Непознанный Новороссийск

Лариса Павловна Довгая

Встреча с непознанным происходит со всеми прямо на улицах города, но мы не привыкли распознавать непривычное. Книга расскажет, что открылось автору при исследовании обыкновенных памятников и уголков Новороссийска. К документальному поиску подсоединились и городские легенды.

Пентакль революции

На Октябрьскую площадь новороссийцы заходят не столь уж часто. Почему? Первый форт, располагавшийся здесь, дал начало городу, и место его определено самим основателем — Николаем Николаевичем Раевским-сыном. В 70-е, 80-е годы позапрошлого уже XIX века, во время возрождения Новороссийска после опустошения Крымской войны, здесь запланировали построить главный и красивейший собор города и назвали площадь Соборной. Место высокое, солнечное, весь город отсюда виден прекрасно, и сам собор был бы виден всем. Здесь проводились массовые гуляния, праздники, В. Э. Мейерхольд в 1920 году организовал митинг-концерт…

Но не любят ходить люди на бывшее кладбище. Правда, лишь две могилы на нем обозначены памятниками сегодня.

К могиле защитника Новороссийска Виктора Новицкого мы еще вернемся. А пока…

В самом центре площади хорошо виден могильный памятный знак в виде пятиконечной звезды, весьма напоминающий узкую пирамиду, увенчанную серпом и молотом над небольшой сферой. Знак легко обойти, прочитать надгробные надписи на лучах. Так кто же погребен в необыкновенной могиле, могиле в виде звезды?

Памятный знак на Октябрьской площади.

От нижней точки против часовой стрелки читаем.

«Григорий Антонович Лоза, застреливший полицейского чиновника в июле 1906 года. Родился в 1888 году. Казнен в 1906 году».

«Илья Алексеевич Серадзе, комиссар красногвардейского отряда новороссийских рабочих. Родился в 1895 г. Погиб в бою с белогвардейцами под ст. Энем 8 февраля 1918 года».

«Самсон Ширванович Джакобия, дружинник 1905 г. и партизан гражданской войны 1918—1920 гг. Родился в 1878 г. Умер в 1935 г.»

«Александр Александрович Яковлев, командир красногвардейского отряда, председатель ВРК Черноморской республики. Родился в 1896 г. Погиб в бою с белогвардейцами под ст. Энем 6 февраля 1918 г.»

«Иван Карпович Фисанов, дружинник 1905 г., красногвардеец и партизан гражданской войны 1918—1920 гг. Родился в 1870 г. Умер в 1929 г.»

Кажется, ничего особенного, достаточно обычный памятник борцам за революцию. Но и необычности здесь хватает:

— даты смерти, временные разрывы между ними;

— форма захоронения в виде звезды;

— действие звезды на окружающий мир;

— явные идеологические натяжки в надписях.

Григорий Лоза

…в 1906 году ему исполнилось 18 лет. Жить бы, да жить… Но молодой парень берет оружие и стреляет в полицейского. Причем, не в рядового полицейского. По приговору суда казнен. Тогда же, в 1906 году.

Обстоятельства преступления неясны. Был ли Лоза революционером-боевиком, эсером, иным леваком-террористом, или сводил личные счеты — доподлинно не установлено. Известно, что казнили в начале века в Екатеринодарской тюрьме, место захоронения преступников содержалось за казенный счет. Исходя из вышесказанного получается, что его тело перезахоранивали позже? В любом случае, на фоне развязанного в России революционного террора партий, когда количество жертв считалось тысячами, это убийство казалось рядовым.

Александр Яковлев

Но попытаемся вернуться в Новороссийск 1917 года. Февральская революция дала стране двоевластие — с одной стороны Временное правительство, призванное сохранить полноту власти до Учредительного собрания Всея России, с другой — советы всевозможных депутатов.

В Севастополе делегатское собрание матросов постановило обезоружить офицеров, командующий Черноморским флотом Александр Васильевич Колчак в знак протеста выбросил Георгиевскую саблю за Порт-Артур в море. Саблю славному адмиралу на следующий же день вернули водолазы, но командовал уже совдеп. Корабли флота заходили в приморские города и силой диктовали свои условия. Приморский Крым умылся кровью. В конце ноября в Новороссийск вошел эскадренный миноносец «Керчь».

1 декабря на заседание Новороссийской городской Думы вошел отряд матросов «революционного» флота и группа вооруженных людей во главе с председателем Военно-революционного комитета горсовета А. А. Яковлевым и объявил о роспуске Думы. Так была установлена советская власть в Новороссийске. Источник вполне советский — книга «Город-герой Новороссийск» Ю. Д. Журкина.

«Передо мной предстал молодой человек среднего роста, с серыми глазами. Держался он уверенно, говорил спокойно», — писал потом о Яковлеве в своих воспоминаниях А. Федин, персональный пенсионер, участник событий.

Родился Александр Александрович 8 декабря 1896 года в Санкт-Петербурге, в семье участкового мирового судьи. С 1914 года — член партии большевиков. Арестовывался за прокламации против войны — шло активное разложение армии партиями и обществами, заинтересованными в расшатывании государственной власти (кстати, а на какие денежки они все это вытворяли, на что по заграницам жили?) Но серьезных обвинений молодому человеку предъявлено не было. Здесь будет уместно вспомнить, что работой с молодежью с 1897 по 1917 годы в составе Петербургского комитета РСДРП занимался не кто иной, как Глеб Иванович Бокий. Кроме всего прочего, у Глеба Ивановича был весьма своеобразный интерес: он увлекался всякого рода тайными восточными учениями, мистикой и историей оккультизма. А уж азы конспирации осваивались с младых ногтей, партийная дисциплина была вполне жесткой. В декабре 1916 года Бокий вошел в состав Русского бюро ЦК РСДРП. В марте 1917 он возглавил отдел сношений с провинцией, в октябре 1917 года Бокий — член Петербургского военно-революционного комитета, один из руководителей вооруженного восстания. С марта 1918 он — заместитель председателя петроградской ЧК, а после убийства Моисея Урицкого — председатель.

В Новороссийск Александр Яковлев прибыл летом 1917 года, уже имея на руках мандат представителя партии, подписанный Ульяновым-Лениным, а 1 декабря мы уже имеем дело с Яковлевым как с председателем ВРК горсовета Новороссийска, заведующим административным отделом ЦИК Черноморской губернии… Но так или иначе героем дня становится, конечно же, Яковлев.

В соседнем Екатеринодаре все пошло не по большевистскому сценарию. Кубанская войсковая Рада вынесла постановление о непризнании советской власти.

В середине января 1918 года на конференции представителей советских районов Кубани был избран областной ревком, его председатель Ян Полуян должен был повести отряды на казачий Екатеринодар. Новороссийский отряд возглавил Яковлев, отряд станицы Крымская — Перов.

Вновь обратимся к воспоминаниям А. Федина: «В короткое время была закончена подготовка. Вскоре погрузились в вагон и двинулись в путь… На рассвете 20 января мы с боем заняли полустанок Энем, откуда предполагалось форсировать реку Кубань и 23—24 января штурмом взять Екатеринодар».

Рада, вообще не располагавшая воинскими частями, не знала, что предпринять. Спешно назначили командующим 28-летнего авиатора капитана Виктора Покровского, у того были не дни, а часы для организации защиты города. Насколько сильным был бой по занятию полустанка — неизвестно, напомним только, что в Новороссийске весь отряд погрузился всего в один вагон. Сколько их было, выходит, человек 100? Меньше? Больше?

«22 января со стороны белых (?) начался уничтожающий артиллерийский обстрел наших позиций, стремительное наступление конницы и пехоты… Белые, воспользовавшись туманом и камышовыми зарослями, близко подошли к платформе полустанка, где находились Яковлев и Перов. Один из белогвардейцев, узнав их, тут же выстрелами в упор убил. Близкостоящий красногвардеец прикончил офицера», — свидетельствует Федин.

Очень интересно. На платформе полустанка новороссийский Яковлев и крымчанин Перов одновременно (!) опознаны офицером и убиты в упор прямо возле вагона. На бой не очень похоже. Да и как наступающие на Екатеринодар, даже если кругом камыши и туман, проглядели противника до такой степени? Оцепление, что ли, не выставили? Капитан-авиатор смог, выходит, в считанные часы изыскать и артиллерию, и конницу, а вот большевики, как привыкли небольшими отрядами силой оружия захватывать власть в населенных пунктах, так ничего иного, кажется, не знали… Не народное восстание, как трактовали те же большевики, а целенаправленный захват на местах, подготовленный заранее.

А Виктора Покровского Рада произвела в полковники, город приветствовал своего защитника.

Настораживает в воспоминаниях употребление слов «белогвардеец», «красноармеец». На дворе январь 1918 года. Белое движение еще только зарождается, да и то на Дону. Сын казака-землепашца Лавр Георгиевич Корнилов с солдатским вещмешком за плечами выступит в Ледовый поход только 9 февраля. Рядом с ним сын рядового солдата, взятого из крепостных, Михаил Васильевич Алексеев и сын крепостного рекрута Антон Иванович Деникин. Вся численность добровольцев — две с половиной тысячи человек. Так что сшиблись под Энемом не белогвардейцы с красногвардейцами, а советы с Радой. Вряд ли у Покровского в отряде были и регулярная пехота, и конница, и артиллерия, которая могла вести уничтожающий огонь… Да и, как помним, «днем рождения» Красной армии считается 23 февраля 1918 года.

Илья Сирадзе

В могильной надписи фамилия Серадзе написана через «е», в документах — Сирадзе. Как правильно? Кто знает… Впрочем, на памятке, размещенной у могилы же для тех, кто не в курсе, он и вовсе назван Иваном… Литые дощечки с именами погребенных и текстами, приведенными выше, ныне замазаны черной краской, но я в свое время списала их буква в букву. Проверить можно только прощупывая пальцами, все же литье…

Грузинский крестьянин Алексей Константинович Сирадзе прибыл в Новороссийск в 1900 году, в те годы среди рабочих выделялась большая прослойка грузин, впоследствии принимавших участие во всех революционных событиях. Правда, что считать событиями революционными… Знакомо. Родился Илья Алексеевич в 1895 году, а в 1909 уже выслан из Новороссийска. Но во время Первой мировой войны был призван в армию, закончил офицерскую школу прапорщиком. Вернулся в Новороссийск в феврале 1917 года, т.е. не дожидаясь даже Февральской революции покинул место службы.

Что есть прапорщик конца Первой мировой? Обратимся к сведущему человеку. Петр Николаевич Краснов в своем романе «От двуглавого орла к красному знамени» (ч. 5, гл. ХХХ) пишет: «…были те прапорщики, которые пошли в военные училища и на курсы только для того, чтобы в офицерском звании подвергаться меньшей опасности, нежели солдатом, а в солдаты их непременно взяли бы. При окопной войне они этого достигли. У них были прочные блиндажи и они могли, пользуясь трудностью наблюдения за ними отсиживаться в них, но полевая война требовала их перед взводы и перед роты, в прорыве им пришлось бы первыми кинуться на проволоку. Это их не устраивало и они тихо, осторожно, но вели разлагающую пропаганду среди солдат. Они не говорили против наступления, но говорили о невозможности наступления, они говорили о бесцельности войны и о том, что ее действительно можно окончить так. Войну хотел вести Государь, потому что она давала ему славу, и генералы, потому что они получали за нее большие деньги, ордена и отличия, и она им была выгодна. Выходило незаметно так, что если бы Государя и генералов не стало, то и войны не было бы. Часто среди солдат они проводили такую мысль: — простому народу, крестьянам и рабочим война не нужна… Эта проповедь была ужасна». Это уже был прообраз последующих политруков. Это были те, кто уже предал и веру, и царя, и Отечество.

После того, как Яковлев и матросы «Керчи» установили власть советов, левый эсер Сирадзе стал военным и морским комиссаром Черноморской губернии. Оружие в руках решало вопросы. «Винтовка рождает власть», — повторил за большевиками Мао Цзэдун.

После того, как в Новороссийске было получено известие о гибели Яковлева и Перова, пришлось и военному комиссару выехать к отряду, отступившему на Афипскую. 22 января Сирадзе был ранен, пленен и доставлен в госпиталь Екатеринодара, где и скончался.

«Чудеса» продолжаются. Старший Сирадзе — уже продкомиссар — возвращается из Ростова, куда откомандирован Черноморским губпродкомиссариатом, проезжает «белый» Екатеринодар и узнает о смерти сына. Тело Ильи Алексеевича без особых препятствий через «линию фронта» было доставлено в советский Новороссийск. Гроб с телом для прощания был выставлен в особняке Юкелиса, где разместился ревком, а сам военный комиссар оплакан родственниками и товарищами по оружию. На каком из городских кладбищ было погребено тело сразу — неизвестно, но возможно, что и на центральной аллее кладбища Соборной площади.

Иван Фисанов

Следующий «герой» Гражданской войны родился в бедной семье, рано потерял мать и чем занимался до 24 лет не установлено. Но в 1905 году подручный котельщика железнодорожных мастерских Иван Карпович Фисанов с оружием в руках (откуда?) выходит на «защиту рабочих от власти». Благо, у новороссийских градоначальников хватило благоразумия не применять оружие в мятежном декабре, не устраивать стрельбу среди города, а впоследствии и двух сотен екатеринодарских казаков оказалось достаточно, чтобы зачинщики «Новороссийской республики» разбежались кто куда. Отсидел Иван Карпович три месяца в тюрьме и вновь занялся печатанием прокламаций — подметных писем, дестабилизирующих порядок. Едва к власти пришел совет — он вновь с оружием в боевой дружине, которая поддерживает власть в городе. Но вот — август 1918 года, к городу подходят белые части. Можно было уйти с «железным потоком», однако, кто знает, что ждет впереди? Тех, у кого руки в крови, белые не жаловали, контрразведка работала, потому легче было уйти в горы, назвавшись красно-зелеными партизанами. На Украине такие отряды называли по именам «батек», а у нас — «Гром и молния».

Март 1920 года в Новороссийске остался в истории одним из самых ужасных событий всей Гражданской войны. На улицах и причалах города от рук красных погибли по разным советским источникам до 30 тысяч человек — арьергард добровольцев и донцов, члены семей белогвардейцев, мирные жители, беженцы, не признавшие советскую власть. Николай Кутепов, председатель Кутепов-фонда (Пушкин — Царское село), назвал другую цифру — количество жертв 70 тысяч человек. Во всех учебниках это событие названо Новороссийской трагедией, но в самом Новороссийске о нем известно мало. Странное какое-то молчание.

И Кубань, и Черноморье уже познали кошмар указа Свердлова о расказачивании. Расстреливали без суда и за форму, и за Георгиевский крест. Но вот в город, улицы которого усеяны трупами, а оставшиеся в живых уже точно знают, что часы их сочтены, входит отряд с бравым казаком в полном облачении впереди… Что-то тут не так.

В 1921—23 годах Фисанов выполняет задания по продразверстке и сбору продналога, а потом наводит «революционный порядок» в Шапсугском районе. Комментарии, видимо, излишни. Умер в 1929 году, будучи директором Музея революции города Новороссийска. Победители писали историю, даже являясь подручными котельщика.

Конец ознакомительного фрагмента.