Бал виновных

Леа Рейн

1907 год. «Гарсиа» – роскошный отель на северном побережье страны. Сюда приезжают богатые люди Испании, чтобы отдохнуть от суеты больших городов. Это место кажется идеальным. Но… Таким оно только кажется.Изнанка красивой жизни оказывается такова: ложь, интриги, убийства. Чтобы определить, кто друг, а кто враг, Йону, Ивану и Альбе придётся пройти нелёгкий путь, полный боли и страданий.Это роман о друзьях, что стали врагами, о любви, которой нельзя существовать, и о правде, утопленной в крови.

Глава 2. Чем обслуга занимается в свободное время

День начался в половине шестого утра. Йон нехотя натянул форму и, с завистью глянув на спящего Ивана, отправился в кухню. Завтрак был скудным, но Йон не смог съесть даже его — отчего-то аппетита не было вовсе.

После завтрака к Йону подошел дон Мигель и с плохо скрываемой улыбкой поинтересовался:

— Ну что, Вергара, как самочувствие? Готовы работать долго и усердно?

— Прямо сгораю от нетерпения, — недовольно отозвался Йон.

— Это очень хорошо, потому что вас уже ждут газеты, которые нужно поутюжить.

— Но это работа горничных! — возразил молодой человек.

— Отныне это ваша работа. И не забывайте, что сегодня у вас полный рабочий день. Если я увижу, что вы снова где-то прохлаждаетесь, то у вас до конца жизни будут полные дни. Ясно?

— Кристально ясно, дон Мигель. Что-то ещё?

— Нет, Вергара, свободны, — ответил дворецкий, смерив этого наглого юношу неодобрительным взглядом, а после отправился наставлять других официантов.

Йон тяжело выдохнул и поплёлся разбираться с газетами. В жизни он не выполнял подобную работу и даже не знал, как пользоваться утюгом. Благо, одна из горничных объяснила ему, как надо включать газ, иначе бы он точно что-нибудь взорвал.

С газетами Йон справился, на удивление, довольно быстро, а после отправился развозить завтраки для первых проснувшихся клиентов. Работа была однообразная и неинтересная — одни и те же действия, одни и те же фразы. Йону казалось, что он выполнял её целую вечность, но на деле прошло лишь два часа.

Однако один из заказов заставил его оживиться. Триста двенадцатая комната. Комната, где живёт Альба. Он не знал, как поступить. Отправиться туда или попросить Мартина с ним поменяться? Вчера он пообещал себе, что будет держаться от третьего этажа подальше. Но это было до того, как он выяснил, что Альба его все-таки помнит.

— Вергара, вам же было все кристально ясно! — крикнул дон Мигель Йону прямо в ухо. Юноша шарахнулся от дворецкого, словно тот огрел его кувшином по голове. — Не видите, что в триста двенадцатую просят завтрак?

— Вижу.

— Так чего стоите?!

Йон молча поднял поднос с тарелкой наверх и взял официантскую тележку. Он был весь на нервах, отчего дергались руки, а глаза беспокойно глядели по сторонам. Колеса тележки скрипели на весь этаж и нервировали ещё больше. Молодой человек двигался по коридору, приближаясь к белой двери с позолоченными цифрами «312», и придумывал, что будет, когда он переступит её порог.

Однако на пути распахнулись двери одной из комнат, что отвлекло Йона от нервных размышлений. Ему пришлось остановиться, чтобы пропустить выходящего сеньора Лукаса. На секунду Йону показалось, что Гарсиа знает об украденном пиджаке и сейчас отчитает его за это, но этого не произошло. Лукас прошел мимо, даже не удостоив Йона взглядом, словно тот был мебелью или предметом декора. После таких встреч сразу ощущалось, кто есть кто в этом отеле.

В общем-то, все равно. Сеньор Лукас никогда не желал водить дружбу с Йоном или с Иваном, а когда видел, что его сестра гуляет с этими ребятами, то, не стесняясь в выражениях, высказывал все, что думает по этому поводу.

— Альба, отец же тебе ясно сказал, чтобы ты перестала шататься с этими оборванцами. Ты не думала, что кто-то может увидеть, как юная сеньорита Гарсиа бегает по двору с детьми обслуги? От такого позора же не отмоешься! — Лукасу было от силы лет десять, когда он это говорил, но он уже тогда четко осознавал, какое место занимает в этом обществе. И его даже не смущало, что эти самые «оборванцы» стоят рядом с ним и все прекрасно слышат.

Иван опускал голову, словно он был в чем-то виноват, Йон сжимал от злости кулаки, с вызовом глядя на Лукаса, а Альба смело отвечала:

— А мне все равно! Они мои друзья, и я не считаю, что гулять с ними должно быть стыдно.

Да, так было раньше. Но и сейчас не иначе. Разве что Лукас теперь демонстрирует своё презрение не словами, а действиями — вот и все отличие.

Однако Йон не желал долго предаваться воспоминаниям, до заветной комнаты оставалось всего несколько шагов, и он уверенно преодолел их, постучав костяшками пальцев по деревянной двери.

Ответ не заставил себя долго ждать. Из комнаты раздался такой близкий и тёплый голос, от которого сердце трепетало, как огонек свечи на ветру.

— Кто там?

— Обслуживание номеров. — Бесцветный тон, которым отвечал Йон, совсем не вязался с тем, что творилось в его душе.

— Проходи!

Йон распахнул дверь, и его окатила волна пропитанного табаком воздуха. Тут же захотелось выкурить сигарету, ведь за все утро такой возможности так и не выпало.

Йон закатил тележку и закрыл двери номера изнутри. Альба сидела за столом у окна, в одной руке она держала книгу, а в другой — сигарету. Сегодня она была не в брюках, а в длинной, до самого пола юбке. И, надо заметить, что брюки ей шли куда больше.

— Не знал, что ты куришь, — сказал Йон, переставляя завтрак с тележки на столик.

— Переняла привычку одного своего друга, — ответила Альба, отложив книгу в сторону и выразительно посмотрев на Йона, отчего тот сразу понял, о каком друге она говорила. — Не желаешь составить мне компанию? — предложила девушка, протянув ему пачку сигарет. Она чувствовала себя неловко, ведь мало того, что её друг пришёл её обслужить, так ещё и стоит так, словно ждёт от неё каких-то указаний. Разве имела она право приказывать ему после всего, что было между ними? Она и так вчера оскорбила их дружбу, когда, даже не глядя на него, заказала тот чертов липовый отвар. Больше она не хотела так поступать.

— Ну, раз сеньорита спрашивает, невежливо будет отказываться. — Йон вытащил сигарету и тут же затянулся, выпуская серый горький дым.

— Присаживайся. — Альба указала на стул рядом с собой.

— Это будет уместно? — замялся юноша.

— Господи, ну, конечно же, уместно! — воскликнула она.

Йон, словно оглушенный, опустился на стул рядом с Альбой и стряхнул пепел в пепельницу. Официант курит вместе с сеньоритой Гарсиа в её собственной комнате да ещё и в рабочее время! Увидь кто их сейчас, то Йону бы не поздоровилось. Его бы не просто выгнали из отеля, а ещё бы позаботились о том, чтобы он больше никогда не смог найти похожую работу. Видимо, сегодняшние его безумства будут похлеще вчерашних. Однако сидеть за столом рядом с Альбой было не только безумно, но еще и неловко и странно. Годы, проведенные вдали друг от друга, проложили между ними огромную пропасть, отчего общаться так, как раньше, уже не выходило.

— Ты чего такой грустный? Что-то не так? — спросила девушка, с беспокойством глядя на друга.

— Это обычное моё лицо, — ответил Йон.

— Обычно на твоём лице усмешка.

Йон пожал плечами и сделал очередную затяжку, выпустив изо рта облако дыма. А Альба с удивлением осознала, что её друг вовсе не такой беззаботный и насмешливый, каким ей запомнился. И у неё возникли мысли, что, возможно, за своей усмешкой он всегда что-то прятал. Но что? Девушка намеревалась это выяснить, даже не подозревая, что за этой усмешкой друг прятал свои чувства к ней.

— Как прошёл твой первый день дома? — поинтересовался Йон, желая перевести тему.

— Неплохо, если не считать, что вчера моя новая горничная оторвала дверь у шкафа.

— Серьезно?! — удивился Йон. — Кто она и как она это сделала?

— Виктория. Она помогала мне разбирать чемоданы, и, видимо, резко открыла шкаф, отчего дверца слетела с петель. Но Виктория сама её подняла и сама её починила, представляешь? Вот что значит, повезло с горничной. Она и прибирается, и мебель чинит. Правда, и ломает её тоже.

Повезло с горничной.

Эти слова отчего-то оскорбили Йона. Он принял их и на свой счёт, поэтому соскочил с места, кинув окурок в пепельницу, и воскликнул:

— А твой официант не только тебе завтрак приносит, но еще и может покурить вместе с тобой, какие же у тебя универсальные слуги!

— Что? Йон?! — Альба соскочила вслед за ним, но тот выставил перед собой ладонь, не желая, чтобы она приближалась.

— Мне надо идти, дон Мигель, наверное, опять меня проклинает.

Он схватил тележку и понесся с ней прочь, даже не задумываясь о том, что нужно пропускать выходящих из комнат клиентов. Около лестницы для обслуги он бросил тележку и схватил поднос с крышкой, но отправился вовсе не на кухню, а в сторону своей комнаты, напрочь забыв о доне Мигеле и о том, что дворецкий может сделать, если вновь увидит, что Йон отлынивает от работы.

— Йон, ты зачем сюда посуду приволок?! — возмутился Иван, когда друг влетел в комнату.

— Я думал, ты спишь.

— И поэтому решил с таким грохотом сюда зайти, чтобы я проснулся и больше никогда не смог уснуть?! Или ты мне там завтрак принес?

— Мне не до твоих шуток, — кинул Йон, опустившись на кровать.

— Что ты опять натворил? — спросил Иван, сев рядом с ним.

— Я нагрубил Альбе.

— Зачем? Почему ты не можешь просто жить спокойно? Как я, например.

— Не знаю я, не знаю! Она рассказала о том, как Виктория сломала у нее шкаф…

— Сломала шкаф? — переспросил Иван, нахмурив брови.

— Да, оторвала дверцу.

— Ничего себе Викки дает!

— Черт, Иван, можешь не перебивать?

— Молчу-молчу. Продолжай.

— Виктория оторвала дверцу шкафа, а потом её починила. И Альба сказала, что вот как ей повезло с обслугой, что та не только прибирается, но еще и чинит мебель. И я из-за этого вспылил. Не знаю, она сказала это как истинная Гарсиа, словно расставив всех по своим местам.

— Но, Йон, она и есть Гарсиа. Не понимаю, из-за чего тут можно разозлиться. Ты работаешь в этом отеле так же, как и многие другие. Это наша работа, за которую платят. Я не считаю, что она какая-то унизительная или еще что.

— Я не о работе говорю! А о том, что Альба всегда выделялась на фоне других Гарсиа. Вспомни, что о нас говорил ее брат и что она ему отвечала.

— Не думаю, что сеньорита Альба хотела как-то оскорбить тебя или Викторию. А тебе нужно научиться относиться ко всему проще. И только не говори мне опять, что ты не воспринимаешь все близко к сердцу! Ещё как воспринимаешь. И это губит тебя.

— Да я знаю, — ответил Йон. — Но ничего не могу с этим сделать.

— Единственное, что тебе сейчас нужно сделать, это пойти работать, пока дон Мигель тебя не хватился.

— У меня скоро перерыв.

— Перерыв только через два часа.

— Черт, серьезно? — Йон взглянул на тумбу, где стояли крохотные часы, и с досадой понял, что друг прав. — Я думал, что уже полдня прошло. Дон Мигель меня, в самом деле, сейчас уничтожит.

Йон резко соскочил с кровати и понесся вместе с подносом по коридорам, опасаясь, что из-за угла вот-вот выйдет дворецкий и надаёт ему по шее.

— Йон! — Кто-то неожиданно возник перед ним и схватил его за локоть. Это была чем-то взволнованная Виктория. Девушка потянула Йона за собой и толкнула его в первую попавшуюся комнату, даже не дав ему сообразить, что происходит.

— Что ты делаешь?! — возмутился он, когда Виктория захлопнула дверь изнутри.

— Там дон Мигель расспрашивал донью Валенсию о тебе. Он сказал, что по его подсчетам ты должен был вернуться десять минут назад.

— Черт возьми, — выругался Йон. — Что ж он отстать-то от меня никак не может.

— Наверное, потому что…

— Знаю-знаю. Потому что я и дня не могу прожить без неприятностей. Но что я могу поделать, если когда они меня не находят, то я нахожу их сам?

— Ну, я не это хотела сказать, но ты выразился гораздо точнее.

— Спасибо, Викки, что в очередной раз спасаешь мою шкуру.

— Да не за что. Разве я могла бы бросить своего друга в беде, когда у меня есть возможность помочь, — девушка растянула губы в улыбке и похлопала глазами. Но тут же смущенно опустила взгляд, потому что поняла, что неосознанно кокетничала с ним.

Викки стряхнула со своего белого фартука несуществующие пылинки и произнесла:

— Я сейчас выйду из комнаты и посмотрю, не ушел ли дон Мигель. А потом дам тебе знать, когда можно идти.

Она покинула комнату, а Йон остался стоять около двери с глупым выражением лица, потому что начал понимать, что он и правда нравится Виктории. Как и говорила мама. И ведь действительно, Викки всегда была рядом, когда ему нужна была помощь, всегда была на его стороне в каких-нибудь спорах с другими работниками, даже если Йон был откровенно неправ, всегда могла посидеть с ним ночью на кухне и попить чаю, даже если очень хотела спать. Зачем она это делала, если могла не делать? Он был многим обязан ей. Вот только ответить взаимностью на ее чувства не мог. Не сказать, что Викки ему не нравилась. Она была очень симпатичной девушкой — густые светлые волосы, большие зеленые глаза и носик с горбинкой. Но влюбиться в неё так же сильно как в Альбу, он не мог. По крайней мере, пока.

— Давай, Йон, беги скорее, коридоры пусты, — сообщила Викки, влетев в комнату.

Йон, как безумный, понесся по коридорам, сбавив темп только на подходе к дверям кухни, чтобы не выглядеть так, будто он и правда где-то прохлаждался, а теперь торопился, чтобы ему не устроили нагоняй.

— Йон. — Кристина встретила сына прямо на пороге.

— Мама, у вас же выходной сегодня.

— Я пришла поговорить с доном Мигелем.

— Ясно.

— Ты в курсе, что он тебя обыскался? Только не говори, что ты опять где-то бездельничал! Ты ведь добьешься того, что тебя уволят и выгонят из отеля. Где ты тогда будешь жить? На улице?

— Мама, перестаньте. Я помогал сеньорите Гарсиа передвигать стол к окну, — солгал Йон. Маму обманывать он не любил, но если бы она знала всю правду о своём сыне, то искренне была бы в нем разочарована.

— Она сама тебя об этом попросила?

— Нет, я решил сделать это без её ведома, — саркастично кинул юноша. — Господи, ну конечно, она меня попросила, что за вопросы?!

— Не дерзи матери! Иди работать, быстро! Но прежде подойди к дону Мигелю.

Йон нервно кинул поднос у раковин и стал искать дворецкого. Тот находился около служебных помещений и распоряжался разгрузкой только что привезенных ящиков с продуктами и украшениями для праздника.

— Дон Мигель, вы хотели видеть меня? — спросил юноша, сцепив за спиной руки.

— Да, Вергара. Хотел проконтролировать, как вы выполняете свою работу. Где вы только что были?

— В комнате сеньориты Гарсиа. Она попросила меня передвинуть стол, вот я и задержался.

— Горжусь вами, Вергара. Прошла уже половина утра, а вы ничего не вытворили. Прогресс! Продолжайте в том же духе.

— Непременно. — Йон натянул маску улыбки и, посчитав, что на этом все, поспешил удалиться.

— Не так быстро, Вергара.

— Да, дон Мигель? — остановился молодой человек.

— Я хочу напомнить, что завтра вы весь день занимаетесь подготовкой к празднику. Точнее, это будет не просто праздник, а бал! Приедет много гостей и оркестр. Надо будет сдвинуть столы и освободить место для танцев, развесить украшения, поменять сгоревшие лампочки и прочее. Все это будет происходить в зале ресторана. Надеюсь на вашу ответственность к этой подготовке. Ну а вечером, когда бал начнётся, вы возьмёте на себя стол семьи Гарсиа. И будете их официантом в течение всего вечера. Никаких смен, этот стол только на вас.

— Я понял вас, — произнес Йон, напрягая скулы, чтобы не выдавать своей досады. Это самое жестокое наказание, какое только могли придумать мать и дон Мигель!

— И раз уж вы тут, то мы просто нуждаемся в вашей знаменитой силе, что помогает вам выигрывать поединки. Подмените Мартина, а то этот юноша не может поднять ничего, что тяжелее тарелки.

— Да, давай, — тут же поддакнул Мартин, ничуть не оскорбившись словами дона Мигеля. — Хоть раз выполнишь работу за меня. — Он отдал Йону рабочую куртку и поспешил уйти, пока дворецкий не передумал.

— Ну, Вергара, что стоите?!

— Мне же нужно переодеться. Будет неприлично, если я появлюсь в грязной форме перед клиентами.

— Вам же отдали куртку.

— А штаны?

— Хотите отобрать у Мартина еще и штаны?

— Нет, я могу сбегать до комнаты за своими.

— Никакой вашей комнаты! Если я вас отпущу, то в следующий раз увижу только через полчаса. Куртки вам вполне будет достаточно. А если испачкаетесь, то почистите, у вас для этого будет целый перерыв.

Йон скинул с плеч фрак и накинул поверх рубашки куртку, принимаясь таскать ящики и проклиная старого дворецкого. Возникало ощущение, что дон Мигель его просто ненавидит, раз с таким наслаждением наваливает на него кучу работы. Нет, дворецкий и раньше на него кричал и загружал работой, но в последние дни он это делает с двойным усердием.

Когда настал долгожданный перерыв, Йон свалился на кровать в своей комнате. Нужно было набрать хотя бы немного сил, ведь впереди был ещё целый рабочий день. А после драка в таверне.

— У тебя брюки грязные, — заметил Иван, указав на запыленную штанину друга.

— Не удивительно. Дон Мигель заставил меня таскать ящики с продуктами.

— И даже не дал тебе переодеться? — вскинул брови тот.

— Мне Мартин отдал куртку. А штаны дон Мигель не позволил поменять.

— Кошмар, а потом он возмущается, что мы неопрятные появляемся перед клиентами. Мне кажется, что у него к старости лет уже того. — Иван покрутил у виска. — С головой не в порядке.

— Мда, только страдаю от этого почему-то только я.

— Если хочешь, я могу доработать эту смену.

— Иван, ты заслужил этот отдых, — ответил Йон, растроганный добротой друга.

— У меня весь день свободный, я уже не знаю, чем заняться, просто лежу на кровати и ничего не делаю. Мне одному тут просто смертельно скучно.

— Ну ничего, вечером пойдем в таверну и повеселимся. Сегодня я собираюсь преумножить наши сбережения вдвое.

— Ты уверен, что у тебя будут на это силы? Если ты проиграешь, то у нас не останется больше денег.

— Я выиграю, обещаю. Я когда-нибудь вообще проигрывал?

— Нет, но все же после целого дня работы ты будешь никакой. Давай я все-таки помогу тебе, потому что лишаться своих денег я не хочу.

— Ну ладно, если ты так уж настаиваешь, — расхохотался Йон.

Что бы он делал без Ивана? Такой доброй и кроткой души он больше ни у кого не встречал. На самом деле, он даже не понимал, как такие непохожие люди смогли найти общий язык и стать лучшими друзьями, даже братьями. Но, видимо, самой судьбе было угодно сплести их жизни навек, и Йон был ей за это благодарен.

Однако он даже не догадывался, что судьба на самом деле не такая великодушная и что она приготовила для него и Ивана жестокие испытания, которые могут погубить их обоих.

***

Ближе к ночи, когда большинство клиентов уже заперлись в своих номерах, дон Мигель отпустил Йона.

— Отлично поработали сегодня, Вергара. Вижу, вы, наконец, стали более ответственно относиться к своей работе, — изрек дворецкий, похлопав Йона по плечу.

— Спасибо, дон Мигель, — улыбнулся тот, с благодарностью глядя на Ивана, который стоял за спиной дворецкого и потягивал из кружки чай. Вот кто сегодня отлично поработал, даже несмотря на то, что весь день мог отдыхать. Иван в ответ лишь махнул рукой, мол, ради друга можно сделать и не такое.

— А теперь спать. Завтра у вас, Вергара, еще один очень трудный день. И вы, Эррера, не забывайте, что тоже работаете на празднике. Нам нужны все официанты.

— Я знаю, дон Мигель, — отозвался Иван.

— Спокойной ночи, дон Мигель, — кинул Йон вслед удаляющемуся дворецкому.

— Ну что, теперь в таверну в Камтадеру? — спросил Иван.

— Да, только переоденусь.

— Хорошо, я тебя тогда буду ждать у выхода.

— Нет-нет, мы не должны приходить туда вместе, — возразил Йон. — Иди первым, сядь за стол и что-нибудь закажи. В общем, притворись посетителем. Я буду драться два раза, и, скорее всего, с разными людьми. Но оба раза я собираюсь выиграть, так что не бойся и ставь на меня все деньги. А потом забери выигрыш и подожди меня около кривого дерева на улице. Домой пойдём вместе.

— Хорошо, как скажешь, — ответил Иван. Он не слишком разбирался в этих делах, потому что ходил делать ставки всего два раза: один раз смотрел, как дерётся Йон, и делал ставку на него, а второй раз они вместе ставили на какого-то его знакомого. И оба раза увеличили свои сбережения вдвое.

Йон ходит в эту таверну, как на работу. Он знает, что нужно делать, — заключил Иван и отправился в Камтадеру в одиночестве.

Йон сменил форму на обычную одежду и отправился в таверну следом. Через пятнадцать минут он был уже на месте и искал взглядом друга. В помещении было темно, потому что свет тут давали не электрические лампы — в Камтадере здания с таким светом можно было пересчитать по пальцам, — а железные канделябры со свечами, что парили под потолками как в Средневековье. Йон приметил Ивана за одним из столиков и чуть заметно ему кивнул. Иван увидел этот жест и кивнул в ответ.

В центре зала уже столпились люди, оцепив первых дерущихся в круг. Они кричали и улюлюкали так громко, что Йон даже не слышал собственных мыслей. Но он смог понять главную вещь — ему придётся драться с тем, кто выиграет в этом поединке. Юноша выловил взглядом Карлоса, хозяина таверны, и направился к нему.

— А! Мой старый знакомый официант! — воскликнул Карлос, завидев Йона. — Решил сегодня драться?

— Да. Два раза, и надо, чтобы оба раза выиграл я.

— Вот те на! С каких это пор правила игры задаешь ты?

— Я всегда играю по твоим правилам. Думаю, ты можешь сделать для меня сегодня небольшую услугу.

— С другом пришел? Решили подзаработать, как в прошлый раз? Понимаю, официантам много не платят.

— В том-то и дело.

— Ладно, сегодня я добрый. Будет у тебя две победы. Выходи драться после этих.

Йон повернулся к кругу и увидел, что один из игроков уже добивает своего противника. Это был крупный мужчина, но, скорее, толстый, нежели мускулистый. Из криков пьяной толпы Йон понял, что этого человека зовут Хосе. Выглядел он устрашающе, но Йон его не боялся, потому что все эти драки не совсем настоящие и в полную силу тут обычно никто не дерётся.

Обычно. Но это не значит, что никогда, — пронеслось в мыслях Йона. Он по собственному опыту знал, что бывает тут, когда начинается настоящая драка.

Хосе нанес последний удар и с громким рыком оповестил толпу о своей победе. Те, кто ставил на него, радостно заголосили, ведь этим ударом он принес им кучу денег, и побежали к Карлосу забирать свои выигрыши.

Через несколько минут Хосе снова вышел в центр круга. Йон видел, как к нему подходил Карлос, и понял, что мужчина уже в курсе того, кто должен выиграть в этом поединке.

Йон скинул рубашку и остановился перед Хосе. Толпа просто взорвалась, увидев весь контраст между ними — по сравнению с Хосе Йон выглядел щуплым и маленьким, — и стала не то радостно, не то возмущённо кричать:

— Да он же ещё мальчишка! Хосе этого паренька сейчас в клочья разорвет!

Но Йон знал, что в клочья его никто разорвать не сможет. И вовсе не потому, что дерутся тут по правилам Карлоса, а потому что Йон сам может разорвать в клочья кого захочет. Он дерётся в этой таверне уже почти три года, и если поначалу его и правда избивали до полусмерти, то теперь он научился избивать до полусмерти других.

Иван же никогда не любил подобные места. В таверну он ходил очень редко — а зачем, если выпить можно и в отеле, причём не какое-нибудь дешевое пойло, а дорогой ром. Это была третья драка, на которой он присутствовал, и, надо заметить, очень волновался, словно драться должен был он сам.

Увидев, что Йон уже стоит внутри круга, Иван подошел к Карлосу и протянул ему несколько смятых купюр.

— Ставлю на Йона, — неуверенно произнес он.

Хозяин таверны усмехнулся, узнав друга Йона, и молча забрал деньги. А Иван с замиранием сердца стал следить за дракой. Друг и правда выигрывал. Они с Хосе дрались расчётливо, словно каждый их удар был отрепетирован, и Йон очень скоро повалил противника на землю.

Кто-то закричал радостно, а кто-то разочарованно, ведь многие даже и не ожидали, что Хосе может проиграть щуплому мальчишке. Иван улыбался. Их сбережения увеличились ещё вдвое! Может, не так уж и плоха эта «подработка» в таверне.

— Кто будет драться следующим?! — спросил Карлос у толпы.

— Я буду, — раздался грозный голос, и к хозяину таверны приблизился крупный усатый мужчина.

Карлос что-то ему сказал, и тот, кинув неодобрительный взгляд в сторону Йона, скинул рубашку и вышел в круг. Иван снова поставил деньги на своего друга и повернулся к дерущимся. Но то, что он увидел, привело его в ужас. Все случилось молниеносно. Усатый мужчина набросился на Йона и стал превращать его в самую настоящую отбивную. Он мутузил его кулаками по животу, по груди, по лицу так сильно, что у того брызнула изо рта кровь. Те драки, что видел раньше Иван, не были настолько жестокими. В них никто никогда не бил противника до крови, но этот человек, казалось, за что-то ненавидел Йона и хотел забить его до смерти. А толпа радостно кричала, будто только этого и хотела. Ивану же хотелось, чтобы все это сейчас же закончилось, чтобы этот громила отвалил от его лучшего друга и оставил его в покое.

Бог с этими деньгами, Йон. Сдайся и упади, тогда он тебя оставит, — молился Иван.

Но Йон и не думал сдаваться. Он не понимал, отчего этот громила не поддается, но проигрывать все равно не собирался. Он выиграет и в настоящей драке и ни за что не лишится своих денег. И не лишит денег друга, который ему поверил и поставил на него все, что у него было. Надо лишь немного потерпеть, пока противник не истратит все свои силы, и тогда Йон забьет его так, что тот даже на ноги подняться не сможет.

Так и случилось. Вскоре громила дал слабину, и Йон с перекошенным от ярости лицом набросился на него и с нескольких ударов повалил его с ног. Что всегда помогало ему в драках, так это скорость — в то время как противник успевал нанести только один удар, Йон наносил целых три. Но на этом он не остановился. Что-то в голове переклинило, мозг отключился. Осталась только ненависть к этому незнакомому человеку, который не захотел играть по правилам Карлоса. Йон продолжал забивать его, даже несмотря на то, что тот уже лежал на земле и не двигался.

Иван прикрыл ладонью рот. То, что он испытывал в тот момент, невозможно было описать словами. Ему было страшно, до оцепенения страшно. Он даже не знал, что его лучший друг может быть таким жестоким и диким. Йон уже победил, так зачем он продолжает бить противника?! Он же может его убить, неужели он этого не понимает?!

Хорошо, что Карлос спохватился раньше, чем произошло неминуемое, и налетел на Йона, оттащив его в сторону. Если бы не хозяин таверны, Ивану бы, наверное, пришлось видеть друга на эшафоте.

— Ты что творишь, мать твою?! — прокричал хозяин таверны. — Убить его решил?!

— А ты?! Ты обещал мне победу! Но он не поддавался!

— Я сказал ему, что ты должен выиграть, но, видимо, он решил поступить иначе. Однако ты и сам неплохо справился, как я вижу. Теперь остынь, — Карлос похлопал Йона по щеке и отправился разбираться с выигрышами.

А юноша прислонился спиной к холодной стене и тяжело выдохнул. Все тело горело, словно он только что повалялся в костре. А какой-то мужик ещё подошёл и потрепал его по плечу со словами:

— Ну ты и бешеный, парень.

Ярость, застилавшая рассудок, уже отступила, и он понял, что натворил. Он опять слетел с катушек, вот что он натворил. И забил человека до потери сознания. Йон ненавидел это свое состояние, потому что в такие моменты его словно и не было в своём теле. Словно появлялся кто-то другой, кто-то абсолютно бесчеловечный и жестокий. А хуже всего было то, что сейчас его таким увидел Иван. Это было, наверное, единственное, что Йон хотел бы скрыть от друга. Не получилось.

А что ты хотел, когда звал его сюда? — сказал он сам себе. — Сам же знаешь, что не всегда все идет по указке Карлоса.

Да, он знал. Он и сам раньше не играл по правилам Карлоса. Не хотел проигрывать. Но когда выигрывал, в награду вместо денег получал лишь сломанные ребра.

Йон, уставший и обессилевший, поплёлся искать свою рубашку.

— Это ищешь? — произнес Карлос, кинув рубашку в Йона. — А это награда за хорошую драку. — Пачку денег хозяин таверны уже отдал ему в руки.

— Это все мне? — удивился он.

— Сегодня мы с тобой сорвали куш. Ты заслужил это.

— Спасибо.

— Кстати, насчет твоего друга. Ты бы хоть предупреждал его о том, что он может тут увидеть. На нем просто лица не было, когда я отдавал ему выигрыш.

— Он давно ушёл?

— Ну, он ушёл ещё тогда, когда ты стенку подпирал.

— Черт! — выругался Йон, рванув в сторону выхода.

— Э! И я жду тебя через неделю! — крикнул вдогонку Карлос, но не был уверен, что Йон его услышал.

Йон выбежал на улицу, на ходу натянув рубашку на покрытое синяками тело, и стал оглядывать черную улицу. Кривое дерево, у которого они с другом договорились встретиться, находилось в нескольких шагах от таверны. Йон боялся не увидеть там Ивана, но его опасения, к счастью, не оправдались — друг стоял там. Причем весь бледный и замученный, словно сам только что дрался в таверне.

— Держи свою половину, — без эмоций произнес Иван, протянув Йону смятые купюры.

— Они все твои. Карлос дал мне хорошую награду за драку.

— Ты отдашь мне столько денег?

— Отдам. Здорово ведь! Я же говорил, что выиграю! — воскликнул Йон, желая сгладить напряжение.

— Нет, друг, это не здорово! Это ужасно! Я первый раз вижу тебя таким. И лучше бы никогда не видел.

— Зато мы при деньгах.

— Если деньги нужно получать таким способом, то я лучше проживу без них.

— Те два раза ты не возмущался, — заметил Йон.

— Те два раза тебя не избивали!

— Просто этот громила не захотел мне проигрывать, и началась настоящая драка.

— Не понял. То есть до этого драки были не настоящими?

— Кто выиграет в драке, обычно решает Карлос. Я попросил за себя. И этот громила, видимо, не был согласен с таким развитием событий. Ну, ему же было хуже.

— А ты? Как ты-то вообще? — тут же спохватился Иван.

— На самом деле, ужасно. Я еле на ногах стою.

— Пошли тогда домой. И больше сюда ни ногой! Раньше это казалось действительно весело. Но теперь… Нет, спасибо.

Йон ничего не ответил. Не такого он ожидал от сегодняшнего вечера. Но он все равно будет драться тут, что бы Иван сейчас ни говорил.

Они двинулись по темной улице в сторону отеля. Идти до него около десяти минут, но шли они все двадцать, так как Йон еле переставлял ноги. Иван закинул руку друга себе на плечо, и так они с горем пополам добрались до дома. Однако и там их ждало отнюдь не спокойствие. В кухне, через которую им пришлось идти, стояла Виктория и пила молоко. Увидев избитого Йона, она чуть не выронила кружку из рук.

— Господи, что стряслось?! — воскликнула девушка, подбежав к молодым людям. Она помогла Ивану довести Йона до стула и кинулась к аптечке, что лежала в одном из комодов. — Опять ты ходил драться в эту ужасную таверну?!

— Надеюсь, что это был риторический вопрос, — промямлил Йон.

— Разве оно того стоит? — спросила Викки, вытащив из аптечки пузырёк с лекарством.

— Я продал душу Карлосу, так что уйти от него никогда не смогу.

— Иногда твои шутки бывают излишне странными, — заметила она и приложила ватку к разбитой губе Йона. Тот зашипел и начал дёргаться, но девушка строго сказала: — Терпи! Половина лекарств отеля уходит на лечение твоих царапин и синяков. Я уже не знаю, что говорить донье Валенсии по этому поводу. Она уже начинает что-то подозревать, потому что странно выходит, что каждый второй клиент, у которого я убираюсь, обо что-то ударяется.

— Что? — переспросил Иван. — Он что, часто приходит таким избитым?

— Да. Ты живешь с ним в одной комнате, разве сам не видел?

— Не видел! — воскликнул Иван и стал корить себя за то, что был так слеп. Иногда у Йона действительно были царапины на лице, но когда Иван спрашивал, откуда они, друг отвечал, что порезался, когда брился, или что ловил бездомную кошку, которая забралась на кухню. Неужели Йон заврался настолько, что стал обманывать и лучшего друга?

— Викки, лучше замолчи, — вмешался Йон.

— Не надо затыкать ее! — рявкнул Иван.

— Слушай, а что ты думал, когда я говорил тебе, что ухожу в таверну? Думал, что я туда потанцевать хожу?

— Мама еще не знает, что творится в этой таверне. А она ведь, как и я, думает, что это спорт. А это не спорт! Там даже правил нет, абсолютно!

— Ты ей не скажешь.

— А если скажу?!

— Тогда снова увидишь меня таким, каким увидел в таверне, — прошипел Йон, многозначительно посмотрев на друга.

Иван опешил. Йон, его лучший друг и брат, сейчас открыто намекнул ему на то, что может избить его так же, как и того человека из таверны. И от этого стало неприятно и обидно. Видимо, он совсем не знал человека, с которым вместе вырос.

Больше этот спор Иван продолжать не желал. Он демонстративно развернулся и удалился из кухни, оставив Йона и Викки одних.

— Лучше бы ты этого не говорил, — сказала девушка. Ей было неприятно такое слышать и быть свидетельницей ссоры двух лучших друзей.

Йон и сам пожалел, что сказал это. Кто тянул его за язык?! У него не так много близких людей, а лучший друг всего один, как же нелепо терять его из-за своей же глупости! А ещё стыдно. Друг ведь переживал за него, а он…

— Я кретин, знаю.

— Но я думаю, он быстро остынет, — попыталась приободрить Викки, прикладывая лед к ушибам на спине Йона. — Уверена, что уже завтра вы с Иваном будете так же дружны, как и обычно.

— Я знаю, он слишком добр, чтобы на кого-то злиться. Но мне все равно очень стыдно перед ним.

— Неужели, кроме меня, никто не знал, что на самом деле творится в этой таверне? — удивилась Викки.

— Кроме тебя и целой толпы незнакомых людей, — отозвался Йон и попытался улыбнуться. Но улыбка вышла горькой.