Месть без права на ошибку

Лариса Соболева, 2016

Если живешь вне правил, то должен быть готов, что кто-то тоже предпочтет жизнь вне правил, и тогда… Тогда тебе вряд ли это понравится, но подобные повороты никто не просчитывает. Прекрасно, когда есть власть и деньги, но ведь всегда чего-то будет не хватать, захочется чего-то такого, что было пропущено во время восхождения. Например: любви, уважения, искренности – это же естественный бонус к власти и деньгам, как кажется некоторым. Но привычка не считаться ни с кем, не завоевывать любовь и уважение, а просто брать все, что нравится, иногда играет жестокую шутку. Она учит мстить без оглядки, превращая желанные бонусы в ад.

6. Сентиментальный вихрь

Перед Новым годом начинается не жизнь, а лихорадка. Люди с хищными глазами рыщут по магазинам и рынкам с одним намерением: дешевле и побольше. Елка в одной руке, сумка, доверху набитая, в другой — обычный человек в это время, неверно ступающий по скользким дорожкам. А зима в том году выдалась крутая.

Сергей забрел в супермаркет купить сувениры, ничего удобоваримого не подобрал и решил удалиться из утопающего в хламе магазина. Спускаясь по лестнице, вертел головой, оглядывая прилавки внизу в надежде все же увидеть хоть что-то стоящее. Нечаянно столкнулся с девушкой — она поднималась наверх, обнимая пакет, набитый свертками, который выскользнул из рук, а свертки запрыгали вниз по лестнице. Да и она, взмахнув руками, как птица на взлете, чуть было не отправилась туда же, если бы не Сергей. Он схватил ее за шубку и потянул на себя.

— Смотреть же надо! — сказала она, высвобождаясь.

Он помог собрать уже не такие чистенькие после мокро-грязного пола свертки и, укладывая их назад в пакет, заглянул в лицо. «Моя», — сверкнуло в голове.

— Ради бога, извините, — приложил ладонь к сердцу.

Девушка, сосредоточенно сдвинув брови, перебирая грязные пакеты, в ответ отмахнулась и чуть не плакала. Он нашел выход для нее и себя:

— Дайте-ка сюда. Идите за мной!

Забрав пакет, Сергей направился в подарочный отдел, она, конечно же, покорно поплелась за ним. Поставив на прилавок пакет, он попросил продавщицу:

— Перепакуйте, пожалуйста.

Пальцы продавщицы быстро проделывали манипуляции с бумагой и булавками, а сама она изредка поглядывала на интересного мужчину, поворачивая лицо таким образом, чтобы он мог видеть длину ее ресниц. Ресницы были неправдоподобной длины. Но Сергей больше косился на безучастно стоящую рядом девушку.

— И кому же так повезло? — спросил он, глядя, как в красивую бумагу заворачивается ерунда. — Кто получит эти дары?

— Никто. Это призы на новогодний вечер, — ответила она.

Сергей расплатился и, невзирая на возражения, пакет с призами не отдал, предложив:

— Позвольте еще загладить вину и подвезти вас? (Она, потупившись, раздумывала.) Вы все купили? (Она кивнула.) Тогда идемте.

Он подхватил под руку растерянную девушку и увлек к выходу, отметив про себя, что поднималась-то она на второй этаж, значит, не все куплено. Отсюда вывод: девушка в отпаде от него! Тут главное — действовать решительно. Но у машины она запротестовала: ей недалеко, сама дойдет, в общем, опомнилась. Тогда он почти насильно усадил ее в автомобиль и, включив зажигание, спросил:

— Куда?

— К проектному бюро на Репина.

Действительно рядом. Потому и ехал со скоростью «еле-еле». А что? Скользко ведь.

— Почему вы без шапки, холодно же? — поинтересовался, видя, как девушка, подняв воротник кроличьей шубки, крашенной в черный цвет, прятала нос.

— Вы тоже без шапки.

— Я другое дело, я на колесах.

— А у меня шапку сняли.

— Как так?

Она повернулась к нему и, почему-то улыбаясь, рассказала:

— Я возвращалась домой поздно, мимо пробегали два парня, один снял шапку и — все. Да не жалко, шапка старая, в переулке было темно, они не видели, что крали. Вот, наверное, расстроились… Но хоть по голове не стукнули, и на том спасибо. Остановите, мы приехали.

Не успела машина стать как следует, девушка выпорхнула из нее и была такова. Сергей рот открыл от неожиданности. Обидно же! Он настроил кучу планов, а она… «Моя», — пикало в подсознании. И так будет!

Он двинул за ней, в холле обратился к вахтерше, двигающей спицами:

— Сюда только что вошла девушка, она забыла в моей машине сверток. Как ее найти? (Старуха бесцеремонно рассматривала Сергея, аж челюсть выдвинула вперед.) Я могу пройти? У вас здесь не секретное агентство?

— Не-а, — вымолвила бабка. — То Верка, она пробегала. Та ты иди. Третий этаж, сразу направо. Кабинет 37.

«Вера… Имя старомодное, но в этом что-то есть», — думал Сергей, поднимаясь по лестнице.

В кабинете ее не оказалось, ему подсказали пройти в красный уголок. Дверь была настежь открыта, у стола стояла Вера и прикалывала записки к уже знакомым сверткам. Он остановился на пороге, с интересом разглядывая убогость красного уголка, сохранившего признаки совдепии. На маленьком подобии сцены высилась кондовая полированная трибуна, там же находился «президиумный» стол. Стулья, какие можно встретить в захудалых сельских клубах, выстроились у стен, а в углу у противоположной стены, словно ненужный атрибут, стояла небольшая сосна, опутанная гирляндой из лампочек. Несколько человек готовили зал к празднику.

Вера, в джинсах и рубашке, казалась очень хрупкой, Сергей рассматривал ее с пристрастием ювелира снизу вверх. Остался доволен. Отвечая толстой тетке, она повернула голову на длинной шее к двери и ее брови поехали вверх. Инстинктивно рука убрала неаккуратно свисающую прядь, выбившуюся из-под заколотых волос. Смущаясь, Вера подошла к нему и, поскольку он молча смотрел ей прямо в глаза и вдобавок улыбался, вынуждена была заговорить:

— Вы ко мне?

Сергей многозначительно кивнул — мужчина должен больше молчать. Не зная вкусов новой избранницы, ее можно отпугнуть болтливостью.

— Что вам?

Ее интонация с долей насмешки подсказала Сергею, перестроиться на другую волну, попроще:

— Вы забыли у меня сверток.

— Ну, так давайте его.

— Он в машине. (Вера понимающе закачала головой.) Нет, правда. Не верите? Хорошо! Вы скоро освободитесь? Жду вас в машине, вы получите свой сверток. У меня больное сердце, бегать по этажам туда-сюда не могу. А вы не задерживайтесь тут.

И пошел по коридору легкой походкой самого здорового человека в мире. Вера появилась через полчаса, открыла дверцу машины и сразу:

— Давайте мой сверток?

Ну и девушка! Тараном надо брать такую.

— Скорее садитесь и закройте дверь, — напустился на нее Сергей. — Вы меня совсем заморозить хотите? Битый час вас жду. Какой у вас адрес?

— Гоголя десять, ква… А зачем?

— Отвезу. На улице мороз, вы без головного убора.

И чтобы не дать ей опомниться, мягко тронул машину с места.

— Где мой…

— Получите вы свой сверток, чего переживать так?

— Эти призы не мои, а профкома, я подотчетное лицо, и мне…

— Знаете, Вера, я так замерз, — сказал он очень просто, без игры, — мне необходимо согреться. Составите компанию? Я приглашаю вас поужинать.

Она остолбенела: откуда он знает ее имя? Цепкий.

— А если я замужем?

— Вы не замужем.

— Откуда вам знать?

— Я — ведьмак. Ну, так как? Обещаю, ничего плохого с вами не случится, просто посидим в уютном и теплом клубе. Пожалуйста.

И сделал выражение лица, как у собаки, Вера рассмеялась и согласилась. Поблизости находились: клуб «Охотник» — нормальное место для знакомства. В «Россо» ехать не рискнул, еще напугают девушку его подчиненные…

* * *

Сергей курил одну сигарету за другой. Стоило ему поднять голову и посмотреть прямо перед собой, он увидел бы ее. Рядом присела старушка, достав из грязного целлофанового пакета мокрый хлеб, бросала горстями на тротуар. Сначала подлетел воробей, осторожно клюнул крошки, подхватил небольшой кусок и упорхнул. Пара голубей прилетела, перебирая лапками, они ходили вокруг, не решаясь приблизиться к еде.

Облокотившись о стену дома, Вера ждала, когда уйдет Сергей…

В «Охотнике» посетителей было мало, они заняли столик у камина с живым огнем. Вера оглядывала зал с атрибутами охоты, картины и гобелены в рамках под старину, чучело головы оленя, рога лося… Официант сунул ей в руки меню.

— Мое имя вы знаете, а вас как зовут? — спросила, раскрывая папку.

— Сергей.

Ее глаза округлились, она присвистнула:

— Вот это цены! Ничего себе! Так как, вы сказали, вас зовут?

— Сергей. Не обращайте внимания на цены, выбирайте.

— Я ничего не хочу, — выпалила она, захлопнув меню.

Пришлось ему заказывать, опираясь на свой вкус. А раз он настроился на долгий вечерок в обществе славной девушки, заказал коньяк, потом спросил:

— Шампанского выпьете?

Она, приоткрыв папку с меню, заявила официанту:

— Нет. Я не пью. Особенно шампанское.

Тот ехидно усмехнулся, но, поймав уничтожающий взгляд Сергея, мимику сменил и испарился. Вера смотрела на огонь, на ее лице забавно играли блики, отражаясь в зрачках, вспыхивали в волосах. Она все больше притягивала. Не манерничала, не кокетничала, глупо не смеялась по всякому поводу и без, чего в женщинах он терпеть не мог. Но и к нему особой заинтересованности не проявляла. То ли привыкла к вниманию мужчин и принимала ухаживания как должное, то ли холодная, как Ледовитый океан…

— Теперь понятно, почему здесь пусто, — заключила она.

— Вам не нравится здесь?

— Не знаю… Нравится… Я вообще-то не люблю рестораны.

— Почему? Кстати, это клуб.

— Ощущаю себя неловко… А чем отличается ресторан от клуба?

— В клуб вступают по интересам, платят взносы, приходят пообщаться.

— Понятно, суммой. Здесь она больше.

— От шампанского вы отказались, попробуйте коньяк.

Она пожала плечами, мол, наливай. Чокнулись, Вера пригубила рюмку. Аромат и вкус ей понравились, она повернула к себе бутылку, рассматривая этикетку, спокойно выпила все. Теперь настала очередь Сергея округлить глаза.

— Вера, осторожно, этот напиток пьется легко, а последствия могут оказаться самые неожиданные, особенно для непьющих.

— Кто вам сказал, что я не пью? Я шампанское не пью, а все остальное очень даже пью.

— Вы лучше ешьте.

— Я же сказала: не хочу.

— Вы совсем несерьезная. Поверьте, мы не последний рубль просиживаем…

Понимал, что хвастал, отчего показался себе же дураком.

— Вы крутой?

— А… И крутых вы не любите, — догадался он.

— Не люблю. Наливайте. (Понимала, что ведет себя глупо, но понесло.)

Постепенно ему удалось разговорить подвыпившую девушку, так выяснил, что живет она с мамой. Отец работал энергетиком, заболел лейкемией, врачи посоветовали сменить климат. Десять лет назад они перебрались сюда, через некоторое время отец умер, мать и Вера остались жить в городе, не имея ни родственников, ни друзей. За годы у Веры, конечно, появились друзья, но очень мало: учеба и мать-сердечница не позволяли тратить много времени на себя.

— У вас никогда не было друга? — выпытывал Сергей.

— Почему? Все как у всех, — врала Вера.

Ее порядочно развезло, короче, пить она не умела совершенно. Следовало увозить барышню домой, так как она клевала носом, жесты ее стали крупнее, чем полагалось, Сергей попросил счет. Услышав сумму, Вера возмутилась:

— Сколько, сколько?! Грабеж!

Его забавляла непосредственная реакция и состояние опьянения Веры, напилась, видимо, впервые в жизни, но держалась стойко. Правда, хватило стойкости лишь до машины дойти, а там окончательно развезло, да так, что слова произносила с трудом. Домой ехать отказалась наотрез:

— В таком виде? Мама инфаРКТ, — тщательно выговаривала Вера последние буквы, — получиТ. Везите к Лиде. Ой, у меня все плывеТ.

— Где живет Лида?

— Там, — махнула Вера рукой на лобовое стекло, отвернулась от Сергея и положила голову на спинку сиденья.

Он попал в затруднение: куда же ее везти? Гоголя, десять, — квартиры не знал. Исследование сумочки ничего не дало. Ходить по квартирам дома и спрашивать, где живет девушка по имени Вера с неизвестной фамилией — вряд ли ей потом придется по душе эта идея. Ну и самое скверное — что будет с мамой, когда он передаст ей, буквально из рук в руки, пьяную дочь. Делать нечего, повез к себе. В полусонном состоянии внес Веру в квартиру.

— Мне плохо, — стонала она. — Поставьте меня на место… Ой, все кружится… Как мне плохо…

Нужны были срочные меры по отрезвлению. Сергей решительно вытряс ее из шубки, усадил в кресло и переоделся. Тем временем Вера свернулась в рулон и стонала. Сергей принялся стаскивать с нее одежду, она напоминала резиновый манекен, с тем отличием, что имела голос, периодически подаваемый:

— Отстаньте от меня. Не теребите… Меня тошнит. Вы ужасный человек… Что вы делаете?.. Как не стыдно!.. Не смейте… Ой, тошнит…

— Закусывать надо больше, а пить меньше. Теперь в душ.

Полумертвое тело он взвалил на плечо и отнес в ванную. Как только Сергей поставил ее на ноги, Вера опустилась на пол и, положив голову на край унитаза, приговаривала:

— Боже мой, как мне плохо… Больше никогда, никогда…

–…пить не будешь, — закончил Сергей.

— Да. Уйди.

— Вера, детка, меня можешь не стесняться, я и не такое видел. Ну-ка, два пальца в рот и вперед. Тебе помочь?

— Не хочу. Уйди… пожалуйста… Ой, как плохо.

Сергей удовлетворил просьбу. Через некоторое время послышались рвотные звуки, еще через некоторое время — тишина. Сергей позвал ее, в ответ — молчание, он решился заглянуть в ванную, приоткрыл дверь. Она сидела на полу в самой несчастной позе, поставив локти на унитаз и обхватив голову. Сергей подавил смех и осведомился:

— Поблевала? (Она вяло кивнула.) Молодец. Теперь душ.

Ледяная вода обожгла ее, Вера с неожиданной прытью рванула из ванной. Не тут-то было. Сергей вернул ее назад и в дальнейшем крепко держал. Переключил на горячую.

— С ума сошел! Ты меня сваришь. Аааа!.. (Холодная.) Пусти меня, я не хочу!

Холодная до тех пор, пока у Веры не посинели губы и не застучали зубы. Косметика размазалась, стекала темными потеками по лицу и шее.

Горячая. Вера поняла, что из цепких рук ей не вырваться, тогда она села на дно ванны, обхватив колени руками, бросив ему:

— Садист!

Холодная. Вера всхлипывала. Сергей, включив горячую воду, быстро с мылом вымыл ей лицо и последний раз полил ледяной водой.

— Тошнит? — спросил.

— Н-н-нет, — отстучала она зубами.

— Вставай, — приказал он, выключив воду. Вера повиновалась. — Повернись ко мне спиной.

Быстро снял мокрое белье, напялил на нее махровый халат и отнес в спальню на кресло. Пока Сергей стелил постель, Вера заснула, а он устало сел на пол. Без косметики ее лицо показалось совсем детским из-за капризно оттопыренной нижней губы, которую он тронул пальцем. Вера только кисло сморщилась, продолжая спать, он перенес ее на кровать. Где же спать ему? Конечно, в каждой комнате есть диван, но… хулиганская мысль явилась. Сергей рассмеялся, стащил с себя мокрую одежду (из-за антиалкогольной терапии сам вымок) и улегся рядом с Верой.

Бесшумно на кровать прыгнул кот. Бедный Филя носа не показывал, испугавшись воплей, он устроился в ногах хозяина. Неандертальским характером Сергей не отличался, ему в голову не пришло делать поползновения на бесчувственное тело.

— Моя, вопрос только времени, — сказал он вслух, повернулся к ней спиной и заснул сном праведника… Как давно это было.

К рассыпанным крошкам прилетело еще несколько голубей, они дружно клевали, к великой радости старушки. Тепло одетый карапуз погнался за птицами, разогнал. Старушка и малышу радовалась, который присел на корточки и трогал пухлым пальчиком еду птиц. Бдительная мамаша вмиг очутилась рядом, принялась отряхивать чадо, обрушив на него поток слов, из которых Сергей ясно понял одно — слово «нельзя».

На протяжении всей жизни нас сопровождает это слово. В детстве «нельзя» — поводырь, назойливый раздражитель, контролирующий каждый шаг. Но контроль и запреты — всего лишь барьер, который ребенок учится преодолевать тоже с первых шагов. Нельзя есть много сладкого? А потихоньку, чтоб никто не видел, — можно. Так маленький человек впервые делает кражу. Нельзя смотреть взрослые фильмы, но так хочется, можно сделать вид, что уснул, и смотри себе на здоровье в дверную щель. Так он учится подглядывать. Нельзя долго гулять на улице, можно прикинуться глухим, не отвечать на зов родителей, потом сказать, что не слышал зова. Так человек приучается к обману. Многочисленные «нельзя» человек успешно учится обходить, учится сначала самостоятельно, потом с помощью приятелей, а приобретя практику и опыт, становится «совершенством природы», и ему по плечу уже самые коварные и подлые планы, которые тоже осуществлять нельзя, но, если очень хочется, — можно. А мы удивляемся, откуда он такой? Может, оттуда, из бессознательного детства, когда родители недоглядели, бабушки недообъяснили, учителя недоучили.

Сергей подставил лицо слабому солнечному теплу. Что-то он сделал в жизни не так, по принципу «можно», когда надо было сказать себе «нельзя».

А Вера опаздывала. Выйти из убежища не решалась, ее путь лежал мимо Сергея, сталкиваться с ним она не желала. Они так и остались каждый на своем месте, припоминая подробности из прошлого, объединяющего обоих и разъединившего их…

Первым тогда проснулся Сергей, его разбудил Филипп, трогая лапой лоб. Голодный, вечно голодный. Вставать было лень, и Сергей сбросил кота на пол. Пошевелилась Вера, легла на живот, подогнув одну ногу к груди. Он наблюдал за ней. Интересно посмотреть на реакцию, когда она проснется, а проснется скоро, сон ее стал беспокойным. Сергей обнял Веру и стал ждать. В скором времени она открыла глаза, повернулась к Сергею и… поползла вверх по подушке, выскальзывая из его рук. Пора было «просыпаться», а то пропустит самое интересное. Он потянулся, открыл глаза, улыбнулся:

— Доброе утро.

Виду не подал, но гримаса ужаса на лице Веры страшно смешила.

— Ты спал со мной?!! — наконец выдавила она.

— Ага, спал.

— И ты так спокойно… Ты… Как это…

От негодования она задыхалась, глаза наполнились слезами, отчего стали цвета весенней зелени, и Вера бросилась… колотить Сергея.

— Как ты посмел! Негодяй! Мерзавец!

Накрывшись одеялом, он давился от смеха, но когда удары разъяренной девушки стали ощутимее, отбросил одеяло и схватил ее за руки.

— Эй, успокойся, я не дикарь. Я с тобой просто спал. Сном. Без секса.

— Другого места не нашел? — вырывалась она.

— Ну, извини. Это моя кровать.

— А я не о тебе. Меня мог уложить куда-нибудь…

— Что ты! Ты же вчера надралась… Не надо убивать меня глазами. Даже унитаз пугала! Подумал, мало ли что может случиться, сколько народу померло во сне, захлебнувшись…

— Прекрати! — Вера без сил упала на подушку.

— Плохо? — посочувствовал он. — Самое лучшее лекарство то, от чего заболел. Похмеляться бум?

— Отстань. Мне плохо потому, что я лежу здесь, а ты… Разлегся рядом в одних трусах!

Она с силой пнула его ногой, Сергей вскочил. Краем глаза Вера успела оценить фигуру, мышцы — одевался он не торопясь, демонстрируя себя.

— В следующий раз спать обещаю голым. Кофе хочешь? (Она не отвечала.) Значит, хочешь. Пошел варить. Вообще-то дело это женское, но, учитывая тяжелое и буйное похмелье, иду навстречу. Цени.

Оставшись одна, она пыталась припомнить вчерашний вечер, но сознание не хотело работать, все всплывало отдельными эпизодами. Не помнила даже, как умылась! Первый раз в жизни набралась — тут же попала в постель к незнакомому мужику. Стыд и позор! Было что между ними? Она прислушивалась к себе, но изменений не чувствовала и чуточку успокоилась. Вдруг нечто живое прыгнуло на ноги. Жирный кот медленно шел по телу с угрожающим видом.

— Убери это чудовище, — сказала Вера вошедшему с чашкой Сергею.

Он схватил кота за холку и кинул к двери.

— Мой кот. На, держи, а я пошел в душ.

— Почему на мне нет нижнего белья?

— Я его снял и оставил в ванной, оно было мокрым, — просто ответил Сергей, выходя из комнаты.

Раздевал! Напялил дурацкий балахон. На голую! И ничего не было? Врет. Вера поискала доказательства на постели, ожидаемых улик не обнаружила, в смятении принялась отхлебывать горячий кофе. Вот так вляпалась. Стыдно даже перед собой. Но вчерашнего вечера не вернуть, а самоедством заниматься поздно. Ну, выпила лишку, ну, с унитазом обнималась, ну, ночь проспала рядом с неизвестным мужиком — всякое бывает. Но почему именно с ней?!

Наконец и она решила принять душ. На краю ванны лежало абсолютно мокрое белье, с него стекала вода на кафельный пол.

— Послушай, как я домой пойду? — ворвалась она в кухню. — Все мокрое, будто только что намочили! И рубашка!

Сергей, спокойно размазывая по куску хлеба масло, лишь пожимал плечами. Не рассказывать же, как по дороге в ванную, захватил сухую рубашку и тщательно намочил. Хотел и джинсы подвергнуть дождеванию, но решил, что это будет перебор. А Вера ждала ответа, грозно сдвинув брови.

— Повесь на батарею, через пару часов вещи высохнут, — посоветовал Сергей. — У нас хорошо топят.

— Ты с ума сошел! (С этим Сергей не мог поспорить.) Мне на работу! Сколько сейчас времени?

— Без пятнадцати девять.

— Ну, все. Мне конец. Шарик съест меня. И все из-за тебя.

Чуть не плача, Вера опустилась на стул. Сергею стало жаль ее, сейчас он поможет, тем самым закабалит чувством благодарности, она кинется ему на шею, последует поцелуй, а целуется он классно. Сергей позвонил приятелю:

— Артем, привет. Где собираешься праздновать?.. Не знаешь? Давай обсудим этот вопрос?.. Да хоть сегодня… Я вот по какому поводу. Мне нужна справка, что одному человеку было плохо, ну там, отравление или еще что, приезжала «скорая»… Не даете? Плохо. У этого человека будут большие неприятности из-за меня… Да?.. Спасибо. Я в долгу не останусь… Ко мне домой. — Сергей положил трубку на стол, хитро сощурился. — Вера, не переживай, ты предоставишь оправдательный документ своему Шарику.

— Ты, случайно, не всесильный нефтяной магнат? — съязвила она вместо ожидаемого броска на шею.

— Не имей сто рублей… — ответил он несколько разочарованно.

— Но ты из тех, кто предпочитает и то, и другое, — сделала она вывод.

— Каждому свое.

Вера фыркнула, вдруг схватила телефон, быстро набрала номер.

— Попроси Лиду, — протянула Сергею трубку. Он сообразил, что звонит она на работу, просьбу исполнил и отдал назад трубку. — Лида? Это я. Только не шуми. Мама звонила вчера?.. Что ты сказала?.. Лидочка, спасибо, ты меня спасла… Я? У знакомой… (Сергей хмыкнул.) Потом. Да, скажи, я приду на работу после обеда, мне нездоровится. Пока. Она сказала маме, что я сплю у нее.

— Видишь, как хорошо все складывается.

Не желая больше видеть расплывшуюся в улыбке физиономию, Вера ушла в ванную комнату, в душевой кабине (у него и ванна, и душевая) открутила краны, поток тонких струй полился ей на голову. Этот Сергей такой самоуверенный… Лишь бы голову не потерять. Он как все, хочет в постель ее затащить… Стоп. Уже затащил, и довольно успешно.

— Вот полотенце, — раздалось рядом.

Вскрикнув, Вера задвинула дверцы душевой кабины. Сергей, скрестив на груди руки, улыбался:

— Зря закрываешься, прятать такую фигуру — преступление. Да, кстати, дверцы-то прозрачные…

И ушел. У, негодяй… Раздался звонок. Вера решила, что приехал друг на «скорой», вышла из кабинки. Бодрый женский голос с требовательными интонациями долетел и до ванной, когда она соорудила на голове башню из полотенца:

— Серж, в чем дело? Я тебя вчера ждала, ждала… Слава богу, ты жив-здоров, я уже думала, не случилось ли чего? Почему не приехал?

«О, его зовут Сергей, я и забыла. Кошмар!» — подумала Вера.

— Все в порядке, — услышала Сергея.

Тишина. Эту тишину, в которой целуются, Вера почувствовала кожей. Быстро натянула махровый халат, в котором спала…

— Серж, я не понимаю, почему такой холод? Случилось что? — опять защебетал женский голос, но уже обеспокоенно.

— Да нет.

…натянула халат и стала яростно выкручивать белье! Вода барабанила по дну ванны с приличным шумом. Дверь распахнулась, на пороге появилась красивая, рослая, ярко накрашенная блондинка. Куда там Вере до нее. В дорогой шубе нараспашку и наброшенном на шею, достающем до щиколоток кашемировом платке, модных сапогах, со стильной прической. Суперзвезда. А свирепая… Вера попятилась, глупо вымолвив:

— Здрасьте.

Сидеть бы ей тихонечко, так нет же, нашкодила. С такой бабищей ей не справиться. Роскошная особа поставила одну руку себе на бедро, другой по-хозяйски оперлась о стену, надменно приподняла подбородок, громко процедив:

— Та-ак!

С головы до ног она смерила мокрую курицу в халате Сергея, презрительно фыркнула и вышла, со всей силы хлопнув дверью! Вере почудилось, сейчас потолок рухнет, она, зажмурившись, инстинктивно втянула голову в плечи. Кусочки штукатурки посыпались сверху на влажный пол, а в коридоре началось извержение:

— Это что? Я тебя спрашиваю, что находится в ванне?..

— Не что, а кто в ванной, — поправил Сергей, чем подлил масла в огонь.

— Ты еще смеешь… Ну, знаешь… Ты последняя сволочь, какую я знаю! Я его вчера жду, а он шлюшку малолетнюю притащил, ему мало развлечений! Я ему свечи, шампанское, а он тут несовершеннолетних трахает! Извращенец!

Вера, собрав штукатурку, присела на край ванны, возразив про себя: «Мне двадцать четыре года». За стеной извержение продолжалось:

— Я тебя прибью, подонок! И сучку твою в первую очередь!

— Нина, прекрати истерику, — вставил Сергей.

Раздался грохот, звяканье, что-то покатилось… Посуда.

— Я тебе покажу истерику, мудак недоделанный!

Дверь в ванную снова распахнулась, взбешенная фурия прокричала вскочившей Вере:

— Ах ты, тварь мелкая! Ты еще у меня узнаешь, гадючка, как прыгать к чужим мужикам в койку! Господи, на кого меня променял? Ты хоть при свете дня на нее смотрел? Ни кожи, ни рожи! Уродка! Я тебе сделаю…

Сергей вовремя выволок ее из ванной, закрыв ногой дверь.

— Пусти, скотина! Пусти, я сказала… Кстати, мужик он хреновый. Ты меня никогда не удовлетворял… Пусти, дрянь! Ты — дерьмо, понял? Я вам устрою!

Хлопнула входная дверь. Слышно было, как Сергей прошел на кухню, звякала посуда… Вера заглянула к нему. Завтрак был на полу, Сергей сидел на корточках, невозмутимо перебрасывал остатки тарелок, чашек и еды в мусорное ведро. В этой ситуации лишь кот чувствовал себя в своей тарелке: лениво слизывал масло и паштет с бутербродов.

— Кто она? — спросила Вера.

— Подруга. До вчерашнего дня. — Он огляделся вокруг, вздохнул: — А казалась интеллигентной женщиной.

— Так тебе и надо.

И отправилась развешивать мокрые вещи на батарею по совету Сергея, который очень расстроился, хоть и скрывал это. Еще бы! Вот срочно ей понадобилось выкручивать белье, потерпеть не могла, он сам выпроводил бы фурию. Может, Сергей любит ее. Что-то подсказывало: разлюбит, уже разлюбил. Вера вернулась на кухню. Он сидел за чистым столом и курил.

— Сережа, прости, я не хотела испортить ваши отношения.

— Они давно испорчены. Если хочешь есть, вон холодильник, вон плита, а мне пора одеваться.

Вера занялась завтраком. Вскоре на плите жарились отбивные, а в духовке грелись бутерброды. Еще через несколько минут она позвала Сергея. Когда он явился, она поняла, что голову теряет катастрофически быстро. Шикарный костюм, рубашка в тон, галстук, а красив… Попробовала себя представить со стороны: халат на голиафа, умытое глупое лицо, на голове полотенце, довершают картину тапочки сорок пятого размера вместо тридцать шестого. Вера пала духом: ей никогда не завоевать его. И Нину поняла, взбесишься тут. Ели молча. Сергей перестал подтрунивать над Верой, неужели потерял к ней интерес? Но вот он поблагодарил и двинул в прихожую.

— Уходишь? — ринулась она за ним. — А мне что делать?

— Вера, мне пора на работу. Ты сохни и жди Артема. Приеду часам к двум.

Он дотронулся ладонью до щеки Веры, от этого прикосновения оборвались последние оплоты морали и нравственности. Ему стоило сделать маленький шаг к сближению, и то, чего боялась Вера еще утром, случилось бы прямо в прихожей.

Артем приехал с готовой справкой, в которой значилось, что у такой-то были болезненные регулы, она вызывала «скорую», сделаны уколы.

Оставшись одна, Вера рассматривала себя в зеркало, но ничего хорошего там не нашла. К приезду Сергея она тщательно выгладила свою одежду, причесалась, провозившись перед зеркалом час. Эх, сумочка осталась в машине, в ней косметика, без косметики лицо совсем не то. К двум часам, как и обещал, приехал Сергей. Тут уж Веру совсем залихорадило, пообедать вместе с ним она отказалась, у нее же куча дел — работа, мама, вечер, отчет… Сергей вынужден был отвезти девушку домой.

— Мы не можем так просто расстаться, — сказал он, остановив машину. — Я запишу твой телефон? Если ты не против.

Против? Куда там! Она выложила домашний, сотовый, рабочий и адрес, после чего побежала к подъезду. Глядя ей вслед, он уверенно заключил: «Моя…»

Сейчас казалось, всего этого не было, или было, но не с ними. Сергей устало поднялся со скамьи и побрел по аллее, окрашенной в золотой колер холодным солнцем. Вера выглянула из своего укрытия, он еще недалеко ушел. Нет, все было, было. И думалось тогда, что праздник останется навсегда.

— Ты где была? — поймала ее Лида в пролете между этажами, обе уселись на подоконник.

— Лида, я, кажется, пропала… — закатила глаза Вера.

Без утайки, взахлеб, рассказала подруге все-все. Лида слушала молча, в состоянии буддийского покоя, вывод сделала не тот:

— Итак, вчера ты с незнакомым мужиком надралась до поросячьего визга.

— Не совсем так… но…

— Проснулась утром, а рядом, обнимая тебя, лежал полуголый… Сергей, да? И он настолько преисполнен благородства, что между вами не было секса. Он что, импотент?

— Как он может быть импотентом, если ему устроила разнос мегера!

— Это ни о чем не говорит. Я поняла, он богат, а с богатством люди неохотно расстаются, особенно женщины. И потом, ты не знаешь, как сама вела бы себя на ее месте. Думаю, неприятно видеть в доме любимого мужчины постороннюю бабу. Да еще в ванной! Значит, не импотент? Тогда мазохист.

— Почему у тебя все так однозначно? — взорвалась Вера. — Почему не допускаешь, что он просто порядочный?

— Не допускаю, — перебила тираду из «почему» Лида, закуривая. — Чтобы мужик, здоровый, красивый и молодой, лежал рядом с такой же красивой и молодой девушкой, к тому же пьяненькой, и не склонил ее к сексу… это нонсенс. Либо хитрость, но очень уж тонкая. Почему не лег в другой комнате? А что ты вообще о нем знаешь? (Вера упорно смотрела в окно.) Понятно, ничего. А фамилию догадалась спросить? Чем занимается? (Вера опустила голову.) Прости, дорогая, но ты дура.

— Ты же его не видела!

— Мне хватило твоего рассказа. Это вы с Костиком (это Лидочкин муж, артист) живете в романтическом кретинизме, один со своим творчеством носится, другая в сентиментальный маразм впала! Костик разделил бы твои романтические бредни, но кто-то же должен жить в реалиях. Знай: хуже человека зверя нет. Если будешь об этом помнить, то неприятности обойдут тебя стороной. Он же мог сделать с тобой…

— И пусть, — нерешительно вставила Вера.

— Веруня, ты больна? С твоей тонкой, чувствительной натурой — пусть? Он мог оказаться бандитом, садистом, мерзавцем, и сейчас мы бы с тобой не сидели здесь, а бегали с Костиком по городу, разыскивая тебя вместе с полицией.

Лида не знала, как еще объяснить этой дурочке, что нельзя доверять первому встречному, да и Вера умом это понимала. Только надо убедить еще и свое сердце, которое с мощностью ураганного ветра отметало аргументы. Стоило вспомнить Сергея, как все ее существо восставало против Лиды, которая видит мир в серых красках, потому и ведет себя вызывающе, чтоб не трогали ее.

— Он хороший, правда, — неубедительно проговорила Вера.

— Детский сад! Цитирую: «Мужчина для женщины средство: целью бывает ребенок. Но что же женщина для мужчины? Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки». Фридрих Ницше. Вижу, не поняла. Поясняю: он игрок, играет с тобой и с собой. Это я и называю мазохизмом.

— Лида, я согласна с тобой, только поделать с собой ничего не могу. Я пропала. Я хочу его видеть, обнимать, целовать, хочу с ним… Ой, я, кажется, действительно сошла с ума. Не знаю, что мне делать.

— Для начала купи противозачаточные таблетки, — посоветовала Лида, как всегда предельно цинично, и загасила сигарету.

Прошло три дня, а Сергей даже не звонил. За три дня Вера прошла путь от клинического счастья до клинического уныния. Она замирала от каждого стука в дверь, будь то дома или на работе, вздрагивала от звонков, по совету Лиды начала принимать противозачаточные таблетки. А ОН не появлялся. По утрам она перебирала гардероб, мучила ее одна проблема: что надеть. Около зеркала проводила столько времени, что мама догадалась: в жизни дочери появился некто особенный. А ОН не появлялся. Лида наблюдала за подругой с несокрушимостью психотерапевта, однажды так прямо и заявила:

— На тебя без слез смотреть невозможно. Шурик в таком же состоянии, пожалей перед праздником парня, а то не доживет.

Шурик, безнадежно влюбленный в Веру, на год младше, пишет стихи, которые печатают в местных газетах, внимательный до назойливости, умненький, на лице его то там, то сям вскакивает прыщ. Прибавить ко всему сутулую, долговязую фигуру… Нет, ни в какое сравнение с Сергеем не шел. Но ОН не появлялся.

С новогоднего вечера сбежала. Вера жутко устала, радости и праздничного настроения вся эта суета не принесла, а ухаживания умников-интеллектуалов, включая прыщавого Шурика, нагнали тоску зеленую. Дома она дремала, как вдруг зазвонил телефон, Вера взяла трубку, полагая, что это подруга:

— Лидусь, не ругайся, я…

— Вера, ты меня уже забыла?

Сергей! Мир сузился до телефонной трубки, моментально бросило в жар… Но спокойствие, только спокойствие.

— Я был в отъезде, прилетел пять минут назад… (Она простила тяжелые дни ожидания.) С наступающим тебя.

— Тебя тоже… (Постепенно начала приходить в себя.)

— Ты мне не рада?

— Почему? Рада. Просто устала, сегодня у нас был вечер.

Постаралась сказать с холодком в голосе, пусть знает. Он ее промучил несколько дней, пусть теперь тоже помучается. Мог позвонить и из другого города.

— А у меня для тебя есть сюрприз. Вера, извини, меня ждет машина, больше не могу говорить. До завтра.

Надо было спросить: когда завтра? Не сообразила! Вера упала на софу, закрыла глаза. Комната наполнилась воспоминаниями с мечтами вперемежку, одна картинка сменялась другой, разные люди, знакомые и незнакомые, пролетали мимо с головокружительной быстротой, все они повторяли: завтра… Завтра — обволакивало, лаская невидимыми прикосновениями. Да, завтра что-то изменится…

Бессонное «завтра» превратилось в «сегодня». Вера накрутила волосы на бигуди, убрала квартиру до состояния больничной стерильности и приступила готовить праздничный ужин, отыскивая в рецептах блюда с интригующими названиями. К двум часам дня Вера была при полном параде, осталось только платье надеть. Продолжая хлопоты, она так устала к шести часам от ожидания и суеты, что свалилась с ног. Проснулась в начале десятого и… потеряла интерес не только к празднику, но и к жизни в целом. Сегодня ничего не будет.

— Ты кого-то ждала? — догадалась мама.

— Нет. Кого я могу ждать? О чем ты? — врала Вера.

Нет, так не годится. Она встретит Новый год самой красивой назло всем, правда, плохо представляла, кому назло, но так решила. Не пришел — не надо. С ним покончено раз и навсегда. Приняв такое решение, она надела великолепное белье, купленное за ползарплаты, но еще не побывавшее на ее теле, повертелась перед зеркалом и торжествующе заметила:

— От чего отказался, кретин!

Надела самое роскошное платье кремового цвета, туфли, подправила прическу, еще раз взглянула в зеркало и ахнула, придя в восторг:

— Какая я красивая!

— Красивая, красивая, — рассмеялась за спиной мама. — Идем к столу, красавица моя.

В дверь позвонили.

— Открыто, — крикнула мать, думая, что это соседка.

Вошел Сергей, в кожаном длинном пальто, с букетом роз, с улыбкой… С ума сойти! Он протянул матери букет, решительно начал:

— Здравствуйте, это вам. Меня зовут Сергей. Мне нравится ваша дочь, я пришел просить вас отпустить ее со мной.

— Да? Спаси… Вы прохо… Вера, молодой человек… вот. Ты как?

Мама ужасно мямлила, перекладывала из одной руки в другую розы, шурша целлофаном. Вера напоминала статую, вдобавок забыла, как произносятся слова.

— Она согласится, если вы разрешите, — заверил Сергей.

— Что ж, молодой человек… Вера, я тебя отпускаю.

— Мама, ты что? — Вера тут же осеклась, собственный голос ей показался хриплым и глухим. — Я не могу тебя оставить одну.

— Вера, это ты? — ахнул он. — Ты необыкновенно красива! Я тебя не узнал.

Сергей сказал правду, кроме того, что не узнал. В кружевном платье, она действительно была хороша. Ажурные рукава четко обрисовывали линии и изгибы рук, круглый вырез открывал часть груди, а кремовый цвет оттенял золотистую кожу. Платье вязала мама год тоненьким крючком, никому в голову не приходило, что выполнено оно кустарным способом.

— Если Сергей хочет, — продолжала Вера, не отреагировав на комплимент, — может остаться с нами. А я никуда не пойду.

— Вера, мы не можем остаться, — мягко, но настойчиво возразил Сергей. — У нас мало времени, прошу тебя, одевайся.

Вера собралась упрямиться, однако мама схватила шубу и сунула в руки дочери со словами:

— Не капризничай. Обо мне не беспокойся, наша соседка тоже осталась одна, я ее пригласила, мы по-стариковски… А ты иди с Сергеем.

Больше уговаривать не пришлось, Вера оделась со скоростью реактивного самолета. Мама счастливо улыбалась и совсем не обиделась, когда дочь на вопрос: «Когда вернешься?» — раздраженным шепотом ответила: «Ну, не знаю!» Что ж, Вера уже взрослая. Они очень красивая пара.

Сергей пропал из поля зрения, но Вера и не думала бежать к Илье, а присела на невысокий выступ стены. Вычеркнуть бы из памяти прошлое, которое не дает покоя и мучает, мучает… Память — это, пожалуй, самое ненужное место в голове. Она постоянно с тобой, хочешь не хочешь, а раз — и напомнит об обидах, боли или счастливых днях, о них тоже хочется забыть. Нет страшнее прекрасных воспоминаний, когда ничего нельзя вернуть и понимаешь, что такого больше никогда не будет. Илья ждет — это ее настоящее.

Сергей стоял на остановке. Вера прошла мимо, стараясь не смотреть ему в спину, вдруг, неизвестно каким чутьем, он почувствует ее и тогда встречи не избежать. Он не почувствовал. Вера почти бежала, бежала не только от Сергея, но и от памяти…

— Дамы и господа! Остался час до Нового года. Пусть наступающий год станет для нас годом исполнения желаний. С наступающим годом вас, друзья!

В центре зала шла программа из разнообразных номеров, а публика за столиками снисходительно одаривала артистов аплодисментами, попивала шампанское и крепкие напитки. Около двенадцати дружно встретили Деда Мороза, его короткая речь завершилась боем часов. Звон бокалов и поздравления наполнили зал. Сергей наклонился к Вере, прикоснулся губами к ее губам — это был их первый поцелуй. Снова зазвучала музыка, середину зала заполнили пары, среди них и Вера с Сергеем. Их лица находились близко-близко, ей очень хотелось, чтоб он поцеловал еще, но Сергей этого почему-то не делал. То ей казалось, он без ума от нее, то наоборот.

— Минутку внимания! — взял слово ведущий. — Предлагаю выбрать королеву или короля бала, кому повезет. Вот конверт. Каждый, кому он попадет, должен вскрыть его и достать следующий. Вы должны отдать запечатанный конверт тому, кто отвечает чертам адресата. Например: самому высокому или самой грустной. В последнем конверте лежит открытка с надписью: «Король-королева». Итак, положимся на волю случая, я вручаю конверт — самой веселой.

Конверт попал одной из спутниц пожилого джентльмена. Хорошо выпившие люди уже не изображали аристократов, а с азартом включились в игру. Один щедрый человек предложил купить королевский титул для своей подруги, но ведущий был неумолим. Последний конверт оказался… у Веры. Этот конверт попал Деду Морозу, а тот отдал его Вере.

— Верка, ты? — ахнул он, ведя ее за руку к стулу в центре зала.

— Костик! Я тебя не узнала.

— Где уж узнать! Ты глаз не сводишь с хозяина клуба.

— Какого хозяина? Какого клуба? — не поняла Вера.

— Какого-какого! Ты сидишь с хозяином этой дорогой забегаловки. Значит, он для тебя так старался? Ну, скажу, у него губа не дура.

— Ничего не понимаю.

— Все, Вер, некогда, потом…

Аттракционы с участием королевы были супер, Вера с энтузиазмом помогала двум артистам заработать на кусок хлеба, вручала остроумные призы победителям, пока ведущий не сжалился над хозяином:

— Наша королева устала, отпустим же ее к скучающему спутнику. И в память о сегодняшнем вечере мы преподносим королеве подарок от клуба!

Это была коробка, а в ней потрясающе белая, не то из меха, не то из пуха, шапка. По сравнению с остальными призами — погремушками, презервативами, шариками и прочим это был царский подарок.

— Ты подстроил? — спросила разгневанная Вера, вернувшись на место.

— Я хотел как лучше, — оправдывался Сергей и казался очень искренним, даже огорченным. — На улице холодно, а ты без головного убора.

— Прошу тебя не делать мне подарков, особенно дорогих.

— Почему?

— Потому. Не хочу, и все. Понятно?

— Понятно, — улыбнулся он. — Вера, поедем ко мне?

Губы касались губ… прикрытые глаза… смешанное дыхание… руки… руки на теле. Руки мягкие, ласковые. Поцелуи… Немного страшно и хорошо… Только бы не догадался… Боль! Вера вскрикнула.

— Что! Что, Вера? Что-то не так?

— Все хорошо… Замечательно… — шептала она. — Сережа… Мне очень хорошо…

Хорошего было мало. Но Вера скрывала, что в вопросах секса опыт имела лишь перед экраном телевизора. Утром Сергей заглянул в ванную, слишком долго там находилась она:

— Тебе не плохо?

Вера мотнула отрицательно головой. Сергея насторожила ее напряженная фигура, она явно что-то прятала. Он обнял ее, поцеловал в висок, украдкой заглянул за спину — в руках находилась мокрая простыня.

— Почему ты мне не сказала? Я был бы поаккуратнее.

— Не хотела разочаровывать тебя.

— Прости, я должен был догадаться. — Она уткнулась лицом в его грудь. — Глупенькая, секс — это для двоих, а не для кого-то одного. Вера…

Мерно раскачиваясь, трамвай убаюкивал. От яркого солнца, жарившего в окно, слепли глаза, болела голова. Вокруг было множество людей — интересно, с ними тоже случаются подобные катаклизмы? Колеса трамвая отстукивали: Наташка… Лора… Олег… Вера… Вера жива, судя по всему, здорова, так же красива и не хочет его видеть. Сбежала, если то была она, а не похожая на нее женщина. А Лида? Как она могла? Зачем? Дрянь!..

Это была его самая длительная связь, но так по-идиотски все кончилось, так глупо. Сейчас Сергей совсем запутался: что главнее? Убитые девчонки? Олег с выстрелом в груди из его ружья? Или Вера?.. И почему Лида?..

Впервые он показал Веру родителям и знакомым, закатив в «Россо» банкет на свое тридцатилетие. Они уже встречались полгода. За это время она превратилась из полудевчонки в настоящую женщину, которую прохожие провожали восторженными взглядами. Вера находилась в том состоянии, которое люди называют счастьем, что делало ее неповторимой. Можно прикинуться равнодушным, подавляя гнев, можно прикинуться добрым, скрывая злость, но прикинуться счастливым — никогда.

— Сереженька, это твоя новая девушка? — спросила мама, и глаза ее сузились, как у пантеры перед прыжком.

— Насколько помню, старых девушек я тебе не показывал.

— Миленькая, — не слушала она. — Внешность на четверочку, но ничего, миленькая. Только знаешь, дорогой, порядочная девушка не ложится…

— Мама! Внешность у нее на пятерочку с плюсом. И позволь мне самому судить о порядочности моих девушек.

— Ой, это кто? Зося! Господи, какая она стала хорошенькая!

Мама — хитрющая бестия. Можно подумать, не она пригласила Зосю и проинструктировала появиться в разгар праздника, дабы обратить на себя внимание. Короче, актриса из маман никудышная, а интриганка — люкс. Лишь бы не заставила расшаркиваться. Заставила. И так лихо слиняла, сунув ему в руки Зосю, что Сергей вынужден был длиннющий танец отвечать на глупые вопросы и вертеть головой, разыскивая в толпе Веру, которая танцевала с Ильей.

Конец ознакомительного фрагмента.