ближе и медленно протянула руку. Птицы отреагировали на удивление спокойно, не разлетелись. Девушка погладила сидевшую на колене у Лесника синичку по спинке. Та встопорщила перья и закрутилась на месте. Настька хихикнула.

— Птички, — вздохнула она. — И звери всякие… Очень я их люблю.

Сталкер искоса поглядел на девушку, которая села у его ног, подтянув колени к груди, и зачарованно рассматривала пичуг.

— Обычно в Зоне их боятся, — негромко заметил Лесник. Он стал по очереди брать поевших птиц и класть в мешочки на поясе.

— Им там удобно? — встревожилась Настька.

— Нормально, — пожал плечами Лесник. — Бобловка твоя в центре Могильника, так?

— Ага. — Девушка отвернулась к костру. — Хотя я не знаю точно. Что такое Могильник?

— Это то, куда мы идем. — Подняв голову, он прислушался, как бы невзначай положив руку на двустволку. — И теперь вопрос: почему одной из самых сильных группировок Зоны понадобилось, чтобы какая-то никому не известная барышня из городского интерната попала туда?

— Там, под Бобловкой, были подземелья, — сказала Настька.

— Знаю. Их называют Крепостью. А почему — неизвестно. И что такое эта Крепость, тоже никто не знает. Могильник опасен, а Крепость считается еще опасней. — Лесник помолчал, ему было непривычно говорить помногу. — Что ты про все это знаешь? — наконец заключил он.

Настька развела руками.

— Ничего. Честное слово, дядя Василь! Я только ходила там по Крепости…

Она смолкла, будто сама удивилась своим словам. Сталкер глядел на нее.

— Ходила по Крепости?

Девушка кивнула, закусив губу.

— И почему ты до сих пор жива?

— Мне Борг помогал! Я много раз там бывала, он мне всякое показывал в тех подземельях… ну, в Крепости этой под Бобловкой. Туда никто, кроме меня, спуститься не мог, а я могла, потому что Борг мне говорил, куда свернуть, чтоб не заблудиться, защищал, двери передо мной открывал…

— Кто такой Борг? — перебил он.

— Не знаю.

— Врешь.

— Дядя Василь, он невидимый! — горячо зашептала Настька. — Я клянусь! Я теперь плохо помню, давно ведь, но… Он там… ну, прямо в воздухе как бы живет, его слышно — но не видно. Хотя он способен всякие предметы двигать, переставлять, даже из оружия может стрелять. Но его нет — нет тела! Он добрый был, любил меня. Может, Борг… это душа чья-то, сталкера какого-то, который в Крепости погиб?

Настька положила подбородок на колени, обхватила ноги.

— Борг добрый, — заключила она. — Он мой друг.

На ее лице плясали отсветы пламени, щеки раскраснелись от жара. Каша исходила ароматным паром, из котелка доносилось тихое бульканье воды.

Лесник покачал головой и сказал:

— «Долг» хочет, чтобы ты попала в Бобловку. Зачем? Теперь ясно — чтобы опять спустилась в те подземелья. Но для чего им это?

— Не знаю я. Хотя они сказали…

Сталкер поднялся, вскинув ружье.

— Ложись за мной и не высовывайся, — резко произнес он.

Испуганная девушка упала на четвереньки и поползла вокруг костра. Прижав приклад к плечу, Лесник сделал шаг вперед.

С треском и шипением за их спинами, метрах в десяти ниже по склону, вспыхнула «Жарка», осветила опушку леса. Воздух вокруг аномалии потек, задрожал. Настька вскрикнула, закрыв голову руками. Лесник не успел обернуться: из темноты на него выскочила стая крыс.

* * *

Рамир попятился, опуская руку к ремню. Огромная крыса издала низкий утробный звук, припала к земле и прыгнула.

За сталкером был освещенный луг, туда выходить нельзя — заметит Лесник. По сторонам заросли, кусты и бурьян. Запутаешься, упадешь, тут-то они тебя и…

Решение пришло быстро. Развернувшись к твари левым боком, Цыган выставил руку, и зубы сомкнулись на локте, почти пропоров крепкую кожу дорогой походной куртки.

Именно на это «почти» он и рассчитывал. Правой рукой выхватив из кобуры «ТТ», рукоятью врезал крысиному волку по темечку. Хрюкнув, зверюга обмякла, повисла на локте — но зубов не разжала.

— Минжа!!! — выругался Рамир. Схватил тварь за мохнатый жесткий загривок, дернув, шагнул к рюкзаку.

Но тут на него налетели еще две крысы. Со всех сторон донеслось шуршание, в траве замелькали темные тела. Стая окружала, одна тварь вгрызлась в ботинок, другая подпрыгнула и прокусила кожаные штаны. Зарычав, Цыган саданул ее кулаком по голове — она свалилась на землю, суча лапами. Сбросив вторую, наступил каблуком на башку, с размаху ударил носком ботинка третью, отшвырнул далеко в сторону. Сорвал крысиного волка с локтя и крепко зажал жилистую шею под мышкой. Остальные крысы разбежались по кустам и оттуда уставились на человека, поблескивая глазками.

— Тяжелый, тварюга, — процедил Рамир, вновь делая шаг к рюкзаку и суя пистолет в карман куртки. Крысы шипели, шуршали в траве. Сталкер присел. Пришедший в себя вожак захрипел, заизвивался, попытался вцепиться в бок… Опять схватив его загривок, Рамир оторвал зверя от себя, поднял двумя руками, с размаху шмякнул о землю. Рванул клапан бокового отделения рюкзака, с мясом выдрав «молнию».

Крысы сходились со всех сторон, шелестя кустами и травой, в темноте поблескивали глаза. Вожак вскочил, зашипел и прыгнул. Цыган, так ничего не успев достать из рюкзака, врезал ему кулаком по морде. Тварь извернулась в воздухе, будто кошка, и упала на все четыре лапы, но сразу повалилась на бок, оглушенная. Сталкер рывком подтянул к себе рюкзак за лямку и сунул пальцы в боковое отделение. Сразу три крысы прыгнули на него с разных сторон. Рамир, отмахиваясь одной рукой, другой достал решетчатый железный ящичек с верньерами и кнопками, ладонью хлопнул по одной — на верхней крышке зажглись лампочки. Сквозь мелкие ячейки виднелась электронная начинка устройства, внутри мерцали диоды. Сталкер перевернулся на живот, вжав голову в плечи. Крыса вцепилась в воротник, другая взбиралась по ноге, третья пыталась прокусить куртку на плече. Со всех сторон грызуны бежали к нему, воздух наполнился шипением. Рамир крутанул верньер — на стеклянной панели датчика тонкая стрелка перескочила к другому краю шкалы. Он буквально вонзил палец в широкую круглую кнопку, одновременно на его спину вспрыгнул крысиный волк.

Решетчатый ящичек загудел.

Он издал и другой звук — но тот был неслышен для человеческого уха.

Шипение сменилось визгом, крысы сыпанули от Рамира. Стряхнув со спины последнюю, он встал на колени. Твари неслись прочь широкой темной лентой, позади бежал крысиный волк, негромко и угрожающе похрипывая, будто ругаясь под нос.

— Вот так! — рявкнул Рамир, тяжело дыша, и прищурился, глядя вслед грызунам, прикидывая, в каком направлении они бегут. Ящик у его коленей ровно гудел, мигали лампочки. Сталкер сказал: — Так, сейчас зверолову будет плохо.

* * *

Лесник выстрелил из обоих стволов. Несколько крыс разбросало в разные стороны, но другие наступали. Настька позади него вскрикнула, когда жадно-нетерпеливая морда сунулась ей под бок. Перекатившись, она с ужасом оглянулась и увидела трех крупных грызунов, которые казались черными в свете костра. Глазки их блестели злобно и угрожающе. Что делать?! Она вскочила на колени, разевая рот в безмолвном крике. В голове помутилось, воздуха не хватало — такого панического страха девушка не испытывала еще ни разу. Сердце провалилось куда-то в желудок, к горлу подступила тошнота. Впереди громыхнуло — сталкер пальнул по стае. Всхлипнув, Настька подалась вбок и услышала приглушенное писком бульканье. Крысы бросились на нее. Тонко заскулив, она схватила за края полный кипящей каши котелок, сорвала с прута и перевернула на тварей.

Дикий визг огласил ночь. Вереща, грызуны рванулись в разные стороны, пузырящаяся каша сползала с их боков. Одна тварь залетела в костер, рванулась вбок, взорвав угли фонтаном искр, унеслась в ночь.

— Встань между костром и «Жаркой»! — гаркнул Лесник над самым ухом девушки. Икая от пережитого ужаса, Настька поднялась на дрожащих ногах, шагнула за костер, дуя на обожженные руки.

Сталкер перезарядил ружье, выстрелил, потом еще раз. В десятке метров от них раскаленный воздух светился, будто уличный фонарь. «Жарка» была небольшая и не слишком сильно раскаляла воздух, но крысы все равно опасались приближаться к костру с той стороны, и это пока что помогало Леснику держать их на расстоянии.

Он стоял перед костром, а Настька за ним. Здесь было очень жарко, горячий воздух валил с двух сторон, от костра и от аномалии. Девушка взмокла, лицо раскраснелось, со лба по щекам тек пот.

Когда заряд дроби отбросил в траву крупного грызуна, остальные стали разбегаться, опасливо повизгивая, и Лесник уже решил было, что справился, — но тут из темноты вынырнул крысиный волк. Он сразу прыгнул, не успевший перезарядить ружье сталкер отшатнулся, и это послужило сигналом для остальных.

Лесник нырнул вбок, перехватив оружие за ствол, прикладом смел сразу трех крыс. На него набросились с разных сторон, перед глазами возникла морда вожака, пылающие злобой глазки и рваная рана на низком лбу.

Настька выхватила из костра головню и стала размахивать ею. На лодыжке сталкера сомкнулись челюсти, он крутанулся, разбрасывая тварей. Вожак вцепился в плечо. Сжимая стволы ружья левой рукой, Лесник правой отодрал его от себя. Тварь извивалась, яростно пища, рвалась к горлу. Лесник отбросил ее. Руки были покусаны, по пальцам текла кровь, штаны в дырах, из левой икры выгрызен клочок мяса.

Он терял силы, удары стали слабее. Отступившие было крысы вновь набросились на него, одна запрыгнула на плечо и прокусила ухо. Лесник замычал, мотнул головой — крыса свалилась, оставив на куртке длинные царапины. Правое плечо уже онемело, руку скрутила судорога.

Тыча горящей головней в морды и увертываясь от крыс, Настька незаметно для себя вышла из безопасной зоны. Волосы ее растрепались, длинный локон прилип к мокрой щеке, по лицу тек пот. На скуле темнела царапина, подбородок был в саже.

— Назад!! — крикнул Лесник. Крысиный волк вновь прыгнул на него. Выпустив ружье, сталкер перехватил тварь за голову. Вдавил большие пальцы в глазницы, крякнув от натуги, сжал — и черепная кость треснула. Вожак пискнул, Лесник размахнулся и со всей силы швырнул волосатую тушу в сторону темного леса. Хоровой визг огласил склон, и крысы серой волной потекли за вожаком, взволнованно пища.

Лесник упал. Настька подбежала к нему, присела, вонзив конец горящей головни в землю, потрясла сталкера за плечо. Шипение и писк грызунов стихали — они уходили в глубь леса. Лесник застонал, корчась от боли, процедил сквозь зубы:

— Не трожь…

— Что с вами?! — сдерживая слезы, крикнула Настька, отдернув руку. — Дядя Василь, что… Ой, кто это?!!

Раньше она не видела таких тварей и не знала, что мутант, бесшумно взобравшийся к ним по склону, называется псевдоплотью.

* * *

Плоть появилась очень кстати.

Рамир был уверен, что птички попались в клетку. Он помнил, что вечером заметил струящийся дрожащий воздух на другом склоне — там была «Жарка», и позже костер зверолова загорелся неподалеку от нее. Цыган сначала пошел за крысами, гоня их вперед при помощи сконструированного Бородой устройства, а потом решетчатый ящичек начал искрить, внутри него что-то зажужжало, пошел сизый дымок — и он вырубился. Тогда сталкер остановился и трижды выстрелил из винтовки. Этого оказалось достаточно, чтобы «Жарка» сработала.

С одной стороны аномалия, отступать некуда, с другой — стая голодных крыс — прекрасная ловушка, из которой никто не выберется. Уж объект-то они точно загрызут, если девчонка еще жива!

Но все пошло не так, как он рассчитывал. Во-первых, девушка и вправду была жива. Во-вторых, она оказалась хоть и пугливой — Цыган расслышал ее крики, — но бойкой. Схватила головню и стала отбиваться, он увидел, как искрящиеся дуги прочерчивают воздух. Да и зверолов схитрил, запихнув подопечную в «печку» между костром и аномалией, куда не отваживались забегать крысы.

Так что плоть была весьма, весьма кстати.

Она, судя по всему, охотилась на крыс и топала в отдалении за стаей. Теперь плоть напала на Рамира.

Мутант был небольшой, раза в два меньше взрослых особей этого вида — молодой, наверное. Цыган подпустил плоть поближе, стараясь двигаться осторожно и тихо, направился к выходу из леса. И когда, жадно хрюкая, псевдоплоть кинулась на него, он в последний момент шагнул в сторону и сильным ударом ноги отправил ее в сторону костра. Перевернувшись в воздухе, плоть вскочила на ноги. Девушка завизжала, старый зверолов поднял голову. Кажется, крысы здорово потрепали его, защищаться вряд ли может. Плоть хоть и некрупная, но явно голодная, а потому смелая. Наклонив голову, тварь бросилась в бой.

Рамир встал из-за кустов, поднял пистолет и прицелился в девушку.

Корчившийся на земле Лесник вдруг привстал на одно колено и ударом огромного кулака отбросил псевдоплоть. Рамир негромко выругался — широкая спина зверолова скрыла от него объект. Плоть упала и сразу вскочила. Лесник что-то прокричал девушке. Она встала ногами на его колено, вцепилась в шею, он рывком выпрямился — и подкинул ее.

Объект оттолкнулся, прыгнул, растопырив руки, куда-то в темноту.

Цыган открыл огонь — но, кажется, не попал.

Оказывается, ниже по склону была еще и карусель. Она захватила девушку, мотнула круг — и швырнула дальше во мрак. Рамир услышал быстро затихающий вопль.

Плоть повалила зверолова, скрыв его, спина твари изогнулась, хищно клацнула клешня. Ноги Лесника задергались.

— Один выбыл, — сказал Рамир без улыбки, не убирая оружие. — Идем искать объект…

Он поправил рюкзак, посмотрел на детектор аномалий и побежал по широкой дуге в обход костра. Ночка выдалась беспокойная.

* * *

«Карусель» мотнула Настьку так, что она ненадолго потеряла сознание. Открыв глаза, девушка схватилась за ветки, тонкие гибкие сучья закачались под ней. Она висела в кроне березы метрах в трех над землей. Очень медленно и осторожно приподняв голову, Настька осмотрелась.

Неподалеку стояли два заброшенных дома, и она вспомнила, что уже видела их со склона, до того как стемнело. Значит, она примерно на середине Лысой балки? Цепляясь за ветки, девушка начала спускаться.

Береза росла во дворе того дома, что стоял ближе к вершине, крыша второго виднелась почти под ногами, ниже по склону. Луна ярко освещала двор и фасад, покосившееся крыльцо без перил, проломленные ступени, дырявый козырек.

А Лесник? Когда «Карусель» прокрутила ее мимо костра, Настька видела, как плоть во второй раз накинулась на сталкера. Еще услышала выстрелы, и ей показалось, что дальше, на краю зарослей, мелькнули вспышки, на мгновение озарив высокий широкоплечий силуэт. Значит, сталкера загрыз мутант, а какой-то маньяк продолжает охотиться за нею. Надо прятаться! Только где?

Дуя на обожженные котелком ладони, девушка подошла к дому, кое-как взобралась на скрипучее крыльцо. Доски под ногами шатались.

В доме было темнее, тусклый свет едва пробивался сквозь окошко в стене напротив входа. Она разглядела отверстие в полу и другое — в потолке над ним. Рядом была приставная лестница.

Настька шагнула к темной квадратной дыре, увидела освещенную луной верхнюю ступеньку лестницы, но не успела поставить на нее ногу. Внизу раздался шорох и громкий писк. По лестнице застучали маленькие лапки.

Девушка с воплем отскочила, ударилась плечом о приставную лестницу, вцепилась в нее и полезла. Из подвала повалили крысы, живым ковром устилая пол. Они поднимали длинные морды, шевелили усами и щелкали зубами.

Лестница была трухлявая, влажная, изъеденная древоточцем. Когда Настька схватилась за дощатый настил чердака, перекладина под ней с треском сломалась. Девушка качнулась, неловко пнула лестницу — та переломилась и медленно опрокинулась вбок. Крысы запищали.

Она повисла, болтая ногами. Твари сновали внизу, прыгали, одна исхитрилась вцепиться в ботинок. Настька потрясла ногой, крыса шлепнулась на пол. Тогда девушка подтянулась, легла животом на скользкие от плесени доски и вползла на чердак.

Тут было не очень темно, сквозь круглое слуховое окно без стекла лился лунный свет. Пригнувшись, Настька прошлась по чердаку, присела на корточки, отдыхая. Сквозь окно задувал ветер, было холодно. Бежать отсюда некуда, разве что на крышу… а потом куда? Что же это происходит? Ведь совсем недавно она была в своем интернате, где ей тоже не нравилось, но где все было так знакомо, привычно, а теперь… Она на чердаке заброшенной избы, посреди какой-то Лысой балки, в Зоне, только что погиб ее проводник, внизу крысы, в округе бродят голодные мутанты… кошмар! Как ее угораздило попасть в такую переделку? И ведь никто не поможет, никто и не знает, что она здесь, она теперь умрет, погибнет — не от крысиных зубов, так в челюстях какого-то зверя покрупнее, не загрызенная мутантом — так от голода… Или от рук того маньяка, что охотится за нею и стреляет из зарослей!

Вспомнив о нем, Настька задрожала. Вернулась к люку, посмотрела вниз. Крысы сновали по полу, скребли стены, тяжело подпрыгивали. Настька уселась, обхватив колени и положив на них подбородок. Что теперь? Умирать здесь от голода?

Глаза были полны слез. Почему ее все обижают? С самого детства! Никто не любит, дети дразнятся, взрослые норовят отвесить затрещину… И в интернате постоянно то воды в постель нальют, то соли в чай насыплют, то кнопку на стул подложат. Сколько она помнила, только Борг был к ней добр — но ведь и он непонятно что такое, вернее, кто такой! Лесник этот тоже мрачный… правда, потом спас ее и сам погиб. Настька всхлипнула. Ну выбралась она оттуда, а дальше что? Ее опять обложили крысы, и маньяк бродит в темноте!

Вытерев лицо рукавом, она поднялась. Слезами себе не поможешь, это она давно поняла. Обидчиков нужно таскать за волосы и пинать под коленки — неприятностей от этого будет не меньше, но хоть не так обидно. Подойдя к окну, Настька выглянула, покрутила головой, ничего подозрительного не заметив, осторожно вылезла на крышу. Тут был открытый ящик вроде скворечника, защищающий отверстие от дождя и снега. Настька села на него, вновь осмотрелась. Возле дома росло дерево, в темноте не разобрать какое, во всяком случае, не береза — ее ствол белел дальше, у забора. А на это дерево можно перебраться, главное — не поскользнуться на крыше.

По шиферному скату она поползла вверх, к коньку.

Черная гибкая тень прыгнула на дерево с земли, и Настька замерла. Следом сиганула вторая, третья… А первая с неприятным скрежещущим мяуканьем перелетела на скат и уставилась на девушку злыми глазами, которые светились зеленым. Девушка тихо ойкнула и задом сползла обратно на скворечник. Над коньком показались сразу три головы с острыми ушами. Это были кошки. А кошки Зоны — не дружелюбные домашние зверьки, поняла она. Стая таких тварей, наверное, еще опаснее крыс.

Настька скользнула обратно в окошко, выпрямившись на дощатом полу чердака, вытащила из кобуры пистолет. Тогда, сражаясь с крысами у костра, она с перепугу забыла о нем. Это и к лучшему — крысы мелкие, наскакивали со всех сторон, она бы все равно промахивалась, а так хоть патроны остались. Сколько их там в магазине? Девушка не знала, но собиралась использовать все до последнего.

Круглая усатая морда сунулась в окно. Вытянув руки, Настька выстрелила. Отдача ударила в ладони, она покачнулась, но устояла. Кошка, издав какой-то металлический скрежет, исчезла, на ее месте показалась другая. Настька опять нажала на спусковой крючок.

* * *

Старый зверолов больше не шевелился, плоть приникла к трупу и смачно выгрызала горло, бока ее плотоядно подрагивали. Рамир обошел место, где в темноте пряталась «Карусель», и стал спускаться по склону.

Далеко идти не пришлось: выстрелы раздались, когда сталкер приближался к двум заброшенным избам. Он остановился, потом, пригибаясь, перебежал к забору. Значит, объект все еще жив и у него есть пистолет. Или это кто-то другой палит в темноте, кто-то, все это время прятавшийся посреди Лысой балки?

«Да нет, вряд ли, — подумал Рамир, поворачивая за угол первого дома. — Я бы заметил, это она, то есть он — объект…»

На его глазах кошка, сунувшаяся в чердачное окно большой избы, отлетела с воплем, свалилась на землю там, где в лунном свете виднелись три кошачьих трупа.

«Сколько патронов осталось? — подумал Цыган, отходя к забору и прячась за ним. Прислонившись к замшелым доскам, сталкер стал загибать пальцы: — Звук такой, будто стреляют из «ТТ». Значит, еще два… — Он прислушался. — О, кончились. Отлично. Осталось подождать, когда девушку растерзают дикие кошки.

Никакую не девушку — объект.

Нет, именно девушку. Девчонку, почти ребенка.

Контролер тебя побери! — Он выпрямился. — Отвратительная смерть! Лучше я сам ее застрелю», — решил Рамир и сунул пистолет в кобуру. Передвинув со спины на бок «G-36», пошел ко второму дому.

Пылающая комета прочертила небосклон и упала на крышу, распугав кошек. Черные тени прыснули во все стороны, канули в ночи. На скате, под чердачным окном, расцвел огненный цветок.

Обескураженный Рамир вновь присел, увидев скрюченный силуэт, который кинул еще одну горящую головню, наверняка облитую бензином или спиртом. С гудением вращаясь, она влетела в дверной проем. С крыльца посыпались верещащие крысы. Цыган пошарил на груди, сжал крест в кулак. Ему показалось — черт, нет, сам дьявол вышел из ночного мрака и мечет в избу адские шары! Но это был всего лишь старый зверолов… Не иначе нечисть воскресила его!

— Тьфу! — Рамир сплюнул, отпустил крестик. — Ну и ночка, каро андэ муй!

Он выпрямился во весь рост, подняв оружие. Силуэт Лесника уже исчез. И был не горбатым, как поначалу привиделось Рамиру, — зверолов нес сразу два рюкзака. И где теперь этот чертов старик с беспокойным объектом?!

Ярко-рыжие языки пламени вылетали из окна, лизали наличники. Дом трещал, но пока держался — влажное дерево сопротивлялось огню. Однако видно было, что осталось ему недолго.

Ругаясь сквозь зубы, Рамир перепрыгнул забор и бросился к горящей постройке. Она должна выбраться! Если объект сгорит заживо… попробуй докажи потом, что он и вправду мертв. Умник скажет: а вдруг жертва как-то сбежала, пока ты ее не видел?

Через несколько секунд он понял, что так оно и есть, — обогнув дом, разглядел в отблесках пламени двух хромающих людей, которые бежали к лесу.

— Все равно убью вас! — вконец разъярился Рамир. Он перепрыгнул через кошачьи трупы и помчался следом. В спешке плохо упакованный рюкзак тяжело подпрыгивал на спине, бил чем-то угловатым между лопаток, «G-36» на левом плече и винторез на правом тоже мешали.

Цыган уже взбирался по склону, оскальзываясь на влажной траве. Беглецов он едва различал в темноте далеко впереди. Несколько раз Рамир стрелял почти наугад и в конце концов решил поберечь патроны.

Черные силуэты мелькнули на вершине оврага — и пропали в лесу. Рамир прибавил ходу. Еще немного… а склон круче, чем казалось в бинокль. Запыхавшись, он вылетел на опушку и вломился в лес, словно кабан, не разбирая дороги. Услышав треск сучьев, побежал на звук. Их двое, старик и ребенок, оба ранены, я их достану!

Он вроде нагонял — но никак не мог догнать. Рамир бежал, ломая кусты, то и дело смахивая с лица паутину. На пути стали попадаться ямы и упавшие деревья, пришлось двигаться осторожней. Он взмок, рюкзак оттягивал плечи, поясница болела, детектор аномалий, болтаясь на шнурке и колотясь о ребра, отбил грудь. Поначалу сталкер придерживал его, но вскоре понял, что куда важнее отводить руками ветви, хлещущие по лицу, а иначе можно лишиться глаза.

Лесник петлял — разгоряченный погоней Рамир понял это не сразу. Когда он уже устал и бежал, экономя дыхание, то заметил, что луна маячит над кронами слева, а не впереди, как раньше; и позже, следуя за треском веток, понял, что теперь она почти сзади… Зверолов запутывает следы? Обходит аномалии? Нет, что-то не так. Цыган остановился, оперся о дерево. Глубоко вдохнув, затаил дыхание и прислушался. В боку кололо. Да, вот они — уходят на юго-восток… Рамир вскинул автомат и дал длинную очередь на звук. Треск ветвей, глухой стук, опять треск, шелест… Они по-прежнему бежали.

Сталкер опять бросился в погоню. Собравшись с силами, сделал рывок. Он вламывался в молодой осинник, перепрыгивал ямы и поваленные деревья, огибал дубы. То хлюпала вода под подошвами, то нога уходила в мох по лодыжку или носок ботинка цеплялся за невидимый в темноте корень. Дважды Рамир летел головой вперед, первый раз успел выставить руки, а потом распорол щеку о пенек. Злой, взмокший, сталкер упорно преследовал беглецов. Он молодой и здоровый, как лось, они выдохнутся раньше, Рамир это знал.

Писк детектора он расслышал слишком поздно. В лицо взметнулся ворох листьев и иголок, сучок едва не выбил глаз. Земля подпрыгнула и ударила по носу, Цыган вскрикнул.

Спасло то, что в падении он успел сгруппироваться и упал на плечо. «Трамплин» с силой отбросил сталкера вбок, прямо на ствол поваленного дуба. От удара перехватило дух, в голове помутилось. С трудом преодолевая тошноту и головокружение, он на четвереньках отполз подальше от аномалии. Только когда кровавая пелена заволокла глаза, Рамир остановился, уткнувшись лбом в холодный шершавый ствол, вдыхая колкий запах павшей листвы. Скинул с себя оружие, потом рюкзак.

— Ничто никогда не идет по плану, — пробормотал он и повалился на землю.

* * *

— Я… больше не могу… — выдохнула Настька, спотыкаясь.

Лесник схватил ее за руку и потащил дальше. Он тяжело дышал, держался левой рукой за грудь и заметно прихрамывал, но не сбавлял шага. Рюкзаки на спине подпрыгивали, ударялись друг о друга.

Они бежали уже долго, Настька никогда столько не бегала. Девушка вдыхала разинутым ртом, гортань пересохла и горела, ноги отяжелели. Опускаясь, пятка каждый раз больно стукалась о подошву ботинка — но воспоминание о выстрелах в спину гнало вперед.

Только когда сзади раздался характерный хлопок «Трамплина» и сдавленный возглас, Лесник остановился, позволяя девушке немного отдышаться.

Лежа под агонизирующей псевдоплотью, грудь которой он распорол ножом, Лесник слышал шаги, но из-за судороги не мог посмотреть, кто это. Бандит, мародер, позарившийся на чужой хабар? Почему тогда незнакомец пробежал мимо? Любой сталкер, любой военный или гражданский, забредший сюда, подошел бы посмотреть, что происходит. Только тот, кто знал, что случилось, мог пройти, не проверив даже, мертв ли лежащий под мутантом человек. Незнакомец решил, что плоть задрала Лесника — ведь тот дергался из-за приступа, это вполне можно было принять за предсмертные судороги, — и сразу же побежал дальше. Значит, целью его был не Лесник. Охотились за Настькой.

— Идем, — сказал он. — Нельзя тут стоять.

— Не бежим? — робко уточнила девушка. Сталкер качнул головой и пошел дальше. Волосы Настьки были всклокочены, лицо красное, лоб блестел от пота, маленькие капельки собрались над верхней губой. Она вытерла пот и пошла следом.

— Пока у меня приступ не начался, — добавил Лесник.

Они ломились сквозь чащу, девушка то и дело спотыкалась, но не отставала. Вскоре выбрались на едва заметную звериную тропу и в конце концов увидели впереди вросшую в землю неприметную бревенчатую избу. Деревья плотно обступили ее со всех сторон, крышу почти скрыли сломанные ветром сухие ветки, под стенами лежали горы листьев.

— Здесь один мой приятель живет. — Лесник толкнул добротно сколоченную дверь, пригнув голову, переступил порог.

— Какой приятель? — спросила Настька опасливо. Она вполне допускала, что в приятелях у бородатого охотника может ходить какой-нибудь дремучий лесной мутант.

— Сейчас, кажется, нет его, позже познакомишься.

Он достал из кармана спички, чиркнул. На тумбочке возле двери стояла мятая алюминиевая кружка, из нее торчала свеча, сталкер зажег ее. В слабом свете девушка разглядела тесную комнату.

— Заходи уже, — позвал он, скидывая рюкзаки. Настька несмело последовала за ним. Лесник запер дверь на здоровенный засов, добрел, шатаясь, до лавки и повалился на нее. Девушка шагнула к нему.

— Дядя Василь, ты чего? — она потрясла его за плечо. Лицо сталкера побледнело, он тяжело дышал.

— Сядь, не маячь, — Лесник слабо махнул рукой. — Это скоро пройдет.

Настька присела перед лавкой на корточки.

— Здесь заночуем, — произнес сталкер и медленно сел. — Он нас потерял в лесу. Ты знаешь, кто охотится за тобой и почему?

— Нет. И почему за мной? Наверное, за тобой, дядя Василь?

— Нет, ему нужна ты. И потому давай рассказывай — зачем тебе в Крепость?

* * *

Рамир сел, прислонившись к дереву, ощупал голову. Все стихло, в лесу было темно, лунный свет едва проникал сквозь кроны.

— Убежали, — пробормотал Рамир, криво улыбаясь. — Я упустил их.

«G-36» лежал на земле в паре метров от него, дальше валялась винтовка. Как бы от удара в оружии не повредилось что-нибудь, надо проверить и заново пристрелять. И детектор аномалий где-то в траве остался… Цыган сполз на землю, закинул руки за голову и посмотрел на звезды сквозь просветы в листве. Луна высеребрила концы ветвей, верхушки деревьев окутала призрачная дымка. Месяц уже садился, с востока наплывало тусклое сияние — ночь заканчивалась. Рамир пролежал долго, ни о чем не думая, просто наблюдая за приходом дня, отдыхая. В широко раскрытых глазах отражалась паутина ветвей и клочки светлеющего неба между ними.

Наконец он приподнялся, опираясь на локоть, потер веки, помассировал лицо.

— Небеса не хотят ее смерти, — сказал Рамир и сел. Потянулся, разминая затекшие мышцы, вдохнул холодный утренний воздух, похлопал по груди там, где висел крест. — Так тому и быть, кто я такой, чтобы противиться их воле? Возвращаюсь. — Он повернулся, чтобы взять рюкзак, и уперся взглядом в длинную кабанью морду. Маленькие глазки буравили его настороженно и неприветливо.

Как это тварь сумела неслышно подобраться так близко? Рамир медленно отодвинулся, потянулся к пистолету. Кабан глухо хрюкнул, лысая кожа на лбу сложилась складками. Сталкер успел выстрелить только раз — тварь взрыла копытами землю и бросилась на него. Пуля скользнула по черепу, оставив полоску разорванной шкуры, ушла вбок.

Прыгнув за дерево, Рамир выпустил в бок кабана оставшиеся полмагазина. Зверь захрипел, тормозя всеми ногами, развернулся и вновь наставил клыки на человека. На ребрах его пузырилась кровь. Быстро перезарядив пистолет, Цыган искоса оглядел светлеющий лес, выискивая характерное искажение воздуха. Кабан рванулся к нему — морда со сплющенным черным пятаком дышала тупой бездумной яростью, горячее дыхание со свистом вырывалось из ноздрей. Нырнув за другое дерево, сталкер начал стрелять. Земля тряслась под ударами копыт, мутант пер, как танк, череп у него был словно из чугуна, пули почти не причиняли вреда. Рамир едва успел отскочить, а кабан врезался в ствол.

Дерево накренилось от удара, затрещало, во все стороны полетела кора. Зверь отлетел, бока его ходили ходуном, из пасти капала слюна. Он упал. Рамир пошел вокруг мутанта, не опуская пистолет. Его «G-36» лежал возле рюкзака немного в стороне. Пошатываясь, зверь поднялся и мутным взглядом следил за человеком. Рыкнув, наклонил голову, повернулся.

С трудом удерживаясь, чтобы не побежать, Рамир пятился от него. Главное — не сделать лишнего шага… По спине ползли капли холодного пота. Он целился в кабана, но не стрелял. Этому что в лоб, что по лбу, только патроны переводить…

Кабан в третий раз бросился на него. Кровь капала с волосатого бока, на прошлогодней листве оставались красные пятна, из-под копыт летели комья земли.

Рамир пригнулся и замер. Кабан несся, как пушечный снаряд.

Сталкер прыгнул вбок, перекатился и снова прыгнул, теперь вперед. Вскочил — и побежал между деревьями.

Кабан промчался мимо, едва не задев его, и на скорости угодил в «Трамплин».

Хлопок, свист воздуха… Огромную косматую тушу сначала вжало в землю, а после отшвырнуло в кусты.

Цыган рванулся в ту сторону, где лежали рюкзак и рядом — винтовка с автоматом. Мутант заворочался в кустах, круша ветки, попытался встать, упал, снова приподнялся. Грузная башка качнулась, налитые кровью глаза уставились на фигуру, выросшую над ним.

— Не люблю кабанов, — сказал Рамир и вогнал в его морду полмагазина из «G-36».

Кабан затих, бока перестали вздыматься. Тяжело дышащий сталкер отошел от зверя, поднял лицо к небу. Ноздри его раздувались, он с шумом втягивал воздух и медленно выдыхал. Короткая схватка с огромным хозяином леса всколыхнула в душе новые чувства — решимость, упрямство, уверенность в себе. Убитый кабан — это знак, послание свыше, которое Рамир не мог проигнорировать.

День разгорался, тени бледнели. Пошарив под деревом, он нашел чудом уцелевший детектор аномалий, надел на шею. Заправил ворот рубахи под куртку, перекинул через плечо рюкзак, взял в левую руку чехол с винторезом. Повернулся из стороны в сторону, прикидывая, в каком направлении ушли беглецы, и сказал:

— Ладно, еще повоюем.