Теория всего

Ле Олей (2024)

Бывает, душа раскалывается на две части, и где искать осколок — решительно неясно.Она хотела быть философом рок-звездой, меняющей жизнь идеями, подобно Ролану Барту. Вместо этого она — рядовой работник и жертва публичной идейной травли, потерявшая понимание, кто она. Каким инструментом можно вернуть пропавший кусок себя, если поцелуй истинный любви оказался уловкой для гниения? Только написанием своей теории всего.Экзотический автофикшн о том, как мы создаем себя, что такое «настоящее я», куда оно уходит, и как выжить после завершения 11-летней истории любви.

Глава 2. Злодейская тайна

Заметили, что все злодеи из книг избирают себе новые имена и трясутся за их сохранность в замене любой инаковой трактовки идентичности?

Волан-де-Морт, Вилланель, Кира, мало ли кто ещё. Злодей мечтает быть оформленным и настоящим в максимальности бытия собственным словом, пиком и представлением. Быть человеком сызнова для него потеря времени усиленной концентрации способности «я» в его опорной функции условий состояния мира — речь о функции представления, внешнее презентации и отличности. Максимальное соответствие своей собранной реализации сопутствует такое же максимальное следование нулевому правилу наличия мира — его отличности, его различимости. Пример простой, отличность даёт базовую способность людям быть и различаться на улице как разные точки, снующие по карте.

Это естественное условие реализации мысли злодей желает возвести в абсолют, следуя фундаменту этого различения как своей мета-задаче — естественного отбора жизни уже недостаточно.

Ключевой мотивирующий вопрос — зачем соглашаться на естественное? Тотальное соответствие и перереализация макро ритма в масштабе начальной частности личности создаёт переписанную глубину абсолюта, выстраивает жизнь как массив во всех деталях или вы раненых объёмах достраивающий фундамент, а не стремящийся к его одолению в смысле перехода на поверхность.

Ну вот по сути злодеями недооценена норма. И она же главный страх и угроза.

Новое имя злодея — концентрат его инаковости во внешне достойном стремлении быть максимально.

В итоге злодей проиграет — потому что он отказался от естественности в нем, что оторвёт воплощение как фундаментальную операцию от его ментального тела и облика.

Как ни странно, я оказался заложником той же логики мета-взгляда — это логика свершения себя без допущение внутренних ограничений в жизнь. Что, с одной стороны, не делает жизнь первым аспектом установки, но с другой разрубает способность искренней меры естественного роста в мотиве жизни за счёт убегания в стратегии развития и принятия общего.

Как ни странно, я прихожу к тому, почему зло неочевидно равно мотивации, и почему зло это непринятие банальности. Потому что это побег. И мои текущие полюса и срезы все стремились туда.

Терапия не дает полноценного ответа на вопрос, как быть собой не из модели"я слабый и ни к чему не стремлюсь, потому что осознался". И что за опорную точку себя брать тоже ответов точных не дается.

Некоторые говорят, что самое основное в человеке — его характер. Он убеждает при желании убеждения, его часть в виде одного из компонента Риторики по Аристотелю создаёт направление отношения, оттого выявляет ценность в речи ещё до содержательной ее части. Характер отмечает рамку идейного внимания, которое представляется родственным по факту бытия сынами человеческими, а также ввиду чего-то ещё. Например, возможности увидеть обоснованные своим существом границы любого внешнего информационного поля.

Характер — рамка приема сигналов в себя. То есть использование того, что все ограничено, себе во благо. Так характер и его яркая трансляция позволяют получить понимание о мире, то есть расширить знание о нем, посредством прикованности к границе. Отчасти характер сметает понятие границ — поскольку характер служит ее обоснованием, он и замещает границы собой, вместо прерывания ландшафта жизни предлагая разные точки концентрации источника доступа к существованию.

Характер — носитель вайба, его тело в текущих правилах мирового распознания аспектов жизни. Чаще идёт равнение на человека как основной сосуд его. Нечеловеческие формы могли бы быть носителями вайба, и мы нередко говорим про наличие характера лиц и поведения у рыб или кошек, но это подвид характера как того же сосуда вайба, отчасти обладающий способностью быть замеченным за счёт стремления найти антропоморфные механизмы сцепки того, что реально видится (вайб — потому видится, а не опознается) и что считывается, опознается с шансом фиксирования — в виде человекоориентированных форм.

Мне же всегда казалось, что характер, как и предпочтения в музыке или кино, не больше, чем исторические факты о себе, только занимающие пустые и потому мобильные пространства человеческой способности располагаться.

Вайба в этой схеме ещё в чистом виде не было, но могу предположить, что он в этой схеме — аспект сущности, который шире сжимающего его характера, служащий спектром притяжения способа подключения к участию в мире из индивидуальной механики расположения в мире, которой более чем достаточно для широких действий и способностей.

В голове последний фрагмент звучал лучше — меня отвлёк папа, желавший показать мне фильм, который мы когда-то смотрели в детстве. И не желая ничего плохого, все же отвлёк, в результате чего моя и без того прерывистая струя чувства и знания своего повествования дополнилась ржавчиной вины за наличие собственной жизни. Как так бывает?

В любом случае, характер — лох, а сущность — все.

И это в целом истинная версия бесед о самости, так что респектище автору (мне), однако такой подход стал первым камнем, слетевшим с большой горы на огромной скорости куда-то в пропасть —

Как ценить свои предпочтения и знать их в мире людей?

Что взять или избрать как начальное свое?