Один пистолет на двоих. Боевик

Лев Голубев-Качура

«Один пистолет на двоих» вторая по счёту книга трилогии «Предатель». В ней вы вновь встретитесь с капитаном Васильевым и аналитиком – Гросс Екатериной. В ней вы узнаете, как им придётся отбиваться от воров-рецидивистов, сражаться с наркоманами и убийцами. Бороться за добро и справедливость. Книга написана в стиле экшн. Надеюсь, она понравится вам.

Глава девятая

У ворот дома, в тени от нависшего над оградой дерева, стоял «минивэн». Людей в нём не было видно, и это насторожило Васильева.

Придержав за рукав жену, он тихо, почти шёпотом, произнёс:

— Кать, возьми-ка у меня сумку и пакет.

— Зачем? Тут нести-то осталось всего ничего, а ты… Тоже мне мужчина, — поддразнила она его.

— Не нравится мне этот автомобиль, а у меня руки заняты.

Васильев передал жене сумку и пакет, и сцепив руки в замок, похрустел пальцами разминая.

— Ты думаешь, это по наши души? — встревожилась Катя.

— Не знаю. Но надо быть готовым ко всему. Не зря же он здесь стоит.

Как только они поравнялись с микроавтобусом из него вылез парень…

Ну до чего же знакомое лицо, насторожилась Катя. Это ж я ему на яхте зуб выбила. Даа, не зря Женька приготовился. Неужели опять драться? Интересно, сколько их внутри?

Мысли вихрем проносились в её голове, но тело уже напряглось — она приготовилась к жёсткому сопротивлению.

Парень, сверкая вставленным зубом из нержавейки, приветливо улыбаясь, снял с головы кепку и произнёс дежурную фразу:

— Здоровэньки булы.

А, затем, немного замявшись, словно подыскивая слова, сказал:

— Хозяин прыказав, шоб вы йихалы до нього. Зараз.

— Какой хозяин, — с иронией спросил Васильев.:Я сам себе хозяин.

— То так. Тильки вин прыказав зараз же прывэзты тебе.

— Интересно девки пляшут, — пожал плечами Васильев. — Почему это я должен к кому-то ехать? Тем более к кому-то, совершенно для меня незнакомому?

Из минивэна вылезли ещё двое парней, мускулистых, похожих на боксёров в отставке, и помахивая битами, стали ожидать результата «переговоров».

Оценив создавшуюся обстановку, Васильев как-бы соглашаясь, кивнул головой в сторону ожидающих «боксёров».

И, немного с юмором, сказал: «Разве можно против такого аргумента отказаться, и не принять приглашение, от хорошего человека. Что ж, поехали ребята».

И прежде чем разместиться в автомобиле, повернувшись к Кате тихо произнёс: «Иди домой дорогая. Я долго не задержусь. Узнаю, кто это так „настойчиво“, он кивком головы показал на „боксёров“, хочет видеть меня, и вернусь».

Опять повернувшись к парням, он спросил:

— Надеюсь, моя жена вашему хозяину не нужна?

— Та, ни. Цього хозяин нэ прыказував. Нехай жинка идуть соби до дому. Колы понадобыться, так мы йийи добудэм.

Высказав это двусмысленное выражение, он криво улыбнулся.

Что-то против нас затевается, решил Васильев. Надо бы предупредить Катю, но, думаю, она сама уже догадалась.

Что ж, поживём увидим.

Любопытно всё же, что это за «хозяин»? Может шестёрка какая-нибудь, а хочет казаться тузом?

И садясь в машину, приказал: «Поехали! Чего стоим?».

* * *

Минивэн аыскочил за город, и помчался по трассе.

В салоне, кроме троих, которых уже видел капитан, находилось ещё двое.

Их ничем не примечательные лица среди уличной толпы не вызвали бы никакого интереса, если бы не одно «но»:

У одного, по-видимому тоже боксёра или борца, был перебит нос и сильно искривлён.

А другой был худ до аскетизма, и обладал яркорыжей густой шевелюрой.

Женя, разглядывая его, решил, он злоупотребляет наркотиками и болен туберкулёзом, и давно. На эту мысль, по поводу его наркомании, навёл его постоянно мокрый нос и шмыгание.

Вероятнее всего капитана везли не выбивать из него какие-то признания или убивать, а везли к какому-то конкретному лицу для разговора.

Так он решил, потому что не надели ему на голову мешок, и руки, заломив, не связали.

Поэтому он, пользуясь относительной свободой, во все глаза смотрел на стелящуюся впереди дорогу, на окружающую природу, и запоминал, запоминал.

Приблизительно минут через двадцать машина свернула с шоссе на просёлок, и поднимая клубы пыли, помчалась по ровному, с выгоревшей от солнца травой, ровному плато.

Вскоре показалось море.

Почти у самого берега стоял джип, а возле него трое каких-то людей.

Минивэн остановился не доехав метров тридцать до джипа.

— Вылазь, будь ласка, — приказал украинец, и первым покинул машину.

Остальные «пассажиры», вернее, охрана или сопровождающие, остались на месте.

— Пишлы, — вновь приказал украинец, и подтолкнув капитана, заставил его идти к джипу.

От группы встречающих отделился человек в костюме. Он, улыбаясь, развёл руки в стороны, словно готовясь обнять капитана, но не сделал этого.

Когда они сошлись, он, опустив руки, произнёс: «Ну, вот и встретились, капитан».

Васильев, не показав виду, что удивлён таким приветствием, не отвечая, задал встречный вопрос:

— С кем имею честь разговаривать?

— Ах, да. Ах, да. Простите, не представился, — насмешливо произнёс встречавший. И с апломбом произнёс: «Я, Карабас!»,

— Карабас? Во как! — как бы удивился капитан, хотя сразу понял с кем свела его дорога жизни.

И уже чуть насмешливо продолжил: «Читал о Карабасе в сказке. Так это значит вы? А, где же ваша знаменитая борода? В парикмахерской оставили?»

Сообразив, что над ним насмехаются, Карабас обернувшись к своим телохранителям, мягким, совершенно инертным голосом приказал: «Напомните этому насмешнику с кем он имеет дело».

Охранники, засучивая рукава, подскочили к Васильеву: двое схватили его за руки, а третий, тычком, ударил его в солнечное сплетение.

От нанесённого удара Женя задохнулся, и схватился за живот. Немного отдышавшись, не дожидаясь второго удара, хрипло произнёс: «Понял я, понял, Мог бы раньше объяснить, а то Карабас, Карабас».

Пока он так отвечал, в голове его вертелась мысль — какой неандерталец придумал бить противника в солнечное сплетение и по гениталиям. Больно же! Ему, наверное, не один раз доставалось, вот он и передал опыт потомкам, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

Восстановив дыхание, сказал:

— Давай поговорим цивилизованно. Зачем же сразу бить? Ты прекрасно понимаешь, я не смогу отплатить тебе тем же, потому что вас вон сколько, а я один…

Так что, поговорим?

Карабас пристально посмотрел на капитана, о чём-то поразмышлял, затем ответил: «Что ж, давай поговорим, раз настаиваешь».

— Не я настаиваю, — не согласился с ним Женя. — Твои люди привёзли меня сюда.

— Ну-да, ну-да. Согласен… Так о чём будем говорить?

— Сначала скажи, как ты узнал о моём приезде, и кто я такой?

— Ффии. Это самый дурацкий вопрос какой мне приходилось слышать за последнее время.

— А всё же?

— Ты, что, думаешь мне никто в твоих пенатах не чирикнул сразу же, как только вы покинули столицу?

— По-нят-но, — с расстановкой произнёс Женя, и задумался.

Кто мог сообщить? Кто предал? Губарев? Конечно же нет, Так кто эта сволочь? Может кто-то из местных? Их двое — начальник ГУВД, и майор Томилов…

Надо быть очень осторожным, и Катю срочно предупредить, если… сегодня вернусь домой живым и невредимым.

И опять спросил:

— Так, что тебе нужно от меня конкретно? Какая информация?

— Вот это другой разговор. Скажи, с каким заданием вы с женой, старшим лейтенантом, прибыли в наш город, и назови фамилии твоих шефов.

— Сложный вопрос.., — раздумчиво произнёс капитан, —

так сразу и не ответишь.

— А ты уж постарайся, а то мои ребята дождаться не могут, чтобы тебя проверить на выносливость. Правда, парни?

Говоря эти слова, он продолжал улыбаться, но в улыбке его стала проскальзывать злоба, а выражение лица исказил волчий оскал.

Страшный человек, опять подумал Женя. Такому, что убить, что искалечить — раз плюнуть.

И ещё раз предостерёг себя — надо быть очень осторожным!

— Раз ты знаешь кто я, то зачем же задаёшь такой вопрос?

— А, чтобы ты сам рассказал о своём задании.

— Карабас, ты же знаешь, я не могу этого тебе рассказать.

— Это почему же?

— Потому что я уполномочен разговаривать только с вашим шефом, Доктором.

— Смотри какой смелый. А почему ты решил, что не я Доктор?

— Статью не вышел, — нагло ответил Женя, и весь сжался в предчувствии побоев.

И они не заставили себя ждать.

Наверное Карабас подал какой-то знак, потому что, те кто его держал, и выскочившие из машины его сопровождающие, и даже украинец, принялись его избивать и топтать ногами.

Женя только успевал закрыть от удара одно место на теле, как тут же получал в другом.

В основном он берёг голову и лицо. Тело его было тренированным, и кое-как спасало от ударов, а вот лицо он берёг, чтобы не напугать Катю своим видом.

Он ещё на что-то надеялся… Надеялся живым вернуться домой, к жене,.. И ещё на что-то надеялся.

Такова уж природа любого живого существа. Ещё говорят — надеждой жив человек.

Вот он и надеялся — увёртываясь, прикрываясь от сыпавшихся ударов, стараясь как можно дольше сохранить себе сознание и жизнь.

Но всё равно часть ударов он пропускал — голова гудела, как пустой чугунок, кровь заливала глаза.., всё тело было — сплошная боль…

Побои вдруг прекратились, и его, словно тушу барана на бойне, дотащили до минивэна и бросили на пол.

Видимо Карабас не собирался доводить дело до смертоубийства — или сам не захотел, или всё же кого-то боялся? — Медленно переваливалась мысль в голове капитана, но до конца не дошла — он начал проваливаться в беспамятство.

Всё же он успел почувствовать, как под ним закачался пол, и даже смог расслышать, как кто-то из избивавших его, хихикая, произнёс: «Крепким оказался капитан. Такую „разминку“ выдержал и не сдох».

* * *

Пришёл Женя в себя, после того, как почувствовал горячие капли на лице.

Кое-как разлепив веки, он сумел разглядеть склонившееся над ним лицо Кати, и бегущие ручьём из глаз слёзы.

Она сидела прямо на земле, а голова его лежала у неё на коленях.

Плача навзрыд, вытирая кулачком, и размазывая по щекам бегущие слёзы, она сквозь рыдания шептала и спрашивала одновременно: «Миленький мой, потерпи, вот-вот скорая помощь приедет. Они тебе помощь окажут… Тебе очень больно, да, милый? Так ты потерпи родной, я же с тобой. Я рядом, и всегда буду рядом, до конца жизни».